Репетитор: часть 2

Это утро обещало быть таким же, как десятки других. Влад поспал от силы часа три, потом к пяти утра двинулся на рыбалку. Не то, чтобы он любил рыбу или воду… Скорее мнимое занятие хоть чем-то. Весь хилый улов он так и так скормит соседским котам. Зато дедушкины удочки не пылятся. Утро было слишком туманным, холодным. Долго у притока реки Влад не пробыл, озяб слишком быстро. Собравшись, он поплелся домой, апатично уставившись под ноги. Он ни о чём не думал, это хорошо, он прививал себе эту полезную привычку. Иначе мысли-паразиты сгрызли бы его ослабевшую психику, последние мозги. Шаг за шагом, сапоги болотного цвета чуть проседают на полевой траве. Тут какое-то странное чувство заставляет его покрыться мурашками, он смотрит вперед. Опять он… Уже недели три не появлялся, Влад даже думал, что пошёл на поправку. Не тут-то было. Воробей хотел бы признаться себе, что скучал по этим безобидным видениям, но не мог. — Ебаные галюны, — скорее ради приличия бубнит он, устремляясь дальше. Почему-то сегодняшний «призрак» Макса показался Владу немного другим. Более плотным, массивным, более… живым? Громкий возглас заставляет Влада врасти в землю, растерять карасей. Сердце колотится как чокнутое, будто сейчас отработает положенное и просто заглохнет. У него не было слуховых галлюцинаций, к чему они сейчас пришли? Влад обреченно разворачивается, всё ещё видит этот отчаянный взгляд, грудную клетку, воздымавшуюся как при нехватке кислорода. — Это же не ты… — выдают губы парня, не согласовывая действия с мозгом. Копия Макса делает осторожный шаг, у Влада волосы на руках встают дыбом. Видение продолжается слишком долго… Может, зря он преждевременно вышел из больницы? — Малыш… — по сердцу словно ножом проехались, ребра смяли, сломали, а их осколки впились в легкие, сковали все действия, ограничили жизнь. Голова чуть кружится, Влад вспоминает, что сегодня забыл принять таблетки. Вот почему его так кошмарит. Нужно скорее домой, но почему он не может сдвинуться с места? Макс смотрит на метания Влада, который точно не верит в его присутствие. Почему? Что же произошло за период их разлуки? — Малыш, постой, — Макс делает ещё шаг, не может взять под контроль своё выражение лица. Он знает, что выглядит сейчас как дурак. Да плевать. Влад вдруг чуть хмурится, тоже делает смелый шаг к нему и рукой словно пытается отмахнуться от Макса, точно тот — сгусток тумана. Рука парня не проходит сквозь «призрака». Ребром она упирается в грудь помятого джемпера и Макса прошибает током. Влада пробрал испуг, но он говорит сам себе, что это не может быть правдой. Макс уехал. Он не вернется. Влад уже наглее хлопает по груди, настаивая. Макс обеспокоенно хмурится, хочет перехватить руку Воробья, но не осмеливается нарушить его личное пространство. Слишком давно он не врывался в него, да и можно ли? Влад замирает, чувствуя тепло тела, ставшего чужим. Он в полном замешательстве. В голове разверзлась черная дыра, сметающая все адекватные мысли. Остаются только эмоции, которые Влад упорно старался презирать до этого момента. Он бы заорал так сильно, как только мог. При мысли, что Макс здесь, весь гнев, хранимый в подвалах души вспыхнул, как горсть пороха, к которой поднесли спичку. Обида, злость, ненависть — всё, что он способен испытывать к этому человеку. Распинать, избить, уничтожить в нём то, что сам Макс истребил в нём. Но вместо ужасной тирады изо рта вырывается сиплый выдох, Влад отступает на ватных ногах, смотрит в эти тёмные глаза, видит в них жалость. Он блять, серьезно? — Зачем? — внутри удивительно пусто, словно все точки души, отвечающие за боль, уже сдохли, отслужили своё. Естественно. — Малыш… — Макс опять делает шаг, не может выдавить ничего вразумительного, только хватает воздух. Он хочет спросить о самочувствии Влада. За столько лет его лицо чуть вытянулось, выделилась истинно мужская линия челюсти, скулы нездорово заострились, а глаза… они померкли. Этот человек был копией Влада, но он был не им. — Что с тобой? — выдаёт Макс, прекрасно понимая, что его сейчас могут послать далеко и надолго. Влад вдруг засмеялся. Сунув руки в карманы, он чуть согнулся, истерично фыркая. Макс не видел в нём веселья, да его и не было. Вспышка прошла так же стремительно, как и началась. Влад глянул на Макса и того едва не убило волной безразличия и холода. — Уезжай, — тихо и твердо проронил Влад, потом поднял ведро, пнул одного карася и быстро начал удаляться, периодически запинаясь об свои же ноги. Макс стоял, мозги кипели. Что это было? Был ли это его мальчик? Кинуться за неуклюжим рыбаком Макс не сумел. Сердце выло. Он не знал, как поступить, действительно не знал. На том месте он простоял минут двадцать, хватаясь за волосы. Взгляд застрял на дохлых рыбинах, желудок свело рвотной судорогой. Влад не помнил дорогу до дома. Но оказавшись там, он, беспрестанно оглядываясь, запер калитку, пересек двор, скинул рюкзак у крыльца и залетел внутрь. Затрещал замок. Парень заносился по дому, начал зашторивать окна, потом залез в кресло с ногами и прикусил ноготь на большом пальце. Бред. Ему это привиделось. Не было Макса. Его не было и всё тут. Больной идиот… Влад обвел усталыми глазами руку, которая минут семь назад касалась груди мужчины. Нет, это была реальность. Тут же Влад побежал на кухню, долго рылся в шкафчике старого буфета, выудил оттуда пару каких-то пачек, впихнул в себя штуки четыре таблетки и запил кипяченой водой из остывшего чайничка. Глянув в окно, выходившее во двор, он натружено вздохнул. Чего ему надо? Извиняться приехал, отношения выяснять, обвинять? Влад не хотел. За последний год он действительно смирился. Он вбил себе, что никогда не увидит этого лица, не почувствует его прикосновений. Сердце уже давно ничто не волновало. Только воспоминания, они перли напролом, калечили его жизнь, изматывали мозги, забирали последнее, рвались вернуть всё назад. Но сделанного не воротишь. И зачем бы Макс не приехал, Влад не позволит ещё раз испортить ему жизнь. Он не поведётся. Ни за что. Весь день Воробей не мог ничем заниматься. Всё падало из рук, он то и дело ловил себя на мысли, что проматывает их встречу снова и снова. Он перемалывал каждое слово, сказанное Максом, вспоминал тембр его севшего, тихого голоса. Всё это пробуждало в нём давно зарытую боль, которая медленно начинала раздражать все участки тела. К вечеру позвонила мама. Влад здорово шуганулся громкой трели мобильника. Едва отыскав его среди хлама комнаты, он в один миг понял, кто сообщил Зарецкому адрес. Он принял вызов. — Пливет, Дя! — голос сестры вызвал неконтролируемую, кривую, но искреннюю улыбку. — Привет, Кнопка. — Как дела? — с гордой напыщенностью выговаривала Кристина, чувствуя себя настоящей взрослой. — Нормально дела… А у тебя? Как в садике? — У меня всё холошо, только Дениска-сосиска куклы отбилает, — Влад мог поспорить, что сейчас Кристина надула свою нижнюю губу и нахмурилась точно так же, как это делает он. — А ты скажи, что твой старший брат ему потом накостыляет, м? Он сразу отвянет. — Дя, ты у меня такой сильный! — Влад по-доброму фыркнул, несмотря на скрежет сердца. Почему Кристина называла его «Дя» он не понимал, привыкла так с младенчества, вот никак и не отучится. В трубке завозилось, послышался голос мамы, и слабая улыбка Влада тот час слетела. Почему-то он был зол на Катю. Для чего он дала Зарецкому адрес? — Владька, привет! — весела, как всегда. — Угу. — Ну что, как улов, как погода, как куры, как теть Нина? — щебетала мать, интересуясь всем на свете, кроме самого сына. — Дерьмо, — плюнул Влад. Не мог он переступить через себя, сделать вид, что всё нормально. Не мог, он чувствовал алчное предательство. — …Настроения нет? — поутихла Катя. — А когда оно у меня в последний раз было? — Влад ощущает себя последней сволочью на планете. Нельзя так с родной матерью, но гнев на эту жизнь был сильнее. — Я думала, ты пошёл на поправку… Чего же она молчит, Макс тут явно не один день. Она даже не подумала предупредить свою кровиночку. Может, Влад бы успел хоть как-то морально подготовиться, избежать этой встречи. А так… как придурок попался, ещё и дал понять, что у него проблемы, лопастями стал размахивать! — Ты хоть спишь? — робко спросила Катя. — Зачем ты дала ему адрес? — перебил он. В трубке молчало. — …Кому? — Не притворяйся! — сорвался на крик, вскочил с кресла, приложил руку ко лбу и пожалел, что вообще способен говорить. — Владик, прости… Признаю, я должна была сказать. — Зачем? — уже спокойно повторил Влад, уставившись в посеревший узор обоев. В груди горело, словно его отравили смертельным ядом. — Он ночевал у нас под дверями. Я не хотела… но… я хочу как лучше, вдруг вы… — Не смей, — гаркнул Влад, часто задышал, — Не смей так говорить. Этого не будет. Пока. Он нажал отбой, затем швырнул телефон в гору белья. В голове загудело, справиться с этим он не имел возможности. Неуместные фантазии, навязчивые идеи начали валом катиться на него, захлестывать и не давать отдышаться. Влад так долго с этим боролся. А сейчас всё рухнуло в один миг. Иногда он ненавидел себя. Всегда. Вдруг раздались глухие крики. Влад не сразу, но опасливо выглянул за штору в гостиной. Это Люба припёрлась. Совсем не вовремя. Открыть пришлось, она же знала, в какие часы он дома и ни за что бы не ушла. Молодая, рыженькая и курчавая девушка тут же повесилась на шею Воробью. Он едва устоял, приобнял её ради приличия. Всё нутро трясло, он едва сдерживал тремор рук. Истерики ему были совсем ни к чему, тем более перед посторонними. — Приветик, — отлипла Люба, поцеловала его в губы и самовольно затащила в ограду, едва не позабыв про дверь, — Что-то на тебе лица нет! Влад увернулся от пристального, бесячего взгляда изумрудных глаз. — Приболел, — промямлил он, суя руки в карман толстовки. — Поэтому вчера на «Кольцо» не пошёл? — Угу. — Сережка почти обиделся, но я тебя прикрыла! — широко улыбнулась девушка, игриво прильнув к парню, и опять потянулась за поцелуем. — Может, войдём, я замерз? — запротивился Влад. В кишках заворчало, он только приучил себя к её прикосновениям, а из-за этого Макса он даже поцеловать собственную бабу не в силах! — Окей, — несерьезно надулась Люба и впорхнула в дом. Она была первой красавицей на деревне, младше Влада всего года на два и обладала типичным характером заносчивой провинциалки. Не слишком чопорная, как городские девчонки, но и не такая простая, как сельские. Люба сочетала в себе кокетливость, кошачью грацию и умение перекопать несколько соток огорода в одну каску. Влад наткнулся на неё почти сразу же, по приезде. Она гостила у родителей на зимних каникулах и, катаясь на санках с горки, вписалась прямо в парня. Искры не было, была только ссадина на коленке. Хотя, может волшебная молния влюбленности и была, но только у неё. Влад же пекся под её вниманием целую неделю, пока ухажерка не уехала обратно в свой ветеринарный институт. Нашла она его в соцсетях и там не давала проходу. Так и закрутилось. Влад знал, что не любит её. Полюбить он уже никогда не сможет. Но… Он пытался начать новую, правильную жизнь. А для этого необходима баба. Чтоб как у всех.

***

Минуло несколько дней, в течение которых Влад даже не рыбачил. Да что там, даже в магазин не высовывался. Он кормил кур, окучивал картошку и проредил морковку аж на два раза. Даже в доме убрался… Если б не Люба, он бы точно зачах. Хотя и её он предпочел бы не видеть, осточертела своим весельем. Всё ей надо чего-то. Фильмы, свидания, шашлыки с Сережкой ненаглядным. Тьфу ты! Ох и не говори, Владик! Ох уж эти женщины, чего им только не надо! Целого внимания твоей персоны! «Сам знаю, что наглец!» — укорил себя мысленно парень. Под ребрами зудило, в голове то и дело появлялись навязчивые мысли. Где остановился Макс? Как долго он тут? Почему выглядел таким помятым? И… уехал ли он? При последнем вопросе Влад чувствовал явное приближение депрессии. Макс уберется отсюда, вернется к старой жизни, заведет другого. А он останется тут, будет дальше волочить своё безнадежное, темное существование. Всё так же один. Вокруг Влада было достаточно людей, но никто не был близок к его душе. Влад боялся снова оступиться. Первым делом Макс хотел уехать. Вычеркнуть любые поползновения внутреннего голоса из своей головы. Он не нужен Владу, он не желает его видеть. И Макс его не винит. Но… Станет ли парню лучше? Зарецкий просто не верил, что его малыш остыл к нему. Между ними было нечто особенное. Не убиваемое, кипящее, острое, вечное. Сколько они пережили. Но если положить на чашу весов их прошлое и пропасть в три года. Что перевесит? Владу было плохо. Макс чувствовал. Это было очевидно. Заметно по неровной поступи, по упавшим плечам и плотно сжатым, обескровленным губам, по потухшему взору. Зарецкий не сможет жить спокойно, если бросит всё как есть. Может, Влад и не простит его, но попытаться помочь ему его задача номер один. И Макс остался помогать баб Мане, жить среди природы и греть в сердце надежду, что ещё не всё потеряно. Но, конечно, чудо не спешило исполняться само-собой. Только через неделю Макс настроил себя и пошёл по указанному адресу. На личную встречу он не рассчитывал, хотел хоть издалека увидеть его. Но то, что развернулось перед его глазами, повергло бывалого учителя в шок. Осунувшийся Влад, на котором повисла какая-то длинноногая рыжая курица посреди белого дня. Макс чуть челюсть в кустах не потерял. А когда та его ещё и чмокнула, Зарецкий мысленно паковал шмотки. Девушка. У Влада. Быть не может. Чтоб этой стерве пусто было! Макс ворочался всю ночь и пыхтел. И больше пересилить себя не мог. Близилась середина июля. Макс лежал в темноте, за стенкой похрапывала баб Маня. Яркая луна осторожно заглядывала в окно, где-то рядом беспокойно гавкали псы. Через приоткрытую форточку лился прохладный запах ночи, садовых цветов соседки и земли. А Максу думалось только о том, как же это ужасно, быть так близко к любимому, но так далёко. Зазвенел телефон, Макс был рад, что его отвлекло хоть что-то. Это был Женя. За это время они виделись всего раз и то, столкнувшись в магазине. Там же обменялись номерами и теперь Евгений ежедневно написывал. Ничего плохого в их общении Макс не видел, но его порой поражала такая доверенность нового знакомого. Сейчас же Женя предлагал на этих выходных опять выехать на «Кольцо». Макс ответил согласием. Нужно было развеяться, да и может он сумеет разузнать чего-нибудь о Владе. В этот раз Влад просто не мог ответить отказом, Серега реально мог обидеться. Этот расторопный, веселый паренек не был тем, за кого Влад держался руками и ногами, но он был хоть кем-то. Он был легким, чем быстро заражал. Влад мечтал о подобной ветрености. На «Кольце» бывать Воробей не очень любил. Громко, грязно, неуместно и всегда заканчивается пьянкой. Однако это мероприятие способно выбить любую дурь из головы, особенно когда начинается дикая гонка. Пригнал он туда на своей «Яве», тоже доставшейся от деда и залатанной раз на двести. Оставив транспорт на парковке, он прошёлся до центральной трассы, которая и была самим кольцом. Большая, извилистая, кое-где резковатая. Там уже бушевал народ. Были и байкеры, и настоящие гонщики, но в основном любители выпить и поглазеть. Влада в толпе выцепила Люба, притаранила к своим, где Воробей не медля осушил бутылку пива. С алкоголем он тоже обращался осторожно, не все таблетки можно было с ним мешать. Но в такие вечера он позволял себе чуть больше. — Пичуга почтил нас своим присутствием? — пьяно брякнул Генка. Большой и невыносимый разгильдяй. — Отвали, — с улыбкой кинул Влад на придирки товарища. Генка это не со зла, просто характер такой. — Пичу-у-уга! — навалился на Воробья Серега, уже успевший нажраться в щи. Он всегда питал к Владу самые светлые дружеские чувства и не скрывал этого. — Эй, задушишь моего Птенчика, Серый! Кыш! — взволновалась Люба, отгоняя Сергея. Влад тихо хихикнул. Да, с ними ему становилось легче. Серега заворчал на Любу, отошёл, попытался изобразить вменяемость. — Ну, шо, сегодня гоняют профи, наш Колян с ними. Да, Коль?! — Сергей облокотился о долговязого, худощавого Колю, тот кивнул. — Интересно глянуть, — влился Влад, приобнимая Любу за плечо, а та аж светилась. — А то, Колясик их всех разнесет! Правда, Коль? — почти в голос заверещали Настька и Ленка. Это были подружки Любы, обе одиноки и потому жаждали загробастать не шибко привлекательного, но в общем недурного, Колю. На Генку они не глазели, так как тот был почти неотличим от дикого кабана, что манерами, что видом. Красавец Сергей был занят, и девушка его училась далеко. А Влад был едва ли не обручен с Любой, которая зря времени не теряла. Компания у них была небольшая, дружная и проверенная временем. Только Влад залетный был, но отчего-то вписался быстро. Выпив ещё немного, они ощутили приближающееся веселье. Сбор был часов в семь, а потому ещё не совсем стемнело. Народ засвистел, затопал и столпился у главной трассы, облепляя её почти на два километра по двум бокам. Ор стоял невыносимый. Закат был ярким, бил в глаза. Компания пробралась прямо к стыку асфальта и примятой травы, к самому ряду из пяти машин, одна из которых принадлежала Кольке. Четыре едва ли не профессиональных гонщика вышли, собрали «сливочки» с возбужденной толпы. А Кольки так и не наблюдалось. Всё ждали, но тут Серегу и Влада растолкала Ленка, сообщавшая, что друг перебрал и теперь блюёт в кустах. Гонка накрылась. — Нифига, пусть Пичуга гоняет за него! — выдал Серега, отпивая пива, для храбрости. — Ты спятил! — разинул рот Воробей. — А шо?.. Я в тебе уверен. — Я выпивший… — Пи-чу-га! Пи-чу-га! Пи-чу-га! — начал выкрикивать Серега, врываясь в гам окружающей среды. Толпа отчего-то сразу поняла, чем пахнет дело и начала скандировать вслед за сбрендившим Серегой. Влад стушевался. Не любил он такое внимание. Но потом азарт взял верх. Ведь когда народ просит — герой делает. Воробей вручает охнувшей Любе бутылку и выходит к остальным гонщикам, народ вопит, бурлит, словно океан во время шторма. И Владу это несказанно льстит. Выходит грид-гёрл в провокационно коротких шортах, читает выученные правила, суть которых проста: не подставляй и не подставляйся. Все расходятся по машинам, и Владу думается, как хорошо, что он водил Колькину колымагу не раз. Влад открывает дверь и вдруг боковым зрением замечает фигуру, вылетевшую на стартовое поле. Воробей мазнул по ней глазами и вцепился в металл авто сильнее, чтоб не рухнуть. — Не делай этого! — орал Макс, встав истуканом в паре метрах. Влад, открыв рот, молчал. — Это шо за чел? — послышался голос Сереги. Даже толпа поутихла. — Это же опасно! — воскликнул Макс, пытаясь отдышаться. Бежал, что ли? Влад кожей чуял нарастающее напряжение. Все пожирали его взглядами, а он Макса. Серая рубашка-поло, всклоченные жгучие волосы, эти выпирающие бицепсы, обеспокоенный взгляд… Черт, нет! — Мужик, ты пьян или как?.. Я тебя впервые вижу, какое тебе дело, опасно это или нет! — ядовито усмехнулся Влад, сердце танцевало чечетку, — Ты не в то место пришёл морали читать, иди, довязывай свитер! Люди взорвались неприличным смехом. На лице Зарецкого появилась растерянность, затем боль, вперемешку с обидой. Влада кольнуло под дых, но он не пожалел о сказанном. Ему было в сто раз больнее. Влад садится в тачку, не замечает ликования толпы, трясущимися руками дотягивается до ключа зажигания. — Для чего ж ты припёрся… И тем не менее, Влад корит себя за то, что ему стало легче… Макс не уехал. Влад разделил второе место с одним из профи. Макс не чувствовал ног, когда тот наконец-то выбрался из тачки целый и невредимый. Это же не шутки, чем Воробей думает! Дуралей! В груди пылало, негодование пыталось пересилить облегчение. Жене и остальным Макс сказал, что обознался. Раз Влад решил играть в незнакомцев, Макс не против. Он даже рад попытаться начать всё заново. Это интриговало измученную душу учителя, давало возможный шанс. Победителей атаковала толпа. Все визжали, поздравляли, сыпали гордой нецензурщиной и желали выпить с финишировавшими. Макс наблюдал со стороны, вполуха слушая болтовню товарищей. — А этот парень неплох… Как там его Серый зовёт? — щебетала Саша, та самая брюнетка. С ней рядом отирались Вера и Света. — Пичуга, — ответил Женя с плотоядной ухмылочкой. Макс нахмурился. — Это того, который вторым пришёл? — уточнил Зарецкий, делая вид, будто ради приличия спросил. — Да, тот, кому ты в ноги едва не кинулся, — заржал лысый, имя которого Юрий. Макс метнул в него убийственный взгляд. Они так и не могли поладить. Открытой вражды не было, но мужчина не мог удержаться и не подколоть городского при каждой малейшей возможности. — Лысый, сказал же человек! Обознался. С кем не бывает, — защищал Макса Женька. Зарецкий был ему безумно благодарен. — А Пичуга ваш в первый раз гоняет? — сунул Макс нос в стаканчик пива. Его уже начинало подташнивать, но он не отрывался от коллектива. — На Дикой я его первый раз вижу, но раз пошёл, значит, пробовал холостым здесь гонять, — без утайки говорил Женя, а Макс мысленно выдохнул. Хорошо хоть, это у Воробья не на постоянной основе, — Слушайте, так может, поздравим второе место, м? Они наверняка ещё тут. Компания заохала, начала сворачиваться, прятать бутылки в жигули и куда-то двигаться. Макс откровенно тупил, но шёл за ними, отчего-то волнуясь. Их толпа пересекла поле, на котором уже было не так много выпивающих. Через пару напряженных минут, Макс увидел небольшую кучку молодых людей. К ним они и шли. Макс заметил потрепанную джинсовку Воробья и покрылся нервными мурашками. — Ну что, братишка, дашь пожать руку вашему гонщику? — галантно обратился Женя к какому-то светлому, улыбчивому пареньку. — Ну не знаю, братишка, если он сам захочет, — сложил тот руки на груди, иронично лыбясь. Всё внимание переключилось на подвыпившего Влада, который даже чуть протрезвел. Макс заметил в этих бегающих, пустых глазах дискомфорт. — Почему нет? — выдавил Воробей улыбку. Макс думал, что это пока он его не заметил среди людей. Женя, Лысый Юра и остальные загоготали, стали по очереди представляться, хлопать его по спине и сыпать похвалой. Девчонки даже обнаглели, полезли обниматься, отчего та рыжая овца тут же вспыхнула в ночи. Дошло и до Макса. Как только Влад его заметил и узнал, тут же обомлел. А вот Зарецкий был готов играть по его правилам. — Максим, — Зарецкий с готовностью, самовольно пожал холодную ладонь, — Поздравляю тебя с удачной гонкой и хочу извиниться за произошедшее на старте, — Воробей не может оторваться от нахального взгляда карих омутов, — Я действительно принял тебя за другого. — Ничего, — не сразу отвечает Влад, прерывает рукопожатие и не может удержаться, делает шаг назад. Макс продолжает поедать его взглядом. — Вот и славно, все знакомы, так может, отпразднуем это дело у нас? А, братишка, что скажешь? — Женя сграбастал главного заводилу компании. Тот переглянулся со всеми, только Влад проигнорировал этот немой опрос. — Почему бы нет? — сверкнул он клыками, все тут же засуетились. Влад честно старался откосить. Серега и Генка его обещали силой приволочь, если добровольно не пойдет на вечеринку в честь его же победы. — Да какая нахер победа? Второе место, ещё и пришёл вровень с тем… патлатым! — Пичужка, я тебя не отпускаю, усек? Там мой брат, его друзья, которые немалым спросом пользуются. Если закорешишься с ними, вообще забудь о проблемах, их блин, весь район знает! — Да у меня и нет проблем… — бухтел Влад, нехотя седлая свою «Яву». — Ага, оно и видно! Бледный весь, как задница моя! — Серега приторно пошлепал Воробья по щеке. Тот почти откинул его руку, — Свалишь, я тебя сожру потом! — Ой, Сережа, не переживай! Я проконтролирую, — Люба уселась позади и крепко обхватила торс парня. Влад обреченно вздохнул. Тусовка с Зарецким… Блять! Женя и Сережа правда оказались родными братьями. Родители погибли в аварии уже года три назад и от семьи Шумиловых остались два веселых паренька. Держались те друг за друга всеми силами. Макса поражала их история. Столько боли, а они по-прежнему светятся любовью к жизни. Дом у них был здоровый и задний двор тоже. Родители при жизни были трудоголиками и вот что вышло. Для разгара вечеринке не потребовалось много времени. По пути все загрузились алкоголем и закуской в том числе. Откуда-то повылезало ещё человек десять, прицепом что ли за кем-то. Тусовались на улице, под яркой луной и зажигающимися звездами. Где-то мычали коровы… Деревенский романтик под песни сверчков в поле, располагающемся как раз за огородом Шумиловых. Хозяйства братья не держали, разве что кроликов. А работали на лесопилке, отчего оба были детинами здоровыми, но удивительно добрыми. Компании поначалу смешиваться боялись, всё-таки какая-никакая, а разница в возрасте есть. Вон, у некоторых уже и дети были. Но после алкоголя, расходившегося на ура, вопросы прожитых лет переставали волновать. Макс отирался по сторонам, рядом с Женей и пуская все разговоры мимо ушей. Иногда Евгений вынуждал его знакомиться с кем-то, Зарецкий замученно улыбался, рыская по толпе в поисках одного-единственного. А Влад так и норовил раствориться среди тёмных силуэтов. Освещение во дворе было не таким уж худым, но не день все же. Макс нервничал, хотел вынудить его хоть на какой-то диалог. Было страшно, но бездействие он считал худшим исходом. Но как втиснуться в узкий кружок общения Влада, он не представлял. Тот стоял с младшим Шумиловым и своей рыжей бестией, которую Макс на дух не переваривал, хоть и не знал совсем. Черт, что же делать? Стоит и взглядом разъедает спину. Влад повел плечами, прямо ощущая разверзнувшуюся, болючую рану между лопаток. Зарецкий гад! Надо передохнуть от этого напряга. Но не помогало ни пиво, ни болтовня. Ещё и Люба ластилась как кошка во время весеннего гона. Раздражает. К несчастью Влада, скоро Женя и Серега согнали всех в дом, под видом ночного холода и моросящего дождика. В замкнутое пространство, с Максом… Воробей матерился сквозь зубы, пока воодушевленная Люба тащила его за рукав внутрь. Полупустой дом с высокими потолками, обоями в серую, безвкусную полосочку. Стоило включить пару гирлянд, притащить выпивку и пустить немудреную попсу из колонок старенького ноутбука, обстановка заискрилась таинственной романтикой. Народ разбрелся по кухне, заполонил гостиную, расселся на скрипучем диване. Подвыпившие девушки пошли танцевать. Влад, прочухав, что Макс где-то на кухне, нырнул в гостиную и затесался на диван между захмелевшим Серегой и Генкой. Парни несли какую-то чушь, спорили. Влад пил. Потом ещё и ещё. Мозги почему-то всё равно были в собранном напряжении. Никак не получалось добиться хоть какой-то невесомости. В такие моменты Воробей жалел, что завязал… Полторашка за полторашкой. Влад смотрит на извивающуюся Любу и совершенно ничего к ней не ощущает, словно чужой кусок мяса. Страшно, но Владу на ум приходит мысль, что родное-то немного в другой стороне, рядом. Резко Воробья замутило. Пришлось отставить бутылку и запрокинуть голову, порассматривать блики огоньков гирлянд. Нет, так только больше голову обносит. Решив проветриться, Влад поднялся и едва не рухнул. Ноги просто ватные, в голову ударило количество выпитого. Черт, идиот! Влад вылетел на улицу, столкнувшись с кем-то в коридоре. Макс беседовал с Женей, который ворочал содержимое холодильника, надеясь разыскать там нечто съедобное. На удивление время было немного. Кухонные ходики отмеряли полночь. Максу было тревожно. — Почему «Пичуга»? — спросил Зарецкий, всё ещё думая раскрутить Женю на плодовитый разговор. — А? — рассеянно отозвался тот, хрустя малосольным огурцом, найденным в банке, припрятанной в недрах «Бирюсы». — Пичуга ваш… Какими заслугами такое прозвище заработал? — Макс искоса наблюдал, как Женя достает бутылку чего-то насыщенно-коричневого. — А мне почем знать? — пожал мужчина крепкими плечами, ставя рядом две стопки, — Это Серый его где-то подобрал, задружили. Не знаю, чем он так моему брату приглянулся… А погоняло ему Серый и дал. Вроде как у того фамилия какая-то чудная… — Да он и сам чудо ещё то, — пробурчал Макс, уставляясь в окно и складывая руки на груди. Почему-то интерес этого Серого к Владу раззудил в нём старые раны. Женя с недоумением осмотрел нового знакомого и пожал плечами. — Давай выпьем, а то ты напряженный какой-то, — блондин шагнул к фигуре городского, странно приобнял за талию и протянул стопку. Макс глянул на него с недоверием, но потом принял, — Будем! Они опрокинули содержимое в себя. Макс скривился. Крепкая собака. — Нравится? Мой дядька сам гонит! — похвастался Женя, наливая ещё и протягивая Максу надкушенный огурец. Тот без промедлений захрустел овощем. Спустя ещё по стопарю, Зарецкий почувствовал себя более уверенно. Решив не упускать момента, он отказался от очередной порции самогона и поспешил в гостиную, надеясь застать там Влада. Не пришлось, Воробей едва не сбил его в коридоре. Макс первое время медлил, но потом волнение взяло верх, и он вылетел следом. Во дворе было свежо от летнего дождика, веяло прохладой, мощеная дорожка блестела под луной. Макс огляделся, заметил дверь, ведущую в огород. Распахнута. Сердце выделывало кульбиты в грудине, но Зарецкий упрямо шёл на поводу у голой интуиции. Переступив хилый деревянный порожек, он почуял запах петрушки и земли, пропитанной перегноем и дождевой влагой. В темноте он мало что разбирал, но смог определить, когда из обычного деревенского туалета вышагал Влад, вытирая подбородок рукавом джинсовки. Тот замер, даже не скрывая своей растерянности. Макс стоял, не зная, куда себя деть. Вся липовая смелость, доставленная алкоголем, выветрилась в считанные мили-секунды. Щеки пылали. — Тебе плохо? — как со стороны услышал Зарецкий свой голос. — Мне лучше всех, — нахмурился Влад, почему-то даже в ночи Макс мог разглядеть малейшую мимику парня. Наверное, потому что знал его, как облупленного. Влад хотел обойти его, но рука Макса преградила путь. — Нам нужно поговорить, я не за прятками сюда приехал, — твердость в своих же словах воодушевила мужчину. — Так уезжай, — парировал Влад с притворной легкостью. Внутри всё скололо, и ему было противно это осознавать. — Ты действительно хочешь этого? — пораженно переспросил Макс. — …Да, — едва слышно вымолвил парень, опять предпринимая попытку обогнуть городского. Без толку. — Ты медлил. Если бы это было правдой — сказал бы сразу, — как фанатично больной, выпалил Макс, делая шаг к Воробью. — На меня твои идиотские законы психологии не распространяются! — прошипел Влад, делая шаг назад. Макс дернулся уголком губы, делая ещё шаг и наблюдая за попятившимся парнем. — Я тебе настолько противен? Знаю, что да. Но хватит меня мучить, я хочу всё исправить, — мягко начал Макс, Влад тут же ощетинился. — Что «всё»?! Нет уже ничего! Как у тебя блять, наглости хватает вообще заявлять ко мне спустя столько времени! — Малыш… — Нет, не подходи! Ты мудак, понял, и я видеть тебя больше не желаю! Катись отсюда! — Воробей проорал это в лицо мужчине, потом ушёл, толкнув плечом. Макс стоял, ощущая только комок боли, пульсирующий в груди. Если бы Влад только знал, как он ненавидел себя в те минуты… В каждую минуту этих трех лет. Воробей выскочил за ограду. Там стояли какие-то малознакомые личности, с ними Генка. Долговязое тело Воробья распирала злость, обида, хранившаяся годы. Он размашисто подошёл к компании. — Есть сигарета? — на него обернулись несколько рож. — Ё, Пичуга, ты шо, куришь? — хрюкнул Генка. — Теперь да, — мрачно буркнул Влад, принимая тонкую палочку никотина у какого-то парня и тут же жадно прикуривая у другого. Дым обволакивает нутро, дарит едва заметное тепло, заставляет мозги притупиться. Наслаждение удушьем собственных мыслей — невообразимая роскошь. Если закрыть глаза, то перед ними пляшут разноцветные пятна. Влад не думает, что это его первая сигарета за последние два года, что ему нельзя, что он не должен. Он думает только о долбаном Зарецком. О его массивной фигуре в темноте, о протянутых руках, по которым он размахнулся розгой. Нет, не простит его. Не сможет, сам себе жития не даст, если вновь наступит на эти грабли. Столько времени и чувств было потрачено впустую. Что он получил взамен? Жизнь в руинах. Сигарета кончилась. Влад стрельнул ещё одну. — Пичуга, тебя Любка продинамила или как? — пытался подступиться к нему Генка. Влад вдруг истерично оскалился. Если бы. — Ну что, победитель, как тебе наше сборище? — Воробья чуть пошатывает от увесистой ладони, шлепнувшейся ему на плечо. Как там его… Женя? — Отлично, — односложно отвечает Влад, как обезумевший, высасывает из сигареты всё, что можно. — Что-то не видно… Айда-ка выпьешь со мной. — Мне больше нельзя. — Хах, что, мама наругает, — Влад заводится с полуоборота, завидев эту скользкую ухмылочку. — Завидуй, что тебя ругать некому. Все присутствующие ахнули, повисла тишина. Влад с ледяным безразличием смотрел в темные глаза напротив, хотел, чтобы ему набили морду. Но никто этого делать не спешил. Воробей затоптал окурок, двинулся к своему байку. — Бывайте! — рев мотора прокатился по улице, а владельцу транспорта как никогда хотелось во что-нибудь врезаться. Лучше бы он не просыпался. Телефон весь день разрывали звонки. Мама, Серый, Любка… Даже Генка, мать его за ногу… Влад не желал видеть никого. Он хотел спать, но не выходило. Кусок не лез в горло, не хотелось ничего делать. Куры были не кормлены, рыба не наловлена, а Воробей страдал, мучил себя мыслями. К вечеру стало совсем худо, он натянул на свое длинноногое тело любимые «Адидасы» и поплелся в магазин. В центральный не сунулся, там мог наткнуться на Серого. Тот любил околачиваться в подобных местах в нерабочее время. В дряхленьком павильоне «Людмила» он купил пачку сигарет, вышел и тут же задымил. Несоизмеримый кайф, Господи… Влад едва не простонал сквозь зубы, его спугнул чей-то голос. — Пичуга, верно? — Воробей обернулся, натыкаясь на невысокого парня с острыми чертами лица. Яркие глаза на смуглом лице впивались во Влада с диким любопытством. — Влад, — поправил его Воробей, не переставая курить. — Я Антон, очень приятно, — Антон протянул руку. Влад смерил этот жест презрительным взором и не подал руки в ответ. Антон несколько одернулся, — Что, настроение плохое? — Отличное, пока, — Влад выкинул окурок в урну и собрался убираться отсюда. Новые знакомства он заводить не желал, с нынешними бы разобраться. — Что предпочитаешь больше, ширку или сыпуху? — нарочито громко бросили Воробью в спину. Тот встал как вкопанный. — Что?.. — едва выдохнул он, не обернувшись. Послышались шаги, Антон медленно встал перед ним почти лицом к лицу и уже тише сказал: — Я спрашиваю: ширишься или долбишь? — ясно-голубые, словно не естественные глаза со знанием дела рассматривали окоченевшего Воробья. Тот попытался взять себя в руки. — Не понимаю, о чем ты… — Да ладно. Рыбак рыбака, Влад, — Антон плавно протянул к нему руку и потрепал рукав серой худи, — А на улице плюс тридцать… Ширишься, значит. Эта меланхоличность с умным видом вкупе доканала Воробья. — Какого хуя тебе надо? — всё ещё не шевелясь, но метая молнии одним лишь взглядом, сухо кинул Воробей. — Ты в завязке, я прав? — Воробей молчал. Этот Антон бесил, — Я ни к чему не принуждаю, но… Если ты захочешь побаловаться, то мне как раз не хватает компаньона… Намёк был понят, а терпение растоптано. — Ещё хоть раз увижу тебя рядом — откручу башку. Влад шёл, перед глазами всё плыло, гнев застилал любой вид. Дома он заперся на все замки, уселся на кресло с ногами, включил телек и прикусил большой палец. Как этот наглец вообще осмелился к нему подойти? Рыбак рыбака, тьфу блять! Понимает он его, ага, как же! Компаньона, совсем охерел? — Ни ногой больше, — шептал Влад про себя весь вечер. Теперь он балансировал по тонкой проволоке. По одну сторону бывшая любовь, по другую — бывшая зависимость.