***
В школе всегда всё шло своим чередом. Но Влад не мог влиться в этот поток. Теперь нет. На этот раз он действительно попал. Неизвестно, когда теперь его отпустят с этой каторги… И во всем виноват чертов Лаврентьев! Он сейчас сидит там, на предпоследней парте, рубится в какую-то игрушку. Раньше Влад тоже любил игры, пока сам не оказался заложником одной из них. Воробью уже не думалось о Лысом, Бутылине или странном Женьке Шумилове. Это всё были такие мелочи. Лысый бы не убил его во всяком случае. Да и он, похоже, понял всё предельно ясно, после встречи с Саней. Влад тонул в своих размышлениях, теряя связь с реальностью. Вспомнил, что давненько не виделся с Геной. То, чего так боялся Макс, произошло. Он опустился на самое дно. Теперь он был повязан с каким-то недоделанным наркокартелем, выжившем в лихих девяностых. Лысый передал его, как собачушку, в лапы главаря — Барыги. Тот смилостивился, разрешил ему поработать на него, в то время как он урежет Лысому поводок. Ладно, зато тот на Владе не оторвётся. Какая разница, на кого горбатиться? От своих мыслей Макса отвлек чей-то глухой вой прямо посреди урока. Дети переполошились не на шутку. Какой-то мальчик ударил Алика по голове. Того самого черноголового, слабенького мальчишку. На лбу уже цвела ссадина. Пришлось просить второго учителя биологии подменить его, сам Макс повёл несчастного ребенка в медпункт. — Ну, ты чего, Алик… Большой парень уже, а в слёзы, — мягко говорил Макс, придерживая совсем худенького мальчика за плечо. Тот шмыгал носом, растирая щеки от противной влаги. Медсестра налепила Алику пластырь и дала витаминку, посмотрев на Макса с долей какого-то умиления. Зарецкий шёл обратно с усмиренным мальчиком, как тут впереди по коридору он услышал жуткие крики. В той стороне был кабинет искусства. — Алик, вернёшься сам? — наклонился он к мальчику. Тот отвёл взгляд, словно боялся идти туда один, — Ладно, жди меня здесь. Зарецкий быстрым шагом направился на шум, кивая всем училкам, повылазившим из своих нор. Стоило ему приблизиться к кабинету искусств, как дверь распахнулась, Максу в грудь стукнулась перепуганная Адель. Её большие глаза сейчас были ещё громаднее. — Скорее! Они убьют друг друга! — девушка схватила Макса за руку и втянула внутрь. От картины, представшей перед глазами, сделалось плохо. Ученики жались по углам, ряды парт были разворочены. И несколько парней пытались разнять сцепившихся Влада и какого-то здоровяка. Воробей был явно не в себе, он сидел верхом на том парне и душил его, что было сил. — Влад! — Макс ринулся к ним, распихал орущих школьников и вцепился в жилистые руки Воробья, — Влад! Приди в себя! Что ты творишь?! — Он заслужил… — пропыхтел Воробей, лицо его было перекошено гримасой ярости. Увалень под ним был уже красный, раздирал учителю руки короткими ногтями. Макс не узнавал своего Влада в этом озлобленном существе. Действовать нужно было незамедлительно. Макс ударяет Воробья в солнечное сплетение, тот сгибается, Зарецкий сваливает его на пол, прижимает собственным телом, слышится кашель парнины. Макс замечает пищание учительниц, выводящих детей из класса. Они напуганы случившимся, Макс не меньше. — Отвали, — слабо выдаёт под ним Воробей, начинает выгибаться. — Не дури, идиот… — Макс чуть поднимается, но его руки не отпускает. — Я в себе, убери грабли, — шипит Влад, Макс шарит по его лицу. Влад по щелчку пальцев стал собой, даже взор разъяснился. Он его отпускает. — Что ж ты натворил… — выдыхает Макс, смотря на багровые синяки ученика. Влад устало прикрыл глаза. Игорь Анатольевич поначалу так орал, что у Воробья заложило уши. Но спустя минут пять, он уселся на своё место, сцепил руки в замок и уставился с ожиданием. Но Воробей молчал всё это время. — На кой хрен ты полез к нему? — ругнулся старый мужчина. — Это он ко мне полез. — Тебе что, пятнадцать?! Невыносимо! Черт тебя подери! Я спрашиваю, тебе сколько лет?! — Дохуя, — прорычал Влад. Внутри всё бурлило. Наплевать, что его выпрут, наплевать на всё! Нечего ему терять, он по уши в дерьме! Может он бы стал хорошим преподавателем, если бы не ввязался во все эти коммерческие, незаконные отношения. Игорь Анатольевич косится на дрожащие руки, которые Влад сжимает, что есть силы. Старик тут же смягчается, чуть ослабляет аляповатый галстук и вздыхает. — Я же тебя с пеленок знаю… Ты хороший парень… Я итак пошёл на уступки, взял без образования, сошлись на том, что получишь скоро. Учишься хоть? — Да, — Влад смотрит исключительно в пол. Что делать? Молить о прощении? Да не способен он на это. Гордый дурак. Директор кивает, облизывается. Он тоже не знает, как поступить. — Лаврентьев та ещё заноза в заднице, понимаю. Однако душить его… немного чересчур. — За всех мстил, — фыркает Влад. Игорь Анатольевич чуть улыбается, но тут же напускает серьезный вид. — Это неправильно, Влад, ты знаешь. Влад кивает, хоть и думает совсем наоборот. Молчание затягивается. — Родители у Кирилла алкаши… Брату старшему на него по барабану. Если он сам на тебя не заявит, то может, обойдётся, — Влад поднимает голову, с удивлением смотря на директора, — Увольнять тебя не буду, деда своего напоминаешь… а он мужик здоровский был. Воробей разинул рот от такого. Как же он был благодарен. — Но от работы отстраняешься, недели на две, пусть все успокоятся. Влад сидел, замерев, будто боялся спугнуть такую доброту в старике. Тот начал что-то писать, отвлекшись. А потом заметил, что Воробей всё ещё к стулу прирос. — Чего расселся? Ступай. И перед Лаврентьевым извинись, потолкуйте там, может, договоритесь о нейтралитете. Влад неуклюже поднялся, промямлил благодарность и с кривой улыбкой выскользнул за дверь. Оказавшись в пустом коридоре, он прислонился спиной к стене и медленно выдохнул. Обошлось. Неподалёку раздаются быстрые шаги, Влад поворачивается и видит напряженного Зарецкого, идущего к нему. Сматерившись, Влад резко начинает удаляться в противоположную сторону. Макс ускоряется, Влад тоже. Зарецкий почти шепотом велит ему остановиться, Влад его не слушает. Идёт урок, шуметь нельзя. А эти двое тут догонялки устроили. Школа была поселковая, не шибко большая и лестницы всего две: одна главная, вторая запасная, пожарная. Влад никоим образом это не рассчитал, оказавшись в западном крыле, где и была только запасная. Пришлось отдирать бумагу с печатью директора и нырять туда. Но Зарецкого и это не остановило. Здесь шуметь уже можно было, они находились в самом отдаленном месте. — Стоять! — хватают Воробья за пояс и притягивают к себе. — Че тебе?! Пусти, придурок, мне идти надо! — Куда? Детей избивать? — Да ты его видел?! Какой он ребенок! — Видел-видел. В том и проблема, — Макс разворачивает Влада к себе и вжимает того спиной в стену, оказываясь слишком близко, — Как всё это произошло? — Пошёл ты, — слабо плюет Влад, отворачивается в сторону, упираясь руками в грудь учителя. — Опять будешь этот цирк устраивать? Расскажи, я помогу, — он держит Влада чуть ниже плеча, чтобы тот не удрал. — Ничем ты не поможешь! Только болтать и можешь! — упирается Воробей. — Хочешь сказать, я пиздабол? — возмутился Зарецкий, даже не заметив, какое скверное слово из него вылетело. — Ты придурок! Всё, хватит, мне пора, — Влад почти выскользнул из его хватки, как его поймали вновь, на этот раз даже колено всунув между ног. Почему-то по всему телу молодого мужчины тут же побежали мурашки. — Я же не отстану. Ты хоть видел себя, на зверя был похож! А если бы ты его придушил, м? — Я бы об этом ни минуты не сожалел! — ядовито рявкнул Влад, и Макс даже испугался его на долю секунды. Но потом он увидел в нём того самого семнадцатилетнего мальчишку, обиженного всем миром. — Ты не меняешься, всё такой же глупый и злющий, — зато он больше не та пустая оболочка, мысленно добавил Макс. — А ты такой же невыносимый! — Влад отвешивает ему пощечину, до того сильную, что Макс даже отступает, охнув. Влад побежал по ступенькам вниз, Зарецкий кинулся следом, выкрикивая что-то. Как их до сих пор половина школы не услышала? — Почему ты не можешь открыться мне! Я хочу помочь! — Макс хватает мужчину за запястье, подтаскивает к себе, тот упирается, как осёл. — Зачем мне тебе открываться?! Чтобы снова привязаться, чтобы привыкнуть? А потом ты снова бросишь меня! Это твой план? Я так больше не смогу! — выпалил Влад ему в лицо, даже порозовев от ярости. Макс замирает, даже не может сразу влиться в смысл этих слов. Влад тоже не двигается, иногда он не понимает, как всё это вылетает из него. Макс резко сминает его в крепких объятиях, привычно утыкается носом куда-то за ухо и с жадностью вдыхает его запах. Влад боится двинуться в этих тисках. — Я никогда тебя не брошу, — шепчет Макс ему на ухо. От этого едва не подкашиваются ноги, и становится так горько. Стоят они так недолго, Влад мягко выпутывается, ничего не говорит и просто уходит.***
Погода испортилась совсем, вся природа пожухла, и ноябрьский промозглый ветер забирался под куртку, колол голые руки. Влад теперь работал только с Сариком, того повесили на него, как сторожевого пса. Но теперь Влад отхватывал с лихвой. Одним выездом на точку не ограничивалось. Отныне он стал почти куклой для Барыги, а тот отыгрывался, как мог. — Зря ты проштрафился, парень, он с тебя во век не слезет. Влад сидел за рулем, апатично уставившись в окно. Ему было всё равно. — Хотя должен отметить, изначально он относился к тебе лучше, чем к некоторым, хоть ты и был новичком. Этот Сарик тот ещё болтун. Влад начинал мерзнуть в своей дутой куртке. Макса он не видел с той самой беседы, Лаврентьева с того самого инцидента. В последнее время он не виделся ни с кем, кроме этой шайки. Он снова стал плохо спать, есть и стал похож скорее на измученного больного. — А ещё… — Заткнись, — Влад вылез из тачки, ему казалось, что жизнь становится серой. Вечером зашёл Гена. На нём не было лица, он тоже исхудал. Немного пометавшись по углам, он уселся на кухне. Влад, до этого не понявший, как он вошёл, зашёл следом. Гена сидел, уронив лицо в ладони, и дергал ногой. Воробей степенно вздохнул, когда друг вытащил из-за пазухи бутылку коньяка. — Ничего не понимаю… с чего он взяла, что ты по левому берегу пошёл? — на голодный желудок опьянел Влад быстро. Ему было радостно посвятиться в чьи-то проблемы и на время забыть о своих. — Сам хотел бы знать… Какая-то сволочь меня оклеветала! А она и рада уши развесить! — прикрикнул Гена, стукнул кулаком по столу. — Не злись на неё, она боится, что ошиблась в тебе, вот и всё. — Я ни разу не давал ей повода усомниться в моих намерениях. Черт бы побрал это всё! Генка нервничал до трех ночи, пока не заснул щекой на клеенке. Влад даже не смог его потревожить, едва дошёл до кровати сам.***
— Садись пересчитывай. Должно быть пятьсот штук, — Барыга почти швырнул его на стул. Воробей стиснул зубы, выровнял спину. Похмелье сгрызало мозги. Очень некстати Гена решил напиться как раз перед очередной владовской поставкой. Теперь после каждого такого мероприятия, Барыга сажал Влада перед собой и заставлял пересчитывать пакетики с дурью. Эдакий способ проучить, Воробей чувствовал себя воспитанником какого-нибудь концлагеря. Влад послушно считал, заваривал этому пройдохе кофе, и каждый раз кружка с ним летела ему в голову. Чудо, если он успевал увернуться. — Я ненавижу растворимый! В доме есть турка и настоящие зерна! Сейчас же сварил мне нормальный! Влад не умел его варить. А каждый раз, как ни пытался, не мог его укараулить. Один раз забыл выключить газ на этой доисторической плите. Тогда его пинали около часа. Да, теперь боль была его верным спутником. Но ужаснее всего было даже не это. Он привык, спустя неделю его даже не злила та униженность, та пренебрежительность, с которой его вызывали каждый раз к Барыге. Влад считал пакетики, получал за каждый проступок и наконец, он понял, как Барыга держал весь этот прогнивший люд в своих руках. Он был отбитой скотиной, и каждой шавке уже довелось это проверить на своей шкуре. Владу оставалось надеяться, что найдется другой новичок и главарь перекинется на него. Макс вернулся с точки очень поздно, улегся на кровать, стараясь не скрипеть костями, так как баб Маня уже видела пятый сон. Теперь он работал на большого дядю, но его верным поводырём оставался Лысый, они были кем-то вроде напарников. Макс был обычным вышибалой. Его радовало, что они большей частью ездили работать в город и не трогали поселковых доходяг. Макс не хотел, чтобы поднялась шумиха, и его начали узнавать местные нарколыги, которых тут оказалось пруд пруди. Было не по себе. Что он творил, сам не знал. Плыть по этому течению оказалось довольно тяжело. Благо, Барыгу он видел первый и последний раз, даже не приезжал в их скотный двор. Он лежал ничком и только-только решил прикрыть глаза, прервать поток спутанных мыслей, как завибрировал телефон. Женя. В три ночи? — Йоу, Максимилиано, чем занят, раз не спишь? — Макса тут же затошнило от этого радостного тона. — Дрочу, — буркнул он и тут же изумился, насколько его тон напоминал манеру Воробья. — Ха! На кого? «На одного злющего цепного пса по имени Владик Воробей», — подумалось Максу. К тому же, он действительно делал это слишком часто. — На меня, надеюсь, — прервал его молчание Женя. Макс недопонял, — Я же такой красавчик, наверняка, ты испытываешь ко мне скрытые чувства! Зарецкий не был настроен слушать эти нарцисстические шуточки. — Даже если бы я был геем, точно не запал бы на тебя. — Это почему? — прозвучало в ответ несколько обиженно, — Ну и кто же твой идеал? Каких бы предпочел? Макс заводился слишком быстро, усталость сказывалась. — Нет нужды рассказывать, я уже нашёл человека одного и на всю жизнь. И он весь в моём вкусе. Спокойной ночи. Макс скинул, вырубил телефон и повернулся на бок. Снилась ему всякая чушь.***
К понедельник у Барыги была толи ревизия, толи ПМС, но он не вызывал Воробья к себе. Поставки тоже не было, Влад мог законно прогуляться за сигаретами. Было жутко холодно, свинцовое небо давило на голову, дул пронизывающий ветер и уже наступал быстрый ноябрьский вечер. Влад шёл медленно, прогулочным шагом, хоть и периодически постукивал зубами. Ему хотелось продлить ощущение свободы, где в него не швыряются кружками и не бьют по ладоням, за то, что сбился со счёта. Темнело стремительно. Бродил он, естественно, по проулкам, где нет ни единого фонаря, одни опустевшие огороды. Давненько он не встречал Адель. Бедная девица теперь будет его за пять километров обходить, а всё из-за Лаврентьева. Тот, кстати, тоже не появлялся. Наконец-то инстинкты самосохранения заработали? Сквозь мысли послышались приближающиеся шаги, Влад обернулся, увидел почти подбегающего Сашу Бутылина. Влад хотел что-то сказать, но его повалили на твердую, промерзающую землю, начали скручивать руки. Влад сразу не понял, что происходит, он даже ничего не сказал, начал отбиваться. В какой-то момент он даже почти смог уронить Саню с себя, но тут появился ещё кто-то, под нос была сунута какая-то душная тряпка и скоро сознание поплыло. Макс чувствовал себя ужасно. На днях он встретил Сашу, девушка широко улыбнулась, подошла, начала что-то говорить. У Зарецкого аж в ушах звенело, от осознания, что тянуть дальше невозможно. И он такого наболтал про Гену. Смуглое лицо девушки вытянулось, глаза заблестели, она ничего не сказала и ушла. Ушлый, беспринципный негодяй. Макс не мог спать после такого предательства. Он даже не мог надеяться, что его не выдадут, это было бы заслуженно. Он убеждал себя, что это ради Влада. Это всё, что ему оставалось. Хотелось уже увидеть этого взбалмошного, вредного человека. Макс звонил ему раз десять, телефон был вне зоны доступа. Макс долго на месте не сидел, пошёл к нему. Дом был заперт, видно, вышел куда-то. Макс немного помялся на лавке рядом, но было слишком холодно, особенно в его легкой куртке. Зимнюю пока купить не было возможности, да и тупо времени. По пути к дому его перехватил Лысый, намечались кое-какие дела. Макс прошатался с ним остаток дня. Они были на мелких стычках, так как Барыга давал здесь «крышу» не одному району, они должны были обеспечить хоть какую-то защиту. До драк не доходило, стоило им наперевес вытащить травматы. Макс сроду был стрелком не важным, а тут… по живым. Пока всё обходилось, в округе было мало дураков, желающих угодить им в багажник. После всей этой катавасии, которая была, по сути, голым спектаклем, Лысый притащил Макса к ним в главенствующие бараки. Назывались они в народе, как и были, лабиринтом. Сегодня было особо шумно. Уже стемнело, фонари мало помогали, куча машин, стоящих в округе, не вырубали фары. Все пили, гоготали, будто сейчас обычный выходной. Лысый никогда не заставлял его оставаться с ними. Макс выполнял уговоренное и сваливал, теперь же, им управлял другой дядя. Зарецкий особо не представлял, чем ему тут заняться, но и назад, в поселок, Лысый ехать пока не собирался, а значит, он тоже. Макс решил пройтись, побродить здесь так сказать, может, чего полезного узнает или заведет какие знакомства. Хотя, таких знакомых ему иметь не хотелось. На него даже внимания не обращал никто, люди пили, мяли каких-то девиц, кто-то, кажется, употреблял нечто похуже алкоголя. Мерзко, холодно, грязно. Как Макс вообще ввязался в это? — Ради него, — напоминал он себе каждый раз, когда хотелось поджать хвост и сбежать. Застывшая грязь под ногами, ветер над головой, скудное освещение давило на глаза. Уже хотелось мирно спать, слышать глухой храп бабы Мани за стеной. Хотелось спокойствия, но до него было далеко. — Куда подевался чертов Воробей, я тебя спрашиваю?! Я кому поручил держать его в узде, а? У него поставка через день, осел! Если его послезавтра не будет, я с тебя три шкуры спущу! — орал, без всяких сомнений, Барыга. Макс остолбенел, стоя всего паре метров от его подобия кабинета. Не может быть здесь у кого-то такого прозвища. От Барыги вылетает невысокий мужичок, он вытирает пот со лба, сглатывает, он испуган, тут же куда-то идет. Макс ринулся следом, поймав мужчину восточной внешности за грудки, он постарался прояснить мысли. — Стой! Пожалуйста, — он ослабил хватку, на него смотрели по-звериному загнанно, — Я Макс, новенький тут. На его рукопожатие с опаской ответили. — Сарик. — Сарик, слушай… Барыга сейчас орал… про Воробья, — как же сформулировать-то. — Ему не понравится, если я буду обсуждать это с кем-то, — скосился мужичок, собрался уходить, но Макс снова поймал его за плечо. Сердце билось как заполошное. — Не нужно обсуждать, просто… Ответь, «Воробей», это Влад? — Макс не знал, что хотел услышать. Если нет, то хорошо, Влад не бродит тут, среди смрада и гнили всего людского. Но если да… — Он самый, — пожал плечами Сарик. Макса пронзило током. Сарик хотел было ещё что-то сказать. — Спасибо, — прервал его Макс и пошёл, не понимая, куда. Он стоял за всеми лабиринтами, где начинались заброшенные огороды, за ними худой перелесок. Тут уж было совсем темно, холодно, почти морозно. Но щеки лихорадочно горели. Барыга орал так, словно Воробей тут уже давно. Очевидно, он тоже замешан в этом, он тоже тут что-то делает. Но почему Макс не знал? Он ни разу не видел его здесь. Хотя… он и сам-то тут недавно. Однако Барыга тоже не в курсе, что Макс тут по причине защиты Влада… Только теперь Воробья требовалось защитить далеко не от Лысого. Боже, во что они вляпались? И где Влад? По услышанному куску разговора можно было догадаться: он отсутствует давно, наверное, больше дня. Макс стремительно вышел из лабиринтов на улицу, он даже не плутал, словно его гнев послужил компасом. Он сразу же узрел Юру. — Лысый, — тот лениво повернулся на него, — На пару слов. — Сосаться, небось, пошли, — прокомментировал кто-то из толпы. — Юр, надеюсь, этот красавчик не сверху?! Лысый кинул в кого-то окурок и вальяжно пошёл за Максом. Отошли не далеко, лишь бы не слыхали чужие уши. Максу нужны какие-то ответы. Но к Барыге сунуться нельзя. Точный удар в ребро челюсти, пьяный Лысый едва не падает. Выпрямляется, сверкает злобными глазами, хочет ответить, Макс хватает его за воротник куртки, поднимает в воздух и припечатывает об шершавый ствол тополя, стоящего рядом. Лысый хрипит, цепляется за его горячие руки, в диких глазах ярится непонимание. — Отвечай, сука, ты знал, что Воробей тоже тут? — рычит Макс. Вдруг смятение Юрия сменяется ликованием. На его лице растягивается елейная ухмылка, он кивает. Ярость в Максе взрывается фонтаном. Он бьет его об ствол ещё раз и отпускает, фигура шлепается об землю и почти теряет сознание. Макс глубоко дышит, пытается успокоиться. Его надурили изначально, ладно, пусть. Зарецкий присаживается рядом. — Где он? — Откуда я знаю? — кашляет Лысый. — Сегодня он должен быть здесь, я прав? — тянут его за воротник, Юрий опять кивает, — Но его нет. Где он? Каждое слово пышет ненавистью, презрением. Лысый и знать не знал, что этот внешне обаятельный красавчик способен так давить на людей одним только тоном голоса. — Да не знаю я. Правда. Макс вздыхает. Ему нужно найти Влада, иначе Барыга его убьет за прогулы. — Ты ещё ответишь за всё, — слышит Лысый, прежде чем очередной удар вынес из него последние остатки сознания.***
Влад морщится, тело затекло, он хочет как-то разогнуться и понимает, что он в довольно странном положении. С трудом открыв глаза, он видит чью-то худо обжитую кухню. Деревянный скрипучий пол, убитый гарнитур, пыльный стол у стены напротив, складывается ощущение, что тут никто не живёт. Влад сидит на полу под окном, из которого вырывается резкий, неприятный свет очередного пасмурного утра. Руки его заведены над головой и… связаны. Он пару раз дергается, силы словно покинули его тело. А ещё здесь так холодно. В голове заплясали черти. Это тот, кто хотел убить его ещё тогда, на «Кольце»? Это взбесившийся Лаврентьев? Или Барыге надоело его нянчить? Его начинала бить мелкая дрожь и непонятно, толи от холода, толи от страха. Влад вспомнил Саню. Бутылин же повалил его прошлым вечером, потом появился ещё кто-то… Неужели Саня настолько отчаялся, что решил держать его в рабстве? Ну, это уже бред. К несчастью или счастью, похититель не спешил появляться. Влад не знал, сколько времени, он потел, выкручивал запястья и матерился сквозь зубы, что не жрал нормально уже долгое время. Вот выберется, срочно создаст профицит калорий и наберет мышечную массу, а то до смешного, веревку даже не порвать. Так извернуться не вышло, пришлось думать по-другому. Повертев головой, Влад заметил небольшой нож на разделочной доске, лежащей на гарнитуре. Выйдет ли дотянуться ногой? Спустя ещё минут пятнадцать, Влад решил по возвращении в нормальную жизнь, заняться ещё и растяжкой, потому что такими темпами он станет ни на что негоден. Ещё и тело ноет, старые синяки заживали долго. Пока он отпыхивался от бесполезной работы, послышался шум из глубины неизвестного дома. Кто-то вошёл, Влад подобрался, пульс застучал в висках. Шаги приближались прямиком к кухне, по виску покатилась соленая капелька. Секунда… и входит Женька Шумилов. Владу вмиг легчает. — Тьфу, блять. Жень, слава Богу! Помоги мне, блин, ебнутый Бутылин совсем охренел! Припер, связал, как в боевике каком-то! Пока воодушевленный Воробей болтал, слегка удивленный Женька прошёлся до него, присел совсем рядом и слушал весь этот треп. Когда Влад закончил, то посмотрел на него с видом, типа: «что-то ты не спешишь мне помогать, да и не очень-то ты ошарашен». — Интересно, что он в тебе нашёл? — выдает Женя, разряженный в камуфляжную зимнюю форму. — Кто? Бутылин? — настораживается Влад. — Да и он тоже, — выдыхает Евгений, поднимается, берет стул и садится на него чуть поодаль, чтобы поймать непонимающий взгляд из-под нахмуренных бровей. Что-то тут было неладно. — Ты приволок меня сюда, — догадался Влад. — Бинго! — щелкнул пальцами Женя, — Санёк мне немного помог. — Захер? — дернулся Влад. Он яро не понимал, это пугало. Лишь бы это был тупой розыгрыш. — Так тебе всё и расскажи! — рассмеялся Женька, шумно поднялся, отчего Влад вздрогнул, — Не переживай, у нас куча времени, я обязательно с тобой поболтаю! И не только… После оборванной фразы, внутри всё трусливо сжалось. Женька кинул ему обольстительную улыбку и вышел. Влад терялся с каждой секундой. Поняв, что никто ему не поможет, Влад вырвался сам. Все руки кололо, на запястьях было голимое мясное месиво, но он смог стянуть веревки. Тихонько простонав от боли и облегченья, он поднялся, но не выпрямился в рост, боясь, что его заметят в окно. Кстати, за ним был лес. Ни привычный поселок, ни поля, а самый настоящий лес. Владу сделалось дурно. Куда же его вывезли? Он схватил нож и начал пробираться к выходу. Дом и правда был не жилой, скорей просто охотничья избушка. Влад прокрался к двери, попытался открыть, но она была заперта. Беззвучно ругнувшись, он тут же перепал на окно. Глянув из-за занавески и поняв, что в округе никого нет, он начал голыми пальцами отворачивать гвоздики, державшие пласт стекла. Ну, хоть не пластиковые, а то пришлось бы выбивать. Убрав два нижних прямоугольника, он сломал деревянную перегородку между ними и, свернувшись в три погибели, вылез наружу. Куртку с него стащили, поэтому ему тут же сделалось смертельно холодно. Но радость свободы заставила его отупеть, он ничего не чувствовал, кроме потребности поскорее скрыться отсюда подальше, пусть даже в незнакомый лес. Он быстрым шагом, бесперечь оглядываясь, пересек подобие двора и решил пойти по накатанной сюда дороге, хотя логичнее было бы нырнуть в заросли. Но отошёл он не на много, рядом послышался шорох, и его прижали щекой к земле. — Придурок, куда ты смотрел! Ещё бы немного! — сопротивляющегося Воробья уже затащили в дом и опять собирались примотать к батарее. — Да кто ж знал, что он через окно лупанёт! Там хрен бы кто пролез! — Это ты, кабан, не пролезешь! А ему раз плюнуть! — Влад не мог поверить, что это орущее существо когда-то было его другом. — Ненавижу тебя, сволочь! — Влад вырвал ногу и отвесил такого пинка в живот. Саня Бутылин согнулся и захрипел. Женьке Воробей тоже хотел врезать, но тот его опередил, перед глазами померкло на пару секунд. — Нет, дорогой, со мной не проканает. Руки вновь были обездвижены. Саня боялся на него взглянуть, отошёл куда-то. А вот Женя сидел рядом и наблюдал за его попытками отдышаться от вспышки боли. — Набегался? Смирись, мы тебе уйти отсюда не дадим. — Да что вам надо? — измученно плюнул Влад. — Счастья. Отвесишь горсточку? — Самому б кто дал… — Ой, не пизди! Оно вокруг тебя вертится, а ходишь, жопой водишь! — вдруг взбесился Женька, подскочил. Влад совершенно его не понимал. Говорить надо с Саней, он же не отбитый, отпустит, по крайней мере, уж объяснит. Шумилов-старший присел обратно, впился взглядом в лицо, которое он ненавидел всем сердцем. — Ну же, скажи мне, чего в тебе особенного? — Влада это раздражало, его бесило свое неведение. — Я тапочки в зубах приношу, — прошипел он, метнув убийственный взгляд. Внутри до сих пор жгло от удара. Женька хохотнул, вдруг его рука легла чуть выше колена Влада и повела дальше. Воробей дернулся, посмотрел с некой дикостью на Женьку, такого увлеченного. — Сомневаюсь, что он так носится за тобой только из-за этого, — от этого слащавого тона голоса воротило, рука плавно скользила по черным джинсам выше и выше. Влад отползал, пытался как-то избежать этих прикосновений. Блин, да что происходит?! — Не трогай его. Шумилов замер, Влад часто дышал, смотря на Саню, стоящего в дверном проёме. Женька прыснул. — Ревнуешь? Можешь сам мне показать, что в нём особенного, — отступил Женька, протянув руку в сторону Воробья в приглашающем жесте. Влад посмотрел на Саню. Он понятия не имел, каким напуганным выглядел тогда. Но факт оставался фактом. От одного только взгляда этих пронзительных глаз, Бутылин тушевался. — Я домой, — кинул он Женьке и вышел. Женька опять хохотнул, потом пошлёпал Влада по щеке и пошёл следом. Макс искал его весь день напролёт. Он был у него в ограде, даже сумел влезть в дом, но там никого. Он был у Серого, тот только пожал плечами, сетуя на то, что и Женька пропадает на работе. Зарецкий прочесал всю деревню на три раза. Со школы ушёл на час раньше и безрезультатно. Его начинало грызть волнение. Он позвонил Кате, в надежде, что Влад ненадолго уехал к родным. Мать была беззаботна, как всегда, спрашивала, как Влад, а то, он ей долго не звонил. Стало ясно, что он не там. Зарецкий был на «Красном Кольце», у мест, где Влад любил рыбачить, опять в лабиринтах, узнавал у Сарика, не возвращался ли тот. Мужчина только волновался, мотал головой и обливался потом, ведь ему достанется, если он не приведёт Воробья к завтрашнему вечеру. Макс сбился с ног. Вечерело. Он обреченно ехал домой, как заметил Бутылина. У него Макс ещё не интересовался. Окликнул, догнал, пожал руку, дабы расположить к себе человека. — Слушай, я тут Влада Воробья найти не могу. Случаем, не встречал его в последнее время? — Саня сделал задумчивый вид, помычал немного и пожал плечами. — Не доводилось, мы давно не общаемся. — М-м-м… Ладно, тогда, спасибо, — Макс напоследок пожал ему руку ещё, хоть они оба и не хотели. Вдруг его внимание привлекли яркие царапины по всей тыльной стороне руки, — Слушай, давай я тебя подвезу, а! — Ой, нет, не стоит, — отнекивался Бутылин. — Давай-давай, мне не сложно. Уговорил, ехали в молчании. Макс анализировал. Не верил он этому Бутылину. Воробей не посвящал его в подробности своей личной жизни, но ведь у них были интимные отношения. Александр мог быть причастен к исчезновению Влада. Ещё как. Задумавшись, Макс едва заметил черного кота, перебегающего дорогу, тормознул он резко и неловко. Саня дернулся, едва успел упереться руками в бардачок, из его кармана что-то выпало. — Ох, пардон, уже сумерки, плохо видать! — оправдывался Макс, перегнулся и поднял выпавшую вещь. Вдруг его будто током шарахнуло, — Это же… мобильник Влада. Саша долго не думал, рванул прочь. Зарецкий бросил тачку на проезжей части, ринулся за ним. Набрав ускорение, точно гепард, он повалил это тело на щебеночную дорогу, содрал себе все колени, но поймал. — Ты мне всё расскажешь, дрянь, — обещал он. «Малыш, я уже близко», — думал он, будто Влад мог его услышать. Влад изнывал от боли в обездвиженных суставах. Задница затекла сидеть, кожу стягивали раны от грубой веревки, его потряхивало от холода, ещё и сквозняк из хилых окон будоражил, что надо. А ещё этот придурок приволок стул, уселся напротив и сказал: «Я позволю тебе выпить стакан воды, если будешь послушным мальчиком». Пить хотелось до одурения, Влад молча терпел тот бред, что он нёс уже на протяжении пяти минут. — … Он умный, накаченный и красивый. Хорошие гены, понимаешь ли, а ну да, ты понимаешь. Миловидное у тебя личико, характер, правда, ужас, но мы все не подарок. Однако он нет, он — идеал. Половину жизни я был в этом убежден, а сейчас мне выпал шанс… — Ты пидор, — констатировал Влад. — Как ты догадался? — хихикнул Женя. Влад вздохнул, отвернулся от его противного лица. Он не верил, что всё это происходит с ним, — Но ведь и ты тоже. — Саня подсказал? — говорить не хотелось, но «послушные» мальчики должны вести диалог. — Нет, я знал и до него, — Влад промычал, ему вообще не хотелось знать, как он об этом догадался, тот мог и наврать, — Не хочешь, узнать как? — Мне плевать! У тебя всё с головой в порядке? Ты притащил меня сюда, чтобы сидеть и без конца пиздеть о каком-то идеальном мужике?! Это бред! Отпусти меня! Влад опять забился, от усталости и злобы он даже не почувствовал, как запястья закровоточили вновь. Женька пару минут молча наблюдал за его трепыханиями, пока тот не выдохся. — А ты дослушай и может, наконец, поймёшь, зачем я тебя сюда притащил. — Ублюдок… — Так вот, у него потрясающие блестящие черные волосы, совершенный загар. Обаятельная бородка, серьезно, как он добивается этого эффекта? Я просто таю от взгляда этих карих глаз, мне хочется в них утонуть. Я обожаю его стиль, знаю каждую его рубашку. Его характер — нечто удивительное. Он строг и нежен одновременно. И фамилия у него звучная, как у принца какого-нибудь. Глаза Влада вот-вот на лоб вылезут. Этого не может быть. — Сам только послушай, — тянет Женя и Владу хочется исчезнуть отсюда, — За-рец-кий. Воробей сидит оглушенный. Женька гей и… он помешан на Максе. Шумилов видит все эти эмоции, он опять приближается, склоняется над Владом, пытающимся взять себя в руки. — Так… я-то тут причём? — Не заливай… Малыш. Когда Максу удалось расколоть Бутылина, дело близилось к ночи. Как он это сделал, лучше не знать, одно точно: пушка, выданная Барыгой пришлась кстати. Зарецкий очень удивился, что Воробей был в заточении в Женькином охотничьем домишке. Но вдаваться подробности и причины хищения не было времени, темнело стремительно. У цели он был только к полуночи. Внутри оказалось так же темно, как и снаружи, лютая холодина, дом всю зиму стоит холостым и не топится, как он мог держать тут Влада? Макс включил карманный фонарик, завалявшийся в машине и стал блуждать по комнатам, благо, их тут было немного. В кухне, в углу он наткнулся на Влада, сидящего мышкой. Макс нащупал и включил свет, тут же бросился к нему, сшибая все углы. Внутри у обоих всё затопило облегчение, дарящее неведанное тепло. Макс коротко поцеловал Влада в лоб, тот даже не заметил, будто так и надо было. — Бор-родач, я так рад тебя видеть, — простучал Воробей зубами. — Ты весь замёрз, вот Бутылин сволочь, бросил тебя тут! — начал ворчать Макс, не выпуская любимое лицо из рук. А Влада холод прошиб до души, но это было ощущение не физического плана. — М-макс, это не Саня, вернее, не он од-дин, — но Макс не слышал, он одурел от радости. — Надо развязать руки, — его ужасала картина кровоподтеков на бледной коже Воробья. — Макс, он скоро вернется, — тише сказал Влад, он просто не мог громче, он слишком устал, а холод изматывал похлеще всякой жажды и голода. Зарецкий начал греметь ящиками, но как на зло ни ножа, ни чего-то острого здесь не было. — Сейчас, подожди, — Зарецкий бросился к выходу, как вдруг его остановило ружье, упирающееся в грудь. Его заставили вернуться назад в кухню, а затем из тьмы комнаты выплыло знакомое лицо, — Жень… Макс услышал, как в углу Влад затаил дыхание. Зарецкий в ум взять не мог, неужели Женька заодно с тем психом Бутылиным? — Жень, ты чего? — Я ничего, сладкий, — улыбнулся Шумилов, в его улыбке Макс всегда видел нечто истерическое, но сейчас это было заметно очень явно, — Ты присядь. Не стоило тебе появляться так рано. Я бы со всем разобрался и вернулся. — Разобрался? — выгнул Макс бровь, осторожно отступая, он не сомневался, что ружье заряжено. — Ну да, с проблемой, — Женька пожал плечами и махнул головой в сторону Влада. Макс покрылся мурашками. — Ты что несешь… — М-макс, он вс-сё знает! — нашёл силы крикнуть Влад, Зарецкий повернулся к нему, его лицо горело смятением, страхом. Он не узнавал друга, не мог понять, что тот знает, — Он знает про нас-с. — Только в этом причина? Хочешь убить нас, потому что мы нетрадиционной ориентации? — Влад зажмурился, Макс ничего не знал, черт! Женька опять захохотал, но быстро перестал. — Что ты, я спокойно отношусь к этому, учитывая, что я сам гей, — Макса оглушило, — Я ещё тогда признался всем на вечеринке, только никто не воспринял всерьез. — Но… зачем всё это. Влад замотал головой. Почему-то он не хотел, чтобы Макс знал причину. А вдруг… Вдруг ему тоже нравится Женька… Шумилов осторожно обошёл Макса, сел на стул и вдруг перевел дуло на Влада. Сердце Зарецкого упало в желудок. — Приготовьтесь слушать, история началась очень давно, больше десяти лет назад, — Макс вообще не понимал, к чему тот ведёт и причем тут они, их отношения, — Моя девушка училась в медицинском университете. Как-то я приехал её забирать… и встретил тебя, ты сам тогда ещё только учился. Красивый до невозможности… Максу отчего-то было наплевать, что он скажет дальше, он косился только на Влада, прижавшего колени к груди, его трясло. На улице же холодрыга, урод, он может себе что-нибудь отморозить! — Я тогда только засмотрелся, не более. Спустя неделю я поссорился с этой дамочкой и пошёл в бар, в том же городе. И встретил тебя, — дуло опять показало на замершего Макса, но потом опять вернулось к Воробью, — Был секс. — Что? — задохнулся Макс. Влад бы тоже это выпалил, но он только повернул голову, — Этого… нет, я бы помнил. Ты врешь. — Ты был пьяный, это было ночью в сортире какого-то клуба. Я оставляю за тобой право забыть, — улыбался Шумилов и Макс всеми фибрами души ненавидел эту ухмылку, но он слушал, потому что на мушке был Влад, — И ты знаешь, я влюбился с первых же секунд… Ноги становятся ватными. Макс пытается поймать взгляд Влада, но тот направлен исключительно в пол, кажется, у того даже губы вот-вот посинеют. — Но как бы я ни старался, не смог больше встретить тебя. А в первый раз не взял даже телефона, да ты бы и сам его не вспомнил. Я смирился, был благодарен за то, что ты открыл мне мир мужиков. Однако с кем бы я не схлестывался, мне представлялся только ты. Каждое слово как осколок в сердце. Влад не может думать, как поведет себя Зарецкий после этого признания. — Но вот, проходит хренова туча лет! И приезжаешь ты! Собственной персоной! Ох, я был так рад! — Женька подскакивает, ружье дергается, Макс тоже дергается в его сторону, желая перехватить, но Женька опять переводит дуло на него, начинает наступать, — Но ты меня не помнишь, досада. Ничего, я решил, что со временем, всё вернётся на свои места, а потом, на вечеринке в честь второго места Пичуги… Я услышал ваш разговор в огороде. Влад жмурится, какие же они придурки. — Ты всё знал с самого начала… — выдыхает Макс, — Почему молчал? — Я не дурак, решил прощупать ваши отношения. — Ты говорил мне бросить всё, — выдыхает Макс, до него всё доходит. — Да, а ему велел не прощать, — тычет он через плечо на окоченевшего Влада, — Но вы, чертовы голубки, оказались как два попугая-неразлучника. Вас хуй танком друг от друга отгонишь! Макс содрогнулся от громкого крика. На лице блондина отобразилась гримаса злобы. Он выдохнул, отошёл обратно, прямо к Воробью, схватил его за волосы, поднял лицо. — Я даже подстригся как он, чтобы тебе угадить! А этот патлы отрастил! А как же кинк на бритых мальчиков, а? — Женя уже орал. Влад не выдержал, пнул его, как сумел. Ружье тут же уткнулось ему в щеку, Макс ринулся на помощь, но, — Лучше стой на месте, или я его пристрелю. Макс поднял ладони, внутри всё тряслось. Только бы всё обошлось, нужно что-то придумать, срочно. — Помните аварию? С его мотоциклом? — с истинным восторгом воскликнул Женя. — Т-твоих рук дело? — подал голос Влад. — Ещё бы. Тогда я совсем отчаялся, решил отправить тебя на тот свет, чтоб не мешал нашему счастливому воссоединению… Только вот, едва братишку своего не отправил… И ты за это ответишь! — Женька замахнулся кулаком, но Макс перехватил. — Стой! — на него тут же задрали оружие. — Что? Любишь его? Тогда сдохнете как Ромео и Джульетта! Вместе! — он орал, просто орал благим матом. — Отпусти его, и мы подумаем, как нам быть. Я буду с тобой, буду, — мягко начал Макс. — Не-е-е… меня не проведешь. Я видел, я был с вами на протяжении всех этих месяцев. Я знаю, что пока он есть, ты будешь рядом с ним! Чтобы нам подумать над нашими отношениями, нужно избавиться от него. Макс замирает, в один момент решение всплывает само-собой. — Тогда позволь мне самому… убрать его. Влада прострелил ужас. Он во все глаза смотрит на Зарецкого, в то время как тот даже не обращает на него внимания. Блять! Допрыгался, Макс отступился от тебя и самое поганое: ты сдохнешь из-за этого. — Ты сделаешь это ради нас? — слишком интимно шепчет Женька. — Да, — так же отвечает Макс, степенно приближается и тихо принимает ружье, чуть-чуть отходит, выпрямляется напротив Влада. Зелено-голубые глаза распахнуты, горят небывалым сожалением. — Последние слова, Малыш? — издевательски кидает Женя. — Я тебя прощаю, — роняет Влад, не отрывая глаз от Макса. Тот тоже смотрит на него, медлит, сердце не даёт сосредоточиться. В момент, когда Воробей уже попрощался с жизнью, Зарецкий говорит: — Только я могу называть его «Малышом», — Макс резко меняет направление и стреляет Женьке по ногам. Только… ружье оказывается пустое. — Я знал, что ты тюфяк, — улыбнулся Шумилов, вытащил из-за пазухи нож и кинулся на Зарецкого. Комок из рычащих мужиков был тем ещё зрелищем, Влад кричал, рвался. Он вмиг забыл про холод, усталость, боль. Шумилов нёс какой-то бред, пытался приставить нож к горлу Макса. Зарецкий бы в жизнь не подумал, что Женька такой сильный. Каждое его движение было преисполнено яростью, резкостью. Только что он клялся Максу в любви, а сейчас готов был задушить. Влад видит, что Макс едва справляется с напором этого безумца, ему нельзя сидеть на месте. Воробей прикусывает губу и со всей силы тянет руки вниз, веревки врезаются в старые раны, Влад жмурится и стоит на своём. Вскоре он выдернул их, подскочил на месте, тут же рухнул на пол с непривычки, но поднялся вновь. В голове мешанина, он хватает стул, брошенный к стене, замахивается и разбивает его о Женькину спину, тот окосел, постарался прояснить взгляд, но Макс скинул его с себя, произвел пару размашистых ударов о его бесстыжее лицо и подскочил пружинкой. Шумилов подниматься не спешил. Они стояли там истуканами, пока Макс не опомнился. Зарецкий стянул с себя куртку и обрядил в неё Воробья, потом схватил его за плечи и повёл вон. Они молча сели в машину, до сих пор не в силах отдышаться. Макс завёл двигатель и почти не прогрев, поехал прочь. — Оставим его там? — хрипло спросил Воробей. — Хочешь сдать его в полицию? — как само-собой разумеющееся. — Было бы неплохо… Но что мы им скажем? — То и скажем, — Макс остановился, развернулся к нему, — Я звоню? Влад разинул рот, его всего колотило. Он устал, глаза слипаются. Он уже не знает, чего хочет. Он замотал головой. — Нет, поехали домой… Я не могу так с Серым, у него никого нет. — У меня бы тоже сегодня никого не стало, — вздохнул Макс и схватился за руль. Влад долго мозговал над его словами.