Unsphere the stars / Сдвигая звезды в небе

Нельзя зацикливаться на мечтах и пренебрегать жизнью. Джоан Роулинг

В первую ночь 1944 года Гермионе было нелегко заснуть. Она часами лежала без сна в симпатичной комнате для гостей в доме профессора Дамблдора. Ночь была теплой, и через открытое окно до нее доносились тихие звуки ночного пейзажа: крики сов, отдаленное мычание скота. Обратного пути уже не было. Заклинание, которое отправило ее сюда, было известно только будущему Дамблдору. Она будет в преклонном возрасте еще до того, как родится. Никто и никогда не прыгал так далеко во времени. Гермиона могла потерять всех, кого любила, в одно мгновение. И она может умереть, прежде чем снова увидит их. В лучшем случае ее ждали пятьдесят пять лет. Она уже столько пережила за девять лет жизни в этом удивительном и опасном мире, за безопасность которого так отчаянно боролась. Неужели эти годы пролетят так быстро, что их лица просто забудутся? Вспомнит ли она своих родителей? Как они выглядели в те дни, когда еще не понимали, на что способна их дочь? В голове была еще одна мысль. Вдобавок ко всему ей снова придется пережить войну. Том Риддл свободно разгуливал в этом времени. В этом году он должен был занять должность старосты школы. Том Риддл, который к этому времени, возможно, уже убил трех человек. Том Риддл, который вместо себя отправил в Азкабан собственного дядю. Том Риддл, который скоро станет лордом Волдемортом. Никто в этом мире не знал его секретов, кроме нее. Даже Дамблдор не мог заподозрить глубину его амбиций и зла, пропитавшего душу. И в этот самый момент он лежал в своей кровати в приюте, еще живой. Она могла бы аппарировать в Лондон, убить его и покончить с этим. Но громче всего звучал вопрос: зачем она здесь? Что она сделала в этом времени? Повлияло ли ее присутствие на то время, в котором будет жить ее младшая «я»? Что бы это ни было, какой бы эффект она ни произвела, он уже ощущался. В теории. Все работы про путешествия во времени такого масштаба теоретически предполагали, что она не сможет изменить прошлое, потому что знает, что будет дальше. Если она попытается убить Тома Риддла, то не сможет этого сделать. Ее заклинание просто не сработает: что-то встанет на пути, и ее палочка даст обратный эффект. Но искушение попробовать было очень большим. Насколько ей было известно, эти теории никогда не проверялись на практике. Отсутствие каких-либо зарегистрированных посетителей из будущего указывало на то, что до сих пор не было обнародовано и, возможно, даже не изобретено никакого способа попасть в прошлое. Единственным доказательством того, что это вообще возможно, было ее собственное присутствие в этом времени. И это была самая страшная мысль из всех. Вполне возможно, что она была единственным человеком, когда-либо исчезнувшим из своей собственной жизни. Самым длинным зарегистрированным магическим прыжком назад во времени был год. Его совершил довольно одержимый член Отдела тайн, который заколдовал свой маховик времени, позволяя ему совершить 8760 вращений. Ему пришлось целый год скрываться от семьи, друзей и от самого себя. Три года спустя он покончил с собой. Когда кто-то пытался отослать себя назад больше чем на год, песочные часы за это время просто разбивались вдребезги. Застряла ли она здесь? Придется ли ей снова пережить войну? Умрет ли она? Гермиона снова и снова прокручивала в голове одни и те же вопросы. Но слез не было. Она беспокойно лежала в кровати, весь вид ее выражал испуг, а глаза оставались сухими. В этой комнате не было часов, так что она не могла отсчитывать секунды, минуты, часы. Слишком много времени она провела без сна, слишком много времени займет путь домой. По мере того, как ее реальность формировалась во что-то, что она могла себе представить, ее охватывало чувство опустошения. Но она все еще не плакала. Это было схоже с ее состоянием после войны. Больше года она провела словно в онемении, окруженная людьми, за улыбками которых скрывалась боль потери. Она помогала восстанавливать то, что было разрушено, вернула родителей в их дом, восстановила им воспоминания, зная, что они никогда больше не смогут ей полностью довериться. Думала о Уизли, Роне и ТРИТОНах. Гермиона смотрела в пустоту и обдумывала свое положение. Вспоминала факты о путешествиях во времени, точное число оборотов. Возможно, она смогла бы их сосчитать, это заглушило бы ее собственный разум. Но этого не произошло. Та часть Гермионы, которая могла бы навсегда остаться школьницей, не могла забыть, что профессор Дамблдор был ее директором и что каким-то образом они завтракали вместе, одни, в его доме. Она изо всех сил старалась быть веселой, несмотря на усталость, и первые пятнадцать минут вежливо обсуждала его работу. Допив вторую чашку чая, Дамблдор слегка откашлялся, чтобы обозначить перемену темы разговора. — Я решил, что первое, что мы должны сделать — это найти одежду, более подходящую для нашего времени. Вы слишком сильно выделяетесь. Если позволите Джинго снять с вас мерки, то я доставлю сову в магазин «Твилфитт и Таттинг». — Да, конечно, спасибо, но мне жаль обременять вас расходами. Если вы сохраните список вещей, то я верну вам деньги как можно скорее. — Ерунда. Пожалуйста, не говорите больше об этом. У меня есть кое-какие дела, поэтому меня не будет дома несколько дней. Пожалуйста, оставайтесь здесь. Вас никто не побеспокоит. Он положил ее палочку на стол, и она с облегчением взяла ее. Дамблдор должен ей верить. — Используйте ее только в экстренных случаях. Министерство принимает определенные меры для выявления незарегистрированных пользователей магии. Вам понадобится новая палочка. — Профессор, вы так добры ко мне. Спасибо. — Моя дорогая девочка, я сам послал тебя сюда. Это самое меньшее, что я могу сделать. Невзирая на безрадостные перспективы, несмотря на все его недостатки, Гермиона была уверена в том, что Дамблдор на ее стороне. — Вернемся к вопросу о будущем, — продолжил он, — более близком будущем. Я не буду пытаться узнать о себе или состоянии волшебного мира, потому что это будет опасно для нас обоих. Он щелкнул пальцами по чайнику, и тот начал наливать еще одну чашку чая. — И все же мы должны разобраться с вашим положением сейчас. У меня есть к вам предложение. Я бы хотел, чтобы вы учились магии непосредственно у меня. Я бы передал вам то, чем никогда не делился. У меня есть достаточно весомые основания полагать, что вы достойны этих знаний. К тому же, даже я не могу жить вечно. Ее глаза расширились, а профессор поймал себя на том, что хихикает уже второй раз за пару дней, в то время как она потеряла дар речи. Гермиона пробормотала слова благодарности и заверила в том, что постарается оправдать его доверие. Это было первое настоящее проявление эмоций, которое она выразила за эти дни. Дамблдор подумал, как ужасно то время, раз в будущем девушка была такой серьезной и всегда собранной. И за завтраком, который длился больше сорока минут, его мысли ни разу не обратились к человеку, которого он когда-то любил. Подбросить в Министерство фальшивые документы о ее рождении оказалось на удивление легко. Или, по крайней мере, это было легко для кого-то с его мастерством и нынешним статусом знаменитости. Альбус с удивлением обнаружил, что на самом деле наслаждается этим маленьким приключением. Он обратился к старому другу с просьбой предоставить ему документы. Затем потребовалась некоторая хитрость и всего один Конфундус, чтобы убедить мастера печати по рождению, что он поставил штамп на документ и переместил его в соответствующий отдел. Так на свет появилась Гермиона Дирборн — рожденная 19 сентября 1925 года, родители — Сердик Дирборн и Кейли Лоуэлл. Дамблдор аппарировал в отдаленный замок в Уэльсе на встречу со своим старым другом и вернулся домой в сопровождении официального отца девушки. Сердик Дирборн был невероятно умным волшебником, который был не по годам развит еще в то время, когда Дамблдор был совсем мальчишкой. Однако Сердик не выбрал ни один из тех блестящих карьерных путей, что ему предлагали. Вместо этого в возрасте сорока лет после многочисленных путешествий он заперся в своей лаборатории и посвятил жизнь алхимии. Альбус относился к небольшому кругу волшебников, с кем Сердик поддерживал нерегулярный контакт. В молодости он не был особенно красивым мужчиной, но обладал обаянием, цепляющим женские взгляды. Ему не нужны были классические черты, чтобы поддерживать внимание дам. Теперь, когда ему было чуть меньше шестидесяти, он был выдающейся, хотя и эксцентричной фигурой в обществе. Его растрепанные блестящие волосы были все еще темно-каштановыми, а лицо более живым, чем можно было ожидать от человека, который, по сути, стал отшельником. — Мой дорогой друг, — своим звонким голосом окутал весь экипаж Сердик, когда они пролетали над Бристольским каналом, — признаюсь, я с нетерпением жду встречи со своей новой дочерью! Ты же знаешь, я всегда мечтал завести ребенка, но как летит время. Мне уже под шестьдесят, и у меня нет потомства, когда мой младший брат уже женился, я даже имел счастье наблюдать, как растет его первенец. Забавно получается. Я уверен, мне понравится эта девушка. Мне всегда нравились загадки. Я собираюсь отвезти ее обратно в Уэльс, пока не придет время поступать в Хогвартс. Единственное, что меня смущает во всем этом — так это та женщина, твоя кузина, которую ты назвал матерью девушки. Как ее звали? О, я знаю, Кэйли, она была скучной девчонкой. Наверное, довольно симпатичной, но я не уверен, что затащил бы ее в постель. Мне ведь не придется жениться на этой женщине, правда? — задал он вопрос с испугом. — Нет-нет. Моя двоюродная сестра, которую, признаюсь, я сам едва знал, умерла пятнадцать лет назад. Она вышла замуж за магла и умерла при родах, что, боюсь, моя тетя считала вполне заслуженным. Гермионе было бы пять лет. Итак, тебе дали ребенка, о существовании которого ты ничего не знал, а затем вырастил и воспитал ее сам в Уэльсе. Как я уже говорил, Гермиона тебе понравится: она симпатичная, умная и, подозреваю, довольно обаятельная, если захочет. Я бы не доверил ее кому попало, Сердик, даже старому другу, — Альбус сделал паузу, а затем добавил, — хотя у нее твои волосы. — Волосы — это главное, поговаривала моя мать. Ты хитрец, Альбус, и не ошибся. Вытащить меня из моего замка после стольких лет. Я не заметил, сколько прошло времени, но думаю, что уже шесть лет с тех пор, как я уехал так далеко из Уэльса. Хорошенькая, говоришь? Ну, я бы не стал держать страшную девчонку в своем доме, так что я рад этому. Дочь. Чудесно. Сердик восполнял время, проведенное в одиночестве, постоянными разговорами в течение всего пути до дома Дамблдора. Темы поднимались разнообразные: от пустых сплетен о старых школьных товарищах до сложных алхимических теорий. Однако вскоре лошади приземлились на лужайке перед домом профессора. Его дом был сделан из серого камня с довольно изящным фасадом и выступающими окнами. С одной стороны дома был небольшой огород, где росли овощи, травы и растения, а также теплицы, в которых выращивались ингредиенты для зелий, а вокруг него раскинулся пышный сад. Когда они прибыли, Гермиона была в библиотеке. Французские окна выходили на самую большую лужайку позади дома, с двух сторон от пола до потолка тянулись изящные резные белые книжные полки. С другой стороны был большой камин. Перед ним стояли кожаные кресла, которые идеально подходили для любителей почитать. Однако, даже с этой выгодной позиции, она не заметила приземления экипажа, пока громкий смех не отвлек ее внимание от книги. Гермиона встала, едва не зацепившись ботинком за подол бледно-голубого платья, которое привезли накануне. Когда она впервые надела его и посмотрела в зеркало, то не сразу узнала девушку в отражении. Это стало напоминанием о том, что все изменилось, что она находится в пятидесяти пяти годах от того места, где должна быть, и что она будет играть свою роль в течение многих недель, лет, возможно даже до конца своей жизни. — А вот и Гермиона, — поприветствовал ее Дамблдор, когда она вышла из комнаты. — Могу я представить тебе Сердика Дирборна? Мой очень старый друг, а теперь еще и твой отец. — Клянусь Мерлином, ты прав, старина, она похожа на Дирборнов! Посмотри на эти волосы! Что ж, дитя мое, это неожиданное удовольствие для меня. Я всегда хотел иметь дочь. Не сына, потому что он надоедлив в воспитании, но милая, умная девочка... и вот ты уже почти взрослая. Не то чтобы Альбус позволил мне отвезти тебя обратно в Уэльс, но кто знает. Возможно, ты решишь присоединиться ко мне. Гермиона ни на секунду не поверила бы, что этот энергичный и по-странному обаятельный человек действительно отшельник, если бы не читала о нем, пока изучала информацию о Николосе Фламеле. Ей пришлось сильно прикусить язык, чтобы не воскликнуть, что он — тот самый Сердик Дирборн. — Отец? Боже, я... ну, я не ожидала, не думала, что... вы уверены в этом? Это должно показаться вам очень странным... и рискованным, если кто-нибудь узнает... — она замолчала. — Ну, давайте не будем болтаться на пороге, — прервал их Дамблдор. Внезапно появился домовик. — Джинго чувствует себя очень хорошо, благодаря господину Альбусу, она заставила девушку поспать и поесть. Может быть, хозяин и гости захотят выпить чаю на террасе? Джинго накрыла там, так как сегодня такой хороший солнечный день. Гермиона была удивлена, увидев, что эльфийка мягко, но убедительно направила мысли своего хозяина так, как она направляла Гермиону в течение последних нескольких дней. Она определенно отличалась от Кричера с его рабской привязанностью. Но, возможно, Добби тоже делал так... Но нет, она не должна думать о таких вещах. Она должна сосредоточиться на настоящем. — Отличная мысль, спасибо, Джинго. — Джинго, если тебе когда-нибудь надоест Альбус, я с превеликим удовольствием предложу тебе место у меня в Уэльсе, — галантно предложил Сердик. — Джинго никогда не оставит мистера Дамблдора! Даже если он отдаст Джинго ее одежду. Джинго присматривала за мистером Альбусом с тех пор, как он родился, и будет присматривать за его детьми, когда он наконец выберет хорошую ведьму, но спешить некуда — Джинго еще молода. — Ну, Сердик, вот тебе и ответ. Довольная разговором Гермиона последовала за двумя великими волшебниками на террасу с южной стороны дома. — Профессор... вы действительно проникли в Министерство и подделали мои документы? Мне неприятно спрашивать, но я очень обеспокоена, это ведь такой большой риск. И выглядело бы очень странно, ведь по статье 36 статута о новом рождении минимальный срок за подделку магической регистрации ребенка — девять лет Азкабана. — Конечно, я не вломился в Министерство, я просто попросил об одолжении. На самом деле, это было довольно забавно. Гермиона улыбнулась и подумала, поверит ли кто-нибудь из этих волшебников, если она расскажет, что дважды проникала в Министерство, в Гринготтс и в Хогвартс. Скорее всего, нет. Она все еще с трудом верила, что тогда им это удалось. Воспоминания закружились, затуманивая ее разум, но она прогнала их прочь. — Откуда ты знаешь этот закон, дитя мое? — Однажды летом я заглянула в книгу о законах волшебного мира. Это было очень интересное и легкое чтение. Местами они довольно устаревшие и предвзятые, а некоторые и вовсе откровенно глупые. Знаете ли вы, что претенденты на должность в Министерстве будут рассматриваться в порядке крови. И если вы состоите в родстве с человеком, который занимал эту должность до вас, то в соответствии с подпунктами законов "1536.7" претенденты будут рассматриваться в генетическом порядке. Это просто возмутительное кумовство и фанатизм! Гермиона была немного озадачена, когда двое мужчин, обменявшись взглядами, вдруг засмеялись. — Легкое чтение? – отметил Сердик. — Значит, в душе ты борец, Гермиона? — спросил он, явно очень довольный девушкой. — Я вижу, что твоя память поистине энциклопедична. Что ж, это полезная вещь. Она все еще не понимала, что тут смешного, но его не зря называли эксцентричным человеком. Возможно, у него просто было странное чувство юмора. — Интересно, как наши лучшие студенты воспримут ваше поступление в следующем году. Осмелюсь предположить, что вы будете интересным соперником для одного или двух из них, — подметил Альбус. — В следующем году? Я не понимаю, профессор. Она не могла пойти в школу с Томом Риддлом, просто не могла. Она убьет его. Искушение было слишком велико. — Вы будете сопровождать меня в Хогвартс, Гермиона. И присоединитесь к седьмому году, чтобы закрыть свой экзамен ТРИТОН. Вам нужна квалификация, и я боюсь, что ее не так легко подделать, как ваше рождение. Гризельда Марчбэнкс никогда не забывает учеников, особенно таких умных, как вы. — Я не могу пойти в Хогвартс, профессор. Мне очень жаль, я найду другое решение, но я не могу вернуться туда. — Боюсь, что ты должна, Гермиона. Видишь ли, ты всегда так делала. Его голубые глаза встретились с ее глазами, и она нахмурилась. Откуда он мог знать? — О чем ты, Альбус? Всегда так делала? В этом нет никакого смысла, старина. — Сердик... я не стал бы лгать тебе, друг, поэтому оставлю вопрос без ответа, и ты сможешь сделать свои собственные выводы. Достаточно сказать, что Гермиона поедет в Хогвартс, и все на этом. В словах Дамблдора была такая уверенность, что Гермиона замолчала, обдумывая последствия. Она станет ровней Тому Риддлу. Человеку, который однажды попытается убить ее и всех тех, кого она любит. Человеку, который стоял за всем, что она ненавидела. Она думала, что сможет справиться с обрушившимся на нее прошлым. Но сейчас усомнилась в себе. Если что-то и могло сломить Гермиону, так это присутствие Тома Риддла рядом с ней. Но с другой стороны, она не могла представить, что ей придется общаться с ним больше, чем с Малфоем, и в отличие от этого придурка, вероятно, Риддлу придется поддерживать свой статус, о котором Гарри ей рассказывал. Блестящий ум, отстраненный, но образцовый и чересчур добрый студент. Самый лучший студент Слизерина. В ту ночь она плакала и жалела о том, что не может рассказать все Дамблдору. Она не могла этого сделать. И Гермиона поняла, что знания сейчас — это ноша, а не дополнительная сила.