Unsphere the stars / Сдвигая звезды в небе

Те, кто избегают ада, никогда не говорят об этом, и после этого их ничто особенно не беспокоит. Чарльз Буковски

— Я не особо хочу идти, Альбус. Я бы предпочла посидеть за уроками. Не думаю, что люди в этом клубе или их идеалы подходят мне. Это же очевидный и несправедливый фаворитизм. — Гермиона, я понимаю твои опасения, но думаю, для нас важно, чтобы ты пошла. Мне было бы... любопытно услышать о таком вечере, поэтому, если ты не пойдешь сама, я попрошу тебя пойти от моего имени. Гораций — прекрасный учитель, но он может быть немного восприимчив к лести, если быть убедительным. Значит, это дилемма. Она гораздо лучше профессора Дамблдора знала, чего следует опасаться на встрече, но вряд ли могла сообщить об этом конкретном случае. — Хорошо, я пойду, но не в качестве шпиона. Если есть что-то, что касается меня, я бы все равно обратила на это твое внимание, — сказала она с вызовом. Он улыбнулся. — Это вполне справедливо. Теперь, ты должна пойти и подготовиться. Мы встретимся с тобой завтра, в пять часов. Гермиона с трудом могла поверить, что ее так легко уговорили пойти на то, что, как она подозревала, было, по сути, небольшим собранием Пожирателей смерти. Она даже представить себе не могла, о чем будет болтать с ними за ужином. В свое время на таком вечере ей удалось поговорить с Блейзом Забини, а его точка зрения была довольно ужасна. Поскольку это был школьный вечер, то достаточно было и школьной мантии, так что она могла не переодеваться. Гермиона решила, что вполне готова к любым козням «змей» и пошла поправить свою прическу. Ее комната находилась на верхних этажах башни Когтеврана. По ее мнению, это была лучшая комната в замке. Она не была огромной, но была достаточно просторной и светлой. Изогнутые стены были выкрашены в тот же великолепный бледно-голубой цвет, что и остальная часть башни, а окна, завешенные полосатым шелком бледно-бронзового и кремового цвета, открывали вид на всю территорию замка. Там был прекрасный письменный стол, встроенный в стену, диван и удобное кресло. Когда-то это была комната, отведенная для жены или дочери главы факультета. Она была изысканно обставлена, словно вышла из любимой всеми детской мечты. Чтобы попасть в комнату, нужно было подняться по небольшой изогнутой лестнице через маленькую дверь у главной лестницы. Ее дверь была сделана из серебристого дерева и украшена крошечными звездочками. Для практичного ума Гермионы, это было чересчур фантастично, но, тем не менее, прекрасно. Как в заповеднике. Расчесывая волосы, Гермиона повторяла про себя: «Ты не маглорожденная гриффиндорка. Ты не лучшая подруга Гарри Поттера. Ты не знаешь, как ненавидеть Слизерин. Ты не ненавидишь Тома Риддла. Ты — Гермиона Дирборн. Ты училась на дому. И будешь улыбаться. Будешь вежлива с этими мерзкими людьми. Не будешь привлекать лишнего внимания. Будешь вежлива. И будешь улыбаться. Будешь улыбаться. И не потеряешь бдительность ни на секунду. Ты — Гермиона Дирборн». Она проскользнула вниз по лестнице в общую комнату, надеясь сбежать незамеченной, но звук собственного имени заставил ее остановиться. — Гермиона? — это была София, выглядевшая более дружелюбной, чем обычно, в сопровождении красивого темноволосого парня, чье имя Гермиона не запомнила. — Я слышала, тебя пригласили на один из ужинов профессора Слизнорта. Знаешь, это большая честь — почти все из них слизеринцы. — Неужели? Боже, я думаю, он пригласил меня только потому, что ему нравится мой отец. Я совсем не хочу идти, но было невежливо отказывать. — Я не могу пойти с тобой на этой неделе, потому что мне нужно написать домой. Но есть Маркус, он тоже идет на встречу и хотел спросить, не возражаешь ли ты против сопровождения? Маркус. Маркус Блишвик. Она вспомнила его, потому что эта фамилия была в генеалогическом древе Блэков. Значит, очень чистокровный чистокровка. Тем не менее, у него было достаточно доброе лицо, и она не могла припомнить, чтобы эта семья была связана с чем-то темным. За последние несколько недель она так мало внимания уделяла урокам и так тихо сидела за столом, что внезапно поняла, что до сих пор не встречалась ни с кем со своего факультета. Конечно, учеников было больше, чем в ее время, но все же. Ей следовало приложить больше усилий. — Это очень любезно с твоей стороны, спасибо. Рада знакомству. Они пожали друг другу руки, и Гермиона вдруг поняла, что ее подставили, подставили в романтическом плане. Он был очень красив, имел скромные манеры и теплые темные глаза. — Очень приятно, — ответил он и улыбнулся ей. — Я попросил Софию представить нас друг другу. Ты довольно загадочная фигура. Ох, нет, нет, это было не то, что она хотела услышать. — Я просто немного не привыкла к людям, — сказала она, пытаясь казаться застенчивой, и опустила глаза в пол. Жалкая. На это не купится даже первокурсник. Но Маркусу это не показалось странным, они вместе направились в кабинет Слизнорта. — Как тебе в Хогвартсе, нравится? — спросил он вежливо. — Да, очень, спасибо. Мне все здесь кажется потрясающим, но я начинаю привыкать, — и это было правдой. Она уже привыкла к этой странной версии своей жизни, будто во сне. Но не привыкла к отсутствию тех, кого она так любила. — Я думаю, ты очень смелая, раз начала сразу с седьмого курса. Кстати, я не очень люблю эти ужины. Все это немного по-слизерински и довольно некомфортно. Но это хороший способ завязать полезные знакомства, так что просто попытайся смириться с этим. Не пойми меня неправильно — там все достаточно вежливы, и, что очевидно, Риддл действительно слишком хорошо ведет себя для слизеринца. Он влияет на остальных. — Да, он кажется очень… — каким? — Ответственным. — Обычно девушки не так его описывают. — Ну, я разговаривала с ним всего пару раз. Кто еще там будет? — Эйвери и Лестрейндж. По-моему, они самые близкие друзья Риддла. Еще есть Пердита Фанкорт, она учится в Когтевране на пятом курсе. И Энтони Стил, тоже когтевранец. Лоркан Маклайрд, — будущий Министр магии, подумала Гермиона, — и пара гриффиндорцев — Карлус Поттер и Джаспер Браун. Еще — Орион и Альфард Блэки, они двоюродные братья, оба в Слизерине, и Септимус Уизли — тоже гриффиндорец. Это все, кого я знаю. А нет, еще Олдфрит Диггори — староста Пуффендуя. Значит, еще одна девушка. Они подошли ко входу в кабинет Слизнорта, и Гермиона вдруг поняла, что очень нервничает. Ты — Гермиона Дирборн. Ты будешь вежлива и будешь улыбаться. — Добрый вечер, мистер Блишвик. И мисс Дирборн, для меня большая честь, что вы присоединились к нашей маленькой компании, — профессор туманно улыбнулся ей, как будто она была каким-то призом. — А теперь пойдемте, познакомимся с нашим маленьким составом. Когда Гораций представил ее студентам и вручил ей бокал вина, Гермиона улыбнулась, кивнула и пробормотала приветствие. — И, конечно, ты здесь знаешь Тома. Как продвигается ваше зелье? — Все хорошо, спасибо, профессор. Дирборн, как оказалось, хороший специалист в этом вопросе, — Том улыбнулся своей очаровательной улыбкой, которая все также не коснулась его глаз, и Гермиона, в свою очередь, отразила ее в ответ. — Ну, Гермиона, как ваш отец? Прошло уже несколько лет с тех пор, как я в последний раз слышал о нем, но я, конечно, продолжаю следить за его работой. Действительно, великий человек. — С ним все хорошо, профессор. Спасибо, что спросили. Я передам от вас привет. — До меня дошли слухи, что он добился больших успехов в некоторых алхимических исследованиях... — Гораций подмигнул ей. Изучение философского камня. Сейчас Тому даже слышать об этом не следовало. Гермиона промолчала, быстро соображая, что же ей ответить. Она заметила проблеск интереса на лице Риддла. Снова улыбнувшись, продолжила: — Профессор, не дразните меня. Он очень скрытный человек, но я уверена, что в его бумагах есть что-нибудь интересное. Сейчас он работает над очень интересной теорией, касающейся семи металлов. — Да-да, это так. Думаю, что напишу ему, это будет большой честью. Было бы очень интересно, если бы он смог приехать и немного рассказать об алхимии. — Если вы сможете убедить его приехать так далеко... — она снова улыбнулась. Она не хотела, чтобы Том Риддл интересовался алхимией. Не было никакой необходимости подталкивать его к дальнейшему разговору на эту тему. К счастью, в этот момент дверь открылась, и Слизнорт вышел поприветствовать опоздавшего гостя. — Алхимия? Как завораживающе. На эту тему так мало пишут в современной литературе. Я и не подозревал, что это так интересно, — очевидно, что-то привлекло внимание Тома. — Это не точная наука, потому как два человека не смогут использовать один и тот же рецепт. Большинство попыток создания чего-либо оказываются неудачными, даже если работать над этим в течение всей жизни. Моему отцу посчастливилось добиться небольшого успеха, но пусть Слизнорт не преувеличивает. Он в основном проводит свое время, сильно пачкаясь и пытаясь превратить уголь в золото. Все это звучит очень гламурно и средневеково, но на самом деле это довольно грязная и трудоемкая работа. Это была откровенная ложь. Сердик нашел свою формулу превращения угля в золото уже несколько лет назад, но Тому не было нужды подозревать, что он был близок к созданию камня. Она не была уверена, слышал ли он о таких вещах. А если слышал, то наверняка выследил бы Фламеля за много лет до этого. И даже если это — единственная причина, по которой она оказалась в этом времени, то Гермиона сделает все возможное, чтобы держать Тома подальше от таких вещей. — Думаю, я должен посмотреть его работы, — вежливо сказал Том, и Гермиона снова улыбнулась. Ни один успешный алхимик не был настолько глуп, чтобы предавать гласности то, что он мог сделать. Она решила утомить его подробностями менее интересной статьи, с удовольствием наблюдая, как стекленеют глаза Тома, когда Маркус подошел к ним. Гермиона почувствовала легкое облегчение. — Гермиона, это — Олдфрит Диггори. Олдфрит, это — Гермиона Дирборн. Он был немного похож на Седрика, подумала она. Те же спокойные серые глаза, но волосы темнее. Красивый, хотя и выглядит довольно высокомерным. Тем не менее, она все равно всегда предпочтет их компанию, а не Риддла. Сама трапеза прошла без происшествий, и она с удивлением обнаружила, что даже немного наслаждается вечером. Разговор варьировался от злободневного, как например Гриндевальд и недавняя политика, до интеллектуального. Риддл не задержался на вечере, и она была рада, что не стала свидетелем того дня, когда он узнал о крестражах. Возможно, он уже это сделал, а возможно, и нет. В любом случае, это был не тот день. Вечером, засыпая в своей спальне, слегка навеселе, она забыла подумать о Роне, Гарри и своих родителях.