Unsphere the stars / Сдвигая звезды в небе

Я не стану думать об этом сейчас. Если я это сделаю, то сойду с ума. Я подумаю об этом завтра. Маргарет Митчелл «Унесенные ветром»

Гермиона на время отвлеклась от всего, что ее беспокоило в поведении общества этого времени, и позволила более насущным проблемам Хогвартса отвлечь ее от размышлений. Сейчас главным для нее стал чемпионат по дуэлям, и Гермиона тайком принесла экземпляр «Искусство войны» на уроки в понедельник. Ей нужна была небольшая подготовка, ведь обстановка на соревнованиях накалялась: предстояло сразиться еще с Софией и Маркусом, двумя лучшими дуэлянтами, и одним способным парнем, с которым она еще никогда не разговаривала. Отчасти (к ее сожалению), потому что он был маглорожденным. Она решила, что лучшая стратегия сейчас — продолжать сражаться и относиться ко всему, как к исследованию. Ты не сможешь изменить мир, если не знаешь его истории. А что может быть лучше, чем жить в этом обществе? Гермионе понравился такой ход мыслей и то, что Дамблдор говорил о своевременности. Ей надо было отодвинуть на время свои суждения и сосредоточиться на ежедневных проблемах ее жизни во лжи. Она сидела рядом с Маркусом на уроке Древних рун. Это был предмет, которому она не уделяла должного внимания, потому что в Хогвартсе его преподавали хуже всего. Руны — второй предмет после Заклинаний, и его посещали гораздо больше студентов, чем в ее время. Но все же он не был популярным для сдачи экзаменов. Большинство семикурсников брали только четыре или пять из возможных семи вариантов, за исключением Риддла. Она не знала никого, кто бы выбрал максимальное количество предметов. И ее восхищала эта преданность учебе со стороны Риддла, учитывая, что к этому времени он уже изучил многое о темной магии и проводил эксперименты. Риддл сидел от Гермионы дальше, чем обычно, что стало для нее облегчением. Он сел рядом с Эйвери и Гринграсс. Когда профессор Эльфинстоун дала им задание прочитать следующую главу и сделать конспект, Гермиона раздраженно вздохнула. Это был худший способ преподавания. Хотя это давало ей время на собственные исследования. Она открыла свою книгу (идеально замаскированную под учебник) и приступила к чтению. Ей действительно повезло, что этот маленький томик был включен в список книг, которые она купила во время прогулки по Хогсмиду. Гермиона задумывалась о том, что эти знания пригодились бы ей во время настоящих сражений на войне. Но никогда не поздно научиться стратегии. Может быть, это помогло бы ей в шахматах... Пробежавшись глазами по главам, которые относились исключительно к реальной армии (например, расходы на содержание), она нашла то, что подойдет одиночному бойцу, и начала делать заметки: «Если вы знаете врага и знаете себя, вам не нужно бояться результата сотен сражений. Если вы знаете себя, но не врага, за каждую победу вы также будете терпеть поражение. Если ты не знаешь ни врага, ни себя, ты будешь погибать в каждой битве». Это казалось очевидным, но важным, она продолжила чтение: Сунь-Цзы сказал: 1. В былые времена хорошие бойцы сначала делали себя непобедимыми. Потом просто ждали, когда возникнет возможность победить противника. 2. Непобедимость заключена в самом себе; возможность победы зависит от врага. 3. Поэтому тот, кто преуспел в войне, может сделать непобедимым себя, но не обязательно может заставить врага покориться. 4. Поэтому сказано, что стратегию победы над врагом можно познать, но не всегда можно применить. Что ж, именно это она и пыталась сделать, и это воодушевляло. Она продолжила: 13. Он выигрывает свои сражения, не совершая ошибок. Недопущение ошибок — гарантия победы, потому что это означает победу над противником, который заранее обречен. В теории все звучит легко, но даже такая перфекционистка, как она, может совершить ошибки. Это разочаровывало. Однако размышления о легкой победе закрепили ее мнение о том, что длительная дуэль была неэффективной — и поэтому проблематичной. Хотя дуэль Дамблдора с Гриндевальдом длилась почти три часа. Может быть, им было сложно из-за испытываемых эмоций? Она сделала себе заметку подумать об этом позже. И действительно, оба из них упустили возможности победить, может быть, никто из них не был в этом заинтересован. Она давно подозревала, хотя и не делилась этим с Роном и Гарри, что Альбус дорожил Геллертом Гриндевальдом, и чувства были взаимны. Они все еще были друг другу друзьями, несмотря на весь ужас вокруг. У нее такой проблемы не было, поэтому она была хорошим бойцом — хотя поначалу получалось ужасно, но затем она стала быстрой в своих решениях. Особенно сейчас, когда решила противостоять Тому чертову Риддлу. Продолжив чтение дальше, Гермиона была поражена тем, что эта книга не использовалась в качестве руководства для слизеринцев: сокрытие порядка под завесой беспорядка — это вопрос правильного распределения сил между подразделениями; сокрытие мужества под маской робости предполагает запас скрытой силы; маскировку силы слабостью можно осуществить за счет тактических диспозиций. Она должна была признать, что это никогда не было ее сильной стороной. Притвориться слабой, когда все, чего она когда-либо хотела, — это быть сильной... Возможно, было бы разумно проиграть несколько тактических поединков, чтобы усыпить бдительность своих противников? Ей придется проконсультироваться с комиссией, чтобы убедиться, что она не потеряет баллы и все еще входит в первую четверку. Но разумно было быть замыкающей в этой четверке, а не лидером. Она полагала, что на войне, что естественно, выглядела слабой: молодая маглорожденная ведьма. И, конечно, Гермиона убедилась, как важно делать все быстро — это было совершенно очевидно. Она воспользовалась моментом, чтобы вспомнить образ побежденного Долохова, прежде чем продолжить. Гермионе только что пришла в голову совершенно блестящая и очень необычная идея. В это время профессор раздала тексты под перевод, и она с неохотой принялась за выполнение задания. Несмотря на то, что Риддл выбрал место в другом конце класса, она убедилась, что ее замаскированная книга и заметки были спрятаны далеко в сумку, прежде чем приступить. Не стоило давать этому придурку никаких идей, и, судя по его более поздней тактике на войне, он, вероятно, не читал такие книги или забыл эти мудрости войны, если когда-либо вообще читал. Наверное, просто решил, что он слишком исключительный. Придурок. Она закончила сразу после Маркуса. Он же сидел, нетерпеливо пытаясь подсмотреть через ее плечо. Обычно она была первой, но ее мысли сейчас крутились вокруг идеи, было сложно сосредоточиться. — Готово, — прошептала она. — Наконец-то. Я не видел тебя за завтраком, все в порядке? — Да, просто я была не голодна. Как у тебя дела? — Все хорошо. Теперь ты расскажешь мне... Прежде чем они успели перейти к более интересным темам, профессор подняла голову и нахмурилась. — Если у вас есть какие-либо вопросы, мисс Дирборн и мистер Блишвик, пожалуйста, обращайтесь непосредственно ко мне. Если же вы закончили, я буду счастлива дать вам другое задание. — Вот черт, — пробормотала Гермиона себе под нос и обменялась пергаментами с Маркусом, чтобы проверить работу. Он был довольно неплох, всего одна ошибка. «Как я справилась?», — написала она в записке. «Идеально, как всегда. Зубрила». Внезапно ей в голову пришла идея, она заглянула в сумку и вытащила толстый, прочный кусок пергамента. Стараясь не попадаться на глаза Эльфинстоун — по правде говоря, она была почти уверена, что у женщины похмелье, — Гермиона молча бросила заклинание, разделив пергамент надвое, а затем наложила Протеевы чары. Это немного похоже на дневник Риддла, все, что она напишет на одном листе, появится на другом, прежде чем исчезнуть. И наоборот. Молча она показала, как это работает, и Маркус улыбнулся ей. «Ты действительно самая умная всезнайка», — написал он, чтобы проверить, пока весь класс был поглощен работой. «Да», — подумала Гермиона, — «Я на самом деле такая». Наконец урок закончился, и Гермиона вышла из класса вслед за Маркусом. Клэр догнала их. — Маркус? Могу я украсть тебя на минутку, я здесь кое-что не понимаю... — Мне нужно идти на Историю магии. Увидимся за обедом? — сказала Гермиона, и Маркус кивнул ей, поцеловав в щеку. Она ушла, чувствуя себя очень довольной и с нетерпением ожидая следующего урока, где могла бы продолжить свои занятия. Бинс точно не заметит. Она снова почувствовала острую боль при мысли о том, что на это скажут Рон и Гарри, но отмахнулась от всего. Она подумает об этом позже. Из-за своего ухода Гермиона пропустила интересный разговор. Эйвери подошел к Маркусу и Клэр, с улыбкой на лице. — С нетерпением ждешь второго раунда, Блишвик? — спросил он, вклиниваясь в бессмысленный разговор. — Ты про дуэль? Да, все проходит довольно весело. — Не думал, что ты с нетерпением ждешь, когда твоя подружка тебя поколотит... О, смотри. Увидимся позже. Лицо Маркуса выглядело так, что стало понятно — эта фраза точно возымела желаемый эффект. — Не обращай на него внимания, — сказала Клэр, крепко сжимая его руку. — Он просто пытается достать тебя. — А почему его вообще это волнует? И знаешь, неважно, выиграет она или нет. Мне все равно. Просто... Она потрясающая, настолько потрясающая, что я чувствую себя немного неадекватным рядом с ней, — вздохнул он. — Мне очень жаль, Клэр. Не следует обсуждать это с тобой. Но ему было не все равно. Он хотел бы, чтобы Гермиона выиграла, только с его позволения, чтобы выглядеть как джентльмен. А не потому что она смогла заколдовать его тремя способами. — Маркус, ты всегда можешь поговорить со мной, даже... — Доброе утро, Клэр. Блишвик. Вы идете на Зелья? — бодро спросил Риддл, догнав их своим быстрым шагом после разговора с профессором. — Я иду на Чары, не возражаешь, если я немного прогуляюсь с тобой? Боги, этот урок был таким скучным. Маркус улыбнулся Тому, кивнув в знак согласия, вероятно, почувствовал облегчение от того, что их прервали. И они вместе спустились на второй этаж. Клэр же слегка покраснела от того, что хотела сказать Маркусу. Но когда сам Том Риддл повернулся к ней с улыбкой, спрашивая, как она себя чувствует и как проходит ее семестр, румянец стал еще ярче. Ее сердце могло принадлежать кому-то другому, но Том действительно был слишком великолепен, чтобы описать словами. Он заставил ее заикаться. Так они дошли до кабинета Чар, после чего Том повернулся к Маркусу. — Ты не мог бы напомнить Гермионе, что нам нужно проверить зелье после обеда? Кстати, о Гермионе, судя по всему, ее дуэли очень впечатляют... Клэр стало жалко Маркуса, потому что она увидела в его лице ревность, немного гнева и что-то еще. Гермиона никогда не забудет проверить свое зелье. Тогда зачем же Риддл упомянул об этом? Она нежно погладила его по руке и увидела, что Риддл заметил это и бросил на нее оценивающий взгляд. Он ухмыльнулся, Клэр почувствовала легкий трепет. — Да, она очень хороша. — Как и ты, Маркус! — Клэр бросилась защищать его, а потом почувствовала себя глупо. Риддл всегда заставлял ее чувствовать себя глупой, неуклюжей, медлительной и неадекватной. — Надеюсь, что скоро я сам смогу в этом убедиться. Увидимся позже, — Риддл улыбнулся им и вошел в класс. *** За обедом Маркус был на удивление тих и, казалось, совершенно не хотел есть. — Что-то случилось? — тихо спросила Гермиона. — Ничего, ничего. Как там История магии? Она сморщила нос в ответ, и он рассмеялся. — Как там зелья? Сколько еще осталось до приготовления Оборотного? — спросила она. Из-за разных графиков Маркус изучал зелья в другое время, потому что он выбрал Травологию, а она нет. Гермиона продолжала обдумывать свою стратегию. Она поняла, что ей придется проиграть Маркусу или Софии на дуэлях, чтобы казаться слабее, чем она есть на самом деле. Так как сначала ей предстояло сразиться с Маркусом, она постарается победить его, но потом проиграть Софии. София была опасным соперником и действительно могла победить, а победа над Маркусом обеспечит ей место в финале. Это было бы прекрасно (совсем нет). — Мне нужно поработать над Оборотным. Почти закончили, спасибо Мерлину. Увидимся с тобой позже, — Гермиона встала и увидела, что Риддл последовал за ней. Лонгботтома, как обычно, нигде не было видно, но она хотя бы попыталась ему помочь. — Все хорошо, Дирборн? — сказал он небрежно, и она кивнула в ответ, не отвечая на любезность. После странного случая вчера, она не горела желанием разговаривать с ним. И он оставил ее в покое, пока они молча работали над зельем. К пятнице все будет готово, обозначая месяц со знакомства с Томом Риддлом. Месяц без попыток убить его — это уже что-то. Это указывает на ее способность, по крайней мере, поддерживать историю о ее личности. Возможно, она могла бы попасть в Голливуд к концу года. — Может быть, пойдем на Защиту? Еще рановато, но делать здесь больше нечего, — он, как обычно, оставил на нее уборку. — Прекрасно. — Ты такая раздражительная, Дирборн. Она не удостоила его ответом. Он знал, почему она сердится, хотя и вел себя на удивление тихо. Что бы ни было с ним не так, что бы ни вызывало темные круги под его темными глазами, это абсолютно не интересовало ее. Совсем. По крайней мере, он больше не притворялся, что флиртует с ней. И она определенно не скучала по спорам с ним. Так будет лучше. Они расположились в разных концах класса, и она заметила, что он выбрал парту в ряду позади нее, как и на Рунах. Странно, но, вероятно, это совпадение. Когда пришли другие ученики, Гермиона открыла учебник, чтобы проверить, что было в программе на сегодня. Темные существа. Продолжение. На шестом курсе изучали дементоров, инферналов, при этом Патронус учили только на седьмом... Но они могут изучать и более редких существ, таких как летифолды. — Добрый день, — профессор Вилкост появилась в передней части класса из ниоткуда, и Гермиона заподозрила, что она сидела под чарами невидимости. Это был хитрый трюк, который привлек всеобщее внимание. — Сегодня мы сосредоточимся на одном из самых сложных и тонких заклинаний. Большинство из вас никогда не смогут полностью произнести его. Оно не зависит исключительно от силы или таланта ведьмы или волшебника, творящего его, но требует более глубокого понимания связи между разумом и магией. Значит, Патронус. — Уберите свои книги, на этих заумных страницах нет ничего, что могло бы помочь вам сегодня. Возьмите свои палочки и рассредоточьтесь. Парты, стулья и сумки были аккуратно сложены в задней части класса по взмаху ее волшебной палочки. — Возможно, многие из вас слышали об этом заклинании, но, надеюсь, мало кто из вас когда-либо видел его на практике. Оно изгоняет пиявок этого мира: дементоров и летифолдов, — борется с их паразитической тьмой с помощью яркого света вашего счастья. Чтобы вызвать телесного Патронуса, требуется напрячь свой разум и силу воли. У кого получится, тот заработает 20 очков для своего факультета. Большинство взрослых волшебников и ведьм не могут вызвать его с первого раза, но я хочу, чтобы вы потратили пять минут, чтобы вспомнить и найти моменты из своей короткой жизни, когда вы были по-настоящему счастливы. Воспоминание о таком счастье, чистейшем счастье, от одной мысли о котором вы почувствуете прилив радости в груди. Она научила их правильному заклинанию, но Гермиона отключилась, пытаясь сосредоточиться на счастливом воспоминании. Первый раз, когда Рон поцеловал ее, был слишком слабым воспоминанием, совсем не похожим на танцующую выдру, которая вырвалась из ее палочки будто целую жизнь назад. Она всегда предполагала, что это особое заклинание получилось у Гарри так легко, потому что он знал так мало счастья, что все моменты радости ощущались для него гораздо сильнее. Она, с ее неуверенностью и чрезмерно вопрошающим умом, с любящими, но обычными родителями, всегда испытывала трудности с этим заклинанием. Минут через двадцать из волшебной палочки Софии вылетел орел, и даже обычно сдержанная девушка не смогла сдержать радости. Это было прекрасное зрелище, и Гермиона ощутила острую боль утраты — ни одно из воспоминаний, которые она когда-либо использовала раньше, не сработало. Все они были окрашены тусклой синей печалью утраты: любовь Рона была только напоминанием о том, что она рассталась с ним, победа в войне напомнила о понесенных смертях, о цене победы... письмо из Хогвартса, ее первое заклинание, ее успехи на экзаменах — все это вызвало только проблески серебра, совершенно бессильные против дементора. Гермиона задумалась, а сможет ли она когда-нибудь вызвать Патронус снова. И тут пришло одно воспоминание, которое было настолько прекрасным, что она забыла обо всех проблемах. Это был момент, когда она поняла, что Гарри не умер. Она сосредоточилась на нем, мгновении удивления среди ужаса вокруг, и сила надежды была больше, чем любое другое воспоминание. Серебряный леопард выпрыгнул из ее волшебной палочки, и Гермиона в ужасе уставилась на него. Куда делась ее игривая выдра, ее любовь к Рону в форме духа? Даже радость успеха и шепот удивления вокруг нее не могли отвлечь от единственного осознания того, что Гермиона изменилась до неузнаваемости с тех пор, как в последний раз вызывала Патронуса, в порыве любви к Рону во время битвы за Хогвартс. Орел Софии спикировал с высоты, отвлекая класс от серебристого леопарда своим полетом, и она обменялась счастливой улыбкой с Гермионой, которая отодвинула свои тревоги назад, чтобы сосредоточиться на новом духовном опекуне. — Привет, красавица, — прошептала она. В ответ же получила надменный взгляд, прежде чем леопард запрыгнул на шкаф в углу и свернулся калачиком. А затем она уловила темные глаза Тома. Его голодное выражение лица встревожило ее намного больше. — Ты точно зубрила, — сказал Маркус позади нее, положив ей руку на плечо, но он не улыбался, когда она отвела взгляд от Риддла. — Вы с Софией просто ужасны. Да поможет нам Ровена, если вы решите объединиться с ней для чего-то. Теперь он улыбался, но что-то все еще было в его глазах... Он что-то скрывал от нее. — Какие у тебя счастливые воспоминания? Это должно быть... ошеломляюще, а не просто приятно. Экстраординарный момент. Честно говоря, я думаю, что счастье — это неправильное слово, скорее возвышенное или экстатическое. По крайней мере, в первый раз, но я читала, что как только ты овладеешь Патронусом, то дальше вызывать его будет легче. — И она уже проверила это на опыте, ведь во время битвы не было времени сосредоточиться на каких-то воспоминаниях. — Мой отец говорил, что многие люди могут вызвать его всего раз, но только тогда, когда Патронус действительно нужен. Покажи мне свое заклинание. Он так и сделал, и из его палочки вырвалась очень яркая, сильная вспышка серебра. — Это отлично, но тебе нужно другое воспоминание. Что-нибудь еще сильнее? — Тогда поцелуй меня и подари мне новое, — поддразнил он, и Гермиона покраснела. — Только не здесь, придурок. — Даже Риддлу это не удалось. Необычно. Но кто-то еще преуспел, Гермиона заметила это, когда мимо пронеслась злобно выглядящая норка. — Ну, у него была не очень-то счастливая жизнь, не так ли? — пробормотала она, и ей стало интересно, была ли нехарактерная неудача Риддла связана с его увлечением темной магией. Или же с тем фактом, что он уже потерял часть души. Или же, как она сказала, у него просто не было достаточной силы воспоминаний. Она презирала себя за это сочувствие, которое ощутила, когда посмотрела на затуманенное разочарованием и гневом лицо Риддла. Общепринятая идея о том, что темные маги не могут вызвать Патронуса, была не совсем верной. Но она придерживалась этого мнения, и было интересно, нужна ли полная и совершенная душа, чтобы достичь успеха. Оглянувшись на Маркуса, она увидела, что он тоже смотрит на Риддла со странным выражением на лице. — Продолжим занятия в среду. Хорошая работа, мисс Селвин и мисс Дирборн, сорок очков Когтеврану. И двадцать очков для Слизерина и мисс Гринграсс. Похоже вам, молодые люди, придется кое-что наверстать! Дамы, очень впечатляюще, очень! — профессор Вилкост выглядела довольной успехами учениц, и Гермиона понимала, что трое из двадцати — отличный результат. Но Гермиона удивилась, что именно Гринграсс смогла вызвать Патронуса — она явно была сильнее своей невзрачной внучатой племянницы. Ей определенно стоит понаблюдать за ней. И все же, «Вперед, девчонки!», — подумала она. *** За ужином когтевранцы пребывали в праздничном настроении, необычайно довольные успехом и тем, что обыграли Слизерин по очкам. Из-за столов Гриффиндора и Пуффендуя тоже слышались довольные счастливые голоса. — На что это похоже? — спросил Гектор Софию, которая только пожала плечами и посмотрела на Гермиону. — Что-то возвышенное, — ответила Гермиона, улыбаясь. — Но тебе будет сложно это понять... Твой эмоциональный диапазон как у чайной ложки, — когтевранцы рассмеялись. — Может быть, ведьмам это дается легче? — продолжил он после того, как смешки стихли. — Не исторически, но, конечно, ведьмы обычно намного сильнее. Что тут еще сказать? Она была в чрезвычайно хорошем настроении и охотно поддразнивала его. У нее никогда не было хорошего чувства юмора, и если она заставляла людей смеяться, то Гермионе было некогда беспокоиться и волноваться по поводу того, что у нее был леопард вместо выдры. *** Позже, оставшись одна в своей комнате, она больше не могла прятаться от собственных мыслей. Она убивала людей, она знала это. Ее бездумный Дуро – какой бы блестящей идеей это не было — стал концом пути для двух Пожирателей смерти, преследовавших ее, Гарри и Рона, когда они пытались добраться до Визжащей хижины во время битвы за Хогвартс. Они врезались в ее камень, двигаясь слишком быстро, и умерли мгновенно. Рон и Гарри никогда не упоминали об этом, и она не была уверена, знают ли они вообще... Но с другой стороны, если бы она была более склонна убивать, смогла бы она победить Беллатрису? Ей бы помешало использовать палочку против ее истинной владелицы, но все же это было больной темой для Гермионы. Гермиона подверглась пыткам. Но миссис Уизли победила Беллатрису, лишив ее возможности победить единственного Пожирателя смерти (кроме Долохова), с которым ей хотелось сразиться. И даже Невилла лишили своей возможности для мести. И все молча обрадовались, что избавили детей от шрамов, которые бы оставила на них месть. Но она должна была использовать эту возможность, чтобы сразиться правильно и свободно, только один раз, чтобы показать ей, насколько она способная. Грязная кровь и все такое. Беллатриса Лестрейндж, побежденная и убитая маглорожденной ведьмой примерно на двадцать лет моложе ее: это был бы более подходящий конец для нее. Эта женщина все еще преследовала ее во сне. Большинство людей заканчивали свои дни мертвыми или в Мунго, как родители Невилла, после особых встреч с Беллатрисой. Гермиона же почти не пострадала, ее разум защищал ее, даже под таким давлением. Но на самом деле, оказалось, что ее разум противостоял ей. Это изменение подразумевало, что она больше не была влюблена в Рональда Уизли — выдра была ее невысказанным восхищением его игривой натурой. Не то чтобы он когда-либо знал об этом. И Гермиона почувствовала, что ее сердце болит при этой мысли. В конце концов, ей надо двигаться дальше. Но леопард? Леопарды были хищниками-одиночками, нелюбящими и холодными. Она обратилась к книге, как часто делала в моменты стресса. И выбрала энциклопедию животного мира Роберто Салемы, как магических, так и нет. Ни лев с его внушительным величием, ни тигр с его жестокой силой, ни все другие кошки не имеют той красоты очарования, богатства меха и грации движения леопарда. Леопарды считаются самыми спортивными и самыми умными из кошек. Ни одна другая кошка не является такой жестокой, хитрой, кровожадной и храброй, как леопард. Самый скрытный и неуловимый из крупных хищников, леопард также является самым проницательным. Ну что ж, вряд ли это точное отражение ее самой, раздраженно подумала она и отшвырнула книгу. Она была скрытной, хитрой и храброй, но вряд ли кровожадной или жестокой. Или строптивой, если уж на то пошло! Это было просто смешно. Она подумает об этом позже. А сейчас: домашнее задание. Она пошла в библиотеку, потому что все еще была Гермионой Грейнджер, и это было то, что сделала бы Гермиона. *** В четверг вечером состоялся второй раунд дуэлей Когтеврана. Первыми на дуэль вышли те, кто был выведен из строя в больничном крыле, и должен был догнать всех остальных. На самом деле было довольно утомительно наблюдать за посредственными усилиями большей части факультета. Они все еще были, вероятно, лучше, чем до войны во времена учебы Гермионы. Но естественный инстинкт Когтеврана — больше думать и попытаться быть слишком умными — сдерживал их. — Ну, это отличное развлечение, — пробормотала София Гермионе. — Дрожишь от страха, Селвин? Она ухмыльнулась. — Это тебе надо дрожать, а не мне. Гермиона закатила глаза и вздохнула с облегчением, когда начались настоящие дуэли. На этот раз они удвоили обслуживающий персонал и настроили все так, чтобы две дуэли происходили одновременно (что, по мнению Гермионы, вероятно, вызовет проблемы у большинства учеников из-за отвлекающих факторов). — Не волнуйся, у меня припасено кое-что особенное для тебя. К ее удивлению, София одарила ее искренней улыбкой. — Может, просто победит сильнейший? — Если бы это был командный вид спорта. — А это мысль! Она сражалась намного хуже, чем могла и не в полную силу, приняв совет Сунь-Цзы. И Гермиона знала, что Риддл расспросит у кого-нибудь все подробности дуэли. Ей хотелось сыграть на его природной самонадеянности, чтобы он не терял уверенности перед их встречей. Тем не менее, у нее не заняло много времени, чтобы победить ее первых двух соперников. Дальше был Маркус. Он не выглядел счастливым из-за того, что встретился с ней. Это было странно. Гарри и Рон никогда не возражали против дуэлей, и не было никаких признаков того, что мальчики что-то скрывали от девочек. Она почти не видела его, но чувствовала, что он не в духе. — На счет три. Раз, два, три. Он не решался бросить заклинание, и она воспользовалась этим, используя мягкое жалящее заклинание. Она должна была признать, что у нее не было особого желания побить его. Но пока она побеждала, не имело значения насколько быстро. Заклятие, казалось, встряхнуло его, и он начал свою игру с яростного парализатора, от которого она уклонилась вместо того, чтобы тратить энергию на блок. — Очень неплохо, — прокомментировала она, посылая ему невербальную Импедименту, которая почти достигла цели, но он поднял слабый щит. Это было именно то, чего она добивалась. Она не думала, что Маркус сможет поддерживать щит во время заклинания. В конце концов, большинство взрослых волшебников едва могли вызвать заклинание щита. И ее следующая атака прошла со всей силы, пробивая щит, чтобы обезоружить противника. Она призвала его палочку, прежде чем та упала на землю. Он же резко поклонился ей. Не очень изящный проигрыш, подумала она, изучая грозное выражение его лица. Но тем не менее все было сделано, и теперь ей нужно проиграть Софии. До нее было еще два соперника, но все же... Наконец пришло время дуэли, и они разошлись после вызова в центр комнаты. Вокруг раздалось возбужденное бормотание. Гермиона занималась исследованиями и не проводила много времени в гостиной факультета, но предполагала, что дуэли вызывали у всех большой интерес. — Очень мило с их стороны оставить лучших напоследок, — сказала она, кланяясь Софии и не сводя глаз с девушки. Начался обратный отсчет, — Раз, два, три, — но ни одна из них не двинулась с места, только медленно приготовила палочки, не прерывая зрительного контакта. Они стояли лицом друг к другу, держа палочки наготове, но ни одна из них не произносила заклинания. Единственные звуки, которые доносились по комнате, шли с параллельной дуэли. — Вперед, дамы, у нас не весь вечер впереди. — Просто жду подходящего момента, профессор, — дерзко ответила София. И это было именно то. Небольшое отвлечение. Гермиона выбрасывала свои заклинания быстрее, чем в любой другой дуэли. Она хотела проиграть убедительно, поэтому начать следовало со всей силой. София была хорошим партнером, она уклонилась. И наконец Гермиона, надеясь, что никто этого не поймет, приспустила свой щит, чтобы парализатор Софии достиг цели и отправил ее на пол. Ее собственное заклинание отскочило рикошетом и ударилось в стену. *** — Молодец, — похвалила она Софию, выпив немного шоколада. — Да, очевидно, что я все-таки лучшая ведьма. София ухмыльнулась, но Гермиона поняла, что искренне уважает эту девушку, которая, вероятно, родит Люциуса Малфоя в ближайшие десять лет. Это было трудно представить. Девушка была из Селвинов, известной и уважаемой семьи. Уважаемой, но вымершей по мужской линии ко времени Гермионы, как и многие другие семьи. — Поговори еще, Селвин. Не забывай, что у нас будет матч-реванш... — Похоже, нам предстоит еще один раунд, София, — сказал Маркус, подходя к ним с того места, где была доска результатов. — Отличная дуэль, кузина. Его тон был холоднее, чем обычно, и Гермиона подняла бровь, а София сделала вид, что не знает, что случилось. — Увидимся утром. Он поцеловал Гермиону в щеку и ушел. — Он игнорировал меня всю неделю. Есть мысли почему? — Да, на самом деле, но мне надо кое-что проверить. Давай вернемся в башню.