Unsphere the stars / Сдвигая звезды в небе

Два скрытых под маской Пожирателя Смерти стояли там, но не успели они поднять палочки, Гермиона закричала: — Глиссео! Лестница накренилась, и она, Гарри, и Рон устремились вниз, неспособные справиться со скоростью. Настолько быстро, что парализующие заклятия Пожирателей пролетели далеко над их головами. Они выкатились за гобелен у подножья лестницы и ударились о противоположную стену. — Дуро! — выкрикнула Гермиона, направив палочку на гобелен, и за ним раздались два громких болезненных крика, когда ткань превратилась в каменную стену, и преследующие их Пожиратели смерти врезались в нее. Дж.Роулинг, «Гарри Поттер и Дары смерти».

Первая суббота семестра началась с долгожданного полуфинала дуэльного состязания, где четыре чемпиона факультетов впервые сразятся друг с другом. Атмосфера за завтраком была еще более предвкушающей, чем в день квиддича. Все-таки все четыре факультета сделали ставки на этот день. И все надеялись, что именно их чемпион достанет козыри из рукава и пробьется в финал. Генри был всего лишь первокурсником, но, как и большинство его сверстников, он просто обожал высокого красивого старосту, который будет представлять их факультет. И поэтому практически подпрыгивал на месте от волнения. Олдфрит Диггори был не только старостой, но и капитаном команды по квиддичу, и самым красивым парнем на Пуффендуе. Генри боготворил его, но не настолько, как Гермиону Дирборн с ее холодной улыбкой и добрым взглядом, хотя и держал это в тайне. Гермиону, которая на самом деле прислала ему рождественский подарок и помогла с Трансфигурацией. Он получил в ответ довольно много ухмылок от товарищей по факультету, когда поставил галеон на то, что она пройдет в финал. Те же преданно поддерживали Диггори, за исключением одного язвительного блондина с пятого курса, который болел за старосту школы. Большинство учеников считали, что Том Риддл — самая удачная ставка, но шансы против него были настолько плохи, что вряд ли стоило пробовать. По крайней мере, обратно ты получишь не так много денег. Да и кто-то же должен был сразиться с Риддлом, иначе это был бы не такой уж и финал. Крошечный третьекурсник, даже на взгляд Генри, стал неофициальным букмекером для всей школы. Филиус Флитвик, судя по всему, изобрел амулет, который парил над головой, когда он ходил, собирая в последнюю минуту золото и серебро. Список цифр постоянно обновлялся и показывал шансы, пока ученики делали свои ставки. Также будущий преподаватель Заклинаний создал несколько довольно неприятных анти-мошеннических проклятий. Пуффендуйцы поддерживали своих, поэтому Генри также поставил несколько сиклей на Диггори в других матчах. Так что он был не полностью предателем. Но настоящий поединок, о котором говорили все старшеклассники, был между Гермионой Дирборн и горячо любимым старостой школы. Они были источником горячих сплетен в замке всю неделю, с тех пор как Плам Блайт сказала, что видела их целующимися на танцполе на новогодней вечеринке Малфоев (что, на самом деле, было поводом напомнить всем, что она сама была на этой вечеринке). Из преданности Гермионе он не упомянул, что Том Риддл составил ей компанию в Хогвартс-экспрессе, когда они ехали в Лондон. Но многие ученики видели, как они разговаривали на обратном пути в Шотландию, и почти все интересовались тем, что делал именно Риддл. Генри понимал почему. Он надеялся, что станет таким же, как Том, когда немного подрастет. И если Генри мог признать, что он слишком молод для Гермионы, по крайней мере, сейчас. То он также признавал, что Том (не то, чтобы Генри его когда-то называл вслух по имени — он даже покраснел, думая об этом) был довольно понятным выбором. Даже если Генри и ненавидел его за это. Сплетни становились еще более пикантными, потому что этих двоих почти не видели вместе всю неделю. И Генри был уверен, что это — правда, потому что сам проводил много вечеров в библиотеке, замечая, что Гермиона тоже делает там уроки. Он был там, в надежде оказаться замеченным, и что она поздоровается перед его друзьями. Иногда, она так и делала. И на несколько минут Генри становился всем интересен, потому что симпатичная семикурсница, которая не была с ним в родстве, замечала его. А еще он знал, что Том иногда садился рядом с Гермионой, или, по крайней мере, останавливался поболтать. Но на прошлой неделе ничего из этого не произошло, за исключением короткого, приглушенного разговора накануне вечером. Когда-нибудь, когда он будет симпатичным, высоким и могущественным магом, как Том Риддл, Гермиона, конечно, обратит на него больше внимания. Он утешал себя этим. Возможно, когда он немного подрастет, то даже станет выше ее плеч. Генри посмотрел на стол Когтеврана и увидел, как его самая первая любовь и героиня, которой он восхищался, присела. Выглядела она немного бледнее, чем обычно, но гораздо спокойнее чемпиона с Гриффиндора, которому пришлось покинуть зал в спешке — он весь позеленел и сильно потел. На Гермионе была темно-серая мантия, волосы туго зачесаны назад, придавая ей более строгий вид. — Ты опять пялишься, — сказала Эмити Веррилл своим сопливым голосом всезнайки, и Генри покраснел, снова опустив глаза на тарелку и переключив внимание на превосходный бекон. Да и впрочем, кто-то уже встал перед ней и закрыл вид. — Честно говоря, — сердито продолжала она, — вряд ли она когда-нибудь посмотрит на такого мелкого первокурсника, как ты. — Ой, заткнись, Эмити, — прошипела Милли Куинболл. — Как будто ты не глазеешь с тоской на Финнгала Хини. Он не обращал внимания на последовавший спор, который был не первым и не последним, пока Эмити не упомянула, что надеется, что никто не умрет. А он знал, что кто-то умер во время дуэли в 1901 году. Умрет. Неужели Том позволит Гермионе умереть? Даже бекон после таких мыслей показался ему непривлекательным. Первая дуэль должна состояться в половину десятого, и студенты вышли из Большого зала на поле для квиддича. Генри ахнул, когда занял свое место на трибуне. Поле полностью преобразовали, траву покрыли каменными плитами, деревянными половицами и ковром. Это был словно дом без крыши: длинный обеденный стол, накрытый на двадцать персон, тянулся по центру одной комнаты, а доспехи охраняли вход в коридор. Стены высотой в четыре метра разделяли комнаты вокруг свободного пространства в центре, черный и белый мрамор на полу, завораживающие коридоры и комнаты, обставленные как в старом особняке с картинами, письменными столами, книжными полками и коврами. Это выглядело потрясающе. Модель дома парила примерно в десяти метрах над землей, на уровне глаз нижних трибун, и теперь Генри понял, почему все старшеклассники сидели внизу. Трибуны были забиты еще больше, чем во время игры Гриффиндора и Слизерина. Никто явно не отсиживался в библиотеке, а яркие блоки цвета факультетов позволяли легко определить, кто и где сидит. Красно-черные трибуны Гриффиндора ярче всего выделялись на фоне тусклого серого январского неба. Профессор Вилкост сошла с платформы, которую Генри раньше не заметил, в сопровождении профессора Дамблдора и двух незнакомых ему людей. Ее усиленный голос разнесся по всему стадиону. — Добро пожаловать. Прежде всего, напоминаю о правилах. Все используемые заклинания должны быть законными. Все сражения должны быть в сопровождении судьи и не должны продолжаться за пределами назначенной дуэльной арены. Любые непростительные заклинания приведут к немедленному исключению, а также о них сообщат в Министерство. Любой непоправимый ущерб, умышленно причиненный сопернику, приведет к немедленному исключению и будет доведен до сведения Министерства. Все темные заклинания запрещены. Все дуэли должны проводиться в соответствии с международными правилами дуэлей и правилами школы Хогвартс. Участники финала не могут помогать себе артефактами, заколдованной одеждой или драконьей шкурой. В реальной жизни битва редко ведется на простой платформе, и поэтому для последних раундов окружающая среда станет неотъемлемой частью самой дуэли. В этом доме скрыты испытания, и за них будут начисляться дополнительные очки, в том числе за творческое использование самой арены. Каждый из чемпионов факультетов сразится друг с другом, и двое с наибольшим количеством очков пройдут в финал. Первый поединок между Томом Риддлом и Джаспером Брауном длился недолго. Примерно через пятнадцать минут после ослепительного набора заклинаний, что показалось Генри устрашающим, староста школы уклонился от горчично-желтого проклятия, прежде чем заставить гриффиндорца взорваться чем-то красным. Он увернулся, но наткнулся на стол и потерял равновесие. — Классное оглушающее, — восхищенно отметила одна из старшеклассниц, сидевшая на несколько рядов впереди. — Вы видели, каким ярким оно было? К тому времени они уже покинули главную комнату, и когда Браун ударился о стол, тот разлетелся на тысячу-тысячу осколков. Толпа одновременно ахнула, ужаснувшись, когда пыль рассеялась, открыв обзор на двух парней, истекающих кровью, с глубокими порезами на коже, в рваной одежде. Но Риддл не потерял голову и сохранил контроль, в то время как и Джаспер Браун внезапно оказался обернут веревкой, окрашенной кровью. Его унесли целители, и на этом поединок завершился. Даже гриффиндорцы вне поля аплодировали Тому Риддлу, все еще истекающему кровью, но с улыбкой на бледном лице. Он был спасителем школы, и об этом не забывали и на факультетских соревнованиях. Гермиона была следующей, против Олдфрита. Генри почувствовал легкую тошноту. Он не узнал всех заклинаний и проклятий в первом поединке, но это выглядело отвратительно, и трудно. К тому же, он не думал, что ему понравится видеть ее кровь. Она была единственной девушкой на соревновании, но когда Гермиона сбросила мантию, то Генри с удивлением увидел, что она одета в брюки и сапоги, как магловский мужчина. Брюки облегали ее длинные ноги, а кожаные сапоги были чуть ниже колен. И хотя тело было хорошо закрыто, все это казалось довольно неожиданным выбором одежды для девушки. И он был не единственным, кто это заметил. Некоторые чистокровные презрительно отметили отсутствие мантии. — Какая смелость! — теперь Эмити выглядела впечатленной. — И разумный выбор, смотри, видишь, насколько ей легче передвигаться, чем Олдфриту. *** Она оказалась в ловушке. Что-то, встроенное в арену, поймало ее руку с волшебной палочкой, обернувшись вокруг, словно дьявольские силки. Но она опередила Диггори, завернув за угол, и скрылась из виду, чтобы занять стратегическую позицию. Они поклонились друг другу через пустую комнату с мраморным полом, но это была самая трудная комната для борьбы — особенно для Гермионы, которая всегда умела использовать окружение в своих интересах. Она позволила Диггори медленно пройтись с ней обратно ко входу. А затем, закрыв за собой дверь, выскочила из комнаты, чтобы найти место получше. Но едва Гермиона успела завернуть за следующий угол, как стена потянулась и схватила ее. Она слышала его тяжелые шаги, пока он стремительно бежал по коридору. Быстро соображая, Гермиона наложила на себя дезиллюминационные чары. Они были не такими сильными, как ей хотелось бы. Но этого было достаточно, чтобы соперник ее не заметил, пока она будет освобождаться. Он был почти рядом с ней, когда Гермиона отпрянула к стене. Она затаила дыхание, а Диггори пробежал мимо нее, и когда он почти дошел до конца коридора, она выстрелила двумя невербальными Редукто с двух сторон, и стены рухнули. Мгновение спустя, она освободилась, разорвав заклинание ловушки несколькими последовательно наложенными Диффиндо. Диггори пытался пробиться сквозь гору обломков, которую она создала. «Идиот, можно же забраться сверху», — подумала она. Но это не имело значения — такой выбор дал ей время, пока она бросила Дуро, чтобы ему было труднее пробираться. И тихо вернулась в коридор, через который прошла. Она была лучшим заклинателем, чем он. И поняла это в первые минуты дуэли, но Гермиона пыталась быть слишком умной. Она могла встретиться с ним лицом к лицу и легко победить. Он не отставал, и едва она снова добралась до большой центральной комнаты и обернулась, как он выругался. Гермиона сделала шаг в сторону, легко увернувшись от Фурункулуса, что казалось странным выбором в данных обстоятельствах. И когда она сделала ложный выпад в другую сторону, Олдрфит наткнулся на огонь, который она бросила ему в спину. Огонь, который не выделял тепло, но ужасно горел, если ты к нему прикасался. Тот отвлекся, а она легко сбила его с ног оглушающим. Гермиона пригнулась, тяжело дыша. Она заметила, что молодые парни в основном сражаются с одной и той же тактикой постоянной беготни и размахивания руками. Это делает их следующий шаг достаточно предсказуемым, особенно после нескольких месяцев частных уроков с Альбусом Дамблдором. Она почти жалела, что не могла снова отправиться обратно и закончить войну. Теперь Гермиона знала гораздо больше. И была намного сильнее и увереннее. Это было волнующее чувство, и оно в какой-то мере развеяло ее нервы. Поединок длился едва ли двадцать минут, и она немного сдерживалась. Ничто не имело значения, кроме всего-то одной победы над Томом. И Гермиона не хотела, чтобы он увидел все, что она может делать, прежде чем встретится с ним лицом к лицу. Она спокойно и торжествующе наблюдала, как лекарь разбудила Диггори с помощью Ренервейта. Судьи объявили ее победительницей, и они с симпатичным пуффендуйцем поклонились друг другу и ушли с помоста, пока голубая часть трибун поднялась на ноги, издавая шум, который пронзил ее до глубины души. «Кажется, что-то начинается», — подумала она, глядя на толпу. Поскольку Гермиона выиграла последнюю дуэль, ее поединок снова стал следующим, пока Диггори оправлялся от оглушающего. Учителям потребовалось некоторое время, чтобы починить арену, которая сама по себе была чудом магии. Заколдованный дом без крыши, создающий местность, совершенно не похожую на сражение в старом зале, который они использовали для межфакультетской части соревнований. Это было гораздо больше похоже на поединок в реальной жизни. И давало Гермионе преимущество, потому что в отличие от своих сверстников, она гораздо больше привыкла сражаться в таких пространствах. Никому из них не позволили увидеть арену заранее, хотя Альбус и сделал ей несколько намеков. И она сомневалась, что Том позволил бы себе идти вслепую. Он точно как-то проскользнул внутрь, подумала она, пока нашла глазами темную черную фигуру с зеленым и серебряным блеском за спиной. Слизнорт сидел рядом с ним, громко разговаривая и жестикулируя. Лицо Тома выражало вежливую внимательность, что означало, что Слизнорт давал ему советы, которые тот планировал полностью игнорировать. Ее профессор, кроме похвалы и бодрящего зелья, ничего подобного не делал, за что она была благодарна. Сможет ли она победить его? Она узнает это достаточно скоро. Но затем судья выкрикнул имя Джаспера, и она пронеслась через всю дуэль в размытом потоке быстрых перестрелок заклинаниями. Он был хорош, но лишен воображения, и она победила его, хотя это заняло больше времени, чем первый поединок. Однако наблюдение за дуэлью Тома и Олдфрита приободрило ее. Она устала и была благодарна за отдых: сложная магия утомляла, и пуффендуец оказался более подготовленным, чем она ожидала. Возможно, он недооценил ее, или, возможно, она лучше знала Тома, но наблюдать за двумя красивыми волшебниками было чем-то особенным. Том, даже будучи не в состоянии использовать в полной мере свои магические знания, был просто потрясающим. Даже в самом жестоком обмене заклинаниями он, казалось, никогда не терял самообладания. И все же, он был всего лишь молодым парнем. И в нем не было ничего, что напоминало бы ей о поединке Волдеморта и Гарри. Том колдовал с неистовой радостью и благоговением перед магией, используя некоторые заклинания, которые даже она не знала. А потом пришло время встретиться с ним лицом к лицу. Выйдя на арену и заняв свое место, она подумала о его словах, произнесенных шепотом, и ослепительных поцелуях. И о том, кем он станет, и что будет делать. О жизнях, которые он уже отнял. И обо всех тех, кто умрет из-за его амбиций. Она улыбнулась, кланяясь ему. «Мы оба сдерживаемся, — подумала она, — но я знаю это, а ты — нет. Я тебя уничтожу». И еще до того, как они разошлись, она зажгла между ними огромный костер высотой почти в пять метров. Пылающий так высоко, что он поднялся над стенами дома, а толпа одобряюще закричала. Это был огонь, слишком горячий для его проклятий. Огонь, который она сама изобрела. Так она выиграла время, благодаря часам тренировок в классе Дамблдора, и побежала. Это была та же самая тактика, которую она использовала с Диггори, но на этот раз Гермиона была более подготовлена. У нее был план. Она защитила себя с помощью Сальвио Гексиа, усиленных щитовых чар Протего Хоррибилис и чар, чтобы усилить ее чувства, ускорить ее. А также чар, которые превратили ее простую одежду в огнеупорную. Теперь ему будет значительно труднее проклясть ее. Волшебники, какими бы они ни были, не часто задумывались о таких вещах. Но у маглорожденной ведьмы из будущего было гораздо больше возможностей, и Гермиона использовала все свои преимущества. Остановившись лишь на мгновение, чтобы бросить тихое проклятие в первую комнату, мимо которой она прошла, Гермиона нырнула во вторую боковую комнату и стала ждать, прислушиваясь. И действительно, его тихие шаги замерли дальше по коридору — ибо Том Риддл не был Олдфритом Диггори и обладал куда более тонким умом. «Входи», — подумала она, отчаянно надеясь, что не ошиблась в расчетах. Потому что победа над Томом потребует хитрости — он был слишком силен и умен, чтобы победить его лицом к лицу. Приглушенный лязг и грохот сказали ей, что он, должно быть, задел что-то в комнате. Она ухмыльнулась и выскочила из своего укрытия, и почти поймала его с помощью Импедимента, пока он выбежал обратно в коридор. — Умница, — крикнул он, швыряя в нее чем-то мерзким и фиолетовым. — Что это было? — О, ты никогда не слышал о заклятии умножения? Обскуро! Он пригнулся, и картина на стене закричала, когда повязка упала на его глаза. — Не думаю, что такое когда-нибудь всплывало. Инканцерус. Заклинание коснулось ее левой ноги, когда она нырнула в сторону, и во второй раз за этот день Гермиона оказалась в ловушке. На нее нахлынула паника. Но теперь она была ее хозяином, и Гермиона использовала этот дополнительный адреналин. Думай. Редукто снова помог ей, и на этот раз она обрушила на него стену, используя долю секунды отвлечения, пока Том накладывал щит, а она успела освободиться от пут. — А ты знал, что некоторые волшебники и ведьмы имеют определенную склонность к магии, Том? — спокойно спросила она, прикрываясь собственным щитом. Безвыходное положение — пока что. Она не могла удерживать щит и колдовать, кидая что-то мощное, чтобы его заблокировать. Вне школы, возможно, даже это не удержало бы его от того, что он мог сделать. Но он стрелял не на поражение, и это делало его слабее. Он не ответил, но и не стал нападать. Любопытство до добра не доводит, подумала она и ухмыльнулась, радостно протягивая палочку, покрытую пламенем. — Это было лишь проверкой. Она повернулась влево, бросая щит и уклоняясь от проклятия, которое он послал почти до того, как вылетело и ее. А потом Гермиона подожгла арену вокруг них сотней различных оттенков огня. Каждое огненное заклинание, которое она выучила с Дамблдором, вспыхивало одно за другим, вздымаясь опаляющими башнями фиолетового, синего, оранжевого и зеленого, потрескивая вокруг них. А огромное белое пламя раскалялось между ними. Он рассмеялся как из преисподней, и волна обрушилась на нее — белые лошади скакали по вершине огня, а водоросли волочились за ней. Это было заклинание, о котором она никогда не слышала. Ледяная и серая как сталь морская вода боролась с огнем, огромная дымка пара уже яростно шипела. Огонь все еще пылал, но уже меньше. И когда он перепрыгнул через него, направляясь к ней, она полоснула своей палочкой, злобно и быстро, и часть его торса открылась, кровоточа темно-бордовым цветом. — Цвет твоего платья в мой день рождения, — сказал он, не обращая внимания на то, как они смотрели друг на друга. Она чуть было не заколебалась, и тут кончик его палочки уже указывал на нее. Том был меньше чем в метре. Но просчитался. Ее огонь был не просто отброшен в пространство, он был ее частью. И она полностью его контролировала. Ужас отразился на лице Тома, когда его одежда загорелась, а Гермиона рассмеялась. — Петрификус Тоталус, — прошептала она и взяла палочку из его замерзшей руки, когда он упал на пол, глаза его были полны ненависти и желания. Пока он лежал, она один за другим гасила огни. Гермиона видела, что его руки обожжены, и знала, что поплатится за это позже, но все это не имело значения, когда она увидела распростертое тело Темного Лорда на полу у своих ног. И только его глаза продолжали двигаться. Она опустилась на колени и поцеловала его в щеку. — Никогда больше, — прошептала она, — не недооценивай меня. Она небрежно уронила его палочку, оставив ее лежать в двух метрах от его тела, повернулась и вышла с арены. Когтевранцы вскочили на ноги, топая и радостно крича, и она позволила волне восторга захлестнуть ее.