Unsphere the stars / Сдвигая звезды в небе

Иногда мы хотим того, чего хотим, зная даже, что это-то нас и прикончит. Донна Тарт, «Щегол».

Ранним утром 20 сентября 1998 года. — Итак, — произнес Гарри, в его голосе звучал безразличный ужас, — Том Риддл. Шрам выглядел более четким на фоне его лица при свете свечей, пока она смотрела на него. Трудно было предугадать, как именно он отреагирует на это, как и трудно было решить, расскажет ли она ему когда-нибудь. Но София развеяла сомнения, и вот она получила ответ на свой вопрос, который задавала себе уже пять десятилетий. Она была рада, что Гарри дождался, пока Рон уйдет, чтобы спросить ее об этом. Рон ушел домой после ужина, слишком ошеломленный неожиданным окончанием отношений. Он сказал, что ему нужно время. У нее же времени было слишком много, чтобы по-настоящему испытать это чувство. Но где-то там внутри еще было воспоминание о том, как она любила его, и Гермиона понимала ту боль, несмотря на то, что уже ее не ощущала. Гарри оказался более проницательным, не отвлекаясь на новых друзей, которых она собрала, чтобы отпраздновать победу, и отправился в квартиру, в которой Гермиона поселилась в Лондоне, пока шло судебное дело. Это было одно из нескольких владений, которые она имела в течение своей жизни, но не та квартира, которой она бы часто пользовалась. Личных вещей здесь было немного, но ей нравилась эта суровая современность после стольких лет жизни в прошлом. — Прежде чем я начну рассказывать историю, а я это сделаю, — ответила Гермиона, щелчком пальцев взяв со стола бутылку огневиски, — ты должен пообещать, что не будешь слишком сердиться на Альбуса. — На Дамблдора? — удивленно спросил он, принимая бокал. — Видишь ли, Том Риддл, с которым ты познакомился через несколько очень коротких, очень избранных воспоминаний, едва ли представлял собой полную картину. Тебя не удивило, почему человеку такого калибра и с таким количеством ресурсов, как Альбусу, было так трудно собрать воспоминания о мальчике, которого на самом деле мало что связывало с лордом Волдемортом? — Я… ну, нет, не совсем, — честно ответил он. — Он говорил, что все были напуганы. — Мы с тобой очень похожи, Гарри, в том, как мы видим человечность в других. Альбус не мог позволить, чтобы ты, его овечка для жертвоприношения и меч правосудия, которым он должен был владеть после собственной смерти, видел в Томе Риддле кого-то кроме как врага. Особенно, когда ты уже так сильно отождествлял себя с ним. И если бы ты узнал его лучше, когда тот еще был молод, возможно, увидел бы в нем слишком много человечного и недостаточно, скажем так, чудовищного, что так нужно было увидеть, чтобы дать тебе силы победить. Гарри молчал, уже достаточно повзрослевший, чтобы сначала обдумывать свои слова, а потом только произносить. — Думаю, — согласился он, уже давно смирившись с тем, что Дамблдор и любил его, и манипулировал им, — я понимаю это, да. — На самом деле он мог бы показать тебе сотни других воспоминаний о Томе. Например, кроме собственных. Но многое из них включали бы меня, и даже если бы Альбус манипулировал памятью, чтобы скрыть ту девушку, для тебя было очень важно не увидеть такую сторону реальности. Кроме того, Альбус никогда не любил его, никогда не замечал, что он был уравновешен какое-то время, прежде чем тот сделал роковую ошибку, убив ту глупую старуху. Гнев в ней все еще не угас, и она изо всех сил старалась держать его в узде. — Правда в том, Гарри, что Альбус частично виноват в том, каким оказался Том. Совсем немного. Конечно, большую часть своих ошибок Том совершал сам, но если бы в детстве Альбус встретил его с большей добротой, а не с подозрением, я искренне верю, что Том стал бы лучше, чем тот, кем оказался в итоге. — Итак, — теперь уже в высшей степени небрежно, — ты хорошо его знала? — Да, Гарри. Лучше, чем кто-либо другой. Не знаю, как это назвать, но он делил со мной постель, и я, наверное, любила его. Он был очаровательным, блестящим, странным и… О, Гарри. Я так старалась ненавидеть его, но не могла. Я ненавижу того, кем он стал, но тогда я не могла ненавидеть его. — Но ты знала. Ты знала, кем он станет. Он убил моих родителей! Он убил так много людей. Он пытался истребить тебе подобных из нашего мира. Он был чудовищем. Он уже начинал злиться, костяшки его пальцев побелели, когда он вцепился в стол: так похоже на Тома, когда тот пытался сдержаться и не мог. — Я думаю, будет проще, если я покажу тебе, — сказала она, указывая на Омут на своем столе в другом конце комнаты. — Я покажу тебе все. Все из этого, если захочешь. Мне нечего скрывать. Только не от тебя. Конечно, это был тщательно обдуманный ход. Гарри не сможет сопротивляться Тому больше, чем она: они были слишком похожи, что имело для него большое значение. Он даже не сомневался в том, как удобно здесь оказался Омут. Гарри доверял ей, все еще видя ту Гермиону, которую знал всего несколько часов назад. — Не думаю, что это поможет. — Только одно воспоминание, — пообещала она, придав своему голосу силу воли. Он был решительным, но не знал о более тонкой магии. — Одно. Она спрятала свою улыбку и подошла к Омуту, подняв палочку к виску. — Что-нибудь конкретное? Он пожал плечами. Гермиона сосредоточилась и вытянула длинную серебряную нить из своего сознания, позволив ей упасть с кончика палочки и закружиться вокруг неглубокой каменной чаши. — Это был первый раз, когда он меня поцеловал. Тогда мой отец пригласил его в гости после встречи в Хогвартсе. На самом деле мы даже не были друзьями к этому моменту, но мы проводили… остроумные беседы. Меня влекло к нему, но, конечно, я ему не доверяла. Это все изменило. Ты готов? Гарри встал и подошел, несмотря на свое любопытство. Она взяла его за руку, и они наклонились, проваливаясь вместе в прошлое. *** Гарри понял, что они находятся возле железнодорожной станции. Вывеска на викторианском здании подсказала, что это Брекон в Уэльсе. Пока он читал, из дверей вокзала вышел легко узнаваемый, чрезвычайно привлекательный молодой человек. Том Риддл, похоже, был единственным пассажиром, сошедшим здесь: вокруг не было никого. Его лицо вспыхнуло от раздражения, когда он посмотрел на небо и взглянул на часы. Через несколько минут Риддл поднял глаза, когда подъехала элегантная, очень старомодная машина, и Гарри вздрогнул, увидев, как его лицо засияло. Он проследил за его взглядом и увидел другую Гермиону, которая вела машину. — Извини, что опоздала, — сказала Гермиона, выскакивая из автомобиля. — Вообще-то я немного заблудилась. Не привыкла ездить по дорогам. Риддл смотрел на нее с выражением, которого Гарри никак не ожидал увидеть на его лице. Он выглядел странно уязвимым, почти тоскующим, прежде чем спрятал эти чувства. Гарри слушал, как они подшучивали над машиной, Гермиона расслабилась, заводя автомобиль, а Риддл огрызался на нее. Они оба слегка нервничали. Настоящая Гермиона жестом пригласила Гарри следовать за ней, и они забрались на заднее сиденье. — Это действительно странно, — сказал он ей, пока Том Риддл говорил тоже самое другой Гермионе. — У тебя хорошо получается. — Знаю, — ответила настоящая Гермиона. — Я так и не привыкла смотреть со стороны за собой. Гарри не это имел в виду, хотя и предполагал, что это тоже будет странно. — Не знал, что ты боишься высоты, — удивился он, когда она рассказала Тому Риддлу о полете на гиппогрифе. — Ну, я не собиралась говорить тебе и Рону об этом, ты и так считал, что я недостаточно заинтересована Квиддичем. Он воспринимал его только как угрозу. Но наблюдая за парнем, спрашивающим Гермиону ведьма она или нет, уловив в его тоне нежные, дразнящие нотки, заметив его очарование, Гарри начал понимать, почему Дамблдор такое скрывал. — Он играл за Ловца? — огрызнулся он, снова дернувшись. Настоящая Гермиона закатила глаза. — Конечно. Самая сильная позиция в команде… одержимый погоней за одним голом… и славой. Гарри фыркнул. Перед ним, наконец, появился проблеск его лучшей подруги, и действительно, она была там, читая лекцию Тому Риддлу. Затем настроение внезапно изменилось. — Том, компас, который ты мне подарил, только что сильно нагрелся. — Дай мне посмотреть, — ответил тот парень, дергая ее за что-то на шее и приказывая остановить машину. — Компас? — спросил Гарри, сбитый с толку, но настоящая Гермиона просто приложила палец к губам и жестом велела ему выйти из машины. — Предупреждающий меня об опасности — это был рождественский подарок. — Остроумно, — усмехнулся Гарри, но сейчас он был слишком поглощен воспоминаниями, чтобы скрыть язвительность. Она была права. Это был не тот Том Риддл, которого он ожидал увидеть. Он смотрел, как другой парень исчез, а слабая рябь была единственной подсказкой, что там был человек. Откуда-то с поляны донесся еще один мужской голос, и Гарри инстинктивно схватил палочку, прежде чем расслабиться. Это просто воспоминание. — Это ужасно удобно. Предполагал, ты полетишь, вот и ждал на своей метле. Но потом я увидел магловскую машину и подумал, что поймаю тебя на обратном пути, маленькая гусыня. Ты должна была быть с другом. Думал, что мне придется иметь дело с двумя из вас. — Чего ты хочешь? — спросила другая Гермиона. Настоящая Гермиона прислонилась спиной к машине, сдвинув брови. Она выглядела грустной. — Я? Только моей оплаты, милая гусыня. Ничего личного, понимаешь? — Значит, ты всего лишь наемник. На кого ты работаешь? — Скоро ты с ним встретишься. Теперь голос мужчины звучал ближе, и Гарри понял, что он, как и Риддл, под чарами. — Попробуй Гоменум Ревелио, — прошептала ему та Гермиона. И Гарри понял, что стоит там же, где был Риддл. Он отскочил в сторону, но услышал шепот в ответ, почти рядом с собственным ухом. — Продолжай с ним говорить. Когда я досчитаю до трех, сбрось щит и ложись. — Не думаю, что мне это понравится, — ответила Гермиона мужчине. — Откуда ты знал, что я сегодня заеду за другом? — Прочел твою почту. С тех пор, как ты покинула эту проклятую неприступную школу, я провел в горах целый гребаный месяц. Но Гэлфрик всегда, в конце концов, добивается своего, и теперь у меня есть ты, маленькая гусыня. — Почему ты все время называешь меня гусыней? — Золотая гусыня, понимаешь? Ты стоишь целое состояние, девочка. Твой папочка будет расплачиваться за свои богатства, как Крез. — Целое состояние? — спросил Гарри настоящую Гермиону, когда Том Риддл сказал «три» и начал стрелять заклинаниями. Раздался глухой удар, и тот парень, бледный и сосредоточенный, повернулся и поцеловал Гермиону из воспоминания, девушку, которую Гарри любил как сестру. Но она была далека от той девушки, которую он знал, потому что сначала она замерла, а затем растаяла рядом с заклятым врагом Гарри. — Я же сказал тебе подождать в машине, — сказал ей Том Риддл, когда они наконец перестали целоваться. — Я не из тех девушек, которые сидят в машине, как ты прекрасно знаешь, задница. Гомениум Ревелио, — произнесла она и затем, когда тело засветилось, последовали еще Инканцеро и контрзаклинание невидимости, после чего она вызвала палочку незваного гостя. Затем Риддл разбудил его, ведя себя хладнокровно и ответственно, и честно говоря, Гарри сделал бы то же самое в данных обстоятельствах. Хотя он подумал, что с мудростью, дарованной ему после обучения на аврора, он отвел бы человека куда-нибудь еще, прежде чем пробудить. Конечно, он не смог бы проникнуть прямо в сознание того мужчины. Но инстинкты Гарри были правы, и видеть лицо Тома Риддла, когда тот понял, что совершил ошибку, было странно… мило. — Брось палочку, парень, — приказал Тому второй мужчина, который в свою очередь ухмыльнулся. Он и Гермиона, казалось, вели молчаливую беседу, а затем Том сделал ложный выпад, опустив палочку на секунду, прежде чем отрезать мужчине запястье заклинанием третьего года обучения. Но то, что последовало за этим, было больше похоже на ожидаемое. Авада Кедавра. Заклинание, которое он, Гарри, никогда бы не произнес. Он почувствовал себя оправданно. — Есть кто-то еще? — очень потрясенно спросила человека на земле Гермиона из воспоминания. — Может быть… В ответ она послала пурпурное проклятие, которое Гарри знал еще с войны. — Они собирались схватить тебя и уйти. Другой был чуть дальше, на случай, если ты пройдешь мимо этого кретина. Наверное, он что-то услышал и пошел искать. Гарри наблюдал, как Том смотрит за Гермионой, когда она вызывает портключ. Он выглядел очарованным, хотя испуганное и голодное выражение лица, которое было у него до поцелуя, все еще оставалось. Гарри узнал прагматизм Гермионы по многолетнему опыту, когда она убирала все вокруг, но Том выглядел так, словно никогда не видел ничего подобного. Он прикусил нижнюю губу, а его глаза горели. Лицо выглядело беззащитным, не знающим будущего пристального внимания Гарри. И даже тогда он не мог найти в нем никакого мотива, никакой причины сомневаться в его искренности. Когда она привязала мертвеца к его все еще живому коллеге, лицо Риддла внезапно изменилось, как будто он пришел к какому-то пониманию. — Обскуро, — сказала Гермиона из воспоминания, — Обливиэйт. Затолкав то, что, как предположил Гарри, было портключом, она посмотрела на Тома, вызывающе, удовлетворенно и немного смущенно, точно так же, как она смотрела, когда рассказывала Гарри и Рону о том, как посадила Риту Скитер в банку. — Скажи своему хозяину, чтобы он больше не беспокоил меня, — сказала она мужчине, который продолжал кричать. Потом воспоминание стало еще более пугающим, и не из-за Риддла. — Силенцио. Я сказала, передай своему презренному хозяину, чтобы он больше не приходил за мной. Мы знаем, кто он, и если он это сделает, будут последствия. Повтори это. — Чтобы больше тебя не преследовали. Знаете, кто он. Последствия. Она произнесла еще одно заклинание, прежде чем портключ забрал людей, оставив их четверых наедине в лесу. — Это было впечатляюще, — сказал Том. — Если бы он только знал, что ты не чистокровная, — язвительно подметил Гарри. — Я рассказала ему, — ответила Гермиона, — вскоре после этого. Ему было все равно. — Ты РАССКАЗАЛА ЕМУ? — он уже не слушал воспоминание, просто смотрел на нее. — О чем ты только думала? Он мог убить тебя! — Посмотри на него, Гарри. Гарри посмотрел и увидел то, во что не мог поверить. Том выглядел смущенным и неуверенным, но он держал другую Гермиону в своих объятиях, поглаживая ее спину, пока она плакала. Слова было трудно разобрать, поэтому настоящая Гермиона объяснила ему. — Она говорит, что убила его. Я убила его. Другого мужчину. — Ты этого не делала, — в один голос сказали Гарри и Том. — Нет, сделала. Я заколдовала его кровь, чтобы она свернулась. Я использовала исцеляющее заклинание и сделала маленький сгусток у его сердца… Он умрет через дня три. Однако их реакция на это была разной. Гарри в ужасе посмотрел на свою лучшую подругу, в то время как высокий темноволосый призрак его заклятого врага снова поцеловал Гермиону. — Почему? — Я не хотела, чтобы за мной снова охотились, — просто сказала она. — Так, ладно, на этом пока все. Как я уже сказала, воспоминаний еще много. Хотя я не думаю, что снова вернусь в свою голову. Трудно вспоминать его таким. Они вернулись в свои тела, и Гарри был благодарен за виски, которое налила Гермиона. Она вернула это воспоминание, и они долго сидели молча. — Я хочу увидеть больше, — сказал он, наконец нарушив молчание. — Я хочу понять. — Не хочешь сначала увидеть своих родителей? Его родителей. Желудок Гарри сжался. Никто никогда не предлагал ему этого, и теперь он удивился, почему. Только Хагрид когда-то пытался по-настоящему поделиться воспоминаниями с ним, собирая для него фотографии. — Да, — хрипло сказал он. — Я хочу… но я думаю, что сначала мне нужно все это понять. Мне нужно увидеть, кем ты стала. Все это. Мне нужно знать, что я все еще могу доверять тебе. — Я не могу так быстро расставаться с воспоминаниями. Это займет несколько дней. И это так… это очень утомительно — отпускать их на время, а затем возвращать. Умственно и эмоционально истощает. Но я достаточно сильна, чтобы показать тебе еще несколько сегодня вечером, если захочешь. Те, что о твоих родителях — твои. Держи. Она протянула ему коробку. Он открыл ее, слегка дрожащими пальцами, и увидел несколько хрустальных флаконов с маленькими золотыми ленточками, на которых аккуратными буквами наклеены этикетки с датами. Стоило больших усилий закрыть ее. Но он должен был узнать, кто она, прежде чем потакать своим желаниям. И так он наблюдал за ними, на этот раз один, часами. Он наблюдал, как они неуверенно повзрослели вместе в Хогвартсе, наблюдал, как Гермиона разбила сердце другому мальчику, наблюдал, как ее печаль исчезает с течением времени, наблюдал, как Том заставляет ее лицо улыбаться от удовольствия. Он увидел, как девушка, которую он знал, стала увереннее и красивее. Он смотрел, как они танцуют, как Том Риддл падает к ее ногам, окруженный огнем. Она побледнела, когда достала последнее воспоминание. За окном уже был рассвет, когда он сидел, наблюдая за тем, как разыгрывается прошлое, и Гарри тоже был измучен, но очарован. — Ты права, — сказал он, рухнув в кресло рядом с ней и закрыв глаза. — Я не видел его таким раньше. Но что случилось? — Ты увидишь, — пробормотала она, свернувшись калачиком на диване, глаза ее были опущены и казались старше, чем ее молодое лицо. — Он был идиотом.