Unsphere the stars / Сдвигая звезды в небе

Я по-прежнему люблю тебя, люблю всем сердцем. Я не могу подарить тебе мою любовь, но иногда она мешает мне дышать. До сих пор мое сердце погружается иногда в печаль, в которой без тебя нет ни звезд, ни смеха, ни покоя. Грегори Дэвид Робертс, «Шантарам»

За эти годы Гермиона провела много мрачных ночей в странных местах. И пока она сидела в камере, то вспомнила те пять дней в магловской тюрьме в Мали, которые были самыми худшими. Она была застигнута врасплох внезапным разоблачением магии. Но могла бы избежать рейда или самой тюрьмы (ведь у нее хватило духу спрятать палочку в волосах, как заколку), но так она подтвердила бы, что является ведьмой. Поэтому она просто осталась запертой в клетке с десятью другими женщинами. Среди них была беременная, которую постоянно тошнило. Вокруг на нее давила жара и запах немытых тел, включая ее собственное. И везде были крысы. Разум тогда не воспринимал боль, но хорошо запомнил тех крыс. В конце концов, она сбежала во время удачно спланированной атаки мятежников. Таким был ее опыт пребывания в тюрьмах вплоть до момента, когда ее лучший друг бросил ее в камеру в Азкабане. Ветер здесь не просто свистел, а пытался содрать с нее кожу и велел ей, все еще в холодном поту от шока и ярости, оставаться на месте. Она прикинула, что пробыла в камере около семнадцати минут, прежде чем увидела открывающуюся дверь, где стоял Гарри (лед в его глазах уже растаял, но вода очень быстро закипала) и Старший заместитель министра магии. — Аркканцлер Грейнджер-Дирборн, — произнес он с особым акцентом, — Министерство приносит свои извинения за эту досадную неразбериху. Пожалуйста, примите мои скромные извинения. — Все в порядке, Перси. Гермиона поднялась с жесткой доски, на которой сидела. Перси знал Гарри с детства и видел в нем скорее пылкого друга своего младшего братишки, чем достойного доверия старшего аврора. Это подтверждал и его снисходительный взгляд в его сторону. — У нас нет практики арестовывать глав государств, — заверил он ее. — Особенно таких, которые сыграли столь важную роль в восстановлении нашей страны, и кто получил за это награды. Об этом инциденте не будет записей. Исходя из этого Гермиона поняла, что Министерство сейчас не готово к тому, чтобы отозвать средства Банка Идунны, встретившись с общественным протестом и получив новый вызов власти, если станет известно, что Том Риддл вернулся. Скорее всего об этом так или иначе узнают, поэтому оставаться в Азкабане было бесполезно. Она могла только кивнуть, измученная магией, которую сотворила всего несколько часов назад. Ей нужно было поспать и подумать. Гермиона подозревала, что от бездействия ее разум уже начинал прокручивать в голове все меры предосторожности, которые она предприняла перед тем, как осуществить свой чудовищно рискованный план. Выйти сухой из воды было слишком заманчиво, но все же — как у нее получилось? — Однако я могу помочь вам в этой... ситуации, — сказала ему Гермиона, изо всех сил стараясь проглотить свою ненависть к этому месту, и его тяжелый выдох застал ее врасплох. Видимо, Кингсли злился на Гарри еще сильнее, чем она предполагала. После этого Перси и молчаливый, но рассерженный Гарри проводили ее обратно в Министерство через портключ. Ночью коридоры этого здания казались совсем опустевшими. В такие часы все выглядело жутковато, но так было со всеми зданиями, где привыкли к постоянной суете. Должно быть, была уже полночь, и единственными существами, которых они встретили по пути, были сквибы и создания, которых наняли в качестве уборщиков. Перси уже собирался постучать в дверь кабинета министра, но прежде чем он успел это сделать, она распахнулась, и Кингсли, выглядевший усталым и раздраженным, впустил их. — Хорошо, — сказал он глубоким голосом, который заслужил свое доверие в стране после войны, — присаживайтесь. И кому-то лучше начать говорить. Гермиона села и оглядела всех в комнате. Мадам Сцевола, главный маг Визенгамота, уже была здесь — одна из ее бигудей все еще оставалась в волосах, да и вид был не менее свирепый. Рядом с ней сидел недавно назначенный глава магического правопорядка Джаспер Браун. Двоюродный дед Лаванды и тот, кого она знала много лет. — Она вернула Волдеморта, — прорычал Гарри. Его голос дрожал от ярости, а костяшки пальцев побелели, когда он схватился за край стола. — Она любила его, и она вернула его, а вы ее просто освободили. — Этому нет абсолютно никаких доказательств, — сухо возразил Браун. — Мы имеем дело с подростком, вопящим от какой-то невообразимой боли, которого вы считаете Томом Риддлом. В современную эпоху Министерства магии мы больше не бросаем людей в Азкабан по чьей-либо прихоти, аврор Поттер, даже по вашей. — И подскажите мне, кто же ввел этот закон? — крикнул Гарри. — Независимый экспертный совет! Политику которого вы поддержали. Это было правдой, хотя Гермиона приложила свою руку к созданию совета и некоторым назначениям. Однако Брауну удалось заставить Гарри замолчать, и он, нахмурившись, тяжело опустился на стул. — Вот, что нам известно, — начала мадам Сцевола. — Часть нашего закона гласит, что мертвых нельзя возвращать. Лорд Волдеморт был объявлен мертвым. Следовательно, по закону Гермиона Грейнджер-Дирборн не имела права возвращать его. Это предписано не только в наших законах, но и в высших учениях о магии. Невозможно вернуть мертвых. Я не знаю, кто или что это, что это за мальчик, но я отказываюсь верить, что Аркканцлер сделала то, о чем вы говорите. Должно быть другое объяснение, и мне очень любопытно его услышать. Кингсли кивнул Гермионе. В этом жесте теперь было мало теплоты. — Я думаю, что Гарри, возможно, прав, — сказала она, вызвав вздохи по всей комнате, — хотя я не совсем уверена, как такое возможно. Я не видела его вблизи, но он действительно был похож на Тома Риддла. Если ты его видел, Джаспер... Думаю, это он. Хотя и не могу этого утверждать. Глаза Гарри метнулись между ними от этой внезапной фамильярности. Он не знал, что они были ровесниками, и она заметила, как на его лице появилось еще большее подозрение. У Гарри была глубоко укоренившаяся вера в ее гениальность и неприятно близкое понимание того, насколько хорошо она задумывалась о будущем. Он был для нее самым опасным человеком в этой комнате и тем, кого она меньше всего могла убедить. А также тем, кого она больше всего хотела понять. — Но как такое возможно? — перебила мадам Сцевола, скорее с любопытством, чем с ужасом. — У меня не было много времени, чтобы подумать об этом, и мне нужно будет вернуться к моим записям. Но единственное объяснение, которое у меня есть, это то, что он не был действительно мертв. Возможно, он оказался пойман в ловушку, был в подвешенном состоянии, и когда я разорвала связь между Хогвартсом и наследниками основателей, то его каким-то образом отбросило назад. Пока она рассуждала над этим, в комнате воцарилась тишина. Никто, казалось, не хотел верить этим словам. Гермиона встретила скептический взгляд Кингсли. Это была не его область, но она знала, что не стоит его недооценивать. Однако в политике он был более прагматичен, чем как аврор. И Гермиона из опыта знала, что власть действует на людей именно так. — Да, — наконец сказала Сцевола. Когда-то она была невыразимцем, вспомнила Гермиона. — Я понимаю, как могли сложиться эти уникальные условия... Есть случаи, когда живые тела не возвращаются, но связь между душой и телом кажется любопытной... Вы говорите, он был наследником основателей? — Том Риддл был последним потомком Салазара Слизерина. Мое исследование было сосредоточено на Елене Когтевран, призраке, известной как Серая Дама, и причине, почему она оказалась в ловушке Хогвартса. Мы пришли к выводу, что ее держали там, чтобы дать замку слабую связь с древними узами. Большинство призраков предпочитали оставаться там, привлеченные магией. Но она не могла просто уйти. И сегодня вечером, когда это получилось, я думаю, что моя гипотеза оказалось верной. Но я не все учла… — Гермиона позволила себе замолчать. «Не говори слишком много», — подумала она. Болтовня была верным признаком признания вины. — Как он может быть человеком? — спросил Джаспер Браун у Гермионы. — Если это действительно тот, о ком вы говорите, к чему я отношусь весьма скептически. Меня не было там, когда целители осматривали его после того, как перевели из Азкабана в Мунго. Но они говорят, что нет никакой вероятности, что он призрак или инфернал, и нет никаких признаков темной магии. Он развел руками в сторону министра, указывая на правовые рамки этой проблемы. — Когда мы победили Волдеморта, — теперь Гермиона обращалась к Гарри, а не к Брауну, — мы уничтожили все части его души, одну за другой, но… Я не знаю, умер ли он. Я не знаю. Я бы предположила, что огромная боль может быть симптомом недавно исцеленной души в муках раскаяния. Но это только мои размышления. Конечно, я изучала это, но с точки зрения призрака. — Он был мертв, — сказал Гарри, явно стараясь держать себя в руках. — Мы все видели его тело. Это было просто тело. Умер от собственного проклятия. — Да, Гарри, но ведь это не то тело, в котором он родился, не так ли? Это было магически созданное тело? — она услышала снисходительность в собственном голосе и поморщилась. Промашка. — И давно ты об этом думаешь? — прошипел он. «Очень давно», — прикинула она и подумала, что потеряла Гарри навсегда. — Значит, ты уверена в этом? — спросил Кингсли, отмахиваясь от неприятного обмена репликами. —И это не было преднамеренным? Гермиона собрала всю свою немалую ярость, глядя на старого друга. — Когда-то я любила его и ушла. Я помогала победить его в двух разных войнах. Я наследница Альбуса Дамблдора. Какой у меня мог быть мотив, чтобы вернуть темного мага такого калибра? — С тех пор ты никого так и не полюбила, — добавил Гарри. — Может быть, ты скучала по нему. — Я скучала. Я скучала по мужчине, которым хотела видеть его каждый день на протяжении сорока лет. Но он стал человеком, который позволил бы своим последователям совершить геноцид против моего вида ради власти. Я не скучала по этому человеку. Я не забыла, кем он стал, Гарри, и не забыла всех его зверств. Его зеленые глаза никогда раньше не пылали так, как сейчас, и ее сердце сжалось, когда она поняла, что там зарождается чувство предательства. Он многое прощал разным людям, но если и была надежда спасти их отношения, дружбу, то в его гневе сейчас этой надежды не видно. — Так это Волдеморт или кто? — вмешался Браун. — И что мы будем делать, ради Мерлина, если это так? Так Гермиона поняла, что убедила по крайней мере одного человека в этой комнате, и, возможно, самого важного. Джаспер Браун был непосредственным начальником Гарри, и если Кингсли не откажет ему, именно Браун решит, достаточно ли этого для возбуждения дела, чтобы отдать ее под суд. Она подозревала, что убедить его будет труднее всего, ведь он знал ее как подругу Тома Риддла все эти годы. Возможно, он не обращал особого внимания на школьные сплетни, а может годы притупили его память. — Я думаю, — сказал Кингсли, — нам придется подождать, пока Риддл или кто это еще придет в сознание. Не думай, что ты полностью вне подозрений, Гермиона, но пока… нам просто не хватает информации. Трепет облегчения и чего-то знакомого пробежал по ее телу. Она была еще на шаг ближе к осуществлению невозможного, к осуществлению мечты о жизни, которую не могла получить, глядя в Зеркало Еиналеж. Но она преследовала ее в течение многих лет. — Браун, я хочу провести тщательное расследование случившегося. Совершенно секретно. Мадам Сцевола, нам нужно изучить все прецеденты. Поттер, работай с Брауном и отложи собственную миссию. Я знаю, что ты злишься, но прежде всего мы должны сдержать распространение. Все те студенты, которые видели его… Убедись, что они ничего не видели. — Вы собираетесь это скрыть? — спросил Гарри, на мгновение отойдя от гнева. — Гарри, — измученно произнес Кингсли, — только представь, как отреагирует общественность, если узнает, что у нас в Мунго может быть подростковая версия Волдеморта. Но мы все еще не уверены, и мы не знаем, несет ли он ответственность за то, что сделал настоящий Волдеморт. Половина из них взбунтуется из-за угрозы и потребует, чтобы мы его убили или отправили на поцелуй к дементорам, а другая половина скажет, что мы держим несовершеннолетнего волшебника в плену без доказательств его преступления. Он позволил этому случиться. — Можно мне его увидеть? — спросила Гермиона. — Ты можешь сопровождать меня, я просто хочу знать.… Я хочу посмотреть, что я сделала. — Нет. Абсолютно, — сказал Гарри, когда Кингсли ответил: — Это дело целителей.