Телохранитель киллера

      Клуб «Кемпер» располагается в районе Йонсан-гу. Его открыли совсем недавно, но он уже у всех на слуху. Отличный сервис, отменная еда и напитки, приятный полумрак в алых тонах, в котором можно затеряться. Первые довольные клиенты говорят, что там можно снять первоклассных девчонок и парней, а можно и по роже получить, подойдя не к тому человеку. У меня настроение такое, что сам не знаю, на что надеюсь больше.       Лукас целый день жужжал, на все лады расхваливая заведение и обещая весёлое времяпровождение. Я долго отнекивался, зная, что этот гад не знает меры и обязательно напьётся, и, вопреки любой логике, останется на ногах, вытворяя всякие непотребства. В худшем случае он потянет меня на танцпол, в лучшем — в туалетную кабинку. В горле пересыхает. Да… Лукас знает толк в неожиданных утехах, лично у меня фантазия в этом направлении работает плохо, я скорее ведомый, нежели ведущий.       Повздыхав для приличия, соглашаюсь прийти, аргументируя для себя не тем, что, возможно, обломится секс, а потому что кто ещё потащит его бухую семидесятикилограммовую тушу домой?       Сегодня четверг — совсем неподходящий день для внеплановой попойки, но коллектив молодой, неуёмный, кому какое дело до дней недели? Потому в связи с радостным событием заключения и выполнения нескольких внушительных заказов в «Кемпере» соберутся практически все свободные на данный момент сотрудники, включая начальника, спонсирующего гулянье, и засранца Джехёна, который ни за что не пропустит возможность бесплатно нажраться.       Ехать в клуб мне приходится в компании последнего, и всю дорогу он надоедает подколами по поводу наших с Лукасом рандеву, которые мы регулярно устраиваем в отсутствие Чэнлэ. Я стоически терплю насмешки, решив, что хороший секс всяко лучше его отсутствия. Может, Джехён такой злой, потому что с ним никто не трахается?       «Ииха!» — вопит Лукас на весь клуб, едва завидев нас, идущих в его сторону. Посетители кто с интересом, кто с неодобрением оборачиваются на нарушителя спокойствия, и, рассмотрев подвыпившего красавчика, начинают снисходительно улыбаться. Лицо Джехёна перекашивает, когда он видит, как этот идиот размахивает воображаемым лассо у себя над головой. Коллеги за соседним столиком напоказ хлопают себя ладонями по лбу и качают головами — многие уже привыкли к выходкам этого парня и возмущаются лишь для проформы.       На Лукасе сегодня яркая, с фруктовым принтом рубашка нараспашку, под ней белая майка, криво заправленная в небесно-голубые джинсы с дизайнерскими прорезями на коленях. На голове ковбойская шляпа как квинтэссенция этой аляповатой неуместности. С полы шляпы свисает бирка с ценником, и становится ясно, он купил её недавно, специально чтобы позлить Джехёна, и ему это удаётся. Улыбчивый и весёлый на фоне остальных, он всё равно выглядит отпадно, выгодно выделяясь. Хорошо быть высоким красавчиком, а не субтильным дохляком типа меня.       Подтягиваю сползающие брюки и потуже затягиваю ремень — опять похудел, что ли? Надо перекусить нормально, пропускать ужин уже становится традицией, мне это не нравится.       Вечер ещё не начался, но мне уже скучно и хочется домой. Там у меня мамина курочка и суп из домашней лапши.       — Простите, я опоздал, — вежливо, но неискренне извиняюсь перед ребятами. Юта из ПЦН приветливо улыбается и сразу теряет интерес, отворачиваясь к СунОк, миловидной пухляшке с ресепшена, и шепча ей что-то на ушко, Чону сдержанно кивает и с видом неисправимого зануды утыкается взглядом в стакан, а две незнакомые блондинистые девчонки радостно машут, приглашая сесть рядом. Представляемся. Первую зовут Джесси, а её подружку — Энджи. Судя по именам и японскому акценту, дамочки из эскорта. Кто их пригласил? Неужели начальник расстарался или сами «приблудились»?       — Что-то случилось? — любезно интересуется Лукас, бесцеремонно расталкивая девушек, Чону и освобождая мне место около себя. В руках у него широкий бокал, там плещется нечто прозрачное, и, судя по осоловевшим глазам, крепкое.       — Ничего. Просто не хотел приходить.       На мгновение задумавшись, Лукас переваривает услышанное, а потом искренне смеётся, панибратски хлопая по плечу, пока Джехён, отвернувшись, догоняется, один за одним опустошая чьи-то коктейли со стола.       — А чего вырядился как на похороны? — кивает Лукас на мои чёрную рубашку и брюки, в которых обычно прихожу на работу, но я лишь пожимаю плечами. Не рассказывать же ему, что это маскировка, чтобы меня никто не замечал в темноте и не трогал?       В целом клуб оказывается таким местом, где я в последнюю очередь могу себя представить. Судя по всему, «Кемпер» позиционирует себя как элитная площадка для изысканного времяпрепровождения. Всё вокруг кричаще-дорого, броско и ярко блестит. Хотя на деле, наверняка, здесь просто дрочат на стриптизёров и снимают шлюх те, кто брезгуют или не могут делать это в местах попроще.       Пока мы с Джехёном поудобней располагаемся за столиком, знакомимся с девочками поближе и обсуждаем обстановку, погоду и коктейли, в зал небрежной походкой вразвалочку, засунув руки в карманы брюк, заходит запоздавший Чэнлэ. Впрочем, как всем известно, начальство не опаздывает, а задерживается.       Он явно навеселе, и его обычно суровый, насквозь прожигающий взгляд, становится чуть попроще. Проинспектировав алкогольное содержимое на столе, Чэнлэ ждёт, пока ему нальют, произносит пылкую патриотическую масштаба агентства речь и по-хозяйски смотрит на подопечных — гуляй, средний класс! Даёт команду развлекаться, пить и радоваться — когда ещё в таком заведении на халяву побываешь? Затем довольно улыбается, видать, от своего великодушия и щедрости, и нам в кои-то веки не кажется, что он сейчас достанет дробовик и расстреляет всех присутствующих.       Все яростно, чуть ли не до стёртых ладоней аплодируют и дружно опрокидывают рюмки, а я под шумок наливаю в бокал яблочный сок вместо коньяка и присоединяюсь к попойке. Ненавижу объяснять людям, почему не употребляю алкоголь.       Мне откровенно скучно. Девушек от меня оттесняют подальше, будто они заразны. С левой стороны собственнически занимает место Лукас, видимо, чтобы я случайно не переметнулся в гетеросексуальный лагерь, со второй плотно подпирает упорно нажирающийся Джехён. Чувствую себя зажатым в тиски: мне не спрятаться и не скрыться, и с каждой минутой становится всё неуютней.       Сначала пытаюсь поддерживать разговор со всеми, но вскоре мне надоедает перекрикивать музыку. Откидываюсь на спинку дивана и, держа в руках салатницу, методично поедаю содержимое. Рядом уже поджидают своей очереди холодная курочка и овощи. Параллельно медитирую на стриптизёрш, плавно и с ленцой извивающихся на искусно оформленных постаментах с решётками. Вкупе с их яркими, практически ничего не скрывающими карнавальными нарядами танцовщицы выглядят как экзотические птицы или бабочки в золотых клетках. Красиво, необычно, но и это быстро наскучивает. Пару раз посмотрев в сторону выхода, примеряюсь, как бы сбежать. Бухать не собираюсь, а смотреть как бухают другие — то ещё удовольствие. Долг я свой выполнил: на вечеринку явился, пожрал, теперь бы Лукаса на кого-то спихнуть и домой, спатки…       — Они будто воркующие голубки, — наклонившись к самому уху, горячим алкогольным шёпотом сообщает мне Джехён. Вздрагиваю и удивлённо спрашиваю:       — Кто?       — Лукас и Чону. Твой Ковбой тебя совсем позабыл. Ты редкостная зануда!       Поворачиваюсь в сторону активно болтающих парней и, прищурившись, рассматриваю. Ну, болтают. Ржут. Очевидно, что пьяному Лукасу со мной скучно, пусть развлекается. Как раз вовремя посещает подленькая мысль, что Чону отлично бы справился с ролью няньки.       К экватору гулянки в клубе воцаряется привычная развязная атмосфера. Все панибратски обнимаются, танцуют кто попало с кем попало, а СунОк явно чувствует себя королевой вечера и пьёт на брудершафт с Ютой, что визуально промониторил прелести красавицы и явно жаждет перейти к более глубокой аналитике…       Обогнув столик, к нам подсаживаются заскучавшие девчонки. Я сижу дальше, поэтому первой их жертвой становится изрядно бухой Джехён.       — Оппа! — Липнет к нему маленькая миловидная Джесси. — Ты такой красивый! Ты случайно не актёр кино?       Джехён наконец отстаёт от меня и некоторое время болтает с ними, обмениваясь любезностями и рассказывая забавные и совершенно неправдоподобные истории из своего пикап-арсенала. Но милый разговор длится недолго. Оставляю салат недоеденным, поворачиваюсь в сторону криков.       — Отдай! Верни мне!       Джесси тянется к Джехёну, подпрыгивая на диванчике и засвечивая не скрываемые короткой юбкой ляжки, а тот, высоко задрав руку над головой, что-то сжимает в кулаке.       — Верни мой тинт! Ну оппа…       — Плохая девочка!       Замахнувшись, он с силой швыряет флакончик через весь зал, и тот теряется в темноте и вспышках света. Девушки вытаращиваются на него в недоумении, а потом рот блондинки кривится, она толкает Джехёна в грудь маленькими кулачками и, закрыв лицо руками, неуклюже уносится прочь. Её подружка, едва справляясь с заплетающимися ногами, бросается за ней.       — Ну ты и засранец, — говорю ему с осуждением.       — Почему? — пьяно смеётся он, запрокинув голову.       — Зачем ты это сделал?       — А я попробовал тинт, — он облизывает губы, потом медленно сжимает их, будто растирая краску, — и мне не понравилось. Не мой оттенок.       Хочу сказать ему пару ласковых, но внезапно появляется Чэнлэ и, притормозив около столика, манит пальцем, зовя за собой. Слегка напрягаюсь. Сегодня не планировал решать рабочие вопросы — настроение не то, но любопытство сразу завладевает мною. Может, он хочет рассказать что-то по прошлому делу? Что ещё ему могло понадобиться от меня в разгар пьянки?       Чэнлэ вообще нормальный мужик, мне нравится работать на него. Строгий и порой довольно упёртый, но своих в обиду никогда не даст. Я слышал, его отец, бывший военный, также является директором в большом охранном агентстве в Китае. Чэнлэ начинал свою службу под его началом как обычный телохранитель, потом был замом, а после открыл свою контору уже в Корее. Так сказать, расширил семейный бизнес.       Набрав перспективной молодёжи, он создал действительно хорошую и профессиональную команду. У него особый, нестандартный подход к клиентам, к подчинённым и к выполняемым обязанностям в целом, потому наше агентство стало таким популярным. Иногда мне кажется, что за его деятельностью скрывается нечто большее, но, наверное, никогда не решусь это проверить.       Насколько мне известно, Джехён пришёл в агентство вместе с Чэнлэ. По крайней мере, когда я начинал карьеру, он уже был тут, но последние года два в поле не работает, а лишь таскается за начальником в качестве помощника. Не представляю, как тот терпит его жуткий характер, видимо, родственные узы действительно способны творить чудеса. Впрочем, с работой Джехён справляется на отлично, ума и сообразительности ему не занимать. Но сучка он та ещё, и сегодняшний случай тому доказательство.       Зажатый на диванчике с обеих сторон, пытаюсь прорваться на выход, но Джехён воспринимает это как игру, пьяно смеётся и лезет обниматься.       Меня напрягают его прикосновения, его пьяные подколки и очень свободная шёлковая рубашка с запа́хом, что при каждом движении обнажает грудь. Невольно заглядывая в его «декольте», испытываю смешанные чувства. Какого чёрта он вытворяет?       Наконец отрываю его от себя и отодвигаю в сторону. Протискиваюсь на выход. Пьяненький Джехён пытается шутливо ухватить меня, я ускоряюсь, в попытке увернуться подбиваю коленом стол, и на пол валится несколько пустых бокалов и телефон. Джехён матерится и ныряет за ним под стол, оттопырив задницу кверху. В это время Лукас наконец замечает возню и, увидев в опасной близости незащищённый зад своего «врага», изображает руками будто жамкает его, затем вскидывает большие пальцы, одобряя.       Творящаяся вакханалия повергает в ступор, и мне становится стыдно. Встречаюсь глазами с Чону, и недавняя искренняя улыбка сползает с его лица. Готов поспорить, я ему не нравлюсь, хотя совершенно не представляю, почему.       Потому и не люблю корпоративные мероприятия: все эти тимбилдинги, тренинги, семинары и попытки сблизить коллектив. Но хуже всего корпоративы. Не те дружеские пьянки-посиделки коллег со схожими интересами, а те, что инициированы руководством, обязательные и неотложные, после которых половине будет стыдно, а второй половине неловко… Каждая такая гулянка обнажает в людях худшее, что ранее успешно маскировалось рабочими отношениями: лицемерие, подлость, бесстыдство и похоть. Алкоголь развязывает людям языки, руки, взгляды становятся чересчур честными, а слова — злыми и неуместными.       Цокнув языком, бросаю взгляд на парней и пока иду к барной стойке, думаю о том, какой из эпитетов могу примерить на себя? Может, лицемерие? Или безразличие? Иногда мне кажется, чтобы я хоть что-то почувствовал, в меня надо выстрелить.       — Тэён, безумно рад, что ты выбрался с нами. — Чэнлэ в прекрасном расположении духа, и я слегка расслабляюсь. — Хорошо, что всё-таки иногда развлекаешься.       Покряхтев словно старик, он разворачивается на высоком стуле лицом к танцполу и следит за Джехёном. Тот уже вовсю отплясывает под зажигательную музыку нечто наподобие буги-вуги в компании худенького рыжеволосого парнишки. Вихляя тощими жопами и задирая колени чуть ли не выше головы, они веселятся будто студенты-одногодки до тех пор, пока у Джехёна не заплетаются ноги, и его не уносит к краю площадки. Рыжик бежит за ним, ловит и заливисто смеётся — слышно даже около нас. Я невольно умиляюсь и поворачиваюсь к начальнику. Тот мигом стирает улыбку, становясь обычно-серьёзным, а потом и вовсе на лице появляется зверское выражение.       Снова смотрю на «звёзд» танцпола и вижу, что к ним, поигрывая мускулами, подкатывает темнокожий качок, пытаясь потереться рядышком, а Рыжик сразу тычет пальцем в нашу сторону. Качок оборачивается и, наткнувшись на убийственную ауру Чэнлэ, едва ли не бегом отваливает. Подозреваю, в голове у бедняги в этот момент крутились кадры из фильмов про китайскую мафию и пытки с отрезанием особо важных частей тела — у Чэнлэ и при хорошем расположении духа лицо такое необычное, характерное, а когда злится — подавно. Зато Джехёну всё ни по чём, он весело машет нам ручкой, во второй у него уже плещется новый коктейль.       Не знаю, насколько правдивы сплетни, но слышал, что он приходится Чэнлэ двоюродным или троюродным братом, и они должны присматривать друг за другом. Судя по поведению обоих, делают они это спустя рукава. Хотя сегодня начальник прям расстарался. Переживает за честь своего родственника? Было бы за что там переживать… Или старается ради пацана? Мальчишка выглядит совсем зелёным, но личико у него хитренькое, носик острый, как у лисёнка, а глазки цепкие, внимательные. Чем больше на него смотрю, тем большие подозрения закрадываются — он хоть совершеннолетний? Как сюда малолетку пропустили?       — Хороший клуб, — добавляет с нажимом начальник, не дождавшись от меня реакции. — Хозяин — наш постоянный клиент.       Значит, обошлась нашему начальнику эта вечеринка почти задаром…       — Да. Тут очень весело, сонбэним, — выделяю ключевое слово «весело», чтобы подчеркнуть свой восторг. Для меня предпочтительней посидеть дома перед телеком, попивая чаёк с печеньем, а не вся эта тусовочная фигня.       Чэнлэ молчит, не спеша начинать разговор, и я пялюсь на броуновское движение на танцполе, заранее мечтая провалиться сквозь землю. Хоть бы Лукас не потащил меня танцевать! Не то чтобы я не умел, просто… Танцы для тех, кто хочет кого-то подцепить, а это последнее, что меня сейчас интересует. Поглядываю на начальника, начинаю беспокоиться — почему он молчит?       Мы обмениваемся парочкой ничего не значащих новостей, и он наконец начинает говорить то, зачем позвал.       — Что же, перейдём к делу. Знаю, что тебя беспокоит, поэтому решил всё рассказать заранее, а то завтра мне будет некогда. Пули нашли. В лаборатории сообщили, что стреляли из снайперки одной модели, но сами винтовки разные — след на пулях разный, да и сами пули тоже разные, несмотря на внешнюю идентичность. Невооружённым взглядом не определить, но после проверки стало ясно, что они имеют некоторые незначительные отличия, сделаны разными мастерами.       — Ручная работа? — удивляюсь я и теряюсь под грудой новых вопросов. — Но если киллеры работают в паре, зачем использовать разные патроны?       — Также эксперты нашли обе точки, откуда стреляли. На первой осталась гильза и следы, на второй — ни пылинки лишней. Нетрудно догадаться, кто из них настоящий Ангел.       — Очевидно тот, что не оставил ни следа. И какой же из этих двоих засранцев стрелял в меня?       — Исходя из траектории, Ангел планировал устранить Ван И. Это у него получилось бы, не измени ты маршрут в последнюю секунду. Подражатель, вероятно, стрелял в тебя. Либо он не так хорош и просто неудачно подобрал место для засады.       На мгновение задумываюсь и задаю самый волнующий меня вопрос:       — Та пуля, что зацепила меня пять лет назад, она чья?       Чэнлэ облокачивается о стойку и медленно отпивает из стакана, смакуя и не морщась от крепкого алкоголя. Жду, пока он выдержит полагающуюся для накала обстановки паузу.       — Она оригинальная.       Сдвигаю челюсть в сторону, сводя правые клыки вместе, и легонько щелкаю зубами, понимая, что теперь запутался ещё сильнее. Однако Чэнлэ улыбается уголком рта, жутко и немного неприятно, от чего становится ясно — ему есть что добавить.       — Лишь та, что попала в тебя настоящая, все остальные, найденные на месте — подделки. Либо массовый расстрел устроил не он, либо этот парень любит играть грязно и пытается нас запутать.       Чэнлэ достаёт из кармана мой самодельный кулон и вкладывает мне в руку.       — Эксперты заново сравнивают все найденные пули, связанные с Ангелом. Пока успели проверить только часть. Больше половины из них не соответствует оригиналу.       Молчу, переваривая информацию. Вопросов становится больше.       — Я уже связался с знакомым специалистом из Китая, он проанализирует все преступления и составит психологический портрет убийц, есть ли связь между ними. Может, наших Ангелов два, или он обычный психопат, у которого раздвоение личности. Даже не знаю, что хуже. Но найти одного человека проще чем двоих.       — Как знать, — задумчиво тяну я. — Психопаты непредсказуемы. Зато если их двое, рано или поздно один из них совершит ошибку, и либо мы, либо полиция его поймает. Тогда выйти на второго будет проще. Уверен, они как-то связаны друг с другом.       — Именно, — начальник смотрит на часы и морщится. — Хватит о работе. В конце концов мы сюда отдыхать приехали, а рассказал я всё это для того, чтобы ты хорошенько обдумал, что будешь делать дальше. — Хлопнув ладонью по стойке, Чэнлэ оборачивается, и будто черти из табакерки около нас возникают Джехён и незнакомый мальчишка. Его рыжие волосики при столь близком рассмотрении оказываются каким-то суперсложным оттенком розового золота с оранжевым на кончиках. Парнишка совсем не по-родственному обнимает Чэнлэ за руку, прижимаясь грудью к плечу и смешно тыча острым носом в его щёку, клянчит:       — Хё-ён! Хочу пить. Купи мне мохито.       — Джисон, мы же договаривались, никакого алкоголя.       Начальник говорит настолько мягко и ласково, а лицо его приобретает такое дебильно-влюблённое выражение, что у меня челюсть отваливается, и всё сразу становится на место: и его опоздания, и не выспавшийся вид, и недовольные тётки…       — Ну хотя бы безалкогольный! Ну хё-ё-ён!       Это протяжное «хён» почему-то явственно звучит как «оппа», и я не знаю, куда деть глаза от подобной сцены, потому что настолько добренького и милого начальника ещё не видел. Ещё более неловко мне становится от мысли, что Чэнлэ без зазрения совести буквально в открытую признался, что привёл в клуб несовершеннолетнего: пацан реально малолетний, это видно невооружённым глазом. Если они зажиматься при всех начнут, то я точно сквозь землю провалюсь. Нет, ничего не имею против подобных отношений даже с такой разницей в возрасте, но… Наш суровый и невозмутимый Чэнлэ? Да быть того не может!       — А он бывает безалкогольным? — вроде как бурчит начальник, но уже тянется в карман за кошельком, неловко добавляет, — может сладенького чего ещё заказать? Вон желейки какие-то… смотри, яркие.       Мелкий совсем не обижается, что с ним сюсюкают будто с маленьким, хитро улыбается и быстро-быстро кивает головой, прижимаясь к Чэнлэ ещё ближе. Лицо у того становится совсем масленым. Кажется, пацан знает рычаги давления и умело ими пользуется. Радость Джисона обламывает Джехён, который заявляет, что десерт сделан из водки, и заказывает себе целое блюдо. Боюсь представить, как завтра у него будет болеть голова.       Решаю сбежать подальше от этой бухой занозы и от странного Чэнлэ, но он меня хватает за локоть и с улыбкой приказывает:       — Пойди, выпей, развлекись. Либо вали домой, не порти своей угрюмой физиономией людям праздник!       Выбор очевиден. На фоне происходящего чуть не забываю о Лукасе. Но в связи с последними новостями больше не настроен на экстремальное продолжение веселья.       И вот я наконец в одиночестве. Чону клятвенно заверил, что не намерен напиваться и доставит Лукаса домой в лучшем виде, потому со спокойной совестью покидаю клуб и усаживаюсь за руль, обдумывая завтрашний день. Сердце в предвкушении отстукивает свой ритм, отдаваясь в ушах, и я подстраиваюсь под него, барабаня пальцами по рулю. Над головой то и дело свистит воображаемая пуля восьмимиллиметрового калибра.       Благодаря мне Ван И доехал до базы целым и невредимым. Разве что самолюбие пострадало — к тому времени штанишки его просохнуть ещё не успели. Я тоже жив и здоров, только вот настроение довольно противоречивое.       Покрутив кулон-пулю между пальцами, всматриваюсь в полустёртый золотой рисунок и задумываюсь.       «Что же ждёт меня завтра?»

***

      Умный будильник на смарт-часах поднимает меня без пяти семь. Встаю вполне выспавшимся и отдохнувшим. Чэнлэ на время расследования отстранил меня от дел, но в офис всё равно надо явиться к полудню — работа на месте найдётся. Вчерашние похождения никак на мне не сказались, я бодр и чувствую себя прекрасно. Времени завались.       Проверяю телефон, обнаруживаю там пять пропущенных ночных звонков и одну полную негодования и угроз утреннюю смс-ку от Лукаса: «У меня стоит как обелиск на Площади Свободы! Ты вчера не выполнил свой супружеский долг, будь готов сегодня!»       А я почему-то был уверен, что он ввяжется в какую-то авантюру ночью. Это же Лукас! Что же, скаут всегда готов к приключениям, и плевать, что я никогда не был скаутом.       Иду умываться, чистить зубы, бриться, потом напяливаю спортивный костюм, забираю мусорный пакет, чтобы выкинуть по дороге, и отправляюсь на пробежку на ветхий школьный стадион с футбольным полем. Заросший пожухлым осенним бурьяном и с покосившимися воротами без сетки он выглядит заброшенным. Привычно мониторя окружение, бегу по резиновому покрытию, сквозь прорехи в котором пробивается трава. Наворачиваю круги, стараясь держать ритм, дышать ровно и размеренно. Жутко хочется включить музыку в наушниках, но профессиональные навыки, да и гипотетическая опасность меня останавливают. Глаза и уши должны быть всегда задействованы на полную.       После принимаю душ, закидываю вещи в старую, надрывно гудящую истребителем на взлёте стиральную машинку и ухожу на кухню. Ставлю закипать чайник, виртуозно разогреваю остатки маминой стряпни — с одной стороны остаётся холодным, с другой пригорает — завтракаю, запиваю растворимым кофе, и времени остаётся ещё два с половиной часа. От нечего делать решаю: «Я что, не мужчина?» и принимаюсь устранять течь в бачке унитаза, доломав его окончательно. Струя из трубы фигачит мне прямо в лицо. Пока нахожу нужный винтик, чтобы перекрыть поток, успеваю нахлебаться водопроводной воды, подтопить ванную комнату, коридор и немного спальню. Ссорюсь с квартиродателем, потом устраняю последствия, вылизывая жилье до блеска. Как раз к половине двенадцатого заканчиваю, чувствуя себя выжатым лимоном, опять принимаю быстрый душ, переодеваюсь, сажусь за руль и отправляюсь зарабатывать на хлеб насущный.       В офисе царит зомби-апокалипсис. Народ вяло бродит, охает, тяжело вздыхает, имитируя рабочую деятельность. У кулера аншлаг — офисные овцы и бараны на водопое.       Джехён беспалевно доливает из плоской фляжки себе в чашку с кофе нечто «бодрящее», Чону сидит на диванчике, подперев голову рукой — на лице благородный сине-зелёный оттенок и вселенская печаль. Лукаса нигде не видно.       Вспоминаю, что хотел ещё раз посмотреть записи с камер видеонаблюдения с последнего места стрельбы. Иду к Юте, улыбаюсь, глядя на табличку на двери: «ПЦН. Служба подавления восстания машин».       Из-за двери доносится нестройный двухголосый храп, на стук никто не отвечает. Заглядываю внутрь. Юта лежит щекой на клавиатуре, изо рта стекает струйка слюны. За сервером, плохо замаскированная кабелями, стоит вскрытая банка пива.       На коротком диванчике рядом, по-детски открыв рот и округлив пухлые губы, дрыхнет Лукас. Его длинные ноги не помещаются, он свесил их через подлокотник, едва не доставая до пола. Решаю никого не будить и до появления Чэнлэ торчу то в тире, отрабатывая навыки стрельбы, то в столовой, восполняя вечно куда-то испаряющиеся запасы жира.       Начальник явно находится под баффом «розовые сопли». Улыбается, даже никого не ругает за нарушаемую дисциплину во время планёрки. В руках у него пакет с обедом, и он точно не настроен надолго задерживаться на работе.       Он на ходу раздаёт указания подчинённым, успевая при этом говорить по телефону и пить кофе, любезно приготовленное слегка помятой после вчерашних возлияний СунОк.       Допив, отправляет всех по местам, а мне жестом велит идти за ним. Пройдя коридор, мы добираемся до его кабинета, он сам открывает дверь и ждёт, когда я пройду первым. Продолжая с кем-то активно говорить на китайском уже на повышенных тонах, он показывает мне садиться в кресло перед его столом и в этот момент наконец заканчивает телефонный разговор. Остаётся стоять, упирается руками в спинку кресла и говорит:       — Не будем тратить моё и твоё время, перейду к сути. Завтра ты приступаешь к охране частного лица на неопределённый срок. Молодой начинающий бизнесмен, охрана, возможно, связана с определёнными рисками, но он готов платить хорошие деньги.       Он окидывает меня взглядом и внимательно наблюдает реакцию. И она следует незамедлительно.       — Сонбэним, а как же наша «проблемка»? Вы ведь сами вчера сказали, что меня нельзя допускать к охране! Пока мы не разберёмся…       — Так, понятно, — перебивает меня начальник. — Позволь объяснить, я рассказал клиенту о возможных рисках, но он пересмотрел портфолио всех свободных на данный момент бодигардов и снова выбрал тебя. Сказал, что ты ему подходишь, и он заплатит больше обычного, если я отдам тебя ему в полное пользование.       — Так вы меня банально… продали? — оскорбляюсь я. Тут речь о жизни человека, а он только о деньгах думает.       — Брось, — отмахивается он, не веря в мою обиду. — Наши аналитики сказали, что Ангел с тобой не связан, и это просто совпадение. Чону с ним также пересекался дважды, Джехён один раз. СиЧень из «Ультра Прайм» — четырежды… Пусть земля ему будет пухом, жалко мужика, от пуль будто заговорённый был, а от сердечного приступа нет… В общем, всё дело в заказах. Ангел — птица высокого полёта и охотится за такими же. Твой новый подопечный — иностранец, внезапно получивший наследство в виде неплохого, но не особо прибыльного бизнеса, я проверил. На фига он сдался киллерам? Клиент просто струсил, что на него могут наехать конкуренты или другие заинтересованные лица. Посидишь с ним на встречах, проведёшь экскурсию по городу, пожрёшь дорогой еды в ресторанах — обычное дело! Он отличный парень, вы замечательно поладите!       Чэнлэ наигранно-оптимистично смотрит на меня, а потом немного раздражённо на часы. Спешит, но меня не торопит, видимо, боится спугнуть, значит ему нужно моё согласие. По условиям рабочего контракта я имею право отказаться от заказа, если он покажется мне мутным.       — На время выполнения этого заказа подниму тебе зарплату на десять процентов, — добавляет начальник и хищно улыбается. Знает, что мне нужны деньги… Вспоминаю, что у сестры последний год в университете — будет много трат, ещё обещал снять ей квартиру поближе к центру, а у родителей опять сгорел холодильник. Да и я сам хотел сменить жилье, потому что жить в той дыре, в которой обитаю сейчас, просто невозможно. Сегодня прорвало трубу в туалете, а завтра потолок на голову свалится. Но мои желания как всегда на последнем месте.       — На тридцать процентов.       — Помилуй меня! — восклицает Чэнлэ, всплёскивая руками — не иначе у тёток перенял этот жест. — Разорить меня хочешь? Так уж и быть… согласен на пятнадцать.       После нескольких минут ожесточённого спора мы сходимся на двадцати, потом Чэнлэ всовывает мне в руки папку с договором для ознакомления, краткое дело по клиенту и ретируется, по пути сменив деловое выражение лица на счастливо-окрылённое.       Открыв папку с информацией на заказчика, чуть ли не охаю, хватаясь за голову. Доселе молчавшая интуиция вдруг взрывается алыми индикаторами с алертом — с фото на меня пялится молоденький новоиспечённый «бизнесмен». Глаза — зеркало души. Уже по хитрому прищуру и почти незаметной, но идеально выверенной саркастичной ухмылке вижу, что «отличный парень, с которым я полажу» выпьет всю мою кровь.