— Ты стал таким занудой в последнее время.
Покачивая ногой в такт музыке, Лукас вгрызается крепкими зубами в огромное красное яблоко. С каждым укусом сладкие липкие брызги разлетаются во все стороны, и я уже второй раз вытираю лицо от сока, встаю с диванчика и пересаживаюсь на подоконник, а Сычен безмолвно пшикает на монитор и стол очищающее средство и аккуратно протирает его тряпочкой из микрофибры. Так как Юта сейчас отсутствует, в его кабинете, а точнее с недавних пор слегка расширенном пункте централизованного наблюдения, царит беспредел. Новенький не способен взашей прогнать своих старших коллег и даже замечание стесняется сказать. Он вообще очень тихий и стеснительный, приехал сюда из какой-то деревни по протекции отца Чэнлэ, но я слышал, что он настоящий гений китайских боевых искусств. А с виду и не скажешь — дрыщ обыкновенный.
«Кто бы говорил», — насмешливый голос внутри меня с каждым днём всё ехидней, но я ему благодарен — он мой единственный честный собеседник в столь непростые времена.
— Ты прекрасно знаешь, я всегда зануда.
— Знаю. Однако сейчас бьёшь рекорды. Несмотря ни на что, ты никогда не горел желанием торчать в офисе с утра до ночи и не напрашивался на самые нудные миссии. Ты вообще дома бываешь? Если будешь некачественно выполнять свой супружеский долг, твоя Полторашка себе любовника заведёт и… — многозначительно замолчав, Лукас обгладывает яблоко до самого хвостика и метко закидывает огрызок в мусорное ведро.
— Я на мели. Мне нужны деньги, потому берусь за любую работу. Если поднажму, то в конце следующего года смогу накопить на первый взнос за квартиру и переехать.
Если, конечно, меня к тому времени не грохнут мои собственные враги, либо враги клиентов.
— Что?! — деланно вытаращив глаза, Лукас с трудом выковыривает из раздутого кармана второе яблоко, полирует его о внутреннюю подкладку куртки и вгрызается снова. Сычен обречённо вздыхает, уже демонстративно бросает тряпку и подпирает голову ладонью, второй рукой бездумно клацая по клавиатуре. — У тебя же целый жилой комплекс есть, бери, пока тёпленький. Или ты боишься, что будет некуда приводить любовниц?
— Тэён, вы женаты?
Наивный Сычен встревает в разговор, пытаясь сгладить неловкость присутствия, потому что слушать наши разговоры, но не участвовать — та ещё забава, а уйти с рабочего места нельзя. На мгновение вокруг воцаряется тишина, даже Лукас не чавкает, замерев с открытым ртом, но через секунду взрывается хохотом. Липких брызг становится больше.
— Аха-ха! Парень, да наш доблестный герой не из того лагеря.
Бедняга Сычен вмиг заливается краской смущения, а бегающие глаза с головой выдают напряжённую силу мысли.
— Не обращай внимания на придурков, Сычен. Я не женат. И не собираюсь. И в следующий раз, когда этот рот что-то исторгнет, — пихаю друга в плечо, — не верь ни одному слову.
Приходится изобразить улыбку — Лукас, да и вообще никто не знает о моих проблемах. У него сейчас активный конфетно-букетный период с положенными и вполне себе непредсказуемыми всплесками дебильных шуточек и гормонов в самых неподходящих местах. Насколько я знаю, Лукас будто нарочно пытается посвятить меня во все подробности своей новой интимной жизни — Чону решил его привязать всеми возможными способами: от вкусной готовки до бесконечного секса, и сейчас Лукас в шоке от открывшихся перспектив. Порой ему немного стыдно, что он боялся отношений, да и сейчас иногда на него накатывает, особенно после очередного звонка с угрозами от отца, но уже становится очевидно, такая жизнь ему нравится. Честно говоря, я за него рад, хоть кому-то повезло в любви.
А о моих проблемах им всем нечего знать, пока я сам не разберусь во всём, не соберу нужные улики и не решу, что делать дальше. Больше никаких эмоционально необдуманных поступков, раз уже облажался, надо хотя бы попытаться не загнать себя в ещё худшую ситуацию.
Пусть моё поведение стало подозрительным, я не собираюсь ничего менять. Я и раньше в глазах окружающих был чудаковатым, а с возрастом причуды усиливаются. Есть план, которому я буду следовать, и не отступлюсь ни на шаг. И есть почасовая оплата, все дела. Тэн не наглеет и не требует от меня слишком многого, за что я ему благодарен. Условно благодарен, ведь виновником всех моих проблем являются, конечно, он и моя дурацкая привязанность. Будь я размазней чуть меньше, чем полностью, история сложилась бы иначе.
Осталось дотерпеть немного, и всё закончится. Возможно, со временем я даже смогу склеить себя разбитого.
Зелёнка преображается очень быстро, новое высокое ограждение уже радует взор, новые дорожки выложены новой плиткой, а обновлённый вахтёрский пост приобрёл статус охранного пункта. Чтобы не нанимать чужого человека, жильцы сами выбрали пару пожилых, но ещё бодрых мужчин и назначили им должность и зарплату.
Также было решено обновить фасад всего жилого комплекса ради соответствия соседским домам и чтобы больше никто не мог назвать Зелёнку неблагополучным районом. Так как дело идёт к зиме, и оплата работ в холодную пору существенно возрастает, внутренние работы перенесли на весну, и услышав такие новости, и без того боготворящие Тэна жители теперь на него едва не молятся. Если всё получится, квартиры взлетят в цене многократно.
Каждый день Тэн мотается по своим рабочим делам, он точно пытается загрузить себя работой до такого состояния, когда, приходя домой, с порога хочется упасть мордой в подушку и больше не просыпаться. Мы почти не разговариваем, когда я смотрю на него, в голове будто образовывается то вакуум, то вспыхивает сверхновая. Злость, обида, разочарование, боль, сомнения и ещё множество самых странных, порой неидентифицируемых эмоций. Я вижу глупые сны, думаю о глупостях и обращаю внимание на глупые обыденные вещи: пластырь у него на пальце, тёмные круги под глазами и небольшой синяк на подбородке. Порезался на кухне, не выспался из-за кошмаров и ударился о полочку в ванной? А может, это была очередная тайная вылазка за чьей-то головой? Я не слежу за ним по ночам и честно пытаюсь выполнять свой телохранительский долг.
Мы часто пересекаемся с Ёнхо. Пока что мне не удалось разузнать многое, кроме некоторых кулинарных предпочтений последнего и его рабочего графика. К слову, довольно загруженного. Он, сука, не только умный и красивый, но ещё и отличный бизнесмен, он знает, как решить любые проблемы. Уж он-то точно не стал бы терзаться тем, чем терзаюсь я. Куда не ткни — одни достоинства, и, хотя завидовать нехорошо, ничего с собой не могу поделать.
На днях у нас должна состояться очередная деловая и абсолютно неловкая встреча в офисе Ёнхо. Точная дата не назначена, но, скорее всего, это произойдёт в выходные. Тэн выполняет условия сделки и помогает подобраться к врагу поближе, мы продолжаем изображать сомнительного вида парочку, чтобы спровоцировать его на ответные действия. Недавно это сработало на отлично. Тэн любезничал со мной, а потом чуток с Ёнхо, всё как и в тот раз в загородном домике, с той разницей, что после нас никто не пытался прикончить. Но было очевидно, что Ёнхо в бешенстве, хотя и старался это не показывать. Я тоже злился…
На работе никто не в курсе нашей новой встречи, а то в прошлый раз Чэнлэ предложил мне подкинуть в машину Ёнхо пару GSM-жучков, а Юта с максимальным энтузиазмом поддержал начальника. Эти двое точно спелись и считают меня за идиота. Прикинувшись, что в восторге от идеи, я согласился и трясся всю дорогу — а вдруг и правда выдастся возможность? А если прослушка сработает, как надо, Ёнхо что-то ляпнет о Тэне, что-то, что пока никто не должен знать? К счастью, наш безупречный бизнесмен слишком богат, чтобы постоянно ездить на одной машине, потому задумка не сработала. Но если жучок попадёт в личный кабинет… Мне даже страшно подумать, что может всплыть, а ещё страшнее от саботажа расследования. Я погряз во лжи и лицемерии, я будто вонять начал. Пропитался ложью, как грязью, мне от неё не отмыться. Я задыхаюсь, мне больно, и, что уж отрицать, я в депрессии. Слишком расстроен, слишком обесточен, слишком разбит.
Тэн выглядит не лучше и даже не пытается скрывать своё состояние. Исчезли соблазнительные халатики и ехидные шутки, сменившись долгими грустными взглядами и протяжными вздохами. Он вообще весь такой прямолинейный, когда дело касается меня и попыток надавить на жалость. До сих пор не понимаю, чего он добивается, и не простил ему ту выходку с пистолетом. Наш разговор в мотеле так и остался завершённо-незавершённым. Вроде, всё обсудили, но истина повисла между небом и землёй. Не упала в самый ад, не вознеслась на небо. Неопределённость…
Возможно, так считаю только я. Потому стараюсь максимально дистанцироваться от Читтапона: никаких прогулок и совместных завтраков, не интересуюсь его делами и самочувствием, я предельно ясно дал ему понять, что между нами всё кончено и что он мне нужен для распутывания дела с Ван И, «Фениксом» и Со Ёнхо. Мне кажется, он мне поверил, отступился, и я, сам не знаю, почему, в бешенстве от этого. Но разве я не хотел такого результата? Впрочем, время идёт, и с некоторым опозданием ко мне приходит и осознание…
К нам заходит Чону, я выныриваю из клейкой пучины самокопания, а атмосфера в кабинете сразу становится приторно-сладкой. Сычён съёживается на месте и утыкается носом в монитор, чтобы не видеть происходящего. Не представляю, из какой глуши он приехал, но такие вольности, что нам демонстрирует эта парочка в отсутствие начальника, там точно не происходили.
Лукас зажимает яблоко в зубах и свободными руками проникает под пиджак Чону, заботливо подтягивает лямки на бронежилете, а тот наклоняется и беспардонно вгрызается в яблоко с другой стороны. Липких брызг становится вдвое больше.
— Эй, это моё яблоко! — едва рот освобождается, друг начинает наигранно возмущаться. Чону игнорирует его.
— Чэнлэ с отрядом Дельта будет ждать тебя на месте через час. Выезд через пятнадцать минут, — Чону тоже проверяет обмундирование своего парня и вместе с хлопком по плечу удовлетворённо кивает. — Не забудь ещё раз перед выходом проверить снаряжение и повторить тактику.
— Ты тоже будь осторожен. Я-то в себе уверен, а вот ты слишком нервный. Приедем домой, и я сделаю тебе расслабляющий массаж. Сначала спинку с лавандовым маслом, а потом кое-что другое с тем самым новым клубничным лубрикантом, что мы…
— Лукас! Будь серьёзней!
Сычен давится воздухом и следом плохо сдерживаемым кашлем. Я великодушно хлопаю его по спине, стараясь не смотреть на побагровевшее лицо, уши и шею парня. Беспардонная парочка нас будто не замечает. Спелись два засранца — один никак не перестанет хвастаться и демонстрировать любовь всей своей жизни, а второй просто великовозрастный придурок без тормозов.
— Хэй, Коричка, правда, не нервничай. Это не первая моя операция, тем более она совсем несложная.
— Может, и не первая, но никто мне не запретит переживать. Всё должно быть правильно и чётко. Никаких заминок и ошибок. Будь осторожен.
— Ладно-ладно, папочка. Не переживай. Оформим в лучшем виде, прямо как у тебя на кухне: чашки расставлены по цвету, тарелки — по размеру, а столовые приборы не смешаны.
— Лукас, не обязательно обсуждать это при всех.
Ага. Лубрикант можно, а чашки — нет.
— Ой, типа народ не знает, какой ты у нас хороший и правильный мальч… — получив тычок под рёбра за «правильного мальчика», Лукас давится куском яблока и громко кашляет. В тот же момент рация на поясе Лукаса оживает, и ребята из его группы докладывают, что готовы выдвигаться.
— Сычен, держи связь открытой, после начала операции переключишь на зашифрованный канал…
Он отдаёт последние распоряжения, я не дослушиваю до конца, покинув кабинет. В коридоре Лукас меня догоняет и забегает вперёд. Вечно несерьёзный парень оказался очень заботливым. Я уже заранее знаю, что он скажет, ведь работаем мы сегодня отдельно — Лукас со своими, а у меня с Чону другое задание. Простое и незамысловатое.
— Присмотришь за ним?
— Конечно.
— Он так нервничал, всю ночь ворочался, меня накрутил. Говорит, у него дурное предчувствие, хотя у него постоянно так… Впрочем, мы тут все немного суеверные, я тоже плохо спал, потому что я не в штурмовом отряде, а в прикрытии. Бесит. Ну что мне там делать? В носу ковыряться? Знаю, что должно быть несложно, но там много гражданских. Скорее всего, там даже оружия ни у кого не будет, и сопротивления тоже не окажут. Или наоборот найдётся дебил с пукалкой и всё испортит. Или я за вас переживаю…
— Мы всего лишь сопроводим средней руки бизнесмена. Чэнлэ его проверил, обычный мужик, никакого криминала. Ну что нам сделается?
— Обычный? Чону сказал, что мужик крутит шашни с бандюками, и, если бы там всё чисто было, он бы не нанимал аж два человека охраны.
— Чону просто параноик. А клиент просто перестраховывается. Или пытается выглядеть круче, чем есть на самом деле. Не парься по поводу нас. В случае чего, я прикрою твоего парня. Всё будет отлично.
Резко затормозив, Лукас упирается ладонью мне в плечо, вынуждая остановиться, всматривается в лицо. Я вопросительно приподнимаю бровь и насмешливо — уголок рта.
— С тобой точно всё в порядке? Ты странно себя ведёшь всю неделю. Когда главный правильный парень и самый нервный параноик начинает говорить «не парься», я сразу начинаю волноваться.
Он назойливо пялится на меня, наклонившись слишком близко, отступаю на шаг и предупредительно машу пальцем у него перед носом:
— Если будешь стоять так близко, Чону подумает, что ты полез ко мне целоваться.
И пока Лукас трусливо оглядывается в поиске невольных свидетелей, я быстрым шагом разрываю между нами дистанцию. Странно себя веду… ещё чего! Я веду себя как раньше. Ну, может, чуточку безответственно, но не более того. Я надел свой лучший костюм, новенький бронежилет и даже поел. Изучил незамысловатый план здания и окрестностей и даже мысленно прогнал в голове все возможные непредвиденные повороты, если вдруг нас атакуют шлюхи или попытаются задушить стрингами стриптизёрши. Запомнил запасные входы и выходы, пожарные лестницы и даже где находится туалет. На всякий случай, если приспичит. Охрана клиента на обычной деловой встрече видится мне игрой в песочнице: стой себе ровненько, изображай серьёзного парня и незаметно соси колу через трубочку.
Пока Лукас будет штурмовать подпольное казино с тайзером наперевес — таково было условие заказчика, который стремился свести урон и жертв к минимуму, — мы с Чону отправимся в занюханный стрип-клуб на окраине города. Именно там произойдёт встреча нашего клиента и его будущего делового партнёра.
Наш заказчик, господин Квон, — полноватый, но весьма бодрый и крепкий мужик с пузиком и немного сальным взглядом. Сначала он жутко стесняется в нашем присутствии и постоянно оглядывается. Приходится даже провести с ним дополнительный инструктаж.
Зато на встречу он наряжается простенько и незамысловато, ни на кого не пытаясь произвести впечатления. Едва мы заходим в клуб, он сразу расслабляется. Складывается впечатление, что он, как и его собеседник, завсегдатай подобных заведений. «Страшный бандюк», заранее заставивший нервничать Чону, оказывается простодушным молодящимся дядькой за сорок с добрыми глазами и приятным голосом с пусанским акцентом. Невысокий, худой, скуластый, с симпатичной укладкой, чем-то похожей на мою. Одет тоже без претензий: темно-синий костюм и цветастая рубашка без галстука с расстёгнутым воротником. И охраны с ним никакой нет, но и, посмотрев на нас, он совершенно не дёргается. Возможно, ему даже льстит, что его оппонент так серьёзно относится к делу, наняв аж двоих.
Мужики весело болтают, обсуждают официанток и смотрятся как старые друзья, решившие скоротать скучный вечерок за выпивкой. Мы сначала слегка напрягаемся, сканируя окружение и ожидая подвоха, но сейчас сидим тихо и попиваем колу. Как я и говорил. Клуб небольшой, забит под завязку, к некоторым столикам даже принесли запасные стулья, и чем ближе к полуночи, тем откровенней становится атмосфера.
— Ненавижу подобные заведения. Темно, душно, воняет потными яйцами, а когда приходишь домой, находишь блёстки даже в трусах, — одёрнув полы костюма, Чону ведёт плечами и морщится. Мы сидим на диванчике чуть левее нашего клиента и ответственно мониторим обстановку. Пока что из всех опасностей, что я вижу, — слишком много глиттера на стриптизёршах и слишком большие сиськи у официанток, на которые то и дело отвлекается собеседники, а после бурно и со вкусом обсуждают, будто нет ничего важнее в жизни. Беседу о делах они даже не начинали. — Чёрт, эти новые бронежилеты такие неудобные. Никак не могу привыкнуть. Мало того, что я в нём выгляжу жирным, так ещё и чувствую себя таким.
На прошлой неделе нам завезли новые броники скрытого ношения, более тонкие и аккуратные, под костюмами практически незаметные. Возникло много споров по поводу их эффективности в разных ситуациях, но отказываться от такого подарка никто не стал. Что забавно, самый маленький бронежилет достался мне, став предметом насмешек для всего коллектива. «Бабский размерчик», как прикололся Лукас. Я в шутку пригрозил ему, что мы больше не друзья, но ситуацию это уже не спасло. А ведь ещё месяц назад я бы точно на два размера больше взял. Так что жирным я себя не могу чувствовать даже при самом большом желании.
— Скучно, — я допил колу и развлекаю себя, накручивая трубочку на палец.
— И не говори. Но вон та длинноногая в меховых стрингах выглядит очень даже ничего, — Чону тоже скучно, раз он «опустился» до рассматривания девчонок. Чуть ранее он пытался выпытать у меня, как дела, но так ничего и не добился. Подозреваю, он что-то знает о моих злоключениях, или ему нашептал Чэнлэ, но, как ни крути, наши отношения после того, как он стал встречаться с Лукасом, стали намного теплее. Мне льстит это.
А вот то, что за последнюю неделю меня ни разу не оставляли одного, и рядом всегда кто-то ошивается и что-то вынюхивает — бесит. Недавно я застукал Юту, идущего от моей машины. Он сильно смутился, когда мы столкнулись. Если он не прилепил мне жучок, представления не имею о причинах его дёрганья. Уверен, я поставлен под наблюдение, потому надо соблюдать предельную осторожность во всем: и в словах, и делах.
— Я заметил, что тебе всё длинноногое нравится. Но, как по мне, слишком пышная и пошло выглядит.
А ещё она сильно на кое-кого похожа. У меня сводит зубы от неприятных воспоминаний. Хитро зыркнув, Чону улыбается. Сейчас точно сморозит гадость. С юмором у него не ахти.
— Ты прав. С моим-то ростом и комплекцией подойдет, а для тебя крупновата. Зато вон та — самый раз. — Он, будто специально, находит самую тощую, страшную и плоскую. Будто создатель, лепивший её силуэт, решил сэкономить на материалах: ни груди, ни жопы, даже лицо смазано. А ещё ростом она совсем крохотная. Как такое чудо вообще в подобное место пустили, она же издалека как ребёнок выглядит, но, как ни удивительно, поклонников у неё чуть ли не больше, чем у самых красивых и фигуристых. — Как там Лукас таких называет… — Чону продолжает молоть ерунду и делает вид, что задумывается. — О! Полторашка!
Ох, зря он так… Попытка разрядить обстановку проваливается, и, увидев мою кислую физиономию, Чону смущается.
— Да брось. Я пошутил.
— Ага…
Мы замолкаем, тихо попивая колу и слушая музыку. Заведение оказывается не таким уж и поганым, как я думал изначально. Охраняя разных людей, я бывал в местах подороже, но намного неприличней и неприятней, а здесь своя, достаточно приятная атмосфера. Но настроение безбожно испорчено. Своими дурацкими шуточками Чону напоминает мне и о Тэне, и о грёбаной проститутке. Надо же было так вляпаться! Каждый раз, ложась спать, я вспоминаю ту ночь, и меня начинает тошнить, а под утро порой снится тот самый номер отеля, её лёгкое тело, мягкая грудь и крепкие бёдра. А ещё до безобразия горячий и влажный рот. Я помню слишком много подробностей, которые хочется, но невозможно забыть. И самое парадоксальное — мне не было мерзко с ней. Мне мерзко от себя. Наверное, я никогда и никому не расскажу о случившемся, похороню его в самом пыльном чулане своего сердца, куда никогда не проникнет свет.
Наш подопечный, прилично налакавшись, наконец переходит к делу и, кажется, вполне удачно договаривается со своим собеседником о нужных условиях, которые они снова обмывают. Вечер проходит спокойно и хорошо, веселье продолжается. Они даже пытаются привлечь нас к попойке, но безуспешно — это мы тоже заранее обсудили.
— Действительно, не стоило нервничать. И чего я вечно накручиваю себя? — заглянув в мобильный, Чону улыбается. — О, Лукас пишет, что у него всё отлично, он с парнями уже возвращается в агентство, дома будет через два часа.
— Отлично. Теперь надо как-то разлучить эту пьянь и развести по домам. Я тоже не прочь выспаться.
— Да брось. А кто недавно говорил, что на мели? Почасовая оплата же, а ночью тариф дороже, — Чону оказывается довольно меркантильным, чем сильно меня удивляет. Дома его ждет уютная квартирка, массаж с лавандой и любвеобильный парень. А меня холодные стены, пустой холодильник и очередная порция отборного самобичевания и самоуничижения вместо сладкого сна. Из нас двоих ему точно не нужно искать причину не возвращаться.
Целый час уходит на то, чтобы новоиспечённые бизнес-партнёры собрались ехать домой. Наш клиент ещё кое-как держится на ногах, а вот второй едва не падает рожей в стол.
— Посади его в такси и отвези в ближайший отель. Я заплачу, — даёт распоряжение господин Квон, протягивая свою кредитку, а потом тычет пальцем в моего напарника: — А ты то же самое проделай со мной. Ты знаешь, где я остановился. Ох, зря мы последнюю бутылку распили. Зря…
Мы выходим на просторный задний дворик, тускло освещённый раздражающе ненатуральной голубо-розовой неоновой вывеской. Вокруг тишина и непривычная для жителей мегаполисов темнота, клуб расположен в очень спокойном месте на окраине города. Позади трасса и пустырь, напротив несколько небольших магазинчиков, за которыми простирается старый частный район.
На дворике припарковано с десяток машин, большая часть которых принадлежит персоналу. Посетители сюда приезжают бухать и развлекаться, потому предпочитают после вызвать такси, а не рисковать за рулём.
Тачка Чону, на которой мы приехали, стоит у самой стены клуба и выглядит один-в-один как моя, та же модель и цвет, мы даже в одном салоне их покупали. Подходим к ней и ждём, пока согнувшийся в три погибели и отчаянно подавляющий рвотные позывы господин Хван справится с тошнотой. Чону наверняка радуется, что мужик достался мне и поедет в такси, а не в его практически стерильно вылизанной машине. Нет ничего хуже заблёванных сидений и ковриков, в этом я его отлично понимаю.
— Нет-нет, я оплачу сам, — господин Хван хлопает по карманам и разочарованно всплёскивает руками. — Да где же он… Кажется, я потерял бумажник…
— Схожу проверю под столом.
Чону уходит и через минуту возвращается, я даже не успеваю соскучиться. Отдаёт бумажник.
— У ножки стола лежал. Повезло, что никто его в темноте не заметил, — зачем-то отчитывается он передо мной и шутливо добавляет: — Я как из помещения вышел, тебя с господином Хваном попутал. Вы со спины как братья-близнецы.
— Минуточку, — мой «близнец» пошатывается, упирается одной рукой в авто, а вторую выставляет перед собой, не давая мне подойти ближе. — Я уже трезвею. Я вообще быстро трезвею, чесслово… Зато уважаемый господин Квон вообще ни в одном глазу! — он хлопает его по плечу и пьяно смеётся. — Вы такие хорошие ребята, надо будет с вами ещё в одно местечко зарулить, там работает один индус, который готовит великолепный пунш. А какие красот…
Мужик захлёбывается собственными словами и резко сгибается пополам, исторгая фонтан излишков ночного возлияния прямо на багажник машины побледневшего Чону, а на стене, одновременно с гулким хлопком взрывается облачко бетонной крошки.
Звук выстрела повторяется, но мы успеваем среагировать заранее и грубо за шкирку хватаем ничего не понявших мужиков и роняем их носами на землю, прячась за машиной, несколько следующих пуль вонзается в стену и багажник. Синхронно достав пистолеты, сидим наизготовку, готовые в любой момент отразить атаку неведомого врага, я даже выглядываю из своего укрытия, поймав два темных мужских силуэта, прячущихся за соседними машинами. Выстрелив в их сторону, вижу, как они приседают, а затем один из мужиков перебежками уходит в сторону магазинов.
— Все целы? — я искренне удивлён, что никто из нас не пострадал, и в первую очередь хочу картинно ощупать самого себя, понимая, зацепи меня хоть немного, ощущения были бы совсем иные.
— Блядь! Моя девочка! — шипит Чону, чуть не рыдая. — Я же ещё кредит за неё не выплатил! Ты видел, сколько их?
— А страховка? Вроде, двое, но один куда-то сваливает, — как обычно внутри закипает адреналин, и азарт назревающей опасности будоражит кровь. Как же давно я не ощущал это чувство, такое простое, незамысловатое.
— Конечно, есть. Я же не дурак… Попробую снять одного.
Он немного высовывается и сразу прячется обратно, реагируя на звук — издалека доносятся звон бьющегося стекла и новые выстрелы прямо по тачкам. Не в нашу сторону. Зато нападавший от неожиданности громко матерится, чем сразу выдаёт своё местоположение.
— Что происходит? — ситуация становится крайне неприятной, и мы переглядываемся. — На нас что, случайно? Местные разборки?
— Скорее всего, нет. — Зачем один пасёт нас, а второй сбежал? Похоже на отвлекающий манёвр.
— Какого ху… — выдавливает протрезвевший Хван и затыкается, а вот его новоиспечённый товарищ отлично помнит, что мы не для мебели у него, а как бы для охраны его драгоценной жизни. Он бледен настолько, что даже в темноте видно его белое, как простыня, лицо, а слов у него и вовсе нет, он вцепляется в Чону, будто тот его самая любимая подружка, а он воспылавший желанием любовник.
— Я звоню в полицию, чем скорее наделают шума, тем лучше. Хорошо, что людей больше нет…
Накаркав, Чону прикусывает язык. Двери клуба открываются, оттуда вываливается компания, одновременно с этим на парковку выруливает такси, ярко осветив фарами ближайшие машины, порожек и пьяных мужиков в обнимку. Я рискую свернуть шею, пока выглядываю из укрытия. Мой взгляд устремлён туда, где ранее я видел стрелявшего. Сейчас, когда темнота рассеялась, до него не больше десяти метров, он даже не переместился, а с ухмылкой целится прямо в меня. Стреляем мы одновременно, я нещадно мажу — позиция у меня так себе, да ещё и левой рукой, запястье которой я слегка вывихнул на последней тренировке, а вот противнику намного проще, я на прямой линии огня.
Мужики на пороге орут от неожиданности и страха, двое ломятся в такси чуть ли не на ходу. Водила сразу просекает, что дело пахнет керосином, и решает по-быстрому свалить, дав по газам и не позволив пассажирам усесться. Ещё двое кидаются назад в здание, за ними с изрядным опозданием и подгоняемые собственными воплями устремляются остальные. Сейчас тут точно станет очень шумно.
Чону рычит и дёргается, когда в колесо его тачки вонзается новая пуля и бампер моментально проседает. Приходится вцепиться в него с другой стороны.
— Не высовывайся!
Меня одолевают дурные предчувствия. Что, если стреляли не в Хвана, а в меня? Несколько минут назад Чону сказал, что со спины мы похожи, а в полумраке и неровном неоновом свете черты людей вообще смазываются. А ещё машина Чону точно такая же, как у меня. А теперь риторический вопрос: кому я нужен?
Но даже если заказали именно Хвана, какого чёрта второй стрелявший сбежал в здание напротив? Я точно слышал выстрелы и там, мог бы списать догадки на паранойю, но Чону тоже обратил в них внимание.
Вдали послышался тихий вой сирены, но не успели мы обрадоваться, как звук исчез — двигались не в нашу сторону. Но несколько панических звонков скоро сделают своё дело. То, что в клубе уже тоже поднялся переполох, я уверен на сто процентов.
— Оставляю всё на тебя.
— Что?! Ты куда? Тэён? С ума сошёл?
Чону рвётся за мной, но я знаю, он не бросит клиента, а мне уже плевать. Отбиваю руку напарника, пытающегося задержать меня, и, не чувствуя порывов холодного ветра, прижимаюсь к стене в тени, прячусь от возможной опасности, разрываемый волнением и любопытством: впереди некто, покусившийся на жизнь одного из нас. На чью именно, ещё нужно будет выяснить… Чтобы разузнать больше, у меня не так много времени, скоро здесь будет полиция, да и мой напарник тоже не захочет сидеть без дела. Отговорка, почему бросил клиента, у меня уже есть, так что выкручусь, главное, успеть сделать задуманное.
Обхожу машину по дуге в надежде зайти в тыл врагу, но его там уже давно нет. Напрямую бежать через дорогу опасно — поймать пулю можно в любой момент.
— Вот и проверю надёжность нового бронежилета, — шепчу сам себе и тоже прикусываю язык. Дурацкое суеверие, разве можно загадывать подобное?
До соседнего здания метров двадцать. Это двухэтажная неброская постройка, то ли книжный, то ли секс-шоп, вывеска невнятная. Хотя, если район частный, почему бы не открыть книжный напротив стриптиз-клуба?.. Мозг автоматически отмечает и анализирует совершенно ненужную информацию, отвлекая меня на постороннее, но это работает неплохо, помогая настроиться на нужный лад, и в считанные секунды я оказываюсь на другой стороне. Ну почему здесь так темно? Сейчас такое мне на руку, но выглядит всё равно подозрительно. Пригибаясь под окнами, добираюсь до двери и дёргаю ручку. Ожидаемо закрыто. Чуть правее двери вижу раздолбанный щиток с вырванными проводами — вот и объяснение, почему темно и сигнализация не сработала, ведь ближайшее окно неаккуратно разбито, а чтобы не напороться на стекло, через подоконник уже перекинута чья-то куртка. Что же, спасибо за приглашение, с удовольствием приму его. Полицейские сирены снова звучат, теперь уж точно в нашу сторону, стоит поспешить.
Вытерев вспотевшую ладонь о бедро, перехватываю поудобней пистолет, запрыгиваю на подоконник и аккуратно спускаю ноги на пол. Осколки хрустят под ботинками — тихо ступать не получается. В тот же момент из темноты на меня набрасываются. Я ожидал подвоха: ставлю блок скрещёнными руками и взвываю от боли — удар такой силы, что запястья чуть не переламываются, а пистолет вылетает из рук и ускользает под стеллажи.
«Всё-таки книжный», — мелькает дурная мысль, прежде чем сцепляюсь в схватке. Противник не использует пистолет, явно не желая привлекать внимание. Зато бита в его руках выглядит едва ли не опаснее огнестрела. Каждым взмахом он со свистом рассекает воздух то перед моим лицом, то около уха, работая как мельница и заставляя уйти в глухую защиту. Никак не могу подобраться ближе, кружу среди стеллажей, как загнанный в ловушку зверь. И стараюсь ничего не зацепить, не сломать и вообще не шуметь, потому что помню — в здании врагов как минимум двое, а может, и больше.
Мужик тоже до странного тихий, ничего не крушит, лишь при каждом взмахе шумно выдыхает и скалится, ещё не подозревая, что его ожидает. Техники у него никакой, гопота из подворотни и то лучше бьётся… Дёргаю стойку с журналами, и они с тихим шелестом сыплются на пол прямо под ноги сопернику. Он оскальзывается на глянцевой бумаге, хватается рукой за стеллаж, на миг теряет бдительность. Вот и первая ошибка.
Подныриваю чуток вниз и с размаха наношу удар чётко в подбородок. Костяшки взрываются болью. Сил, чтобы вырубить с одного раза, не хватает, я больше по болевым, нежели боксёрским приёмам, но даже так мозжечок у мужика отключается, и ноги буквально отстёгиваются. Он ошалело оседает на пол, и тут я добиваю его вторым ударом в челюсть. Минут на десять он точно вне игры, а дальше ему будет не до меня. Наклоняюсь к нему, чтобы обшманать карманы, как слышу наверху шум крушащейся мебели — второй наёмник уже не столь аккуратен и не ограничивается тихими приёмами. И он там явно не один. Неужели моё предположение оказалось верным…
В растерянности мечусь из стороны в сторону, не в силах определиться, какую лестницу выбрать: центральную или ту дальнюю, вроде как, служебную…
Ноги сами несут меня к служебной, взбегаю на второй этаж, осторожно выглядываю из-за угла. Вдруг не успею, вдруг будет поздно? Наверху правит царство теней и обманчивых образов. Просторный читальный зал наполнен ломаными мёртвыми силуэтами столов и стульев, стеллажей, а у противоположной стены — силуэтами живыми, один из которых сразу узнаю. Два человека сошлись в неравной схватке: первый избивает, второй едва отбивается. Задыхаюсь от ужаса.
Удар с ноги в грудь, и Тэн врезается в мебель, пролетая сквозь неё, будто шар для боулинга через кегли, врезается в стену, а наёмник уже подскакивает ближе, наступает ему на грудь и неспешно достаёт что-то из-за пояса. Сталь даже в темноте блестит так красноречиво, что внутри меня всё обрывается окончательно, в ответ я тоже хватаюсь за кобуру, но пальцы нащупывают пустоту. Пистолет валяется внизу, я совсем о нём забыл.
— Пришёл всё-таки, — как меня заметили, не представляю. — Видимо, Дан отправился на тот свет. Неудачник. — Голос незнакомца слышу впервые. — Что же, так даже лучше, не нравился он мне совсем.
Делаю шаг вперёд, и тот предупредительно машет зажатой в руке сталью. Достав из кармана ещё что-то, он накручивает его на ствол. Глушитель.
— Не-а. Не торопи события.
— Кто ты такой? Что тебе нужно?
Крохотные, едва заметные движения стопой, чтобы приблизиться хоть немного. Я сдвигаюсь влево, но толком не вижу Тэна, лишь его руки, пытающиеся сдвинуть ногу в тяжёлом ботинке со своей груди. Судя по тому, как расслаблен убийца, его попытки слишком слабы. От бессилия разрываюсь изнутри.
— Мы не в кино, чтобы я тебе тут душу изливал. Но, блять, это так смешно. Заказ на тебя так грубо слили, только дурак не догадался бы о подставе. Хозяин знал, что
этот, как течная сучка, прибежит спасать своего кобелька. Но никто и подумать не мог, что ты тоже сюда явишься. Какая трогательная голубая любовь.
— У… уходи, — Тэн дёргается и хрипит. Я едва различаю его слова, от чего закипаю сильнее. — Б-быстрее…
— Я сейчас расплачусь. — Наёмник наводит на Тэна ствол, потом машет головой и переводит на меня. — Думаю, так будет веселее.
Два сухих щелчка следуют один за другим без пауз, а рёбра сразу взрываются адской болью, по мне будто кувалдой вмазали, а следом туда же плеснули кислоты. Во рту сразу появляется привкус крови. Падаю на пол, по пути задевая стол и стулья, сворачиваюсь улиткой за мебелью, пытаясь беззвучно восстановить дыхание. Сквозь звон в ушах слышу возню и крик, мне он кажется таким громким, а в то же время невнятным.
— Нет! Тэён! Нет… Сука! Я убью тебя, убью. Убью!
— Убивай. Ну же! Или ты только за прицелом винтовки прятаться можешь? — великодушная пауза, в которой наёмник ждёт расплаты, но дожидается лишь вялой возни и хриплого кашля. — Какой же ты слабак. Ты так жалок, что мне лень тратить на тебя патрон. Я тебя просто удавлю, как уличную шавку. И почему Джонни так тобой одержим?
Вой полицейских сирен уже здесь. Они совсем рядом, свет мигалок проникает в окна и создаёт внутри чудовищную, сюрреалистичную дискотеку, погружая меня в безумие. Мне кажется, что я в аду, горю то в синем, то в алом пламени.
Наконец в лёгкие поступает воздух. Боль в груди отступает, смываемая адреналином и злостью, тихонько переворачиваюсь на живот и так же беззвучно поднимаюсь. До цели не больше пяти метров. Пляска света и вой сирен играют мне на руку. Я уже вижу крепкую шею и бритый затылок, вижу перекошенное лицо Тэна, прижатого к стене, слышу его хрипы и то, как он безрезультатно пытается скрести пальцами по рукам, сомкнутым на его шее. Беспечный убийца меня не слышит и не видит.
Будто во сне, тянусь вперёд, сгоняю алую пелену с глаз и одним отточенным движением сворачиваю шею врагу. Я вкладываю столько силы, что позвонки лопаются один за другим, превращая убитого в сову — его тело смотрит вперёд, а голова назад. Вытаращенными, навеки застывшими глазами.
Тэна больше ничто не держит, и он валится на пол, сложившись, как сдутый детский шарик.
— Тэн… Тэн… — я протягиваю руку и застываю. Он тяжело хрипит, но жив, и это главное. Его лицо залито слезами, и выглядит он сейчас как призрак, столкнувшийся с призраком. Подозреваю, я не лучше. И слов у меня нет. У нас обоих нет слов, я прижимаю его к себе, чувствуя дрожь, свою или его, и стараюсь не думать о том, что он едва не умер. А если бы я не решился сюда прийти?.. Как бы я жил с этим?
Он судорожно цепляется за меня и так же судорожно беззвучно рыдает, захлёбывается воздухом, который отчаянно не хочет проникать в лёгкие, но я разжимаю его пальцы, пытаюсь поставить его на ноги. Получается у него совсем плохо, и я боюсь, что он ранен слишком сильно. Бегло осматриваю его на предмет ран и, совершенно неудовлетворённый увиденным, однако лишённый выбора, отталкиваю.
— Уходи. Уходи! — шиплю на него снова, подталкиваю вперёд ко второй лестнице, Тэн задыхается от слёз, но я ничем не могу сейчас ему помочь. — Ну же, быстрее! — волоча ногу и держась за стену, он скрывается на лестнице, я падаю на колени около трупа и наконец начинаю дышать. Господи, я всё это время будто находился под водой. Кажется, я за всю свою жизнь не испытывал больше страха и ужаса.
Позади слышатся шаги, и я резко разворачиваюсь, совершенно не готовый к новому сражению, в глаза бьёт луч света, и я всего лишь закрываю лицо рукой. Жалкий, отчаянный жест.
— Тэён! Ты в порядке? — сквозь шум в ушах едва узнаю голос Чону и окончательно сдуваюсь. Сил ни на что больше нет. — Что здесь произошло?
— Он мёртв. — Мёртв, потому что я убил его. Я совсем не сожалею. — Внизу ещё один был… живой.
— Да к чёрту его! Боже, Чэнлэ меня бы порешил если бы… Ты сам-то как?
Он кладёт фонарик на стол и ощупывает меня со всех сторон, даже смотрит на ладони и зачем-то сжимает их в своих. У него такие тёплые руки. Мои раньше тоже были тёплыми, но с того дня, когда я нашёл тот проклятый патрон под диваном, они покрылись льдом и больше не согревались.
— Ты ранен? Я слышал выстрелы.
— Вроде, нет. Нет, точно не ранен. — Вздохнув, я думаю лишь о том, успел ли Тэн сбежать, и тяну время, пытаюсь скрыть нервы за нелепой шуткой: — Спасибо новому бронежилету. Тест пройден на отлично, во мне до сих пор то же количество дырок, что и с утра.
— Дебил. Сильно болит? Куда попали? Ну какого чёрта ты сюда рванул? Ты же понимаешь, это не наше дело… Или ты догадался, кто это?
Вот оно. Чону не дурак. Конечно же, он заподозрил меня, он ведь тоже слышал эти сраные выстрелы, а я обычно не склонен рисковать без причины, потому моё сегодняшнее поведение не укладывается в обычные рамки.
— Ты же знаешь, в чём дело, — пришло время толкнуть заранее подготовленную речь, пусть вспоминать её сейчас сложно. Как же мне не хочется изображать спокойствие и безразличие. Мало того, что мне больно, так я ещё безумно волнуюсь о Тэне. Его состояние намного хуже моего, он даже говорить не мог! — Сейчас любая опасность может оказаться связана с
тем самым делом, и я не мог упустить возможность. Ты же знаешь, у меня личная заинтересованность и…
— Думаю, нам придётся обсудить детали с начальником. Я уже позвонил в офис, он выехал с парнями. Труп, конечно, усложнит нам жизнь, но главное — все свои живы.
Он помогает мне подняться и дойти до лестницы, и я чудом замечаю около ножки перевёрнутого столика пистолет. Вот он, совсем рядом, только руку протяни. Это не мой и не наёмника, а значит тот самый, с которым пришёл Тэн. Глупый мальчишка! Там же и его пальчики… если честно, я совершенно не обратил внимания, был ли он в перчатках, но паранойя подсказывает, что он сегодня вёл себя крайне неосмотрительно. Покачнувшись, оседаю на ступеньки, откидываюсь чуть назад. Оскар мне!
— Голова кружится. Дай минутку… — Чону тормозит и беспокойно заглядывает мне в лицо. Хорошо, что маска страдальца крепко въелась в меня, сейчас даже напрягаться не приходится. — Мой пистолет. Я его потерял внизу, надо найти.
Чону машинально спускается на пару ступенек вниз, а я успеваю завести руку за спину и схватить улику, а потом, согнувшись в три погибели, будто придерживая больной бок, быстро засунуть за пояс. Холодный металл обжигает кожу на животе, на мгновение отрезвляя меня: что я, чёрт подери, делаю?
Внизу уже слышатся голоса, прибывает всё больше людей, шум, гам, хруст битого стекла под ногами, приторно-заботливый Чэнлэ, взволнованный Лукас… Бюрократическая хрень длится до самого обеда, и когда я готов рассказать всё, даже сознаться, что являюсь шпионом Северной Кореи, меня отпускают. Одному из новых сотрудников поручают отвезти меня домой, я сажусь на заднее сидение и тяжело выдыхаю. В голове пусто, перед глазами мутная пелена, а перепрятанный в рюкзак чужой пистолет кажется слишком тяжёлым, чтобы забыть о нём хоть на миг. Собрав последние крохи сил, впервые включаю телефон. Раньше не было возможности, да и боялся я, что звонки привлекут лишнее внимание.
Так и есть. Сыплются смс-ки и уведомления о звонках, я не читаю их, набираю давно выученный наизусть номер. Тэн берёт трубку сразу, на середине первого гудка. Он ждал. Он ждал…
— Тэён? — тихий, сиплый шепот.
— Ты в порядке? — у меня немного отлегает. Он говорит, значит, добрался домой. Значит, живой.
— Да. А ты?
— Я тоже. Да, теперь я в порядке.
***
Я поднимаюсь на его этаж, и даже не приходится стучать — дверь открыта нараспашку, а сам Тэн стоит посреди комнаты, обняв себя руками. Его лицо в синяках, на шее отпечатки чужих пальцев, глаза красные и опухшие, он даже не переоделся, лишь куртку снял, вот она, валяется под ногами у порога, на ней до сих пор видны следы протектора ботинка. А может, это игра моего больного воображения. Остановившись в дверном проёме, не знаю, что делать дальше, но Тэн решает за меня. Молча бросается ко мне на шею, сжимает так, будто задушить пытается, царапает руками спину, прячет лицо у меня на груди. И задыхается.
— Я видел, как ты умер.
Нельзя сыграть такие чувства, и, чтоб мне сдохнуть прямо на месте, если я не чувствую то же самое.
— Неправда. Я жив.
— Я видел, как ты умер, — тихо повторяет он и поднимает на меня потухший взгляд.
Слегка качнувшись вперёд, я позволяю ему уткнуться лбом в свою больную грудь, и успокаивается он лишь тогда, когда я прижимаю его в ответ. В голове поселяется вездесущий белый туман и шум. Мы стоим так бесконечно долго, грязные, потрёпанные, оба в ранах и ссадинах снаружи и внутри, абсолютно опустошённые, но теперь совсем другие.
— Прости меня. За всё.
— А ты прости меня. За то…
Он крепко прижимает пальцы к моим губам, не давая продолжить.
— Ты останешься?
Отстраняю его руку и сжимаю в своей ладони. Дожили, теперь мы оба ледяные.
— Только сегодня. Сегодня я не могу не остаться.
Мне тоже очень страшно. Я не хочу быть один. Ни сегодня, ни потом.
— Хорошо. Пусть так. А завтра… на завтра я что-то придумаю.
***
— Впредь я запрещаю тебе любую самодеятельность без моего ведома.
— Да.
— В следующий раз может так не повезти, и кого-то из нас вынесут в чёрном мешке. Ты вообще о чём думал, заявившись туда?
— Что сниму незаметно этих парней и по-тихому свалю. Я, между прочим, умею обращаться с оружием. Кто ж думал, что так обернётся?
— А с больной ногой тоже умеешь обращаться? Почему мне не позвонил, не предупредил?
— Ты со мной не разговаривал, и я уже не верил, что смогу до тебя достучаться. Да и узнал я в последний момент.
— Больше никакой самодеятельности, — повторяю я.
Мы смотрим друг на друга, и пауза затягивается. Тэн остаётся верен себе и не спешит прогибаться. Он считает, что способен постоять не только за себя, но и за меня. А я считаю, что лимит нашей удачи подходит к концу. Стоит мне посмотреть на синяки, особенно самые отчётливые, те, что на его шее, и меня начинает трясти от бессильной злобы. Когда найду зачинщика всей этой хуйни, я лично оторву ему голову. Я даже не переживаю о том, что убил того наёмника, повторись ситуация, я бы поступил точно так же.
Тэн скисает под моим злобным взглядом, приняв его на свой счёт, втягивает голову в плечи и отводит взгляд, не отвечая. Разговор повторяется не впервые за последние дни. В тот вечер мы были не в силах обсудить случившееся и, даже не принимая душ, грязные завалились спать и сразу отрубились. Или провалились в обморок, потому что ощущения были именно такие.
Я даже не помнил, как мы дошли до кровати, но проснулся уже где-то через час от странного скрежета. Первое, что почувствовал, — дикую боль в рёбрах, и только через пару минут наконец понял, где я и что случилось. Тэн спал рядом в некотором отдалении спиной ко мне и даже не проснулся от моего шевеления. Приподнявшись на локте, я прислушался. Некоторое время ничего не слышал, а затем Тэн застонал, и скрежет повторился. Я наклонился ближе — он спал, сжавшись в комочек, плотно прижав сцепленные руки к груди, как в мольбе. Губы его были сжаты, брови насуплены, а глаза под опухшими от слёз веками бегали, будто ему снился кошмар. Судя по дикому скрежету зубов, так оно и было. Несравнимо с тем, как спал он раньше. А ведь когда я увидел его спящим впервые, он раскинул руки и ноги в стороны, будто звезда. Свободный, без страхов…
Потянув на себя, попытался его успокоить, тихонько позвал. Нам обоим нужно было сначала привести себя в порядок, обработать раны, выпить успокоительное, обезболивающее и что-то эдакое… стирающее память…
Сейчас мы оба сидим облепленные пластырями и благоухающие мазями против ран и синяков, зато живые. Тэн, к моему неверию, оказался крепче, чем я предполагал. После драки с наёмником его тело покрыли синяки и ссадины, но он ничего не сломал, но хромать стал сильнее и охрип немного.
Он больше не просит меня остаться, видимо, боясь спугнуть, и я ночую у себя. Мы, не договариваясь, решаем начать с нуля, но без лжи и спешки, а я прямо сказал, что не хочу смешивать работу и отношения. Мухи отдельно, котлеты отдельно. Тэн расстраивается, но не настаивает ни на чём. Думаю, так будет правильно, и принять настоящее осознано и обдуманно намного легче. Моё мировоззрение ломается, надо к этому привыкнуть.
Днём мы обсуждаем случившееся и строим теории. Допросив пойманного наёмника, полиция так и не смогла выяснить, на кого он работал. Убитый не посвятил его в детали дела и не сообщил о заказчике. Они действительно пришли по мою душу, но в темноте перепутали с другим и потеряли время, всё, как я и думал.
Причина того, что они разделились и полезли в здание книжного магазина, была до банального странной — убитый приказал своему напарнику ждать у разбитого окна, потому что был уверен, что я полезу за ними. В общем, его показания оказались шиты белыми нитками, но Чэнлэ знал чуточку больше, а я — ещё больше, потому мы выкрутились, но теперь начальник смотрит на меня с ещё большим подозрением, потому что о разговоре с наёмником я ему рассказал вскользь и без упоминания главного героя истории.
Пусть полиция и не смогла узнать ничего интересного, зато в агентстве копнули дальше. Выживший наёмник не был в базе «Феникса», зато его убитый напарник числился там чуть ли не с самого основания. Дело связано с Ёнхо, но покушение на Тэна точно инициировано не им. Некий «Хозяин» знал, что Тэн прибежит спасать меня. Меня заказали, чтобы выманить Тэна.
— Вдруг это отец Ёнхо?
— Какое ему дело до увлечений сына? Тем более он их, кажется, даже поощряет. Тут скорее на ревность похоже, — не согласился я с предположением. — Ёнхо бегает за тобой и кого-то обделяет вниманием. И этот кто-то не догадывается, что ты и Ангел — одна личность. Иначе не стал бы выманивать Ангела, а явился прямо сюда.
— Больной ублюдок. Зато мы теперь точно знаем, что Ёнхо известна моя настоящая личность…
— Именно. Будучи одержимым Ангелом, он не стал бы подкатывать к тебе. Слушай, может заказчик из «Феникса»? Должен же быть там главарь.
Тэн подаёт мне чашку с собственноручно заваренным чаем. К совместным завтракам мы ещё не вернулись, но он очень аккуратно, будто боясь неосторожным движением спугнуть, пытается приручить меня снова. Я не против. Во мне ещё остались противоречия, но они, как старая вредная привычка, однажды забудутся и сотрутся. Надеюсь, под напором чего-то приятного и хорошего, а не ещё большего чувства вины.
— В таких бандах всегда есть некто, управляющий всем балаганом, иначе внутри будут постоянные конфликты и борьба за власть.
— А ты много об этом знаешь, — не могу промолчать я.
— Ну Тэён… Я пытаюсь помочь, как могу. Как по мне, лучше вообще прийти и спросить Ёнхо в лоб — мы знаем, что он «Джонни», и знаем, что он связан с «Фениксом». Можно сказать, что наёмник раскололся и указал на него.
— Опасно. Тем более это может окончательно выдать твою личность. Ты ведь так хочешь скрыть своё прошлое.
— Скорее забыть… Но избавиться от опасности хочу сильнее. Ты ведь понимаешь, что удача не бесконечна? Думаю, пора нам действовать радикально и выяснить, что ему известно и что от меня нужно.
— Предлагаешь похитить и допросить его? — впервые за весь день я выдавливаю смешок. Вопреки любой логике, законности и справедливости, даже теоритическая возможность увидеть Джонни слабым и сломленным доставляет немалое удовольствие.
— Проще пристрелить, чтобы наверняка… — на миг в глазах Тэна мелькают опасные огоньки, но сразу тухнут. — Но без точных доказательств нельзя. Тем более нам же ещё нужно узнать, где тот старый китаец. Я ведь обещал? Обещал. Пока что даже по моим каналам не удалось найти ни единого слуха, кроме того, что правая рука Ван И рыщет не хуже ищейки. Он зол. Очень зол. Давай натравим его на Джонни? Подкинем парочку интересных зацепок, натолкнём на нужные мысли и понаблюдаем.
Подобная мысль уже приходила ко мне ранее, я её откинул, как слабо реализуемую. Теперь же я поражён коварством и хладнокровностью Тэна. Он готов без зазрения совести кинуть Ёнхо под танк по имени Шрам и наблюдать за их противостоянием издалека, как наблюдают учёные за крысами в лаборатории. Не аукнется ли нам такой вброс? Если Джонни и есть та загадочная личность, дёргающая за все ниточки, и именно Шрам имеет на него выход, то закончиться история может непредсказуемо. Старый «я» борюсь с новым, взвешивая все за и против. Мне надоело убегать, быть пешкой в чужой игре и постоянно подвергаться опасности. Джонни точно не лыком шит и сможет за себя постоять. И, в зависимости от того, как он это провернёт, мы тоже сделаем выводы.
— Так что? — подняв на меня взгляд, Тэн ждёт ответа. Без моего решения он не станет действовать, теперь я точно в этом уверен. Теперь вся ответственность на мне, и я готов взять её на себя.
— А почему бы и нет?
