Наследник

***

Две недели спустя. Амасья. Миловидная девушка склонилась над очередной книгой и, щурясь в приглушенном свете свечи, пыталась читать очередное повествование по истории. Ее темно-русые, густые волосы, вызывающие у других наложниц раздосадованные вздохи, были собраны в низкий пучок, который уже порядком растрепался. Анастасия то и дело хмурилась, поскольку слова упрямо не желали складываться в предложения. Смысл прочитанного упрямо ускользал из ее памяти, и девушке это очень не нравилось. Вот уже две недели она находится в гареме шехзаде Мустафы, к которому успела проникнутся. Анастасии казалось, что, попав во дворце санджак-бея, она оказалась в змеином логове. Наложницы и фаворитки почему-то сразу возненавидели ее, стоило им узнать, что шехзаде привез ее из столицы. Доброй и чуткой Анастасии было невыносимо находится в гареме, где каждая девушка ее презирала и при каждом удобном случае говорила что-нибудь «приятное». Если в первое время Анастасия пыталась сдерживать гнев и раздражение, то со временем эти темные чувства начали копиться в ней день ото дня, превращая в совсем другого человека. Чтобы как-то отвлечься, Анастасия еще усерднее начала учиться, желая знаниями заполнить пустоту в душе. И что самое главное, вечерами к ней присоединялся шехзаде Мустафа. Вместе они штудировали фолианты по истории, по политике, разговаривали и смеялись. Шехзаде, сам того не ведая, стал для Анастасии единственным другом. Только в его обществе Анастасия ощущала себя человеком, а не вещью. Но в последние несколько дней шехзаде Мустафа куда-то исчез. Анастасия же терзалась мрачными предположениями. Что могло произойти? Неужели она ему надоела? Девушка даже рискнула расспросить одного из евнухов, который помогал ей освоиться во дворце. Али-ага, так звали того слугу, рассказал, что шехзаде очень занят и не желает никого видеть. Анастасия так сильно расстроилась, что вот уже несколько дней ходила хмурая и раздраженная, избегала чьего-либо общества. Но, к сожалению, это у нее получалось из рук вон плохо. Каждый раз находилась какая-нибудь наложница, которая изъявляла желание подружиться с ней, а сама, получив дозволение, начинала «успокаивать» Анастасию. Их голоса звучали сладко и нежно, но из них лился яд, стремительно отравляющий душу Анастасии. Выяснилось, что до нее у шехзаде бывали другие девушки, о которых он забывал на следующий день. Забытые фаворитки уверяли ее, что, когда шехзаде надоест Анастасия, он и ее позабудет. Слыша подобное каждый день, девушка изнывала от тоски. Чувство, которое множилось у нее в душе, не давало ей покоя. И Анастасия страшилась этого чувства, боялась. В сущности, она еще не принадлежала шехзаде во всех смыслах этого слова. Что, если после близости, Мустафа, получивший желаемое, ее забудет? Забыл же он Айше-хатун, а она весьма красива. К тому же Анастасия знала, что у шехзаде есть беременная жена, которая страшно ревнива и готова на все, чтобы удержать внимание господина. Девушка видела ее пару раз, выходящей из покоев Махидевран Султан. Из мрачных мыслей Анастасию отвлек скрип двери. Она резко подняла голову, и вздох, полный разочарования, вырвался у нее из груди. А она-то размечталась, желая, наконец, увидеть хозяина своих дум и тревог. В покои вошла Элиф-хатун, которая тут же ядовито улыбнулась, отчего Анастасию передернуло. Ее-то она терпеть не могла. Элиф-хатун хоть и отличалась большой красотой, но умом явно не выделялась. Девушка с самого первого дня не скрывала враждебного настроя, и чаще всего именно она «просвещала» новенькую о здешних порядках. Вот только Анастасия понятия не имела, кто приказал ей об этом. — Ну, здравствуй, — ехидно проговорила Элиф, проходя вглубь комнаты. — Ждала кого-то другого, шехзаде, например? Ах, я же забыла, прости, он забыл про тебя… — девушка надменно хмыкнула и сочувствующим взглядом посмотрела на Анастасию, без разрешения садясь на ее кровать. — Зачем пришла? — не отличаясь сегодня хорошим настроением, спросила Анастасия. Элиф-хатун сделала вид, что задумалась. — Передать, чтобы ты молилась, — зло произнесла она. — Румейса-хатун не пожалеет тебя, и шехзаде тебя точно не спасет. — Я не боюсь ее, — промолвила Анастасия. — Зря. Я бы как минимум опасалась ее, — изрекла Элиф-хатун и, встав с кровати, покинула комнату. Анастасия нахмурилась, и зачем она к ней приходила, неужели, чтобы в очередной раз напугать? Не желая больше думать о забытой фаворитке, Анастасия вернулась к чтению, даже не подозревая, что Элиф-хатун, пользуясь ее невнимательностью, подложила ей под подушку самую обычную на первый взгляд монету. Амасья. Покои Румейсы-хатун. Румейса-хатун, сидя на тахте, пила ромашковый чай, пытаясь усмирить волнение. Из-за беременности она плохо себя чувствовала и вот уже несколько дней ее преследовала слабая боль в чреве. Вызванная лекарша заверяла ее, что все в полном порядке. Скоро роды. И только этот факт хоть чуть-чуть успокаивал Румейсу. Скоро она станет матерью, прижмет к груди сыночка и, наконец-то, они с шехзаде будут счастливы. Румейса-хатун верила, что после рождения сына шехзаде вновь вспомнит про нее, и разногласия исчезнут. А если нет, то она уже начала принимать необходимые меры. Раздался стук в дверь, отчего наложница вздрогнула и едва не опрокинула чашку с чаем. В покои госпожи вошла Ягмур-хатун, которая выглядела весьма довольной. — Ну, получилось? –спросила фаворитка, внимательно глядя на служанку. Та кивнула. Румейса-хатун с облегчением вздохнула, радуясь, что ей удалось так быстро все провернуть. Дай Аллах, скоро одной проблемой станет меньше. — Я воспользовалась ревностью Элиф-хатун и натолкнула ее на мысль, что нужно избавиться от конкурентки, — промолвила Ягмур-хатун. — Якобы случайно упомянула знахарку, делающую яды. Элиф вполне ожидаемо захотела избавиться от соперницы. Я передала ей то, что вы просили. — Отлично, — удовлетворенно проговорила Румейса-хатун. — Но надежно ли это? Монета может потеряться, — с сомнением спросила она. Необходимо бить наверняка, не тратя напрасно силы. Румейса-хатун была умна и хитра, все эти годы она скрывалась в тени Махидевран Султан, играя роль ее верной служанки, готовой исполнить любую прихоть госпожи. Но если она где-то промахнется, то даже султанша не спасет ее от беды. Мустафа стал совсем непредсказуем, и любовь больше не туманила его взор. В таких обстоятельствах шехзаде мог принять какое угодно решение. — Не переживайте. Несколько ночей с этой монетой под подушкой, и хатун обречена, — жестко заключила Ягмур-хатун, в темно-карих глазах девушки промелькнул гнев. Румейса-хатун довольно улыбнулась. Да, она умела выбирать верных людей. Ягмур-хатун бесплодная, и из-за этого девушку хотели выслать из дворца, но Румейса, узнав про нее от Махидевран Султан, пожелала взять рабыню себе в услужение. Фаворитка понимала, что служанки могут ее предать ради того, чтобы занять ее место. Дело в том, что одна служанка так уже поступила, желая попасть в покои шехзаде. Девушка подошла к главному евнуху и, заплатив ему, тайно прошла по золотому пути. Мало того, что она так поступила, так эта изменница на следующее утро имела наглость ее утешать, видя страдания Румейсы-хатун от новой наложницы шехзаде. Однако спустя пару ночей Румейса-хатун вычислила наложницу, но не закатила скандал. Наоборот, она не подала вида и стала еще более приветливой, а сама начала потихоньку травить ее. В результате фаворитка умерла спустя месяц после первого хальвета. Все решили, что жизнь бедняжки забрала простуда, а Румейса-хатун вышла сухой из воды. Теперь же в услужении у фаворитки была бесплодная девушка, участь которой была бы незавидной, если бы Румейса-хатун не вмешалась. Ягмур-хатун никогда не попадет в покои шехзаде и никогда не станет ее соперницей. — Главное, по окончанию замести следы, — промолвила Румейса, вспомнив об убитой ею девушке. Но она быстро отогнала дурные мысли прочь. Ради своего будущего хатун готова была пойти по головам. В этом Румейса-хатун отличалась от слабой и бесхарактерной Айше-хатун, смиренно принимающей любые лишения. — Отрави Элиф, она глупа и может проболтаться. Служанка покорно склонила темноволосую голову и удалилась. Румейса-хатун же мрачно усмехнулась. Да, она кровью и ядом отстаивала место рядом с Мустафой, но действовала подобным образом она только в крайних случаях. Обычно хватало только отвара, чтобы наложницы не забеременели. Но иногда приходилось идти на крайние меры, если Румейса видела в ком-то угрозу. Таких наложниц было всего три или четыре, ими шехзаде слишком сильно увлекался, и Румейса, не желая иметь соперниц, избавлялась от них да так, что никто не мог подумать на нее. За все эти годы она ни разу не попалась с поличным. Не попадется и в этот раз. — Это все ради тебя, сыночек, — промолвила девушка, погладив большой живот. Ответ последовал незамедлительно, ребенок в чреве тут же заворочался. На следующее утро. Дворец санджак-бея в Амасье. Дни проходили стремительно так, что я временами не успевал опомниться, как новые и новые события затягивали меня в водоворот. Честно, я ощущал себя жалкой щепкой, плывущей по бурной горной реке. Иногда мне казалось, что я иду на дно и вот-вот утону, а временами, что разобьюсь насмерть о скалы. Но все это время умудрялся как-то выживать. Наступило долгожданное затишье, но я кожей чувствовал, что скоро начнется буря. Скоро-скоро черный ворон закроет солнце огромными крыльями, и пока солнца не будет видно, прольется кровь. Но пока у меня было время. Две недели подряд я усердно занимался. Тайно я нанял учителей, аргументируя это тем, что утерянные навыки нужно восстановить. Другое дело, что этих навыков вообще не было. Я вставал с рассветом, быстро завтракал, потом вместе с Ташлыджалы выезжал на конную прогулку, в ходе которой пытался удержаться в седле. Удивительно, но я еще не убился. После конной прогулки были бесконечные уроки по истории, по этикету, по политики и по военному искусству. Иногда мне казалось, что я снова поступил в университет. Таким образом, отдыхать я мог только ночью, и то не всегда. Ночами мне снилась моя прошлая семья. Мать, отец, сестры. Они плакали на моей могиле и проклинали всех Богов за то, что они забрали меня у них. После таких снов я чувствовал себя морально раздавленным, но каждый раз упрямо скрывал эти чувства в глубинах души и с новыми силами начинал заниматься. Вот и в это утро, после завтрака, я вместе с десятком верных воинов отправился к опушке леса, где в последнее время тренировался. По поляне разносились голоса разговаривающих между собой воинов, которые наблюдали за поединком. Я же отражал удары Атмаджи-бея, который присягнул мне на верность и теперь работал моим личным телохранителем. Не знаю почему, но я ему сразу начал доверять. Что-то подсказывало мне, что Атмаджа-бей меня не предаст и будет верно служить мне до гробовой доски. Задумавшись, я не успел вовремя отразить удар, и острый клинок задел мне руку. Я, сдержав болезненный вскрик, с трудом удержал в руке меч и не уронил его на сочную зеленую траву. — Простите шехзаде, как вы? — обеспокоенно спросил Атмаджа-бей, подойдя ко мне. Я посмотрел в его темно-карие, почти черные, глаза и улыбнулся. — Все в порядке, Атмаджа, — промолвил я. Телохранитель вздохнул с облегчением. Я отдал меч одному из воинов и отошел в сторону, желая немного отдохнуть. Я, прищурившись, окинул взглядом густой зеленый лес и вдохнул полной грудью свежий воздух. В прошлой жизни я любил пикники на природе и все время сетовал, что не могу проводить на открытом воздухе много времени. Сначала мне мешала учеба, затем — работа. Но теперь можно было наверстать упущенное. Лес был красив, он манил меня. И мне хотелось прогуляться в одиночестве, но я плохо ориентировался и боялся, что потеряюсь. Думаю, Хюррем Султан умрет со смеху, если узнает, что ее враг погиб, заблудившись в лесу. Нет, я этой ведьме такого удовольствия не доставлю. Несмотря на ранний час, мне стало жарко. Тренировка выдалась жаркой, а я к тому же не рассчитал, что погода будет такой теплой, напялил коричневый кафтан, не лишённый роскоши. Ощущая, как капли пота стекают по спине, я расстегнул несколько пуговиц кафтана и прислонился спиной к дереву. Царапина, нанесенная Атмаджой, неприятно ныла, но в целом не приносила ощутимого дискомфорта. Внезапно мое внимание привлек странный гул. Я, ничего не понимая, посмотрел на землю, нахмурившись. Мне показалось, что земля дрожит. Ища ответ на невысказанный вопрос, я посмотрел на Атмаджу, который в один миг напрягся, поднял голову и принюхался, словно хищник на охоте. Неподалеку с деревьев взметнулась в воздух стая напуганный птиц, которые с громкими криками улетели прочь. Что-то приближалось. — Защищайте шехзаде! — рявкнул не своим голосом Атмаджа-бей, закрывая меня собой. Вокруг меня тут же сомкнули кольцо войны, обнажившие мечи. Я тоже взял свой меч, намереваясь в случае чего бороться за жизнь. Я очень хотел жить, и естественный страх клубился у меня в душе. О, Аллах, помоги мне. Из-за поворота показались четыре всадника. Я прищурил взгляд и по мере приближения неизвестных понял, что один из всадников будто бы меньше остальных. Подождите-ка… Это девушка?! — Явуз?! — изумленно спросил Атмаджа-бей, когда всадники приблизились к нам. Охранники тут же подняли мечи, но Атмаджа-бей жестом велел убрать их. Те тут же повиновались, хотя и выглядели озадаченными. Я же тупо таращился на девушку, которая уверенно держалась в седле, словно родилась в нем. Мне оставалось только позавидовать. — Шехзаде Хазретлери, — проговорил человек, которого телохранитель назвал Явузом. Это был высокий и стройный мужчина в самом цвете лет, с иссиня-черными густыми волосами и смуглым волевым лицом. Явуз слез с лошади, его примеру сразу же последовала черноволосая красавица. Они приблизились ко мне. Судя по тому, как уверенно незнакомка держалась рядом с Явузом, я сделал вывод, что они знают друг друга. Девушка тем временем скользнула взглядом глубоких синих глаз по каждому из присутствующих и задержала на мгновение взор на мне. У меня от ее взгляда засосало под ложечкой. За недели моего пребывания в этом времени, я стал чувствовать моменты, когда грядут проблемы. Хотя все это больше напоминало растущую в геометрической прогрессии паранойю. — Для меня честь увидеть вас, господин, — проговорил Явуз и поклонился мне. Я расслабился, поняв, что убивать меня в ближайшее время вроде бы не собираются. Уже хорошо. — Приветствуй вас, эфенди, — промолвил я, применяя полученные знания на практике. «Эфенди» вроде бы «уважаемый». Что же, надеюсь я его случайно никуда не послал. Будет неловко. — Позвольте представить вам дочь… — начал говорить Явуз, но его перебила незнакомка. Хотя в моей душе уже появились сомнения. За годы обучения в институте я уже научился чувствовать ягодицами ситуации, когда откровенно говоря подгорает, а тут… — Михрюниса-хатун — дочь Хайреддина-рейса, — промолвила девушка и поклонилась мне. У меня перехватило дыхание. «Твою-то мать. Вот ведь проклятье, ее мне тут для полного комплекта не хватало», — выругался я мысленно, а сам не мог отвести взгляда от принцессы морей, которая склонилась в поклоне, но черноволосую кудрявую голову не отпустила. Взгляд ее светлых глаз все еще был устремлен на меня, словно девушка испытывала меня и ждала моей реакции. Михрюниса не была красива в классическом понимании этого слова, но что-то в ней было. В мужской одежде со собранными вьющимися волосами и глазами цвета моря она отчего-то напомнила мне о моих современницах. Хотя девушка была высокой и хрупкого телосложения, но в ее облике явно читался несгибаемый и неукротимый дух, а в синих глазах плескалась энергия и упрямство. «Так стоп, ты сейчас наступишь на грабли Мустафы. Помнишь основное правило: главное не сдохнуть!» — мысленно сказал я. — Приветствую вас, — плохо слушающимся языком сказал я, продолжая таращится на Михрюнису. — Что привело вас в мой санджак? — спросил я, желая поскорее узнать о причине, приведших неизвестных в Амасью. — Вам письмо от моего отца, шехзаде, — в очередной раз, не давая Явузу рта раскрыть, проговорила принцесса морей, после чего она вытащила из-за широкого пояса послание и сделала несколько шагов в мою сторону. Мои охранники подняли мечи, но я жестом остановил их. — Атмаджа, — кивнул я личному телохранителю. Мужчина с нечитаемым выражением на лице сделал шаг к Михрюнисе и забрал у нее письмо, после чего преподнес мне. Я быстро развернул сложенный пергамент и принялся читать. Да, с турецким у меня были проблемы, особенно с письменным, но куда деваться. Можно было бы приказать Атмадже читать, но это вызвало бы подозрения. Я всеми силами напрягал память, пытаясь вспомнить значения прочитанных слов. Я хмурился, делая вид, что внимательно читаю. Да, так оно и было, хотя на самом деле я напрягал память, пытаясь хоть что-то вспомнить. К счастью, я понял некоторые слова. Суть письма сводилась к тому, что на Михрюнису-хатун было совершено нападение, чтобы получить влияние над командующим Османским Флотом, который безоговорочно верен мне и султану. Опасаясь за единственного ребенка, Хайреддин-паша рассудил, что в Амасье, при дворе главного наследника, Михрюниса будет в безопасности, и попросил приглядеть за девушкой. Шикарно, конечно же. Похоже паша сам не понял, куда отправил дочь. Наверное, он надеялся на благоразумие дочери и на мое. Что же, похоже Хайреддин-паша просчитался, главное, чтобы я держал себя в руках, и тогда мы с Михрюнисой не наделаем глупостей и не умрем. — Разумеется, мой долг — позаботиться о вашей безопасности, — произнес я, вперившись взглядом в дочь паши. Та ничем не выдала волнения и внимательно внимала моим словам. — Атмаджа-бей проводит вас во дворец, — проговорил я, кивнув верному слуге. Тот нахмурился, глядя на Михрюнису, отчего девушка с трудом сдержала улыбку. Неужели, они знают друг друга? Интересно. Если Атмадже что-то не нравилось, то он промолчал. Михрюниса вернулась к своей черной лошади и ловко забралась в седло. Атмаджа же направился в лес, чтоб оседлать собственного коня. Через некоторое время он выехал на поляну верхом на коне. И они устремились к дворцу санджак-бея, расположенному на холме. Я же смотрел в спину удаляющейся Михрюнисе-хатун и не понимал, что чувствовал. Девушка привлекла меня, хотя я всеми силами пытался отделаться от этого странного ощущения, потому что знал, это чувство погубило Мустафу в оригинальной истории. Мне же идти по стопам предшественника на верную смерть как-то не особо хотелось. Надо бы поскорее избавиться от Михрюнисы, пока не грянул гром.