***
Я пытался сосредоточиться, просматривал документы о положении дел в провинции, однако за окном властвовала прекрасная весна, светило яркое солнце и пели птицы, что очень мешало. Понимая, что мои попытки абсолютно бесполезны, и в таком состоянии я лишь наделаю ошибок, я отложил бумаги и, поднявшись, приблизился к столику у камина, на котором стояли фрукты и кувшин с вином. Наполнив алкоголем кубок, я слегка пригубил напиток, наблюдая за пламенем в камине. Итак, я перезимовал в этом времени, но все еще не понимал, что мне делать. Мои интриги были до того жалкими, что Хюррем Султан, наверное, плакала от смеха, наблюдая за мной. Я понимал, что она не то что на шаг, а на сто шагов впереди меня и нагнать ее у меня не получалось. Я напряженно размышлял, что мне делать дальше. Если раньше я пытался бороться за себя, то теперь у меня были маленькие дети. Две дочери и трое сыновей. Шехзаде Ахмеду и Эсманур Султан, детям Румейсы, было уже по году. Ох, до чего чудесные это были дети: черноволосые, кареглазые, со смуглой кожей. Эсманур Султан напоминала маленького ангела, много улыбалась и любила подвижные игры, изводя мать и служанок. Шехзаде Ахмед был спокойнее сестры, он всегда держался рядом с матерью. Шехзаде Касиму, за которым, как мне докладывали, больше следили служанки, а не мать, было чуть больше полугода. Он унаследовал от матери золотисто-русые волосы, а от меня — карие глаза. Я старался относиться к нему с теплотой, но мальчик до того был похож на мать, что в моей душе все переворачивалось. Я все еще не мог простить Элиф, именно она отравила Махпейкер и именно из-за нее мой третий сын родился слабым и болезненным. Мой маленький Мехмед родился до того крошечным и слабым, что сердце сжималось от страха и жалости. Я боялся взять его на руки, думал, что случайно причиню ему вред. Махидевран Султан до сих пор думает, что Мехмед не жилец, что уж скрывать, я тоже в глубине души предполагал такой исход. С заключением врачей не была согласна Махпейкер Султан, которая оберегала сына от любых невзгод с яростью львицы. Девушка около месяца не отходила от ребенка, сама его переодевала, укачивала, кормила. Только, когда угроза отступила, видно, материнская любовь, действительно, лечит, султанша вздохнула с облегчением. Она вновь начала посещать меня, но редко оставалась на ночь, все-таки сына Махпейкер любила намного больше меня. А разве должно быть иначе? Нет. Я относился ко всему с пониманием, к тому же у меня помимо Насти была Айше-хатун. Махпейкер, конечно, ревновала, но со временем научилась терпеть, однако я видел на дне ее голубых глаз злость. К счастью, девушка ничего не предпринимала в отношении Айше, что не могло не радовать. Видимо, пример Элиф и Румейсы послужил уроком. Румейса Султан после того, как я раскрыл ее интриги, некоторое время пыталась бороться, она искала со мной встреч, но всегда оставалась спокойной. Никогда я не видел ее слез. Временами эта стойкость вызывала невольное восхищение, но больше, конечно, она меня раздражала упрямством. Из размышлений меня вырвал Ташлыджалы, который, войдя в опочивальню, поклонился, а после обратил на меня взор темно-карих глаз. — Шехзаде, к вам пришла Махпейкер Султан, — промолвил Яхья, я счастливо улыбнулся, предвкушая очередную встречу с девушкой. Яхья удалился, после чего в покои вошла Махпейкер Султан, держащая на руках маленького ребенка, завернутого в пеленки, отточенные кружевом. — Шехзаде Хазретлери, — поклонилась моя султанша. В свете солнца сапфиры в ее невысокой и изящной короне заблестели еще сильнее. Я, улыбаясь, приблизился к девушке, и, не удержавшись, погладил ее по румяной щеке. К счастью, Махпейкер пошла на поправку и довольно быстро оправилась от родов и тяжелой беременности. Материнство было ей к лицу. Фигура фаворитки округлилась, в глазах сияли звезды, а косметика в виде черной краски, духов и румян только подчеркивала красоту девушки. — Мой Мехмед, — вздохнул я, заглянув в личико мальчика, который спокойно находился в надежных руках матери и посмотрел на меня несмышлёными серо-голубыми глазами. Да, я никогда не подозревал, что стану отцом в подобных обстоятельствах. Однако, у судьбы были иные планы. Мехмеда я любил больше всех своих детей, потому что он был, действительно, мой. Я любил его мать, я дал ему жизнь, я с нетерпением ждал его появления на свет. Наверное, со стороны это выглядело странно, что я выделял из всех детей именно его. Но мне было все равно. Махпейкер Султан довольно улыбнулась, заметив мой потеплевший взгляд. Я забрал сына из ее рук, отчего мальчик заворочался в пеленках и захныкал. Инстинктивно я начал его покачивать, глядя в маленькое личико. До чего же чудесный ребенок это был! Голубоглазый, бледнокожий с пушком черных волос. Я подошел к кровати и, осторожно положив ребенка на покрывало, сел рядом. Махпейкер Султан последовала моему примеру и тут же начала ворковать над малышом. — Вы счастливы? — неожиданно спросила она, обратив на меня заинтересованный взгляд. Я некоторое время смотрел в ее красивое и такое родное лицо, после чего улыбнулся и ответил: — Да, — впервые за столько времени я не лукавил. Настя наполнила мою жизнь безграничным счастьем, в ней я видел смысл существования. Интересно, смог бы я привыкнуть к чужому миру и времени без нее? В любом случае я безмерно благодарен высшим силам за такой ценный подарок, как Настя. Пусть она уже год носила другое имя, но для меня девушка все равно останется Анастасией. Иногда я ее даже так называл, но девушка делала вид, что не замечает. — А ты? — не остался я в долгу. — Тоже, — ответила Махпейкер, погладив с нежностью сына по голове. Мехмед зевнул и захныкал. Кажется, он немного утомился. — Шехзаде, можно мне вас кое о чем попросить? Я снова вернул взор на фаворитку. Та смотрела на меня широко распахнутыми глазами, в которых отразилось огромное волнение. — Ты подарила мне сына, проси, что пожелаешь, — ответил я, думая, что она, возможно, хочет новые ткани, драгоценности или покои. Я совсем забыл, что в жизни есть нечто более важное, чем материальные блага. — Меня пленили вместе с маленькой сестрой, — начала дрогнувшим голосом Махпейкер Султан, глядя куда-то сквозь меня. Наверное, она возвращалась мыслями в прошлое, к родителям, к семейному очагу. — Ее зовут Елена. Все эти годы я думала о ней, не зная, что с ней случилось. — Ты хочешь, чтобы я ее нашел, — закончил я за нее. Просьба была ожидаемой, но я почему-то совсем забыл про ее сестру. В голове замелькали сотни мыслей. Настю пленили около трех лет назад, возможно, сестер продали на разных невольничьих рынках… Мало ли, где оказалась она. Искать сестру Махпейкер сейчас — трудная задача. Иголку в стоге сена найти проще. Но видя непередаваемую надежду в глазах султанши, я сдался: — Я постараюсь ее отыскать. Опиши ее и расскажи, где в последний раз вы были вместе. — У моей сестры светло-карие глаза, темные волосы, когда нас пленили, ей было всего одиннадцать лет, — со вздохом начала говорить Махпейкер, прикрыв глаза. Видимо, пыталась вспомнить образ сестренки. — В последний раз я видела ее на невольничьем рынке столицы. Ее продали какому-то эфенди. Боюсь представить, что с ней теперь. Махпейкер Султан с отчаяньем посмотрела в мои глаза, в них я увидел неподдельный страх и ужас. Пытаясь выразить поддержку, я погладил ее по щеке и поцеловал в лоб. — Я постараюсь ее найти, — промолвил я, намеренно избегая пустых обещаний. Если я пообещаю ей, то она будет ждать и верить моим словам, и какое же горькое разочарование постигнет султаншу, если я не сдержу слово. — Спасибо, — ответила Махпейкер и улыбнулась, с нежностью глядя в мои глаза. В ее глазах стояли слезы, готовые вот-вот пролиться. Когда одна слезинка начала катиться по щеке девушки, я бережно стер ее. Но внезапно идиллию нарушил шехзаде Мехмед, недовольный, что ему не уделяют должного внимания. Мальчик расплакался, и Махпейкер поспешила взять его на руки, чтобы успокоить. Девушка поднялась с кровати и заходила по опочивальне, укачивая сына. — Мехмед проголодался, шехзаде, — промолвила султанша, виновато посмотрев на меня. — С вашего позволения мы пойдем. — Хорошо, — улыбнулся я, и Махпейкер султан покинула покои. Я же некоторое время спустя велел стражнику позвать Атмаджу, зная, какое поручение ему дам. Необходимо отыскать стертые временем следы сестры Махпейкер. Я не питал иллюзий, что найду ее, но стоило попытаться. Дворец санджак-бея в Амасье. Гарем. Махпейкер Султан, улыбаясь шла по коридору дворца, прижимая к себе драгоценного ребенка, рождения которого ждала с нетерпением и радостью. Мальчик родился слабеньким, но благодаря заботе матери постепенно набирал силы. Султанша любила сына, он — доказательство ее любви. Махпейкер Султан верила, что Мехмед укрепил их с Мустафой чувства, к тому же мальчик даровал ей хоть какую-то власть. Она отныне султанша, мать наследника, пусть пока третьего, но все же. Султанша в сопровождении служанки проходила мимо главной комнаты гарема, когда услышала ругань. Она красноречиво взглянула на Нарэ-хатун, свою служанку, которая тут же вошла в гарем, чтобы разузнать, что случилось. Махпейкер Султан благоразумно старалась держаться в стороне от разных гаремных сколок, и пока ей это удавалось. Султаншу не любили наложницы, они ей завидовали, к тому же их неприязнь подпитывала Элиф Султан, которая, опасаясь гнева шехзаде, сама не ссорилась с Махпейкер, но это не мешало ей вливать яд в уши рабынь. Однако Махпейкер Султан не обращала на наложниц внимания, прекрасно зная, что они способны только шептать гадости за спиной. Любовь шехзаде надежно оберегала девушку от угроз со стороны гарема. Больше всего Махпейкер Султан беспокоили не Элиф Султан, способная только на мелкие пакости, а Румейса Султан и Айше-хатун. Первая была матерью шехзаде и была весьма умной и хитрой, раз успела подмять под себя половину гарема. А вторая пользовалась вниманием шехзаде Мустафы, заставляя Махпейкер сгорать в пламени ревности, но, к счастью, у Айше не было сына и уже вряд ли будет. Возраст уже не тот. Обе фаворитки пользовались благосклонностью Махидевран Султан, чего не скажешь о Махпейкер. Девушка не понимала, чем вызвала столь открытую неприязнь со стороны султанши. Она была учтива, вежлива, но мать шехзаде Мустафы с первого дня ее появления в гареме начала относиться к фаворитке с подозрением, словно чего-то ожидала от нее. Но чего? Из гарема незамеченной вышла Нарэ-хатун, которая имела несколько озадаченный вид. — Что стряслось? — спросила Махпейкер Султан, снова начиная укачивать беспокойного ребенка. — Одна девушка заняла у нескольких рабынь денег и не вернула, вот они и ополчились против нее, — ответила Нарэ-хатун. Махпейкер Султан двинулась дальше по коридору, но внезапно остановилась, взглянув на служанку. — Нужно помочь бедняжке, — сказала султанша. — Но как? Рассказать Махидевран Султан? — Зачем беспокоить султаншу по такому пустяку? — задала риторический вопрос Махпейкер Султан. — Я верну долги наложницы, а взамен она станет моими глазами и ушами, — поделилась планами девушка. Служанка внимательно внимала ее словам и только улыбнулась. Махпейкер Султан дошла до своей комнаты и, войдя в них, поспешила положить маленького сына в колыбель. — Нарэ, позови кормилицу, — приказала она, даже не взглянув на служанку. Из-за трудных родов и приема лекарств у Махпейкер Султан было мало молока, поэтому приходилось прибегать к услугам кормилицы. Через некоторое время явилась Лалезар-хатун, черноволосая, смуглая молодая женщина, живущая при дворе с маленьким сыном чуть старше шехзаде Мехмеда. Она была здоровой и сильной, молока у нее тоже было достаточно, поэтому Лалезар с радостью согласилась на такую работу, тем более все расходы по содержанию женщины и ребенка взял на себя шехзаде Мустафа. Махпейкер Султан села на тахту, с грустью наблюдая за тем, как чужая женщина берет на руки ее ребенка и, сев на тахту, начинает кормить его. Мальчик с готовностью взял в рот сосок и с жадностью начал пить молоко. Что-что, а покушать шехзаде Мехмед любил. Лекарша, зная об этом, говорила, что хороший знак. Мальчик точно выживет и проживет долгую и счастливую жизнь. Султанша даже не заметила, что вместе с кормилицей в покои не вернулась Нарэ-хатун, ее верная и добрая служанка. Нарэ тем временем осторожно приблизилась к опочивальне Румейсы Султан и, воровато оглядевшись, прошмыгнула мимо стражи в просторные и светлые покои. Румейса Султан сидела на тахте и вышивала. На полу, на больших подушках, играли годовалые шехзаде Ахмед и Эсманур Султан, похожие друг на друга, как две капли воды. — Султанша, — поклонилась Нарэ-хатун, привлекая к себе внимание Румейсы. Женщина оторвала взор от вышивки и, отложив ее на тахту, с удивлением взглянула на нее. — Нарэ, что-то случилось? — спросила она, нахмурившись. Женщина опасалась, что кто-либо увидит служанку рядом с ней и тогда Махпейкер перестанет доверять Нарэ. А ведь девушка была просто прекрасным шпионом. Она так трогательно привлекла к себе внимание молодой и наивной султанши. Несколько месяцев назад Нарэ, пытаясь выполнить приказ Румейсы, выждала момент, когда Махпейкер Султан будет проходить мимо, забилась в угол и расплакалась. Добросердечная Махпейкер не смогла пройти мимо и попыталась утешить, скучающую по дому рабыню. Нарэ даже поведала ей, что ее обижают в гареме, очевидно, данная новость окончательно растопила сердце Махпейкер, и она взяла ее к себе в услужение. — Надеюсь, ты не меня увидеть пришла, — с ехидством промолвила Румейса Султан, скривив красивые губы в усмешке, хотя в ее подведенных черной краской глазах, не было ни капли веселья. Султанша была серьезна и собрана. — Дело в том, что в гареме произошла ссора. Одна девушка задолжает крупную сумму нескольким наложницам, Махпейкер Султан хочет оплатить ее долги и сделать ее своими глазами и ушами в гареме, — отрапортовала Нарэ тихим голосом. Румейса Султан некоторое время молчала. По сути, эта информация была, вроде как бесполезной. Нужно было что-то более существенное. Но при нужных обстоятельствах Румейса сможет обратить ситуацию в свою пользу. Она в этом не сомневалась. — Это все? — спросила султанша, разгладив несуществующие складки на темно-бардовом платье. Нарэ кивнула. — Махпейкер со своими куриными мозгами пытается плести интриги, очевидно, понимает, что как только шехзаде уйдет в военный поход, она останется беззащитной. — Что мне делать? — спросила Нарэ-хатун, которую иногда пугали речи султанши, как и маниакальный блеск в ее глазах. Временами ей казалось, что Румейса одержима, но она держала подобные мысли при себе. — Ничего, продолжай следить за ней, — промолвила небрежно Румейса. Нарэ направилась к выходу, но внезапно остановилась и произнесла: — Сегодня Махпейкер Султан была у шехзаде, они о чем-то говорили, из покоев шехзаде она вышла со слезами на глазах, однако улыбалась, — Румейса задумалась. — А это уже интереснее, — промолвила она некоторое время спустя. — Узнай, о чем они говорили и сообщи мне. Нарэ-хатун покорно кивнула и поклонилась. Победителя видно на старте — так всегда говорил ее отец. Румейса, попав в гарем, поняла, что в одиночку ей не выжить в этом кровавом дворце. Видя кровавую борьбу за власть и влияние, она сразу же отбросила прочь желание стать фавориткой. Девушка была немного труслива и предпочитала отсиживаться в стороне. Именно поэтому она выбрала наиболее сильную султаншу, которая могла ее защитить. Румейса была умна и хитра, когда-то она пользовалась любовью шехзаде, но оступилась, совершила непростительную ошибку и теперь шехзаде Мустафа даже не замечал ее, из-за чего султанша страдала, но она никогда не делала слезы достоянием окружающих. Это вызывало невольное восхищение.***
После ухода Анастасии я вызвал Атмаджу-бея, который почти круглые сутки находился во дворце. После смерти предателя, он возглавил дворцовую стражу и с ним мне не был страшен даже дьявол. Атмаджа явился спустя несколько минут, за это время успел сделать несколько кругов по опочивальне, размышляя о сестренке возлюбленной. Я сомневался, что найду ее, но разве мог я сказать эту печальную правду моей султанше? Я подозревал, что девочка мертва, но как я мог так расстроить ее? Двери в покои распахнулись и передо мной предстал Атмаджа, который, не изменяя себе, был облачен в темные одежды. Временами мне казалось, что он держит траур, оплакивает в глубине души кого-то, но он никогда не подавал виду, что ему больно. В сущности, я не знал, кто такой Атмаджа, но в глубине души чувствовал, что ему могу доверить свою жизнь. — Шехзаде, — скупо промолвил бей и, быстро поклонившись, уставился в ожидании в мои глаза. Он уже знал, что шехзаде Мустафа не так благороден, как говорят люди. Наверное, Атмаджа даже разочаровался во мне. Разве благородный и добрый человек станет подставлять братьев и следить за ними? Нет. Однако этот человек все еще служил мне и выполнял приказы, в основном они сводились к шпионажу и мелким интригам. Но я в глубине души подозревал, что скоро нужно будет действовать радикально и устранять с пути лишних людей, правда я все еще не хотел этого признавать. — У меня есть для тебя задание, — начал говорить я и по решительному взгляду слуги понял, что он готов абсолютно на все, чтобы выполнить приказ, каким бы он не был. — Найди сестру Махпейкер Султан, в прошлом Анастасии. Девочку зовут Елена, она гречанка, попала на невольничий рынок столицы около двух лет назад вместе с сестрой. — Это будет непросто, — промолвил мужчина задумчиво. — Но я сделаю все, что в моих силах. — Хорошо, я напишу Мёге-калфе, она постарается найти информацию в Топкапы, — задумчиво промолвил я, вспомнив о верном человеке в столице. За минувший год мне удалось заложить зачатки шпионской сети, которая раскинется в будущем на всю Империю. Пока мои люди просачивались в Топкапы, во дворец Рустема-паши, в Манису и Конью. Их задача сводилась к добыче информации. — Было бы неплохо, — не отличаясь словоохотливостью ответил Атмаджа. Он некоторое время молчал, а после внезапно вскинул на меня взгляд, словно вспомнил о чем-то. — Шехзаде, простите, я совсем забыл вам сообщить… — мужчина неловко замялся. Я же напрягся. Как правило, подобные фразы хорошо не заканчивались. — Вам передали письмо, но не сообщили от кого. Предположительно из Коньи. Он засунул руку за ворот кафтана и вытащи оттуда небольшое, свернутое в трубочку послание, стянутое лентой и скрепленное сургучом. Я принял письмо и покрутил его в руках. Со временем я стал понимать, что подобный способ передачи информации весьма ненадежен. Нужно было придумать что-то. Возможно невидимые чернила или же тайный шифр. Иначе кто-нибудь перехватит гонца, и веревка на моей шее затянется раньше времени. Я весьма красноречиво взглянул на Атмаджу, тот, поклонившись, покинул покои, а я развернул послание и принялся читать его. По мере чтения на моих губах расцветала ухмылка. Калфа, отправленная мной во дворец шехзаде Баязида, сообщила, что несколько дней назад среднему сыну Хюррем Султан пришло гневное письмо от отца, после которого Баязид заперся в покоях и ходил злой, как шайтан. Причина была в следующем: Баязид заключил никях с Хуриджихан Султан, которая — на минуточку! — являлась ему двоюродной сестрой. (что за мерзость? Похоже о наследственных болезнях они даже не подозревали). Молодожены жили в своем уютном мирке, однако Хуриджихан Султан, которая, кажется, не отличалась большим умом, отправила письмо брату. Все бы ничего, но письмо перехватили люди Селима. Шехзаде Селим, узнав о никяхе брата, понял, как подставить его и очернить еще больше в глазах Повелителя. Он отправил послание отцу, не заботясь о конспирации. Тут, похоже, реакция Хюррем Султан, которая тщательно заботилась о нежной психике мужа, дала сбой, и султан получил письмо. Он тут же проверил информацию по своим каналам и пришел в ярость. Шехзаде Баязид, который никогда не пользовался большой любовь отца, творил сумасбродные выходки, жил чувствами и не заботился о последствиях, еще больше пал в глазах отца. Заключив брак с двоюродной сестрой, шехзаде нарушил ряд законов Османской империи, пошел против воли отца и оставалось догадываться, к чему это все приведет Я читал все это, и в моей душе появлялось злорадство. О, да. Похоже мои братья и без меня готовы поубивать друг друга. Пока я пытался испортить жизнь Селиму, шехзаде Селим старался подгадить Баязиду. На месте Хюррем Султан я бы озаботился подобным положением вещей. Неужели она не видела семена вражды между сыновьями? Как проглядела? Скорее всего, султанша была слишком занята покоями султана и властью, раз не смогла увидеть то, что я разглядел за одну встречу. Что же выходило? Хюррем Султан возвела замок на гнилом фундаменте, который от малейшего порыва ветра мог рухнуть им на головы. Если вспомнить историю, то так и будет, стоит Хюррем отойти в мир иной. Внезапно меня поразила идея. Зачем самому убирать соперников с пути, когда они могут сами в буквальном смысле перегрызть друг другу глотки? Стоит только столкнуть их лбами и возгорится неистовый пожар. Только нужно для начала придумать более достойный план и выверить все детали.