Вторая жизнь

Зайдя в кабинет после нетрудной вербовки новичков, Такао слегка растерялся, он же никого из одноклассников Изуки не знал, но Киеши, с которым они оказались в одном классе в этом году, быстро сориентировался и прошептал фамилии двух парней, которые подошли к ним. Казу благодарно посмотрел на него и повернулся к парням, активно здороваясь и спрашивая их о каникулах. Фух, удалось избежать упоминаний о своей амнезии, хотя, конечно, рано или поздно об этом все равно прознают. Парни только вошли в раж, как их прервал классный руководитель, призвавший всех к тишине и попросивший рассиживаться по местам. – К нам в этом году перевелся новый ученик Сугавара Коуши, – он подозвал поднявшегося Сугу. – Расскажешь о себе? Тот просиял милейшей улыбкой, моментально растапливая сердца всех девчонок, и принялся разливаться соловьем, что он учился в какой-то глубинке, а потом помирился со своим двоюродным братом, то бишь с Изуки, и решил учиться вместе с ним. А еще он присоединяется к баскетбольной команде в качестве менеджера и... любит готовить. Девушки расчетливо переглянулись, отчего у Казу сложилось стойкое ощущение, что ближайшие тренировки будут переполнены наблюдательницами и желающими тоже стать менеджерами, а парни, завистливо повздыхав, сильно задумались, посматривая на баскетболистов. Обступившие его после классного часа одноклассницы только сильнее усилили его подозрения. Кое-как отбившись от посыпавшихся вопросов о Суге и, внезапно, взволнованных расспросов о том, что случилось и почему у него пластырь на лбу, Такао выпал в коридор и моментально слинял в туалет, где наткнулся на Куроко. – Ты какой-то растрепанный, Изуки-семпай, – заметил тот. – Не думал, что Суга настолько взбудоражит всех девчонок нашего класса, пришлось сбегать оттуда, – ответил Казу и громко прыснул. – Пхах, зато теперь пусть сам отдувается! Куроко чуточку приподнял голубые брови, такая реакция его удивила, как до этого – непривычное для семпая поведение во время раздачи листовок. И напомнила ему кого-то, только сразу сообразить Тецуе не удалось. – И еще Рико, наверное, будет в ярости, – продолжил Такао, посмеиваясь, – многие девчонки наверняка начнут приходить на тренировки. – Почему? – Потому что Суга сказал, что вступил в ва... нашу команду менеджером. О да, Рико-сан точно будет в ярости, подумал Куроко, согласно кивая. Казу уже умылся тем временем и направился на выход, панибратски закинув руку на его плечи и рассказывая о переполохе, вызванном Сугаварой. Предмет разговора, точнее монолога Такао, уже нетерпеливо ждал "брата" у кабинета, нервно постукивая кончиком ботинка по полу и скрестив руки на груди. – Куда ты пропал, Шун?! Я и оглянуться не успел, как ты исчез, оставив меня на растерзание этим... этим... пираньям! – Да ладно тебе, – ехидно протянул Казу, – не могли же такие милые девушки настолько тебя замучить. – Еще как могли! – Суга содрогнулся и поспешил схватить их за руки, чтобы направиться в спортзал. Такао заржал так, что аж слезы из глаз чуть не брызнули. Всю дорогу до здания, отведенного спортсменам, он внимал приглушенному испуганному бормотанию Коуши, подначивал его и взрывался очередными волнами хохота. Куроко кусал губы и хихикал в ладонь, не в силах противиться заразительному смеху. Их уже ждали – уроков в этот день не было, лишь классный час, а потом ученики разбегались по клубам, где знакомились с новичками. Этих новичков у баскетболистов было немало, Казу присвистнул и навскидку насчитал человек сорок, не меньше. Часть, естественно, отсеется из-за жестких тренировок, на которые была горазда Рико, но и оставшихся хватит, чтобы полностью заполнить скамейку и организовать второй и, возможно, даже третий составы. В Шутоку, например, их было три и народу там... Пока Казу прикидывал, сколько новичков пришло в родную Шутоку в этом году, Суга уже успел протащить их с Куроко к раздевалке. Там Такао тормознул, не представляя, какой из шкафчиков принадлежит Изуки. Куроко понятливо указал на нужный. – Вот, Изуки-семпай. Только... – Что? – отозвался Казу, проходя к теперь своему шкафчику и доставая из сумки шорты и футболку. – Неужели ты не помнишь даже такие мелочи? Такое ощущение, – Куроко слегка прищурился, пристально рассматривая замершего Такао, – что ты забыл абсолютно все, что связано с Сейрин. – У меня же амнезия... – Частичная, так нам сказал доктор. – Что я могу сказать, так получилось, – Такао пожал плечами и, переодевшись, принялся дожидаться копошившихся Сугу и Куроко. Те справились быстро, и вскоре они вернулись в зал под громогласный рявк Рико: – Долой футболки! У Такао и Сугавары челюсти отвалились, Тецуя хмыкнул и шепотом пояснил, уже устав удивляться, что "Изуки" не помнит и этого: – Рико-сан каждый год заставляет новичков снимать футболки, чтобы оценить глазом-рентгеном их потенциал. – А нам не надо? – Суга отчего-то поежился, и Казу поспешил его успокоить: – Ты менеджер, тебе-то это зачем? А я не новичок, Куроко же сказал, что это касается новичков. – Верно, Изуки-семпай, – Куроко уважительно посмотрел на него, гордо усмехнувшегося. Они остановились около капитана, который откровенно недовольно ждал, пока Рико осмотрит всех новеньких и вынесет вердикт. Не сдержавшись, Такао хохотнул в кулак, Киеши, подойдя поближе, вопросительно качнул головой. – Удивительно, что Рико не замечает, как Хьюга ревнует, – тихо сказал Казу. – По-моему, это замечают все, кроме нее, – хихикнул присоединившийся Коганей. – И не сказать, что Хьюга этим доволен, – хмыкнул Цучида. Пока они шептались, девушка успела всех осмотреть, подозвала Сугу, сжимавшего пухлый блокнот и карандаш, и надиктовала ему ценные замечания обо всех первогодках. Тот быстро записал, задумываясь периодически и предлагая свои варианты, кому что надо подтянуть. Его замечания оказались очень меткими и попали в точку, и Рико, полностью довольная его работой, согласно закивала. Прыснув над еще более помрачневшим Хьюгой, Такао заметил, как их подзывают, и вместе с капитаном направился к девушке с "братом". – Так, ребят я осмотрела, пора браться за тренировку. Изуки, ты пока посиди на скамейке, тебе еще неделю нельзя напрягаться, – о, а он и забыл про сотряс, все-таки Суга замечательный ангел, – и тоже постарайся вместе с Сугой поизучать первогодок. Только сперва им пришлось всем представиться, рассказать о своих позициях, а потом Такао под недоуменными взглядами отправился греть скамейку. Рико тяжко вздохнула и пояснила новичкам о причинах, заставивших семпая-стартера не включаться пока в треню. Казу было дико интересно, так что он принялся со всей возможной серьезностью изучать ребят, начавших наматывать круги по залу. Просто так смотреть было неудобно, и он активировал соколиный глаз, разглядывая уже всех сразу. Естественно, вскоре его взгляд сфокусировался на Куроко, который что-то явно почувствовал и поежился, подозрительно косясь в его сторону. Тому казалось странным, что раньше таких ощущений от взглядов Изуки-семпая не было, эти ощущения, опасения вызывал лишь один-единственный человек – Такао-кун. Ну, у них же похожие глаза, может Изуки-сан смог развить свои? Пока рассеянно оглядывал бегающую толпу, Такао размышлял, как ему бороться с невидимой обводкой Куроко и его внезапными отвлечениями и привлечениями внимания, или как там они это называли. Пусть он тоже теперь сейриновец, но мало ли, вдруг пригодится? И он еще сильнее растянул, углубил особое зрение, коротко зашипев от прошившей виски боли. Суга отвлекся от блокнота и с беспокойством уставился на него, шепотом выругавшись. – Ты совсем уже рехнулся, Шун?! Ты и так умудрился всего за неделю улучшить орлиный глаз до соколиного, куда ж ты еще-то мучаешься? – А может, у меня получится сделать их... а, что-то названия не подберу... – отмахнулся Такао. – Раньше-то не получалось, потому что башка трещала каждый раз, когда пытался улучшить, а тебя рядом не было. – Вот возьму и не буду тебя лечить, – буркнул Суга, тем не менее легко прикасаясь кончиками пальцев к его вискам и стирая острую боль. Внутри разлилось облегчение, и Такао, счастливо просияв, продолжил издевательства над собой. Он настолько углубил зрение, что каждый, на ком он сосредотачивался, вздрагивал и принимался оглядываться. Это вызвало небольшой разброд и отвлекло закончивших бег товарищей. Остро посмотрев на него, Рико дала следующее задание, теперь парни занялись дриблингом и обводкой. Затем настал черед отработки пасов. По мельчайшим, микроскопическим движениям Казу понимал, куда будет двигаться его "жертва", как и кому отдаст мяч, как будет лучше перехватить его и кому отпасовать, чтобы никто из ближайших не помешал, подмечал малейшую ошибку неуверенных первогодок. В центре зала послышались вопли и все шарахнулись от неожиданно появившегося Куроко, но на сей раз Казу его прекрасно видел, куда лучше, чем раньше. И все-таки интересно, сможет ли он больше не попасться на его обводку или нет?.. Еще дважды Суге пришлось отвлекаться и расправляться с беспощадной головной болью подопечного, который безжалостно терзал себя. Рико обеспокоенно поглядывала на них, но не вмешивалась, предпочитая не прерывать тренировку. Ничего, дать втык она может и после! Вскоре треня кончилась и Рико распустила еле ползающих (и это в первый же день, ну никакой выдержки!..) новичков, оставив в зале старую гвардию. Первым делом она с силой огрела невесть откуда взявшимся бумажным веером по спине айкнувшего Такао. – За что это?! – недовольно завопил он. – У тебя сотрясение, а ты глаза терзаешь, с ума сошел, что ли?! Даже я прекрасно ощущала твой взгляд! – Да все нормально, чего ты... – Изуки, так нельзя, – сурово сдвинул густые брови Киеши, его беспокойство можно было аж пощупать. Хьюга скрестил руки на груди, непримиримо сверкая очками: – Чтоб больше такого не было, иначе не пущу на тренировку вообще, пока не выздоровеешь, понял, Изуки? – Изуки-сан, себя беречь надо, – вставил свои пять йен Куроко, снова поежился и добавил: – И еще... ты никогда так пронзительно не смотрел, раньше так не чувствовалось. Ты смог их улучшить? – Есть немного, – нехотя кивнул все еще дувшийся Такао. – Ничего себе немного, – Кагами пораженно покачал головой, – я его прям физически ощущал. Казу так и хотелось пошутить на тему того, что он, вообще-то, не ел его глазами, но Киеши напрягся еще сильнее, и он промолчал. – Как ты, Изуки-семпай? – тихо спросил Фурихата. Казу чуть не прослезился от умиления. – Ну хоть кто-то сообразил побеспокоиться, вместо того чтобы нотации читать! Не переживай, Фури, со мной все нормуль, голова совсем не болит и не кружится. С этим он, кажется, слегка погорячился, потому что стоило только встать, как все вокруг расплылось. Но он быстро взял себя в руки, энергично тряхнул головой, чтобы картинка вернулась на место, и успокаивающе улыбнулся ребятам. Хотя обмануть Киеши ему так и не удалось, тот подобрался к нему и незаметно для остальных положил широкую ладонь на изящную спину, поддерживая и прожигая кожу сквозь футболку. Продолжая ругаться, беспокоиться и, наконец, принимаясь обсуждать первогодок, парни поплелись в раздевалку, где быстро поскидывали одежду и выстроились в очередь в душ. Такао невольно вспомнились собственные сомнения насчет привлекательных товарищей и соперников, и он постарался незаметно заценить сокомандников, кроме уже виденного Киеши, во всей их красе. Как он и думал, Хьюга его не привлек ни в каком виде, тот явно воспринимался Шуном исключительно как друг. Куроко, Коганей, Фурихата, Фукуда и Кавахара оставили равнодушными, Митобе с Цучидой заставили слегка заволноваться, а когда Такао повернулся к Кагами, то едва не потерял челюсть. Раньше он никогда не видел обнаженного Аса Сейрин, да и если бы видел, то лишь позавидовал бы такой мускулатуре, но сейчас... когда Казу гей и абсолютный пассив... такой мощный, мускулистый, буквально дышащий дикой, хищной аурой зверя привлекательный парень заставил подавиться слюнями и срочно прикрывать напрягшееся естество. Пытаясь не обращать внимания на треклятую физиологию и охватившее тело желание, Казу поспешно натянул одежду и, скороговоркой попрощавшись с товарищами, выпал из раздевалки. Суга, недоуменно нахмурившись, кинулся за ним. – Шун, ты чего? – Черт, ты видел Кагами? – Ну, мельком видел, и что? – Суга все еще не понимал причины его стремительного бегства. – Что значит "что"?! Вот это мышцы... а какой пресс! Так бы и облизал... Суга ошарашенно разинул рот, а Такао застонал, прикрывая лицо руками. – Боже, только не говори, что я это вслух сказал! – Ага... – Че-е-ерт, вот теперь я точно самый настоящий гей! Глядя на его пунцовое лицо, Коуши не выдержал и расхохотался, следом нервно заржал и Такао, надеясь, что Киеши не заметил нескромного глазения его парня на другого парня. Зря надеялся – Киеши поймал их около самого дома и тисками сжал плечо зашипевшего Казу. – Думаю, что нам надо поговорить, Шун, – мрачно сказал он. – Пожалуй, прогуляюсь с Сорой, – моментально слился Суга, быстренько отпирая дверь и перехватывая прыгнувшего на него, чтобы облизать, пса, схватил поводок и умчался. – Послушай, Теппей... – начал Такао, но был неласково запихан в свою спальню. Едва не приземлившись на жесткий пол, он повернулся к Киеши, который уже взял себя в руки и потирал ладонью лоб, скорбно вздыхая. – Нет, это ты послушай, Шун. Я смирился с тем, что ты сильно изменился после... после тех горячих источников, я все понимаю – люди имеют свойство меняться, а уж тем более побывав на пороге смерти, – его лицо исказилось былым страхом за своего партнера, и Такао пронзило привычное чувство вины. – Я смирился, что ты многое, если не почти все, забыл из-за амнезии. Но... Внезапно его запал прошел. Киеши растянул губы в невеселой улыбке, подошел к нему и бережно обнял, чутко отслеживая реакцию. Такао и сам понимал, что его восхищение фигурой Кагами сродни предательству, но с другой стороны, это было всего лишь временное залипание на охрененного самца, любой гей бы не сдержался. М-да, слабенькое оправдание... – Если ты больше ничего не чувствуешь ко мне, если тебе понравился другой, скажи прямо, Шун, не надо лгать и утаивать. – Ничего подобного! – поспешно выпалил Такао, обнимая в ответ. – Я просто не помнил, что Кагами такой, эм, мускулистый, аж завидно! Но ты ничуть не хуже! Над головой негромко хмыкнули, а руки притиснули еще ближе. – Спасибо, конечно... но я же видел твой взгляд, в нем была далеко не только зависть. Проклятье, нет, это ведь надо было так влипнуть и расстроить того, кто так сильно любит его! После мгновенного лихорадочного обдумывания Такао выпалил, пряча лицо на широкой груди: – По отношению к нему только зависть, Теппей, честно! Потом я вспомнил тебя, представил, ну и... оттуда и реакция. Он задрал голову, состроив самое искреннее выражение – уж что-что, а притворяться он умел. Да и не то чтобы он сейчас притворялся, он же действительно ничего к Кагами не испытывает, а легкое возбуждение не в счет, это всего лишь физиология. Судя по улыбнувшемуся Киеши, убедить его удалось, и Такао расслабился, вскрикнув, когда тот неожиданно опрокинул его на кровать. Руки оказались задраны вверх и крепко сжаты, а между ног втиснулись мощные бедра. По телу мгновенно пробежала волна чувственной дрожи, от предвкушения чего-то необычного поджался живот, выплескивая в пах дозу возбуждения и заставляя потереться об эти самые бедра. – Что ты задумал, Теппей? – Ты все равно пялился на другого, Шун, так что... – М-м-м, ты решил меня наказать? – промурлыкал Такао, хищно сощурившись. – И что ты сделаешь? Густые брови удивленно взметнулись вверх, но Киеши быстро опомнился и, многозначительно улыбнувшись, достал откуда-то длинную черную ленту. Не успел Казу и рта раскрыть, как с него слетела кофта, а руки оказались привязаны к спинке кровати, представляющей собой множество коротких узорных столбиков с поперечной перекладиной. И к этим столбикам было та-а-ак удобно привязывать кого-то... – Ого, да ты тот еще затейник, Теппей! А дальше что? Он с нетерпением ждал, что же последует за этим. После первого секса страх полностью исчез и им, как и любым подростком, теперь двигал жадный интерес к новым экспериментам. И Киеши не разочаровал его. По телу медленно проскользили крупные ладони, стягивая остальную одежду, следом едва ощутимо, но крайне чувственно прошлись мягкие губы, оставляя нежные поцелуи, а язык обжигал эрогенные зоны, отчего Такао извивался, вскрикивая и прося больше. – Садист, Теппей, ты садист... Ну же, хватит издеваться! Чужие пальцы обхватили влажный от смазки член и принялись мучительно медленно, плавно двигаться вверх-вниз, ни капли не принося облегчения, а лишь раздразнивая и без того уже распаленного Такао. Руки сводило от желания впиться ногтями в потную кожу на широкой спине партнера, притянуть его к себе, уложив сверху, но чертова лента не давала. Подергав руками, Казу недовольно зарычал и попытался притянуть Киеши ногами. Но сейчас его ноги не были настолько сильными, как раньше, и Теппей легко удержался на месте. – Не будь таким нетерпеливым, Шун, – улыбнулся он. – Как не стать нетерпеливым, когда ты так издеваешься, а-а-ах... – Такао застонал, когда внутрь скользнули сразу два пальца. Пальцы на члене, пальцы другой руки – в анусе, и все двигались чересчур неспешно. Это приносило море наслаждения, но для оргазма было совершенно недостаточно. – Прекрати уже, хватит, – недовольно простонал он, насаживаясь и толкаясь в эти пальцы, – хочу тебя – сил нет. Видимо, и у терпеливого Киеши есть какой-то лимит выдержки – он шумно втянул в себя воздух, глядя в затянутые пеленой вожделения, практически черные глаза, оторвал руки от Такао, заставив разочарованно вскрикнуть, наспех смазал свой едва не лопающийся от напряжения член и мощно, одним толчком ворвался в партнера. И замер. – Теппей, ну же, двигайся, черт! И он задвигался, но далеко не так, как хотелось Такао, а снова медленно. Градом катившийся по его лицу пот четко говорил, каких усилий ему это стоило, но Киеши продолжал сладкую пытку, сводя его с ума. Сев на коленях, он зачарованно смотрел, как скользит в требовательно сжимающемся анусе огромный ствол. Казу выругался и вновь задергал руками в попытке освободиться и притянуть-таки Киеши к себе, но те были связаны на совесть. Это повышало градус возбуждения, отдаваясь острой пульсацией в низ живота, захотелось схватиться за собственный член, раз уж Киеши такой обломщик, но и этого не вышло. Казу мстительно прищурился и со всей оставшейся силы сжался так, что теперь несдержанно застонал Киеши. – Я буду делать так еще и еще, пока ты наконец не ускоришься, – протянул угрожающе Такао и захлебнулся стоном, когда Теппей внял его угрозе и мощно толкнулся в него, впечатываясь по самые яйца. Закинув его ноги себе на плечи и придерживая руками за бедра, Киеши сильно, быстро врывался в него, жадно глядя на извивающегося перед ним обнаженным Такао, чьи связанные руки заводили еще сильнее, и кровать опасно затрещала, когда толчки стали просто бешеными. Казу кричал, срывая голос, стонал, бормотал что-то и выгибался, судорожно пытаясь насадиться еще сильнее. Не выдержав, Киеши рухнул вперед, облокачиваясь на вытянутые руки, накрыл его собой и впился в искусанные, пересохшие губы, продолжая втрахивать его в кровать. В таком темпе они долго не продержались, и совсем скоро Такао протяжно застонал, выплескиваясь себе на живот. Изнутри обожгло спермой, и Киеши тоже обмяк. Но, как оказалось, ненадолго – через несколько секунд он вытащил практически не опавший член, перевернул покорно-сытого Казу на живот, вздергивая его на колени, и снова скользнул в растраханную дырочку, с первого же раза попадая в простату. – Прости, Шун, но этого недостаточно, – слегка виновато прошептал он, поглаживая быстро твердеющий член Такао. – Ты не только садист, но еще и маньяк, Теппей, – проурчал Казу, хватаясь по-прежнему связанными руками за перекладины и двигаясь навстречу неспешным толчкам. Кажется, вечер будет долгим...