Кровный ритуал

Около недели Гарри чувствовал необъяснимую тягу… к чему-то. К чему конкретно он и сам понять не мог, но каждый раз старался к себе прислушиваться, чтобы разобраться. И это необъяснимое принесло проблему. Персонально из-за него факультет потерял двадцать очков. До кучи его тошнило, иногда по нескольку раз за день. Друзья вскоре не выдержали. Они особо не лезли в душу Гарри, помня, что совсем недавно тот испытал сильнейший шок и его психика пошатнулась, но и дальше оставаться в стороне не могли. Они хотели помочь. — Гарри, — Гермиона взяла на себя смелость первой начать разговор. — Тебя что-то тревожит? — Есть такое, — признался омега и тут же попросил. — Сходите со мной в больничное крыло? Гарри не стал отмахиваться или притворяться, что всё нормально, как часто любил делать, заставляя ещё больше за него переживать. Нет. В этот раз он поступил умно, за что получил отдельную благодарность от Гермионы. Без лишних вопросов они направились к мадам Помфри. — Честно сказать, мне нехорошо в последнее время. Хотелось бы понять, что со мной творится, — уже сидя в больничном крыле, пробурчал Гарри, держа под мышкой градусник. Сгиб локтя саднил от иглы, после взятия крови для анализа. — Меня лихорадит, тошнит, происходит иногда полная дезориентация, и эти симптомы настораживают. — Гарри, а может ты, ну… — друзья непонимающе посмотрели на Рона, пытавшегося изобразить нечто руками. — Я слышал, что тошнота — это симптом… — Чего? — Ну… беременный? — наконец уточнил. — Просто нам не сказал. — Нет, Рон, — Гарри залился краской от одной только мысли. — Я ни с кем не был. — Да, Рон, очень тактично с твоей стороны, — проворчала Гермиона, удивляясь тому, что он в самом деле мог такое ляпнуть. — Ну могло же быть такое, — пристыженно пытался оправдываться рыжий, однако быстро сдался. Что толку от его оправданий? — Ладно, сказал глупость. Гарри хихикнул. — Нет, не мог, — девушка не стала заканчивать так просто эту тему, искренне возмущенная тем, что озвучил Уизли. — Гарри всегда с нами. Или с Томом. Когда ему с кем-то встречаться? Да и, я уверена, Гарри бы думал головой, даже в столь… деликатном деле, — добавила уже тише и смущённо. — Я бы постарался, — заверил Гарри, не став испытывать неловкость меньше. Голос мог быть уверенным, но внутреннее ощущение то же, что и в первый раз. Говорить о таких вещах, даже с друзьями, неудобно, совершенно. К счастью, точку в разговоре поставила мадам Помфри, вскоре к ним подошедшая. Они притихли, когда она проверила температуру. — У тебя горячка, Поттер. А если судить по анализам — явное отравление. Как ты только умудрился? — Даже не представляю, — пожал плечами Гарри. Полнолуние прошло, а значит перерождение в оборотня можно исключить. Но других теорий нет. Поговорить с Томом за всё это время так и не получилось из-за пробных экзаменов. — Мистер Поттер, решайте сами, — вновь перешла она на официальный, вежливый тон. — Или я выписываю вам зелья и вы лечитесь самостоятельно, или остаётесь на ночь в больничном крыле. Отлёживаться не хотелось. Хватало и того, что он после каждой игры в квиддич находится под строгим наблюдением мадам Помфри, которая во многом ограничивала своих пациентов. От тоски стухнуть можно. Приняв флаконы с зельями и рекомендациями, золотое трио быстро покинуло больничное крыло. — Одно с другим может быть связано, — подметила Гермиона по пути в гостиную. — При отравлении может быть температура, вместе с тошнотой. Но волшебники крайне редко травятся едой. Если только не подсыпали что-то. Гарри, кому ты успел насолить? — Новых врагов вроде не наживал. А старые скорее вызвали бы меня на бой. Хорошо, что Том не видит моё состояние, а то бы устроил допрос с пристрастием. — Его, кстати, не видно в последнее время, — Рон оглянулся по сторонам, будто вот-вот, после упоминания, увидит того поблизости. Старшего брата своего лучшего друга он немного побаивался. — Наверное, усиленно готовится к ЖАБА. Даром что до неё ещё полгода, — предположил Гарри, зная, что только учёба может служить оправданием. — Он ведь не разгильдяй. Не то, что я. — Ну, не скажи, Гарри, — отрицательно качнула головой Гермиона, — ты стал куда более усердным и ответственным. Чего нельзя сказать о тебе, Рональд. Когда уже возьмёшься за ум? Мы не сможем с Гарри вечно тебя вытягивать. Наблюдение за препирательствами друзей всегда помогало Гарри ощутить стабильность, в каком бы состоянии он ни был. А ещё напоминало моменты, как Том вдалбливал необходимость хорошо учиться. За неделю, что они не виделись после того обеда, Гарри успел по нему соскучиться. Один Мерлин знает, когда они увидятся снова. Даже в Большом зале Том стал редким гостем. Гарри успел лишь трижды его увидеть, и все эти три раза он сам же не решался подойти. Оправдывался тем, что не хотел тревожить. И сам же потом себя пинал. Просто подойти и сказать «привет» он был в состоянии, но нет… — Гарри, — пихнула его осторожно Гермиона, голос был взбудораженный. — Том прямо по курсу, идёт один, без сопровождения, и в руках ничего. Иди поговори с ним! Собственными глазами омега убедился в том, что подруга не врёт. При взгляде на брата, в груди словно что-то взорвалось. Что называется, пока не увидел – не понял, насколько же сильно не хватало ему встречи с родным человеком. Скучал – не то слово, что может описать состояние парня. — Том! — Гарри не шагом, а бегом добрался до Слизеринца, заключая в свои объятия. Жутко уставшего, но держащего маску на лице. — На тебя смотреть страшно. Измученный такой… бедолага. А Том стоял, как пришибленный, и не сразу осознал, что обнимал его именно Гарри. Родное тепло и приятный цветочный запах принесли с собой спокойствие. И, казалось, что только в этот миг, впервые за долгое время, альфа расслабился. Он приобнял Гарри и наконец ответил: — Плохо сплю по ночам. Что являлось правдой. С момента проведения ритуала, он истощил себя магически и лишился хорошего сна. Силы должны были восстановиться спустя пару дней, однако он отключался к середине ночи, чувствуя невероятно сильную разбитость, и лишь после того, как перегрузит себя чтением. — Заметно. Отдыхай хоть немного, ты же совсем замученный с этими книжками, — проворчал Гарри, так и не отпустив брата, а потом принюхался. — М-м, ты парфюм сменил? Сладкая мята так вкусно пахнет… — Нет, — ответил Том, все больше погружаясь в мрачные мысли, и едва заметное напряжение снова сковало его тело. Не дай Мерлин допустил в ритуале какую-то осечку. Он не привык все скидывать на «показалось», «наверно, совпадение» и прочее. Он не верил в случайности. Никакой парфюм, что изменил бы, подчеркнул или усилил естественный запах, Том никогда не использовал. Не видел в этом смысла. Но Гарри учуял изменения — и это не к добру. — Хм… обычно ты пах хвоей. Такой, сосновой прямо! — Гарри с улыбкой поделился впечатлением. — А теперь мятой. И мне так даже больше нравится. Отстраниться Гарри заставил только рвотный позыв, на который тут же отреагировала Гермиона, создав ему ведро. А Рон взял друга за плечи и повёл в уборную. Уткнувшись в ведро, тот ничегошеньки не видел перед собой. — Только не уходи, ладно? Он очень скучал по тебе, — обратилась к Слизеринцу, как только они остались одни. — Что это сейчас было? — спросил Том, не обратив особо внимание на её слова. Волновало его сейчас только состояние Гарри. — Он плохо себя чувствует? — Да, уже неделю. Мадам Помфри говорит, отравился. Но лежать в больничном крыле он не захотел. Пьёт лекарства амбулаторно. Упрямец, каких поискать, сам ведь знаешь, — она неодобрительно покачала головой. Слов девушки оказалось достаточно. Том сопоставил все факты воедино и разглядел нерадостную картину. Резко сорвавшись с места, он добрался до уборной, где Гарри уже ополаскивал рот и плескал воду, явно ледяную, прямо в лицо. — Гарри. Иди за мной, живо. — В больничном крыле я уже был, так что не беспокойся. — Я знаю, что с тобой происходит, — ответил Том, сохраняя терпение, но в связи с открывшимися перспективами оно было на исходе. — Быстро за мной. Омега растерялся начисто, но спорить не стал. Состояние Тома было далеко от нормы, и оно волновало сильнее собственного здоровья. Гарри смотрел на него, пытаясь понять, что происходит, и куда они идут. Незнание нервировало, но время для вопросов ещё не настало. Сначала Том должен объясниться. Приход на восьмой этаж дал понять, что их цель Выручай-комната. Том, как и в прошлый раз, пропустил Гарри вперёд. Отличие было в том, что сейчас, вместо уютной гостиной, виделась небольшая комнатка, даже меньше их спален в доме крёстного. Только два кресла стояли друг напротив друга и камин, что разгонял полумрак в помещении. Не чувствовалось уюта, нисколько. И с собой у них не было вкусной еды. — Том, я старался не приставать с расспросами, пока мы шли сюда, но с меня хватит, — твёрдо сказал Гарри, собираясь выяснить, что происходит. И не показывать, что напуган. — Рассказывай. — Садись, и я начну рассказ, — Том указал на кресло напротив, тогда как сам устроился в том, что стоял ближе к камину. И стоило младшему сесть, он перешёл к главному, не колеблясь. — Я провёл ритуал. Три слова пролетели в голове омеги, как птица в пустом скворечнике. А чуть позже, вспомнив их разговор, Гарри нахмурился. Он понял, о чём речь. И ему это не понравилось. Голос посуровел против воли. — Если память мне не изменяет — я не давал своего согласия. — Я знаю, — ответил тот весьма спокойно, но взгляд был далеко не холоден. В нем бушевали эмоции. И сейчас Том переживал. — Ритуал был проведен односторонне. И то, что теперь происходит, мне не нравится. Боюсь, какая-то важная часть была упущена. — Меня волнует не то, что пошло не так. Ты маг сильный и вдумчивый, так что ошибок или нет, или их немного, — Гарри старался говорить спокойно, но не вышло. Крик сорвался сам, его начало трясти. — Меня волнует то, что ты, Том, попросту клал на моё мнение, послал к чёрту то, что я был против, и сделал всё по-своему! — Я предупредил тебя. Ещё тогда, в башне. Предупредил, что пойду на это, даже если придется тащить тебя силой. Ничто не изменило бы моё мнение. Ты должен был это понимать. — А ты должен был понимать, что своим поступком положишь наши жизни на алтарь! И я тоже предупреждал тебя об этом! А по итогу, ты меня предал и убил нас обоих! Гарри прекратил кричать и откинулся на кресле. Слёзы сами потекли по щекам. Он ощущал безнадёжность, потому что сразу понял, что будет впереди. Глупость брата зашкаливала, а он не смог спасти его. И теперь Гарри будет медленно угасать… пока не умрёт. Что в свою очередь, сведёт Тома с ума. — Гарри, — маска, которая покрывалась глубокими трещинами, окончательно сломалась и пала к ногам, открывая те самые эмоции, которые можно разглядеть лишь в глазах. Это и волнение, и страх, и любовь на грани безумия. Альфа встал на колени, у ног младшего брата, что заплакал сильнее, когда Том коснулся его коленей ладонями. — Жизнь на этом не закончится. Мне плевать на свою личную жизнь. Ты всегда был и будешь важен для меня. Моя главная цель заключается не в построении семьи, а в изменении магического мира. — Тебе лет сколько, идиот? — спросил Гарри, найдя в себе силы не отводить глаза. — Двух десятков ещё даже нет. Ты пожить ещё не успел, откуда такие выводы? Ни пожить, ни полюбить — ничего ещё не было! Может, сейчас и правда тебя ничего не волнует, а потом? Менять он магический мир собрался. Вот попадёшь в министерство магии, познакомишься с кучей людей, и сам не заметишь, как сойдёшься с кем-то. Ты думаешь, оно как-то по-другому происходит? А вот и нет. И будет просто шикарно, когда ты будешь на свидании, а я драться с последователями Грин-де-Вальда. — Мне это не нужно. И я не буду сожалеть о том, что случилось, — погладив мягкие коленки брата, которые перестали быть угловатыми, Том поймал себя на мысли, что прикасается теперь к ним с удовольствием. Не так, как раньше. Эти чувства были иными. Как последствие ритуала. — Я люблю тебя. — Я тоже люблю тебя, кретина, — сквозь слёзы ответил Гарри и обнял брата, плача на его плече. Он не смог спасти его от ошибки, которая теперь загубит их жизни и будущее. Том этого не понимал. Или же понимал, но не хотел вникать в суть катастрофы. Близость с ним хоть и заставляла плакать, но также она, удивительным образом, утешала. Вкусный и чуть сладковатый запах мяты очень приятен, Гарри стал вдыхать его с удовольствием, когда высморкался. И ведь даже отпустить не мог. Несмотря на нанесённую обиду и беспросветную глупость. Просто не мог. Да и сам Том отпускать явно не желал. Он обнимал крепко, но не удушающе. Гладил по голове и между лопатками, посылая приятные мурашки по телу, и дышал в макушку, когда сел в кресло, а Гарри усадил к себе на колени, так и продолжая держать в объятьях. Гарри почти забыл выпить лекарство. Вспомнил, когда ощутил знакомое движение в желудке. Тогда пришлось слезть с приятных колен и порыться в сумке. А затем снова вернуться. Просто взять и разойтись по своим комнатам они не могли. Им обоим требовалось принять то, что случилось. — Состояние не улучшилось? Тебе все ещё нехорошо? — А должно было стать лучше после признания? — непонимающе посмотрел на него Гарри. — Нет. Морально мне чуть лучше, а физически нет. Ты ничем меня не поил в процессе? — В том-то и дело. Ухудшение состояния непосредственно связано с ритуалом. Я точно не знаю, — само понятие «не знаю» доводило до зубного скрежета, но Том пересилил себя, — в чем конкретно причина, но выясню обязательно. — Я в тебя верю, — усмехнулся омега. Уж в том, что Том докопается до причины, сомневаться не приходилось. — Обязательно скажи мне, когда разберёшься, а то мадам Помфри голову ломает, чем и как я умудрился отравиться. — Скажу, даже не сомневайся, — Том в последний раз погладил по голове брата, прежде чем замереть, погрузившись глубоко в себя. Гарри же предпочёл остаться на его коленях и немного вздремнуть. Вся его сущность тянулась к Тому, требовала сохранить их близость, несмотря на конфликты.