***
О том, что человек испытывает при угрозе жизни второй половины, Том узнал на следующий месяц, когда на матче по квиддичу Гарри получил бладжером по хребту от Дугласа. Предполагалось, что это не позволит Гриффиндорцу ухватить снитч, который летел на расстоянии нескольких сантиметров, но толчок лишь приблизил его к цели. Гарри получил перелом, и с метлы его снимала мед.группа. В тот миг Том испытал неописуемый коктейль эмоций, который никогда больше не хотел бы ощущать на своей шкуре. Фантомная боль от перелома на секунду выбила из него воздух, а перед глазами потемнело, а за физической болью последовал двойной страх. За брата, который летел прямо к земле, потеряв управление, и страх высоты, ведь он тоже будто падал… но при этом оставался на месте, словно прибитый. Передвигаться оказалось крайне тяжело. Каждый шаг сопровождался болью. И лишь зелье, снимающее его, которое Слизеринец часто носил с собой, в виду того, что часто засиживался за книгами, до головной боли, помогло ему добраться до больничного крыла. Вслед за братишкой, которого унесли колдомедики на носилках. Гарри стонал и ругался от боли, но оставался в сознании. Матч был выигран, и это давало ему эйфорию, хоть немного снимающую боль. В палату Тома уже не пустили, заставили дожидаться, пока омеге не будет оказана необходимая помощь. А что делать с собой — Том точно не знал. Но он провёл диагностику, чтобы точно знать, что боль его эфемерна, в отличие от Гарри. И если вылечат первого — недуг пропадет и у второго.***
Держась на обезболивающем зелье, Слизеринец дождался, когда ему позволят войти в больничную палату. — Привет, Том, — поздоровался Гарри с видом победителя и усталостью одновременно. Голос хриплый, болезненный, но радостный. — Ну, как я сыграл? — Сказал бы «отлично», если бы ты не попал под удар, — мрачно ответил альфа, осторожно садясь на стул. — А, это… Ну да, совершенством не назовёшь, — понимающе скривился Гарри. Спина болела, а тугие бинты сковывали дыхание. Но лежать ему недолго. Уже через два дня он снова вернётся к учёбе. — А ты чего такой бледный? Всё нормально? — Не совсем, — отнекиваться и врать альфа не видел смысла. Сейчас они гораздо лучше понимают и чувствуют друг друга. Последнее так и вовсе запредельно. Разделять чью-то боль, пусть даже родного брата, он не желал. — Ритуал вновь даёт о себе знать. Твоя боль — теперь и моя боль. — Что?! — опешив, омега дёрнулся на кровати, что тут же отозвалось сильной болью. Да так, что в глазах потемнело. Выругавшись, он осторожно откинулся обратно. — Ты знал, что так будет? Благодаря обезболивающему Том этого не ощутил, но его волнение, пополам с недовольством из-за неосторожности омеги, не исчезло. — Нет. Разделение чувств я ожидал в несколько ином плане. Что будут отголоски, помогающие понять, что с тобой. Но не полная отдача, словно я сам кости сломал. — Какой кошмар… — Гарри окончательно поник. Он с самого начала предполагал, какие будут последствия, и пытался уберечь Тома, но масштаб бедствия оказался даже сильнее, чем в его воображении. — Есть какой-то способ отменить ритуал? Так ведь нельзя. — Нет. Мы связаны кровью, во всех смыслах, — вздохнул Том, унимая свое недовольство. В конце концов, он сам виноват. Знал, на что шёл. Но это не мешало ему проклинать тех, кто не удосужился внести полные объяснения. Сами ритуальные слова ему не давали понять, как именно произойдёт разделение, и между кем разделяется эта связь. «Тот, кого любишь». Любить можно как родственника, так и возлюбленного. — Хорошо, если не откат, то тогда противодействие. Что-то же должно быть. Я, конечно, уже понял, что мракоборцем мне не быть при таком раскладе, но всё же нужно что-то делать. — Я разберусь с этим, Гарри, — дал обещание Том. Что означало «расшибусь о стену, но до сути докопаюсь». — Знаю, — со вздохом ответил Гриффиндорец. Своё недавнее обещание брат сдержал. Во вред им обоим. — А в школе есть какой-нибудь тест на профориентацию? Хочу посмотреть, какой выбор у меня есть. — К середине учебного года вам предоставят всю информацию. Именно в этом году тебе готовиться к СОВ. — Я в процессе, — уверил Гарри, морально готовясь к тому, что ему не сдать экзамены так же хорошо, как это сделал Том год назад. Увы, тот был практически идеален. Всегда. — С тобой приятно болтать, но тебе наверняка надо делать домашние задания. А то засидишься до вечера и потом снова не выспишься. — Конечно, — Слизеринец не стал спорить, омега был в чем-то прав, но в его планах, после Гарри, стояла важная пометка — проклясть Дугласа. Чистокровный имбецил не усвоил прошлый урок. В этот раз пострадает.***
Искомый нашёлся в гостиной, прихорашивающийся у зеркала и довольный собой. Даже слишком. Идеальная возможность для воплощения мести, за себя и за брата. Особенно за последнего, ведь предупреждал, ублюдка, чтобы не смел лезть. Что любой, кто идёт против Гарри, идёт и против него. Проклятье ватных ног выглядело весьма заманчиво для начала. Том подкрался незаметно и применил его. Здоровяк рухнул, больно ударившись о холодный и далеко не мягкий пол. Ковёр, как на зло, находился дальше. Но и он не спас бы от болезненных ощущений. Дуглас злобно оскалился, увидев Тома с палочкой. Ошибки быть не могло — только у него могло хватить наглости напасть на крепко сколоченного парня. — Опять против своих идёшь? — Я ведь предупреждал тебя, Дуглас, — с ласковой улыбкой маньяка стал говорить Том, подбираясь медленно, но верно к лишившемуся на время ног однокурснику (толку от них, ватных, теперь никакого, он даже подняться не сможет). — Последние мозги бладжером отбило или ты всерьёз решил бросить мне вызов? — Кто ты такой, чтобы тебе вызов бросать? А если ты по поводу своего братца, то запомни раз и навсегда — это квиддич, и все, кто в него играют — знают, чем рискуют. В том числе и твой брат. Воссоздав заклинание невидимого хлыста, Том с особым удовольствием замахнулся. Отчетливо слышимый удар попал по рукам и груди Слизеринца, заставив того вскрикнуть больше от неожиданности, нежели от боли. — Я тот, кто лишит тебя конечностей в следующий раз. Будь уверен, слов на ветер я не бросаю. — Такого тебе даже профессор Снейп не простит, хоть ты и его любимчик, — ум у Дугласа всё-таки был, вот только просыпался нечасто. — А если я подсоблю - тебя посадят в Азкабан, а братишку твоего сгноят без твоего присмотра, а может и трахнет кто, и дело с концом. Так что сними заклинание и разойдёмся. Повторный удар хлыстом, более сильный, чем первый, выбил злобный, наполненный болью, протяжный стон. — Осторожнее со словами, Дуглас. Тебя уже на половину не видно из ямы, которую ты сам себе роешь. — Ты пожалеешь об этом, Поттер, — рыкнул тот, а после выкрикнул. — Я же тебе сказал, причинишь мне вред — и тебя, в лучшем случае, исключат. Ты просто не знаешь, кто мои родители! Третий удар не случился. Отменив заклинание, Том внезапно рассмеялся, забавляясь и тем, что здоровяк стал выглядеть по-глупому растерянно. — Да, Дуглас. Я дрожу от страха. Только слабаки прикрываются влиятельной семьёй. Ты хочешь узнать, откуда я родом? Кем является мой родственник? Покажи мне, чего ты стоишь, жалкий червяк. Завтра в восемь вечера, в дуэльном зале. — Как скажешь, — презрительно выплюнул Дуглас, поправляя кофту. Даже это не заставило его прекратить прихорашиваться. Не иначе как на свидание. А то, что дерзит объясняется легко — он отбитый. Что ж теперь. Возомнил, что ровня Тому, и поэтому хамит. Да и в квиддич играет давно, потому не видит ничего дурного в травмах и их нанесении кому-либо из противников. Но какое же теперь он жалкое зрелище, с нерабочими ногами. — Разбирайся со своими конечностями сам. Если голова не забита квиддичем и омегами — вспомнишь контрзаклятье. Том оставил его в полном замешательстве, а сам пошёл заниматься уроками. Гарри был в надёжных руках, а ему стоило сделать домашнее задание и попробовать лечь спать пораньше. А завтра попробовать поискать способы снизить побочные эффекты ритуала, который сам же и провёл.