Кровный ритуал

Такого волнения Гарри даже на экзаменах не ощущал! С самого утра он то и делал, что думал о встрече после ужина. Что они будут делать? Как далеко у них зайдет? И зайдет ли вообще? Всего потряхивало. Он часто отвлекался на занятиях и почти не слушал, что говорят друзья. Вернуться с небес на землю помог удар тетрадкой по голове от Гермионы. — Гарри, сколько можно? Второй раз спрашиваю, в какой книге ты прочитал про сферы поглощения? — Да, прости, — неловко извинился Поттер, очухавшись. — Сейчас скажу. — Дай человеку повитать в облаках, — пробурчал Рон, как обычно с набитым ртом. — Ты ведь когда о Малфое грезишь, тебя никто тетрадью по голове не бьёт. Рона постигла та же участь, что заставило Гарри рассмеяться. Покрасневшая и фыркнувшая Гермиона не желала признаваться в нежных чувствах к аристократу из враждующего факультета. А когда ей напрямую говорили, что она к Драко неровно дышит — готова была придушить того человека. Чтобы вообще не мог дышать! Сообщив название книги, которая интересовала подругу, Гарри погасил зачаток конфликта. Хотя наблюдать за ним было весьма забавно. — Сегодня не ждите, у меня будет занят вечер. Иной раз Гарри казалось, что именно Рон и Гермиона должны были стать парой. И он нисколько не удивится, если однажды ребята в этом признаются. Рон уж куда лучше, чем Малфой. Высокомерному блондину Гарри не доверял ни на йоту. А вот Рон, давно знающий Гермиону и хорошо знакомый ей самой — будет хорошей парой. Тем более, она ему явно нравилась, даже если он сам этого ещё не понимал. Но говорить об этом Гарри не торопился — был риск получить тетрадкой по лбу уже от двух людей.

***

Когда ужин подошёл к концу, Гарри так и не смог в себя пропихнуть больше четырех ложек. Предупредил друзей, что будет оставшийся вечер с Томом, чтобы они его не ждали, и направился после их кивков-согласий на восьмой этаж. Навстречу своей судьбе. Скорее всего, он просто драматизировал, потому что… он обычный омега-паникёр, как и многие другие. Он доверял Тому, и знал, что тот его не обидит. А если в плане секса… Ритуал мог сделать всё, что угодно, но, неизвестно, под силу ли ему вызвать физическое влечение. Проще говоря, у Тома могло не встать. Гарри ведь такой… простой. Иной раз подобные мысли приводили к тому, что омега сомневался в их родстве. Ну не могли родители произвести на свет настолько разных людей. Большое, прекрасное, сочное, сладкое, красное яблочко. И маленькое, зелёное, ужасно кислое, яблочко. От собственной аналогии смешно стало. Но правдиво до иронии. Тома, как сладкое яблоко, хотели все. А Гарри… Да мало кто. Если кто-то вообще хотел. Именно так. И пусть Гарри всегда был комком несовершенств на фоне Тома, найти аналогию во фруктах — неожиданно. Он так и добрался до восьмого этажа, думая о себе и брате, как о яблоках. Дверь в стене сформировалась с тихим шорохом кирпича, и Гарри вошёл в комнату. Том сидел на диванчике и чем-то хрустел. Присмотревшись, Гарри понял, что это… яблочко! Маленькое, зелёное яблочко! — Привет, — подмигнул Том, будучи в прекрасном расположении духа. — Яблоко не желаешь? От дикого совпадения омега покатился со смеху, чем явно удивил брата. Он думал о яблоках, пока шёл сюда, а Том их грыз в ожидании. И не красное, сладенькое, такое же идеальное, как он, а зелёное! Судьба будто намекала ему: «Вот, смотри, есть человек, который с удовольствием ест зелёное и ужасно кислое. А значит ты любим им, во всех смыслах. И скоро он тебя съест». — Все нормально? — с подозрением спросил Том, когда удивление сошло. На его место пришло лёгкое беспокойство. Уж не истерика ли пожаловала?.. — Да, ох… — после смеха стоило отдышаться. Гарри совсем не рассчитывал, что будет хохотать в такой момент. Заняв вскоре место рядом с Томом, он угостился фруктом, найдя в корзинке красный. — Просто… Слушай, а тебе какие яблоки больше нравятся? Красные, зелёные или без разницы? — поинтересовался он, откусывая кусочек. Сочный и сладкий, как любил. — Зелёные. Чем кислее, тем лучше. Сладкие не очень люблю, — ответил альфа, все ещё смотря с лёгким подозрением, но продолжил догрызать своё яблоко. — Удивительно. Обычно, у всех идёт ассоциация — зелёный, значит, незрелый и невкусный. Да и сладкие как-то… приятнее, что ли? — откусив своё ещё раз, Гарри не сводил глаз с Тома, всё больше убеждаясь в правдивости сравнения. — Большинство. А мне нравится быть исключением. Твердые, кисленькие, с сочной мякотью и толстой кожицей, их необычный вкус не спутаешь ни с каким другим. И они не подвластны времени, потому как почти не портятся. Гарри прямо зарделся, никогда не рассматривающий яблоки с такой стороны. Он вообще не смотрел на них никогда с какими-то другими целями, кроме гастрономических! — Я прямо по-другому себя увидел… — Себя? — переспросил Том, не совсем улавливая суть. Ведь сначала они завели разговор о яблоках, а потом вдруг перешли на личности… — Ну, пока я шёл сюда, в голову пришла аналогия, что мы с тобой похожи на яблоки. Да, звучит глупо, но дай договорить, — добавил Гарри, увидев, как у брата озадаченно поднимаются брови вверх. — Ты — красное. Красивое, сочное, сладкое. Ведь так и есть, к тебе все тянутся, ты привлекательный, и все знают, на что ты способен. А я, зелёный — что морально, что физический, многим кажусь незрелым и кислым. Поставить красное и зелёное яблоко вместе — и выберут красненькое. Я сам бы выбрал. — Да, выбрал уже, и грызешь в свое удовольствие, — добавил со смешком Том, когда удивление отошло на второй план. Вот уж что, называется, братишка может учудить… Фантазия ведёт в невиданные просторы. Он приобнял вдруг Гарри за плечи и поцеловал в макушку. — Так и хочется теперь тебя яблочком называть. — Угу. А укусить мою зелёную шкурку не хочешь? — Хочу, — низким голосом, очень соблазнительным и пробирающим до мурашек, проговорил альфа, и чуть усилил хватку. Раз им всё равно придётся быть ближе, надо к этому привыкать. Дожевав яблоко, Гарри не дал себе возможность передумать и приник к губам Тома. Сладкий и кислый вкус смешались вместе, создавая прекрасное сочетание. Том отложил так и не доеденное яблоко, и обхватил Гарри поудобнее, проявляя мягкую настойчивость. Он желал не просто чувствовать губы, с кислым привкусом, прижатые к его, но и ощущать их шевеление, иметь возможность касаться их языком, нежно сминать и посасывать. Их второй, далеко не пробный, как в самом начале, поцелуй стал набирать обороты и рождать то самое желание, которое так долго хотел заполучить Том, и так сильно боялся и тайно желал, Гарри. Пальцы омеги зарылись в густые тёмные волосы, желая ласкать ещё больше. Он не понимал, что завладевает им, но это чувство было смущающе-прекрасным. Но несмотря на удовольствие, вскоре проявился дискомфорт от затекающей шеи. Гарри не придумал ничего лучше, как перебраться на колени старшего брата, и так оказалось гораздо удобнее касаться его губ своими и прижиматься ближе к горячему телу. А ещё чувствовать большие, тёплые ладони на своей талии, и чуть выше, когда Том начал задирать пуловер. И только рубашку не мог так же задрать — Гарри заправил её в брюки. — Не перегибай палку, пожалуйста, — робко попросил омега, шепча прямо в соблазнительные губы. — Пойти дальше я пока не готов. — Я всего лишь глажу тебя, — невинно произнёс Том, и глаза его были самыми честными, несмотря на расширенный зрачок. — Даже до кожи не добрался. — Если тебя не остановить, то ты доберёшься, я слишком хорошо тебя знаю, — чуть усмехнулся Гарри, восстанавливая дыхание. И хотя ничего толком не произошло, у него всё равно кружилась голова. Медленно и верно, он окунался в физические удовольствия, но пока не мог броситься в них с головой. Страх был сильнее. — А на что ты точно готов? — решил уточнить Том, чтобы в дальнейшем не натыкаться на блоки от младшего братишки. Ради него он не будет перегибать палку, сдержит все свои желания в узде. — К поцелуям. И можешь меня легонько укусить, если хочешь, — улыбнулся Гарри, помня сравнения с яблоками. Это казалось вполне неплохим началом, по сравнению с тем, как его ломало элементарно коснуться чужих губ. — А гладить сквозь одежду? Хотя бы спину. И ножки. — Сквозь одежду можешь гладить весь мой верх, — уступил Гарри по возможностям. Если альфа будет трогать всё, что ниже, он вспыхнет всеми чувствами разом, к чему был не готов. Хватало эротических снов, где всё зашкаливало, а он не мог это контролировать. Том не стал тормозить и уже после данного разрешения приступил к осуществлению своих целей — приласкать спину, перехватить тёплые руки, закинуть их себе на плечи, погладить бока. Целей выходило много. И от каждого касания его омега чуть вздрагивал, но, к облегчению, не пытался остановить. Всё так же сидел на коленях альфы, соединяясь с ним в поцелуях и получая удовольствие. Такое сильное, что даже от простых, казалось бы, и невинных касаний, ощутил жар ниже живота и небольшую влагу между ягодиц. От возбуждения стала вырабатываться смазка! Обострившийся запах не ушёл от внимания Тома. Он задышал тяжелее, но при этом не пытался зайти далеко. Контролировал себя. Даже поцелуй не перешагивал черту осторожности, не становился более жадным и страстным. — Блин, — жалобно выругался Гарри, отстраняясь. В его планы это не входило. Получалось, что грань переходит он, а не Том. И это пугало. Он боялся чувства возбуждения, из-за недоверия к самому себе. Тело могло предать, за что потом придётся расплачиваться душой. — Всё хорошо, — мягко улыбнулся ему Том, перестав и гладить, и целовать, только обнял осторожно, кладя голову Гарри на своё плечо, — успокаивайся. Страшно представить, что будет, когда он ощутит большее, чем Том сейчас давал. Гарри ведь только привыкал ко всему этому. Но отдышавшись и придя в себя, он с сожалением слез с колен брата. — Прости, я… зашуганное бревно. Тебе со мной не будет интересно. — Зашуганное, вернее сказать, боязливое, это да, — согласился Том, — но не бревно. Для бревна ты слишком чувствительный и остро реагируешь. И ещё, Гарри, — добавил с предупреждением, которое перекрыло всю мягкость, что была до этого, — я не люблю, когда решают за меня. — Правильно, ты больше любишь решать за других. Это я уже понял. Они оба в этом убедились. Но, к сожалению, Гарри не мог представить, как Тому может быть с ним интересно, если он сам себя боялся, находясь в родных руках и получая от этого удовольствие. — А тебе снятся эротические сны? — перевёл тему омега, чтобы совсем не скиснуть. — В целом или с твоим участием? — уточнил Слизеринец, понимая, к чему братец может клонить. — И так, и так, — добавил Гарри, когда понял, что у Тома может быть гораздо больше разнообразия. — Было пару раз, — возвращаясь к недоеденному яблоку, Том откусил большую часть и развалился на диване, словно господин, одну руку закинув на спинку, а ногу сложив на ногу. — Поначалу всё выглядело сумбурно, не отчетливо, сложно было разглядеть, с кем же я получаю удовольствие. И я ли это вообще. С установившейся связью между нами, сны приобрели четкость. Я точно видел тебя. И точно брал, да не один раз. Брал. Омега вспыхнул от одного только слова. Внутри снова опалило желанием, которое срочно пришлось гасить в себе, пока не поехала крыша. Хотя всё это звучало очень интересно. Он и не думал, что снился старшему брату, как сексуальный объект. Секретов у них не было друг от друга, поэтому Гарри мог признаться, раз уж сам спросил: — Мне тоже недавно начали сниться сны с тобой. — М-м, очень интересно, — ухмыльнулся альфа, не успев толком прожевать. — И как оно? Далеко зашли? — Ну, — Гарри смущённо закусил губу. Он как-то не подумал, что Тома заинтересуют подробности. Они были слишком откровенны, чтобы делиться ими просто так. Во всяком случае, по меркам Гарри. — В одном сне мы просто целовались и тёрлись друг о друга. А во втором всё оказалось куда серьёзнее. Избавившись с помощью магии от огрызка яблока, Том закинул теперь две руки на спинку дивана. — Для тебя оба варианта являются серьёзными, даже слишком. Думаю, наши отношения не увидят свет ещё ближайшие два года. — Я и не хочу, чтобы они «видели свет», — буркнул Гарри. — Мне до сих пор дико от того, что я желаю своего брата и вытворяю то, что обычно делают парочки. Это до сих пор остаётся для меня извращением. Но я хоть с успокоительных слезать начал. Думал, буду сидеть на них несколько лет, пока не привыкну. — Нет, — дал жёсткий запрет Том, — и не желаю ничего слушать в оправдание. Ты посадишь свой организм, и чувства атрофируются. Будешь ходить овощем. Ты ведь помнишь, как в приюте усмиряли буйных детей. Там, конечно, была сильная доза сразу же, а ты можешь стать таким постепенно, подсев на успокоительные зелья. — В курсе. За суммарное время пребывания в больничном крыле, я немного изучил фармакологию, — мрачно высказался Гарри. О привыкании и его природе он хорошо знал, поэтому сознательно прекратил приём зелий, пропив стандартный курс в две недели. Однако морально он был ещё не готов. Но сейчас близость брата, с эротической составляющей, ощущалась приемлемее, чем раньше, что уже являлось прогрессом. Гарри облокотился на его плечо и взял ещё яблочко. Напоминало, как в детстве они сидели на лавочке в парке и грызли вкусности. — Вот моё расписание, — он подал бумагу. — Когда у тебя будет свободное время для занятий? Сегодня Гарри удачно обходил острые углы, сменяя одну тему на другую. И Том ничего не имел против, скорее уж наоборот. Он забрал лист и тут же стал изучать расписание, сопоставляя со своим, которое помнил наизусть. — Вот, — подал голос после нескольких секунд тишины, — во вторник у тебя стоит окно в полтора часа, после чего начинается Трансфигурация. У меня окно в то же время. Можем поставить первое занятие. И ещё в пятницу, после всех занятий. Ты подождёшь меня час, перед ужином мы успеем позаниматься. Ну и в выходной, в субботу, по твоему усмотрению. Я полностью свободен от занятий, никаких дополнительных не беру. — Вторник и пятницу вечер я согласен. А насчёт субботы… — Гарри задумчиво посмотрел в календарь. — У меня теперь там введение в медицинские чары в одиннадцать. Так что только после обеда. Ты как раз выспишься, а то скоро страшно будет смотреть. — Что не так с моим внешним видом? — удивлённо поднял бровь альфа. — Видно, что ты замотался и не высыпаешься. Вон, мешки под глазами. Но я тебя всё равно люблю. — Вот уж спасибо, — натянуто улыбнулся Том. — Днём я использую чары гламура. А вечером снимаю их. — Да ладно?! — поражённо посмотрев на него, Гарри вдруг тихо начал смеяться. — Ох, это многое объясняет. Мамочки… — успокоившись, он добавил, погладив брата по волосам: — Самое лучшее для внешнего вида — просто выспаться. Просто и проверенно. И очень приятно. Перехватив руку омеги, Том поднес её к своим губам и вдруг по-джентельменски оставил на тыльной стороне легкий поцелуй, с улыбкой наблюдая, как зарделся от такого жеста Гарри. — Я снова стал плохо спать. Увы, помогает уснуть только повышенная информационная нагрузка, ближе к середине ночи. Сонные зелья я не желаю принимать, вырабатывается сильная зависимость. — А почему ты стал плохо спать? — сразу спросил Гарри, беспокоясь о состоянии здоровья родного человека. В нём будто включился врач. — Думаю, всему виной связь. В ней есть как плюсы, так и минусы. Меня тянет к тебе, но из-за твоего страха и неуверенности, что сможешь сдержать лицо, не показав лишних чувств, я получаю отказ. Моя сущность неудовлетворена, она мечется, иногда мешает сосредоточиться, хочет к своему омеге. Отсюда и плохой сон. Гарри ощутил себя виноватым. Как оказалось, его страх не даёт спокойно жить не только ему, но и старшему брату, чего в планы совершенно не входило. Но мысль о том, что если он сдастся, то рухнет всё его мировосприятие, до сих пор держала в тисках, почти причиняя боль при попытке вырваться из них. — Прости меня… — Нет. В этом нет твоей вины. — … поцелуешь меня? — Что? — искреннее удивление отразилось на лице парня. Ожидать от Гарри просьбу о поцелуе ему и думать не приходилось. Не от пугливой мышки, которая так переживает, что перешагнет черту, не удержит своего внутреннего омегу. — Поцелуй меня, — повторил просьбу младший, выжидательно смотря на него. К соприкосновению губами он почти привык и смирился с тем, что желает их. Осталось закрепить сознательными пробами и по собственной инициативе. С его стороны это уже огромный шаг. Спрашивать повторно было бы глупостью. Том не стал упускать шанса. Пока рыбка сама плывет в его сети… Он подался вперёд, заставляя Гарри испытывать волнение от неожиданной близости, к которой вроде бы и готовился, но все равно стало неожиданностью, и сердце застучало сильнее, и тёплое дыхание он стал чувствовать на собственных губах. Только взгляд боялся поднять… иначе утонет в глубоком, томном взгляде альфы. Голова закружилась, как в первый раз. Только теперь не было той горечи. От сладости губ, Гарри часто задышал. Он стал отвечать сам, и это оказалось не менее приятным, чем просто получать. Он даже рискнул коснуться языка Тома своим. Слизеринец не переставал удивляться тому, что пробовал младший брат, с его-то гиперчувствительностью. И хотелось бы присоединиться к этой сладкой игре, немного пошалить, дать возможность себе немного зайти дальше — но нет. Он обещал. И обещание сдержит. Гарри мог пробовать сейчас проверять себя, свою выдержку. Том просто не мог его спугнуть. Именно поэтому он никак не прикасался, только отвечал на поцелуй. И младший оценил. Его тело было полностью расслабленно в сильных руках. Не боясь потерять контроль под напором альфы, неопытный омежка с удовольствием раздвигал для себя рамки дозволенного. Оценивал себя, насколько сильна его воля, ведь сущность всеми силами старалась забрать управление его телом и окунуться с головой в мир удовольствия, центром которого являлся возлюбленный старший брат. А также он проверял, насколько далеко может зайти и сколько удовольствия получить, прежде чем устыдится своих ощущений и вспомнит о том, что вытворять такое с братом — извращение. Но пока стыд и неловкость сидели молчком, под давлением наслаждения от одних только губ, жаркого дыхания и касаний языком. А альфа его, умница, держал руки при себе, вернее, упирался ими в мягкий матрас дивана. Только Гарри взял на себя смелость обнять за шею и немного приподняться. Это чувство, когда имеешь возможность быть выше, но при этом все равно ощущаешь себя слабеньким, маленьким и робким перед сильным, и физически, и магически, старшим братом — непередаваемо. — Так приятно… — краснея, прошептал Гарри, пожелав дать им обоим передышку. Глаза Тома, подёрнутые дымкой удовольствия, будто плавили его. — Мне хорошо с тобой. — Большего мне и не нужно, — низким голосом ответил Слизеринец, все так же упираясь руками в диван и не давая себе возможности двинуться. Словно любое малейшее движение спугнет Гарри. — Ляг рядом со мной, — попросил Гарри. Ему нравилось, как всё происходит, но он только сейчас подумал о том, что брату, наверное, неудобно просто так сидеть. А лёжа проще расслабиться, отойти от возбуждения и ощутить близость, не связанную с сексом. Более тёплую. Том вновь его послушался, как, возможно, никого и никогда не слушался. Даже профессоров. Только Гарри имел над ним такую власть — просить и получать желаемое. Такой милый Том, иной раз, ассоциировался с плюшевым мишкой, которого Гарри тут же с улыбкой погладил по волосам и по виску, смотря в глаза. С таким Томом, он чувствовал себя в безопасности, в покое. Альфа всегда был его оберегом. — Я так люблю тебя… — Опять я плюшевая игрушка в твоих глазах? — спросил с улыбкой Том. И попал в точку. Будто прочёл мысли омеги. — Да, я нисколько не оригинален. Случаи удивить Тома были настолько редкими, что впору коллекционировать. — Но не думаю, что это важно, если я тебя люблю.   — Действительно, — Том обнял Гарри в ответ, бережно и с лаской. — Я тоже тебя люблю. Так они и лежали вместе, наполняя воздух собственными запахами и ароматом яблок. Гарри даже представил, что когда у них будет собственный дом, в нём всегда будет светло, мягко и всегда будет пахнуть яблоками. И он знал, что Том точно возражать не станет.