Бросайте сигареты в пепельницы из костей.

　　　　Фарфоровые руки с нежностью оглаживают месиво из плоти и крови, что заменяет верхнюю часть лица бледному человеку без глаз. Браиль мягко скользит пальцами по изуродованному лику любимого брата, с трудом улыбаясь, а после ластясь, трется об ошметки мяса напротив, чувствуя как человек напротив крупно вздрагивает, но не отстраняется. Мало к кому механизированное создание могло испытывать глубокие трепетные чувства, но изуродованный Лайонел, которому сорвало имплант на митинге... Воплощение красоты и уродства в одном флаконе. Живое и почти зеркальное отражение самого Браиля, который трепетно срезает скальпелем лоскуты багрового мяса, мешающие установке новой аугментации. 　　　　Лишние фрагменты чужого лица ложатся в неглубокую белую миску под рукой, после их стоит выбросить, а там уж самые голодные на улицах города сцепятся в драке за жалкое подобие сырой пищи. Но Браиль жаден, пускай он не нуждается в пропитании, однако то и дело ненужный кровавый материал не доходит до миски, отправляясь в аугментацию пасти увлеченного механика-врача. Возможно лишь благодаря подобным процедурам он ещё помнил насыщенный вкус хотя бы сырого мяса, которым его почти наверняка стошнит через пару часов. А готовить фрагменты родного человека банально не позволяла совесть, ведь их владелец и без того настрадался за жизнь. Точнее не позволяло то, что оставалось от совести будучи фрагментом сознания Бриенны, трепетно оберегавшей своего ненаглядного старшего братца, что вечно попадал в неприятности, словно жаждя расстаться с жизнью. Что же думала о нём часть оцифрованного сознания Каттаиля? А что может думать мёртвая жертва о своём убийце, детально запомнившая вероломный выстрел в лицо от самого близкого человека? 　　　　— BE-79-4-0120900150014050012, вам стоило быть осторожнее, — холодно чеканит Браиль через вокодер, чередуя голоса всех семи министров, когда плоскость для работы оказывается освобождена от багровой плоти и свалявшихся лоскутов грязно-белой кожи, — Государство не может вечно контролировать вас и заниматься вашим спасением. 　　　　— Браиль, прекрати звучать этой тысячей голосов в моих ушах. Я знаю, что это ты. И никто не просит тебя каждый раз лезть мне в голову, — усмехается человек без лица, хотя голос его звучит преимущественно устало и отчасти печально, — в конце концов я возглавляю полицию и не являюсь слепым котёнком. 　　　　Повисает напряженное молчание. Браиль не знает, что сказать, а Лайонел чувствует смятение собеседника, поэтому резко подаётся вперёд и нашарив чужие руки собственными, хватает их кладет себе на лицо. Руки неловко оглаживают то, что от этого лица осталось, а их владелец издаёт подобие сдавленного вздоха. Резко отстраняется и уходит прочь на ближайшие пару минут, после чего возвращается с инструментами и новым набором аугментаций, установка которых проходит уже в полнейшем молчании. Им нечего говорить друг друга, все всё и без того понимают. Понимают, что отношениях их это что-то сверхсложное, нездоровое, как они сами, чередующие жар и холод, нежность и порывы пустить друг другу кровь. 　　　　У Лайонела светлая кожа и когда-то были добрые голубые глаза, вместо которых ныне только чёрный металл с имитацией синей радужки глаз, который способен воспринимать окружающий мир в десятке спектров, но впредь не способен взглянуть с нежностью на кого-либо. Мягкие светлые кудри, которые когда-то было приятно пропускать сквозь пальцы, а сейчас с невозмутимым видом дёргают, заставляя откинуть голову назад для упрощения установки нового лица и подключения его ко всем необходимым системам. Никакой жестокости, только практичность. И Лайонел это отлично понимает, чуть улыбнувшись в усы и повернув голову под наиболее удачным углом. 　　　　В один момент в голове начинает жутко шуметь, зато зрение возвращается, позволяя лицезреть операционную и фигуру в красном плаще напротив. Фигура торопливо протирает рот рукавом плаща и кивает. 　　　　— Как ощущения, BE-... 　　　　— Хватит звать меня по номеру, пожалуйста, дай лучше тряпку. Рожа вся липкая, мог бы и облизать, — сдержанно произносит Лайонел, а когда ему протягивают влажную тряпочку, то начинает протирать лицо от кровавых разводов, особое внимание уделяя усам и аккуратной козлиной бородке, — ощущения в целом стандартные. Будто вместо куска головы с лицом сунули кусок компьютера и арматуры, а потом подключили ко всемирной сети. Ты и сам знаешь. Ничего не изменилось. В целом неплохо... 　　　　— Хорошо, Поручик Лайонел, я рад, что не потерял навык реанимации полицаев, которые вечно броню натягивают вместо того чтоб из зоны обстрела уйти, — хмыкает Браиль, забирая тряпку и небрежно кидая её в миску со срезанными ошметками чужого лица. 　　　　— ...неплохо для айтишника, который только в Семнадцатилетие Кровопролития был вынужден научиться штопать людей, чтоб выжить, когда по его офисам прошлись танками оппозиционеры, — с долей ехидства продолжает мужчина, и через секунду уже по новому лицу проходятся с размаху окровавленной тряпкой, которую тут же выхватили в качестве наиболее страшного оружия, — Ой, да ладно тебе! Я думал мы тут обмениваемся правдивыми фактами друг о друге!