Лестница по звездам

Всё было по-прежнему. Прошло всего лишь дня два, а я уже жутко скучаю по её взгляду, улыбке, даже банальной ямочке на щеке…ведь всё это сейчас было таким далёким. Казалось, что сейчас я просто лишен кислорода, потому что рядом со мной нет ее. Той особенной девушки, ради которой я готов на все. Лишь бы она была счастлива. А потому я забрал Джинёна из больницы уже на следующий день. Мой мальчик был полностью здоров и никаких проблем с ним не возникло, ведь он был просто идеальным ребенком: не кричал и не плакал по пустякам, лишь изредка похныкивал, если что-то требовалось. Чудо, а не ребенок. Я позвонил матери ещё вчера вечером и мы успели подготовить всё необходимое: перевезти её к нам домой, докупить бутылочки и другие вещи. Мама обещала заботиться о нём и ведь и вправду: я видел, как сияют её глаза, когда она смотрит на Джинёна, своего внука. Кажется, будто это был действительно долгожданный ребенок не только для нас, но и для всех наших родственников. Я был полностью уверен, что она сможет заменить малышу Полину на какое-то время. А что же тогда делать мне? Почти всю беременность я был рядом с женой и почти не работал, лишь изредка выезжая на переговоры и работая удалённо, так что я перехватил себе своеобразный отпуск. И хоть от беременных много хлопот, эти дни казались мне далеко не такими. Поэтому сейчас мне было нужно восстановить режим работы. Рабочие будни — это то, по чём я меньше всего скучал. Хотя, кто-то действительно любит ходить на работу в наше время? Думаю, что маловероятно. Куча бумажной волокиты, работа без перерывов, обед на ходу, кофе «ведрами» — залог современного офисного работника. Признаться честно, поначалу меня это даже…забавляло: приходишь в дорогом костюме и галстуке в огромный офис — и всё женское внимание приковано к тебе. Но я никогда за этим не гнался, поэтому это и выглядело забавным. Я, скорее, считал себя семьянином, нежели «альфа самцом». Ещё больше всего мне не нравилось то, что теперь я совершенно не знал, чем дома занимается мама с сыном, ведь теперь я буквально жил на работе. И не знаю: от загруженности ли это, или просто чтобы забыться и не думать о плохих событиях жизни. Даже спустя трое суток не произошло чуда, на которое моя душа так надеялась. Лишь здоровье начало давать сбой. Врачи же, оберегающие мою жену, держали свой рот на замке. Никаких хороших, но слава богу и никаких плохих новостей. Всё было стабильно…и это безумно удручало. Никто не знал причину, никто не мог найти объяснение этой ситуации. Была выдвинута догадка лишь о слабом иммунитете или сердце, что, конечно же, тоже не очень хорошо могло сказаться в будущем. Если мне выдавались свободные деньки, то я с радостью перекидывал ответственность за младенца на себя. И хоть мама была категорически против и постоянно твердила либо о сне, либо о том, чтобы проведать Полину, я понимал, что сейчас я могу утешиться только этим ребенком. Мы оба любили этого ребенка всей душой и с умилением смотрели на то, как он растёт с каждым днём. Я надеялся, что Полина скоро очнется и сможет увидеть своего малыша.

***

Прошло почти две недели и всё было по старому: Полина в коме, я по-прежнему пытаюсь забыться на работе, а мама в поте лица ухаживает за внуком. Благо её серые будни скрашивают Ира и Чан, которые время от времени заглядывают в дом. Да уж, Чанёль любит поболтать с моей мамой о жизни, как в былые времена. Поэтому я мог не беспокоиться о сыне, и иногда после работы я ездил в больницу и подолгу смотрел на мою девочку, такую хрупкую и беспомощную. Я, бывало до ночи и потом отрубаясь прямо в палате, рассказывал ей то о нашем мальчике, то о том…как я по ней скучаю. И правда, я безумно по ней скучал. Скучал по ее поцелуям и объятиям. Всё было…как обычно. К сожалению, вплоть до сегодняшнего дня. Я освободился с работы пораньше и снова приехал к жене. Но когда я зашёл в палату, моё сердце ушло в пятки: Передо мной стоял человек, увидеть которого я хотел меньше всего. Мне казалось, чёрт, да всем нам казалось, что он наконец угомонился…ведь от него не было ни слуху ни духу почти целый год. — Ну здравствуй — произнёс прокуренный голос. В нос моментально ударил едкий запах крепкого табака. — Что ты здесь забыл? — спросил я, явно не скрывая свою ненависть. Этот человек испортил жизнь моей любимой. Мне. Всем нам. — Ну почему так не дружелюбно? — отстранённо произнёс он, — впрочем, я пришёл увидеться с той, что подарила мне сына. Усмехнувшись, Чимин попытался дотронуться до волос лежащей под множеством аппаратов восемнадцатилетней девушки, но Чунмён схватил его за запястье. — У тебя его нет. Чимин неожиданно рассмеялся. — Неужели у тебя есть? — он продолжил заливаться смехом, а у Чунмена уже кулаки чесались испортить его красивое личико. Внешность для айдола — его визитная карточка. И в неё явно стоило бы внести изменения. — Впрочем, — продолжил тот, — можешь оставить этого спиногрыза себе, — он резко выдернул руку и слегка потёр её, — в мою собственность входит только она. Чунмен обомлел. Он только сейчас осознал, что речь о его жене. От одной лишь мысли, в какой опасности может быть она, его передёрнуло. — Она не принадлежит тебе, — процедил он, — и никогда так не было. Не забывай, что по закону она моя жена, а этого «спиногрыза», как ты выразился, зовут Джинён. И он мой сын. Так что держи свои руки при себе. И будь так добр — убирайся, пока тебе же не стало хуже.