***
С того момента ты стала намного меньше. Твои щеки опали, и ты перестала выглядеть, как ребенок, но твои поступки стали более детскими. Например, ты стала все больше и больше тянуться к свету, без зазрения совести и здравого ума вверяя мне в руки свою душу. Ты не боялась того, что я ее сломаю. Я не знала, была ли это твоя наивность, или же ты действительно доверяла мне. Одно я знала точно: я действительно хотела, чтобы ты мне верила. Даже сейчас. Мы стоим на вершине невысокой горы, крепко вцепившись в руки друг друга. К нам ботинкам прикреплены лыжи, и мы боимся упасть вниз. Позади нас стоят мои родители, снимающие нас на свою камеру. — Ну же? Неужели, вы струсили и теперь не сможете проехать даже и метра? — кричит папа, и я смеюсь, понимая, как же жалко мы выглядим со стороны. Ты переводишь свой взгляд с горы на меня и улыбаешься мне. Я знаю, что тебе страшно лишь из-за того, что ты здесь раньше не каталась. В Орегоне ты взбиралась на горы повыше и падала всего четыре раза за восемь лет. Я же здесь всего в пятый раз, и это моя первая попытка скатиться с горы на лыжах. — Знаешь, я думаю, что это не самая хорошая идея. Мне кажется, я упаду. У вас снег другой. — Ты делаешь шаг назад и собираешься уйти, но я тут же хватаю тебя за руку. Я не могу позволить тебе уйти. Я хочу показать тебе, что есть и другая жизнь, где вещи намного проще и ярче. Это была жизнь, с которой не стоило бороться. — Если ты не попробуешь, ты никогда не узнаешь. Не бойся, я удержу тебя в случае чего. И ты снова доверяешься мне. Мы в последний раз сжимаем руки друг друга, а затем скатываемся вниз.***
Когда мы оказываемся снизу, родители уже ждут нас там. Мама говорит, что чуть не оглохла от наших криков. Папа жалуется на то, что на записи не слышно наших голосов из-за того, что мама ругалась с одним из работников, который не предупредил нас о том, что была гора поменьше. В любом случае, мы с тобой ни на что не жаловались. Когда мы скатывались вниз по горе, на секунду у меня перехватило дух. Сделать выдох было чертовски трудно, то ли из-за холодного воздуха, резко наполнившего мои легкие, то ли из-за ощущения жизни, охватившего всю меня. И ты, я знаю, чувствовала то же самое, потому что, когда мы спускаемся, ты тут же обнимаешь меня. Я не ожидаю этого и падаю, ты — следом за мной. — Ты сказала, что будешь держать меня! — Ты звонко смеешься, пытаясь встать с места. Я делаю это первой и падаю тебе руку, произнося: — Что ж, если мы упали, то хотя бы сделали это вместе, верно? Ты принимаешь мою руку и киваешь в согласии. Верно.***
Мои родители уходят кататься на сноуборде, и мы с тобой остаемся одни. Греемся в уютной кофейне, завернувшись в одеяла, привезенные вместе с собой. Ты оглядываешься по сторонам, жадно цепляясь взглядом за снег вокруг. — Знаешь, в полночь Нового Года я точно пожелаю, чтобы в Сан-Франциско пошел снег. Хочу увидеть хотя бы один раз, как ступеньки перед входом накроет снегом, и все устроят «Игру Престолов», чтобы сесть около батареи. Я смеюсь, мысленно представляя эту сцену. Пока Гвен, Одри и Шерон будут бороться с другими, Пайпер выйдет вперед и займет тебе самое теплое место, а ты возьмешь и отдашь его мне. — Боюсь, мы будем единственными, кто будет проводить перемены на подземном этаже. Ты киваешь с улыбкой, наблюдая за тем, как я делаю глоток горячего шоколада. Вот так просто, не спросив у официанта о калорийности блюда. Тебе кажется так, будто это дается мне легко; на деле — ни черта. Внутри что-то отвратительно щемит, когда я представляю, сколько же в этом напитке сахара, но я нахожу в себе силы перебороть себя и выпиваю до самого конца. Ты осознаешь, что слишком долго наблюдаешь за мной и тем самым выдаешь себя, поэтому так же берешь в руки кружку. Она обжигает твои руки, поэтому ты кладешь ее на стол, используя это, как отмазку: — Он горячий. Невозможно пить. — А что насчет трубочек? Я вытаскиваю одну из них из сумки. Неделю назад я купила нам два стаканчика колы. Сперва ты отказалась, но, когда узнала, что она диетическая, сразу же выхватила ее у меня из рук. Открыла крышку и выпила залпом, даже не положив внутрь трубочку. — Пить горячий шоколад через трубочку? Мне кажется, это странно. — Странно будет, когда на твоей могиле напишут, что ты умерла от обморожения в Калифорнии. Ты смеешься и понимаешь, что это правда. Выхватываешь у меня трубочку и кладешь ее в свою кружку. Несколько минут бессмысленно ведешь ей по кругу, разливая чуть-чуть шоколада на стол. — Пей, Виллоу, иначе я толкну тебя в сугроб. — Когда ты стала такой жестокой, Венди? Я пожимаю плечами и наблюдаю за тем, как ты пьешь свой горячий шоколад. Сначала ты осторожно касаешься трубочки своими губами. Следом останавливаешься на несколько секунд, зажмуривая глаза, словно пытаешься смириться с тем, что ты сейчас это выпьешь, и только затем, наконец, втягиваешь в себя напиток. — Лучше бы ты толкнула меня в сугроб. — Допив свой напиток, ты откидываешься спиной на спинку стула и улыбаешься мне. — Я даже не почувствовала шоколад! — Может быть, поэтому нам нужно заказать еще одну порцию? Ты киваешь и сама зовешь официанта.***
В школе мы ведем себя так, словно мы всего лишь хорошие знакомые, но это не отменяет того факта, что я забочусь о тебе и в пределах этих четырех стен. Во многих случаях я всего лишь наблюдаю за тобой и слежу за тем, чтобы ты ела. Когда у тебя это не получается, я просто прогоняю твоих подруг, и мы прогуливаем с тобой уроки, гуляя по парку. В самом конце тебе становится легче, и ты сама предлагаешь взять по дороге твоих любимых грецких орешков. Я никогда не заходила так далеко, как сейчас. Я стою перед кабинетом психолога, размышляя о том, правильно ли собираюсь поступить. Была ли я достаточно близким тебе человеком, чтобы сделать это? Означало ли рассказать твою тайну предать тебя? Сможешь ли ты после этого меня простить? Все эти вопросы, в конце концов, перевесило то, что ты являлась моей подругой, и ты заслуживала полноценного лечения. Ты не могла полностью доверять одной мне. Несмотря на то, что я смогла убедить тебя начать есть по чуть-чуть, это не означало то, что это давалось тебе легко. До сих пор это казалось тебе ненормальным, и я видела то, как ты сбегала в туалет после кафетерия. Едва зайдя туда, ты сразу же оттуда выходила, выбрасывая свои таблетки в мусорный бак. Тебе до сих пор было сложно, и я не знала, как тебе помочь. Я стучусь несколько раз в дверь, а затем захожу в комнату. Там стоят три стола, и двое из них пусты. За одним сидит миссис Абрамс, единственный психолог, которому я доверяю. Я закрываю за собой дверь, убеждаясь в том, что никто за мной не следил. — Тебя что-то тревожит, Венди? — Миссис Абрамс отрывается от своих бумаг и встает с места, направляясь ко мне. Мы обнимаемся, и я некоторое время молчу, не зная, о чем мне стоит умолчать. В конечном итоге я рассказываю ей все.***
Когда я выхожу из кабинета, ты встречаешь меня сразу же у порога. Мы сталкиваемся лбами, и я тихо шиплю от боли. Ты не просишь прощения, а сразу же переходишь к сути всего дела в своей привычной манере: — Что ты там делала? Мое сердце пропускает удар, когда ты задаешь этот вопрос. Я не удивляюсь: я знаю, что ты бы точно меня об этом спросила. Проблема заключалась в том, что я не успела придумать никакую ложь, поэтому отвечаю тебе вопросом на вопрос: — Ты что, следила за мной? — Будто бы ты за мной не следила. Ты фыркаешь, а затем твое лицо принимает обеспокоенный вид. Ты щуришь свои глаза и пытаешься найти что-то в моих. Оглядываешь меня с головы до ног, сканируя своим взглядом. Ты думаешь, будто со мной что-то не так. — С тобой что-то случилось? — Нет. — Я хочу поскорее уйти из этого места, поэтому отвечаю обрывками. Тебе это не нравится, и ты не собираешься уходить, прежде чем получишь полноценный ответ на свой вопрос. — Тогда в чем проблема? Зачем ты заходила к миссис Абрамс? — Я... Я не успеваю наплести тебе ложь насчет того, что я помогала ей вырезать снежных ангелов для декорации кабинета, как из него тут же выходит она сама, попутно с этим произнося: — Ох, Венди, ты тут! Ту девочку зовут Виллоу через две «л» или через одну? И тогда ты все понимаешь. Твои глаза распахиваются, и ты делаешь глубокий вздох. Хватаешься рукой за голову и выдаешь горький смешок, лишь спустя пару секунд полностью поворачиваясь ко мне. — Ты все рассказала. Я не знаю, что тебе ответить. Я хватаю тебя за руку, зная, что ты сейчас уйдешь, но ты тут же вырываешь ее из моей цепкой хватки. — Виллоу, я должна была это сделать. Тебе нужна... — Но ты прерываешь меня и повторяешь заново: — Ты все рассказала. И прежде чем я успеваю среагировать как-то на твой ответ, ты уходишь. Мы с миссис Абрамс остаемся одни.