***
Последнее, что так ярко помнит Тэхён — Чонгука уводят из дома, скручивая его руки в замок, чтобы альфа не смог вырваться. Он смотрит, как двое мужчин усаживают альфу на заднее сиденье чёрной машины и, получив одобрительный кивок Сонджэ, уезжают со двора особняка. Тэхёна трясёт, паника захватывает с такой силой, что сдавливает все внутренности, перекрывая путь кислороду, а в горле чувствуется вкус железа из-за прикусанного языка. Чониль, что буквально прибежал в комнату сына после того, как услышал крики, и сам не знает зачем, но всё же держит сейчас сына за руку, с каждой секундой ослабляя хватку, чувствуя вибрацию от омеги. — Итак, — Сонджэ поворачивается с улыбкой на лице. — Теперь можем готовиться к ужину. — Джэ, — начинает Чониль. — Зачем ты так? — Замолчи, Чониль, — скалится альфа. — А ты, Тэхён, должен принять ванну с ароматизаторами, от тебя слишком сильно веет этим неблагородным. Ким молчит, в его голове сбой, система вовсе отказывается воспринимать всю реальность происходящего, отчего омега даже пошевелиться не может, только с помощью папы идёт в свою комнату, еле перебирая ногами. И попав к себе, снова ощущает выветриваемый запах Чона, от чего сердце сжимается, а силы покидают тело, после чего омега валится на пол. — Тэ! — вскрикивает Чониль, ловя сына. — Милый мой, держись пожалуйста, — папа пытается усадить сына на кровать, а сам в кармане своего кардигана нащупывает таблетки сильного успокоительного, который носит всегда с собой. Набрав воды в стакан, что стоял в ванной, омега кладёт таблетку в рот Киму и подносит воду ко рту, после чего Тэхён делает глоток. — Вот так, тебе станет немного лучше. Омега молчит, на глазах затухает и загибается так, будто его сжигают на костре. Не хочется и вовсе что либо понимать, чувствовать и вообще существовать. Если раньше Тэ боялся этого состояния, всегда пытался внутренне в себе найти силы морально не сорваться куда-то в пропасть, то сейчас он сам себя туда толкнул, будто щелчком отключая в своём теле опцию «жизнь». Перед глазами только лицо Чонгука, что хрипел от боли, но продолжал говорить о том, как любит Кима, а стекающая из губы кровь марала его зубы, от чего становилось жутко. Но омега запомнил, в его памяти чётко отпечатались эти детали до такой степени, что галлюцинациями плавали перед глазами. Чониль смотрел на сына со слезами, потому что чётко понимал, что погубил его. Нужно было бежать ещё тогда, когда он был совсем ещё маленьким, не нужно было надеяться, что с годами что-то может измениться. Единственное, что поменялось — пропала искра жизни в самом дорогом человеке. Омега даже представить не может, что творится сейчас в голове у сына, не может прочувствовать ту прожигающую насквозь боль, что пожирает Тэхёна в данный момент, но может понять, на сколько был дорог ему тот альфа. — Тэ, — начинает мужчина. — Дорогой мой, любимый, — сквозь лёгкую улыбку пробираются слёзы. — Прости меня, дурака безнадёжного, что я испортил тебе жизнь, — Чониль садится на колени перед сыном и берёт его руки в свои, ощущая, как те совсем не питают тепло, наоборот, будто замерзают. — Я испортил тебе всю жизнь, я был мнимо уверен, что Сонджэ одумается. Слова Чониля пролетают во внутрь омеги, но разбиваются об его сознание, крошась на маленькие осколки, падая в черную бездну. Тэхён смотрит в пустоту, ощущает в себе что-то иное, будто какое-то внутреннее давление впервые так высасывает жизненные силы внутри. Дальше все как по сценарию: Чониль набирает ванну сыну, омега моется, не проронив и слезы (действенные таблетки всё же), выходит в комнату в домашней одежде и присаживается на кровать, ожидая прислугу. Только папа не отходит от Кима никуда, всё сидит рядом, будто пытаясь сейчас оказать поддержку, до которой Тэхёну и дела вовсе нет. — Мистер Ким, вот ваша одежда, — в комнату заглядывает дворецкий, передавая чехол с выглаженным костюмом на вечер. — Спасибо, — кланяется омега и закрывает дверь, вешая за крючок чехол на ручку шкафа. — Тэ, нужно собираться. Молчание не всегда знак согласия, но кому до этого вообще есть дело? Кому-то вообще важен личный выбор или мнение? Тэхён так не думает, а ещё он только сейчас осознает, что в ванной провёл чуть ли не три часа, медленно оттирая от себя запах Чона, что так въедался в кожу омеги, будто татуировка, которую нельзя смыть. От этого тело Кима жгло, болели части около ключиц и вся шея — куда целовал и кусал альфа. На часах почти 6 часов вечера, прислуга уже всё давным-давно приготовила к приезду гостей, а кухня только-только накрыла на стол, пуская аромат вкусной еды по всему особняку. Чониль уже успел сам приодеться, но вот омега всё ещё сидел, будто вкопанный, даже не пошевелился за всё время, погруженный в себя и свои мысли. — Сынок, пожалуйста, нам нужно собираться, — Чониль берёт костюм и кладёт его рядом с омегой, чуть отходя назад. Тэхён всё безнадёжно молчит, но находит в себе силы поднять руку и, не смотря в сторону папы, указать тому на дверь. — Мне уйти? — ответ не последовал, но Ким не глупый и выходит за дверь, оставляя сына одного. Белая шёлковая рубашка с кружевами и чёрные брюки до щиколотки с белоснежными туфлями — это не образ Тэхёна, это его кошмар в облике человека. Омега с трудом натягивает одежду, закусывая внутреннюю часть щеки от той неприятной боли из-за трения мочалки. Волосы сами собой закрутились, что их трогать Ким даже не собирался — ему настолько всё равно уже. После нескольких минут, омега выходит из своей комнаты и натыкается на Чониля, что ждал его за дверью. — Хорошо выглядишь, — давит улыбку омега, не получая при этом даже малейшей эмоции со стороны. — П-пойдём, гости уже собрались.***
Тэхён не то, чтобы подавлял в себе чувства живого человека, но крайне увлеченно пытался создать вокруг себя оболочку, купол, мантию — не важно, он просто хотел абстрагироваться от этого мира. Сидя за столом и шумом ощущая звуковые волны, что издавали гости и отец, Ким невольно завис над тарелкой, ковыряя палочками рис и кинутые туда овощи. Что он вообще здесь делает? Почему должен жить так, а не как хочет он сам? Разве папа не мог развестись с отцом ещё когда омега был младенцем? Вопросы, будто стая ворон, крутились в голове до того, что из-за огромного давления внутри чувства несправедливости и обиды, у Кима всё вставало поперёк горла, перетекая в чувство тошноты. Ещё и этот противно-приторный запах лимона от альфы, сидевшего рядом, что разъедал своими цитрусовыми нотками носоглотку Тэхёна. — Тэхён учится в университете, хорошист и отличный сын, — проговаривает воодушевленный Сонджэ своему партнёру, чуть ли не заглядывая тому в рот, дабы добиться расположения. И для «лучшего разговора» протягивает тому бокал дорогого вина. А Тэхёна скручивает внутри, давит всеми возможными силами куда-то к полу, превращая того в лепёшку, потому что слышать о себе того, о чём отец даже своему мужу не говорил — самая настоящая пытка. Ложь разрывает внутренности, будто атомная бомба внутри, что с каждым разом всё больше и больше расходится по телу. Так противно. Ещё и глаза из-за внутреннего артериального давления краснеют, наливаются красными чернилами. Не хотел он вот так; не хотел, чтобы Чонгук пострадал. Омега винит себя, потому что сам позволил, сам не прогнал его в эту ночь, сам подпустил, пригрелся на груди, отдался. Последнее слово полощет ножом и без того рваное сердце до острой боли, от которой хочется отпрянуть, будто кот от воды. Эти мучения доведут парня когда-нибудь до точки невозврата, когда он перестанет слышать и видеть, соображать и чувствовать, когда утихнут чувства к Чону, чего он вовсе не хочет. — Тэ, дорогой, расскажи о себе, — вдруг до Кима доносится голос отца, от чего омега заметно вздрагивает. Он боится этого человека, не сможет больше относится к нему с нейтральной стороны после того, что он сделал с Чонгуком. — Я… — запинается парень, ловя на себе все взгляды гостей и отца с папой, от чего становится невыносимо противно и некомфортно. «Не смотрите на меня, уйдите прочь, забудьте обо мне!» — хочет выкрикнуть Ким, но осекается, когда понимает, что толку от этого не будет. — Я простой студент, учусь по специальности отца. — А какие у тебя увлечения, сынок? — выгрызая из себя слова, Сонджэ даже виду не подаёт, что мысленно, но манипулирует Кимом. — Увлекаюсь конным спортом, но давно не практиковался и… — Так ты увлекаешься верховой ездой? — вдруг подаёт голос рядом сидевший альфа, а омегу током прошибает снова — ну кто вообще просил вступать в беседу? — Да, но как я и сказал, давно не было практики. Сонджэ довольно кивает, поворачиваясь к своему гостю, и продолжает с ним о чём-то громко смеяться и шутить, а Ким хочет сбежать. Вот взять и выбежать через любую дырку в доме, лишь бы не чувствовать себя последним ничтожеством здесь и сейчас, именно в этот чёртов вечер. Ещё и таблетки, что Чониль дал утром, закончили свой эффект на нервную систему и медленно, но ощутимо отпускали то ложное спокойствие. — Я видел у вас на заднем дворе маленький сад, не мог бы ты мне его показать поближе и провести по нему? — наклоняясь чуть ближе, тихо произносит альфа, чтобы кроме омеги никто не услышал. — Не уверен, что будет правильно покидать ужин в данный момент, — осторожно проговаривает омега, а в голове у него красной строчкой мигает «Нет, нет, нет, какое же блядство.» — Не думаю, что наши родители будут против, — улыбается альфа, а Кима ещё больше скручивает внутри, будто вот-вот из ушей польётся всё, что находится в нём. — Вроде бы не малые дети, но хочешь, я могу спросить разрешения? Омега до боли закусывает язык и отрицательно кивает, поднимаясь со своего места, на котором, к слову, будто раскалённые угли лежали — оно чуть ли не полыхает от внутренней злости омеги, что уже перемешалась в непонятную кашу чувств. Альфа встаёт следом, подмечая, что никто за столом даже не смотрит в их сторону, после чего улыбнувшись, повернулся к Тэхёну и последовал за ним на выход на задний двор. Ким не пылал какой-либо любви к этим кустам с цветами, средней высоты каким-то непонятным деревьям и цветам, что росли вдоль дорожки сада — всё это он считал пустой тратой времени, сил и денег. Да, это выглядит красиво, особенно вечером, когда солнце медленно уходит к горизонту, встречая луну, но не для этого дома. Здесь будто все пропитано этой тягучей ненавистью и презрением. Медленно идя по дорожке, выложенной из дорогого камня, альфа рассматривает цветы и останавливается практически у каждого куста, дабы насладиться сладким ароматом. Омега же молчит, идя рядом и гоняя в голове только одну мысль «Что с Чонгуком?». —Так ты говорил про спорт, — начинает альфа, вновь принюхиваясь к фиолетовому цветку. — Как долго у тебя идёт перерыв от тренировок? — Не знаю, не считал, — безэмоционально выпаливает омега, решая опустить последние сутки до этого дня. — А к какому виду конного спорта ты склонен? — продолжает мужчина, игнорируя отрешенность омеги. — Пока к скачкам, — Тэхён легонько пинает камушек и старается вообще не смотреть на альфу. Его выводит то, что тот очень спокоен снаружи и внутри, будто удав. — Не поверишь, я тоже питаю любовь к конному спорту, в особенности к скачкам. Участвовал уже во многих и вот третий год подряд поеду на главный кубок, — будто что-то обыденное поговаривает альфа, замечая скамейку под одним из деревьев. — Может присядем? — Да, пожалуй, — Ким чётко слышал про кубок и про то, что альфа участвует в скачках. Но говорить что-то про своего дедушку, а особенно про то, что омега и вовсе тоже собирался готовится к этому кубку — слишком открыто и это информация не должна коснуться альфы и вовсе. — А ты хотел бы участвовать в скачках такого масштаба? — Давайте мы закроем эту тему, — дёргает омега. — Она является для меня не столь приятной. — Хорошо, как скажешь, — хмыкает альфа. — Что-то я вовсе забылся, меня зовут Ан Бохён. Обращайся ко мне на «ты», хорошо? — Почему я должен это делать? — Ты в большинстве процентов знаешь, что твой отец замышляет и для чего нужен сегодняшний ужин, я прав, Тэхён? — Если вы хотите мне сказать о том, чтобы я обращался к вам как к своему потенциальному супругу, то можете забыть об этом. — Тэхён, я знаю, что ты злишься на отца и тебе неприятна вся эта ситуация, но пойми, — альфа неожиданно берёт руку Тэхёна в свою, накрывая её второй, от чего омега чуть ли не бледнеет. — Мы в этой игре просто пешки, которыми управляют короли. И хочешь ты этого или нет, нас распишут в ближайший месяц, пока будет проводиться переезд в Америку. — Что? — глаза парня чуть ли не выпадают из орбит, а внутри сдавливает горло. — Ты переедешь со мной в мою квартиру, и мы будем жить вместе. Тэхёна бьёт по лицу реальность, выплескивая из головы все мысли, оставляя только одну. Омега вовсе не знал подробностей всего этого брачного дерьма, который готовил отец. Он и не знал о том, что отец его просто спихнет Бохёну, освобождая себя от головной боли. Почему-то омега был так свято уверен в том, что Сонджэ просто напросто получит долю, а брак будет просто второстепенным пунктом. Но всё выходит из той реальности, что напридумывал себе Ким, когда до него доходит, что Бохён буквально уже считается женихом, а значит через пару суток станет уже и законным мужем. — Нет, стойте, — Ким мотает головой. — Я вас совершенно не знаю, я не поеду с вами никуда, я не… — Послушай, — Бохён аккуратно поглаживает руку парня. — Я сделаю всё и приложу столько усилий, сколько понадобится, чтобы завоевать твоё доверие ко мне и любовь. Я не из тех людей, что привыкли отступать от своего обещанного слова, особенно, если я давал обещание своему отцу. Ты, Тэхён, юн и вспыльчив, твои амбиции и правда лились когда-то через край, но поверь, от этого стоит отказаться тебе на данном этапе твой жизни и принять меня. — Что вы вообще несёте? — То, что меня воспитывали строго и, можно сказать, с пелёнок прививали спокойствие, поэтому я стрессоустойчив, вывести практически нереально. И тебе не стоит предпринимать какие-то меры, дабы я вспылил и отказался от тебя, ты мне симпатичен, Тэ. Омега сидел и впитывал каждое слово, вылетевшее из уст альфы и понимал, что в данной ситуации ему и правда нет смысла бежать, ведь поймают. Как птица в клетке, Тэхён мечется в ней и бьётся об эти железные прутья, дабы дали свободы, дали сделать глоток свежего, девственного воздуха, который не загрязнён этими отравляющими людьми. Сколько он выдержит в этом браке? Ответа никто не мог знать, но почему то внутри так… Пусто. Ничего в голову не лезет, да и рядом с альфой омега постепенно даже успокаивался, как-то отпустил на миг всё, что его так тяготило и болезненно кровоточило внутри. Рядом с Бохёном и правда спокойно, будто он так и укутывает Кима спокойствием и размеренностью, а запах и вовсе перестал так раздражать рецепторы омеги, наоборот, дышится на удивление легче, и ощущение чуть горьковатого послевкусие на кончике языка уже начинает становится привычным. Это не та эйфория, какая была рядом с Чоном, но всё же в этом запахе скрывалась какая-то нотка, что-то отдаленно напоминающая резкую нотку в запахе Чонгука. И всё же мысли о нём отрезвляли, выбивали это спокойствие, что прокрадывалось во внутрь. — Всё ещё думаешь о нём? — мягкий голос альфы побуждает омегу взглянуть на него. — Я знаю, что тебе больно и плохо, но поверь, в этом мире можно всё забыть, через всё переступить и стать сильнее. — Он был мои истинным, — горько выдает Ким. — Я, который не верил в это никогда и считал истинность полным бредом, почувствовал на себе все эмоции, когда встречаешь именно своего альфу. Я люблю его. — Я раскрою тебе тайну, но в нашем огромном мире не все истинные остаются вместе. Да, эти зашифрованные природой в нас программы предполагают, что истинность признак чего-то правильного, но не все сходятся своим характером, мировоззрением, хоть нам и вбивают в школах, что истинный альфа или омега — это наш предначертанный судьбой человек. И всё же так было раньше, пока омеги и альфы не поняли, что чаще им хорошо с теми, кто не предназначен для них, — Бохён рассуждал так, будто в голове у него огромная собственноручно написанная энциклопедия. — Мы как пазлы из многомиллиардного количества коробок, что раскиданы по миру. Ведь взяв одну штучку, ты можешь прикрепить её к абсолютно любому пазлу, который окажется тем, с которым ты можешь быть совместим. И совсем не важно, из одной вы коробки или нет. Раньше да, все искали истинных, поэтому и умирали чаще от того, что тратили всю жизнь только на поиски, а сейчас всё изменилось — мы стали мешать свои пазлы, составляя свою, новую картину мира, отходя от прошлых правил. — Но мне было хорошо со своим истинным, — закусывая дрогнувшую губу, у Тэхёна начинают всплывать в голове картинки. — Мне было хорошо. — Позволь мне, — альфа пододвигается ближе. — Занять его место и показать всё, на что моё сердце способно. — Вы не он, — убирая свою руку из-под тёплых ладоней альфы, омега чуть отодвигается. — Вы не сможете заменить его и даже стать хоть чуточку похожим. — Тэхён, обращайся ко мне на «ты», прошу тебя, я старше тебя всего на 5 лет, — Бохён легко улыбается. — А твои слова, что я не смогу заменить, я попытаюсь оспорить и показать, как я уже говорил, на что способен. Тэхён решил промолчать, говорить сейчас сложнее, чем думать, итак пришлось давить из себя слова после долгого молчания. Если бы не такая спокойная аура от альфы, Ким бы даже не стал замечать его на этом чёртовом ужине и не пошёл бы в этот сад. Но всё же, омега сейчас сидит на скамейке среди благоухающих кустов, а рядом, буквально в миллиметрах, сидит Бохён, такой весь спокойный и рассудительный. Он и правда внушает доверие, внушает так хорошо, что омега уже начинает доверять, но с осторожностью. В голову ещё и мысли лезут о том, что может альфа действительно прав? Бохён взрослый, рассудительный, умный и воспитанный альфа, он притягивает к себе внимание своей лёгкостью. Чонгук был резок в своих решениях, брал своей харизмой и настойчивостью, от него так и чувствовался доминант и собственник, но вот Бохён полная противоположность. И Тэхён даже ответить не может сам себе, с кем ему будет лучше? Но судьба так и пихает в руки Кима этот грёбаный брак, намекая, что Бо будет лучшим вариантом. И правда, если так рассудить, омега желал только добра Чону и не хотел подвергать его такой опасности, в которую, по сути, альфа полез сам. Получается, если Тэхён будет с Бохёном, Чонгук будет жить легче без этой ноши в лице омеги? — Чёрт, — выдаёт Тэ, пряча лицо в свои ладони. — Я так устал от этого всего. — Скажи, что тебя так мучает, может я смогу помочь? — Я не смогу разлюбить того альфу, я слишком пропитался им до мельчайшей своей клетки, что не хочу его просто так отпускать. Он пострадал из-за меня, из-за моих решений и глупых ошибок, я испортил ему жизнь, — задыхаясь, омега старается сдержать свои эмоции, хотя бы сейчас. — Я сам его потянул за собой, позволил слишком много, чего не должен был. — Твоя любовь к нему на другом уровне, я понимаю, истинность и правда разрушает какие-то границы и затмевает разум, но если постараться, то можно немного погасить эту привязанность. Знаешь, — альфа поднимает голову к небу. — Ты должен создать огромную морозильную камеру внутри себя, куда поднося зажжённую спичку, она не согреет ничего в этом месте. Эта спичка будет приятным и тёплым воспоминанием, но не той искрой, что разжигает всё внутри. Мне кажется, что для тебя так будет лучше. — А ты когда нибудь любил истинного? — Ким смотрит на альфу, пытаясь выцепить хоть какую-то эмоцию, что намекнула бы о более сокровенных воспоминаниях. — Я рад, что ты все же поменял ко мне обращение, — улыбается Бо. — Я ещё не встречал истинного, не до этого было. Раньше во время учёбы были отношения, потом работа, компания отца и его доля продаж, за которыми меня закрепили… В общем, я просто ушёл в работу, создавая себе благополучное будущее. — Как тогда ты можешь рассуждать на тему истинности, если сам никогда не чувствовал все вытекающие из этого? — Всё довольно просто — это простая психология и биология человека, ну и я наблюдательный, поэтому многое я просто могу видеть и анализировать. — Но для того, чтобы что-то понимать и хорошо в этом разбираться, нужно не только видеть и читать про это, но и чувствовать. Получается, ты можешь знать всё на поверхности, но углубляться в эту тему тебе сложно. — Тэ, — ухмыляется альфа. — Да, я не чувствовал запаха истинного за всю свою короткую пока что жизнь, но это не мешает мне рассуждать и хорошо разбираться в этой теме, исходя из проверенных источников и своего окружения. Омега отвёл взгляд, подмечая про себя, что Бохён упрям в своей правоте и всё же зациклен на том, что считает правильным. Ему в принципе все равно на другое мнение, если он увидел сам или прочитал, то, к сожалению, от своего не отступит. Таким скажи, что курица летать умеет и подбрось её выше головы, наблюдая, как бедная машет крыльями, лишь бы не убиться к чёртовой матери об землю, так эти люди и правда будут думать, что это бедное создание природы летает. Нет, конечно, спору нет, она птица и летать всё же худо-бедно может, но она точно не парит как другие известные всем птицы: голуби там, кукушки, вороны. Курица может только истерично хлопать своими крыльями, чтобы землей не сточить свой маленький клюв. Параллели очень размытые, но как в пример это можно приводить. Тэхён хотел бы и дальше подбирать такого рода сравнения, но до него доносится голос отца и гостей, что решили, видимо, тоже пройтись по саду.***
Машина останавливается на обочине где-то далеко за окрестностями города и несколькими поворотами, куда мало кто может поехать, потому что дорога давно уже не используется как путь куда-то. И именно на этом богом забытом повороте Чонгука «выкидывают» из машины на траву и чёрная иномарка срывается с места, оставляя после себя клубок пыли, от которого у альфы начинается кашель. Ссадины кровоточат, губа немного опухла и кровит до сих пор, а под левым ребром возможно уже разрастается гематома от многочисленных побоев каких-то мужиков, что работают на Сонджэ. Чон чуть привстает, чтобы оглядеть окрестности и понимает, что этой дороги он вовсе не знает, но пока он был в машине, смог увидеть некоторые повороты, куда его везли. И как же хорошо, что эти бесполезные обществу отшельники забыли о существовании технологий у современного человека и не тронули телефон альфы. Чонгук ложится обратно на землю, ибо из-за боли под ребром не очень то и приятно сидеть, и набирает номер Намджуна, моля только всевышнего, чтобы друг сейчас услышал свой мобильник и ответил. — Чонгук? — раздаётся на том конце голос Кима, от чего альфа чувствует какое-то облегчение. — Нам, — хрипит парень. — Я так рад тебя слышать. — Чонгук, что случилось? Где ты? — Я натворил такой херни, что в жизни не смогу расхлебать то, что заварил на свою голову. Ещё и по морде получил за свою смелость. — Чон, блять, где ты? — на том конце слышится не только голос альфы, но и обеспокоенные вопросы Чимина. — Я лежу на обочине какой-то дороги за херову тучу поворотов от главной дороги на выезд из города и даже не представляю, куда она ведёт. — Пиздец, ты ранен? — Ким на том конце уже гремит ключами, бубня Чимину о том, чтобы тот приготовил аптечку и поехал с ним. — Так, помят, — Чонгук будто под каким-то веществом лежит и даже не содрогается внутри от всего того, что произошло. У него будто фаза отупения началась, на свежем воздухе он чувствует себя никем и ничем, просто тушей, что прохлаждается на траве хер пойми где. — Телефон не выключай, я постараюсь тебя по локации найти, — Чонгук только кивает сам себе и откладывает телефон в сторону. Ветер тревожит верхушки высоких деревьев, шурша его листьями так, что создаётся такой приятный и расслабляющий шум, что хочется слушать его на репите каждую минуту своей жизни. Альфа зависает, пока лежит и наблюдает за качающимися верхушками. Он правда не понимает всю ситуацию полностью, у него будто шок, от которого он отойти не может. Как же, оказывается, жизнь может быстро поменять своё направление и разбиться к чертям об реальность. Так выглядит жизнь, о которой так много говорил Тэхён и предупреждал? Так выглядят разбитые мечты и любовь, что была и так хрупкой настолько, что могла треснуть от любого лишнего выдоха в её сторону? Чонгук впечатлен. Альфа не знает, сколько он так пролежал на этой траве, попросту вглядываясь в верхушки деревьев и небо, но звук движущийся машины заставляет медленно повернуть голову в его направлении, чтобы убедиться, что это приехал друг, а не те люди, дабы добить уже и так почти мёртвое тело. Но как же хорошо становится, когда знакомая иномарка останавливается рядом и из неё вылетает Намджун с Чимином, который держал аптечку и бутылку воды. — Чон, ты как? — альфа присаживается рядом, чуть приподнимая друга за голову, тут же опуская на своё колено. — Я и не знал, что природа такая красивая, — слабо улыбается Чонгук, переводя взгляд на Чимина. — Ох, Чимин, и ты тут. Если бы кто сказал, что Чонгук впервые в жизни почувствует насколько душевная боль убивает весь внутренний мир, то он бы подготовился к такому заранее. Но нет, он буквально был слеп перед собой и перед теми, кто ему был дорог. Он впервые корил себя за то, что не слушал Тэхёна, а только включал в себе дофига сильного альфу, что готов защищать своего партнера любой ценой. Идиот.