День, месяц, год и так далее — Чонгук проживал будто бы не своей жизнью. Ему было тяжело, каждый раз голова наполнялась воспоминаниями обо всём с Тэхёном, в красках он вспоминал детали и даже пытался повторить прикосновения Кима на себе, при этом закрывая глаза и называя себя полным идиотом. Намджун говорил, что будет тяжело и со временем станет лучше, но лучше не становилось. Единственное, появился страх потерять даже воспоминания, ведь некоторые моменты уже стали стираться из памяти, забываться будто сон, от чего Чонгук чувствовал себя помешанным и ненормальным, когда судорожно описывал в блокноте свои воспоминания.
Кто-то бы сказал, что он и правда больной, кто-то бы пожалел, но вот альфа считал себя просто сломанным этими чувствами и отношениями. Он не знает, каково сейчас Киму, но он почему-то твёрдо уверен, что тому и правда будет легче с новым, более взрослым альфой, у которого уже есть всё, чтобы содержать
свою омегу.
Свою… Как же это противно звучит в голове.
— Чон, ты здесь? — раздался громкий голос Намджуна в конце коридора раздевалки.
— Да, — менее тихо произнёс альфа, убирая вещи в железный шкафчик, закрывая его на ключ. — Тренировка началась?
— Все ждут только тебя. Сегодня пришёл тренер, хочет посмотреть на твою тактику, которую ты обещал придумать, — подходя ближе, альфа передаёт бандану другу. — Ты вчера оставил в зале.
— Спасибо, — коротко бросает парень, натягивая её на голову.
— Всё нормально? — как-то озадаченно спросил Ким.
— А что-то должно было произойти? — всё так же безразлично бросил Чон.
— Ты знаешь про что я, — Намджун не молчит об этом, не хочет, чтобы Чонгук медленно загибался от этой душевной тяжести, но и ворошить его тоже никто не просит.
— Не знаю, — отрезает альфа, обходя товарища и направляясь на выход из раздевалки.
Правда, Чонгук не просит никого ему сочувствовать или оказывать моральную поддержку, да он и сам себе ничем не помогает, просто отпускает всё на самотёк, потому что не видит смысла во всей этой поддержке. Слова вылетят из уст других, кто-то и правда прочувствует боль, а кто-то скажет ради приличия «ну ты держись, встретишь другого», а лучше бы и вовсе молчали. Чон как ненормальный в первые месяцы прошерстил все книги, социальные порталы, да и просто какие-то рассказы анонимных пользователей на тему «Почему так больно, когда теряешь истинного». Многие и правда описывали свои ощущения такими же, какими их чувствовал альфа, а другие приходили просто поиздеваться над теми, кто, по их мнению, не умеет беречь своё счастье. Чонгук понял, что истинный как второе лёгкое — с ним ты жив, ты и правда живёшь. А без него ты погибаешь, да так, что никто и не заметит даже.
И всё же прошло столько времени, а Чон не погиб, он только потерял себя, а это почти равно тому, что погибнуть. Единственное, ему не дают полностью пасть на землю Чимин и Намджун, да и команда, которая всячески поддерживает лидера, хотя тот и вовсе не просил их делать это.
— Чон, мы ждали тебя, — как только альфа появился в дверном проёме, к нему подошёл тренер и похлопал того по спине. — Хорошо выглядишь.
— Спасибо, — было ли это сказано в пустоту Чонгук даже знать не хотел. — Давайте начнём тренировку, — хлопая в ладоши, альфа даёт знак команде собраться и занять свои места.
Все от Чона чего-то ждали, будто бы находились в каком-то выжидании момента, когда он сдастся, сломается окончательно, переставая притворяться, что всё нормально. Это чувствовалось, даже Чимин порой задевал тему того дня, прекрасно зная, что альфа просил не упоминать об этом в его присутствии. За его спиной, пожалуйста, обсуждайте, перебирайте все моменты, о которых узнали из первых уст, придумывайте свои продолжения или то, как вы бы поступили в данной ситуации — Чонгуку до этого вообще нет дела. Он давно дал понять, что лишнее слово про тот день, упомянутое в разговоре, и он будет готов вырвать язык собеседнику.
Да, ему тяжело и он бы всё отдал, чтобы избавиться от этого тяжёлого чувства внутри, но и отказываться от воспоминаний и вообще от того, что с ним произошло, он не желал. Руководствовался тем, что это его ошибка, его жизнь и его судьба, которую он несёт на своей спине и по сей день. Если бы все так легко отпускали и сдавались, то зачем тогда нужна была жизнь? Мы учимся справляться с трудностями, да, иногда и не без помощи посторонних, но всё же мы учимся находить свою гармонию в этом мире, учимся жить реальностью, а не сказками.
Все мысли уходят на второй план, когда звучит свисток и начинается игра, в которой альфа должен показать стратегию, выполнить свою роль лидера и доказать тренеру, что способен быть лидирующим звеном в своей команде. И если бы Чонгук сомневался в своих ребятах, то распустил бы всех уже давно, но он терпит, принимает всех с их недочётами, просто беря под контроль их игру, а вот их жизнь уже не его проблема. Он помнит, как срывался на некоторых из-за выпитого алкоголя перед игрой или тренировкой, помнит как зверем рычал на тех, кто и вовсе относился к команде так, будто это стайка оболтусов. Чон не старше и не младше всех, они одногодки, но его характер всё же воспитывает в ребятах тот стержень, который они держат и по сей день. Алкоголя стало меньше, никто не забивал на слова лидера и не пил перед игрой или тренировкой, все следили за своим состоянием всегда, сообщая о каждом недомогании сначала Чонгуку.
— Чан, молодец, хорошая подача! — выкрикивает тренер, наблюдая то за мячом, то за командой. — Намджун, хорошо отбил!
Эти выкрики тренера для Чона как бальзам на душу — не зря он работал с ребятами, да и Намджуну тоже надо отдать должное — он не сбавлял обороты, пока был на подмене своего друга в первые полгода после всего. Хоть Чонгук и правда забросил тогда игру и тренировки, всё же его тело помнит всё, поэтому играть даётся не так сложно, как он думал.
***
Тренировка закончена, Чонгук, выслушав все наставления тренера и благодарность за игру, направился сначала в душ, а потом, переодевшись, вышел из зала на свежий воздух. Университетская жизнь проходила как-то мимо него — он перестал ходить на вечеринки, не видел смысла в сборах своей группы по поводу «важных дел», да и вообще забил на учёбу. Хоть преподаватели и начинали его ругать за пропуски, он всё же продолжал пропускать занятия и просто так гулять по городу, открывая для себя, что, оказывается, рядом есть даже парки с малым количеством народа, какие-то красивые места, да и вообще природа, оказывается, живая.
— Друг, ты домой? — догнав приятеля, Намджун положил свою руку тому на плечо.
— Ближе к делу, — закатывая глаза, альфа смотрит на собеседника.
— Чимин хотел позвать тебя с ночёвкой к нам. Посидим, выпьем, поговорим, — перечисляет Ким.
— Обязательно с ночёвкой?
— Ты же знаешь Чимина, он не отпустит тебя, если выпьешь, — Чонгук чуть улыбается и принимает приглашение друга. Ну а что ему ещё остаётся делать? Дома пусто, он кроме кухни, ванны и своей комнаты никуда там не выходит, а комната Намджуна и вовсе закрыта с тех пор, как Чон с Тэхёном тогда уехали.
Закупившись закусками и алкоголем, друзья направились к дому, где уже ждал Чимин. Пак, кстати, страдал не меньше Чона, но скрывал это умело под маской, которая трескалась именно в такие моменты, когда они собирались посидеть и выпить. Омега будто снимал с себя оковы и делился с Чонгуком своей болью, прекрасно зная, что у него точно так же на душе. У них даже не было возможности связаться всё это время с Тэхёном, не было даже где-то упоминания про него, а дом его родителей и вовсе больше не горел светом по вечерам. Складывалось ощущение, что семейство Ким просто стёрли себя с этого клочка земли, стирая при этом за собой и следы.
Первая бутылка пива уже была благополучно опустошена Чонгуком, пока Намджун открывал для них вторую, а вот омега медленно наслаждался яблочным сидром. Разговоры были больше о бытовом, чем о чём-то серьёзном, даже присутствовали шутки, после которых Чонгук по-настоящему смеялся, от чего у Намджуна на душе разливалось тепло. Чимин тоже смеялся, иной раз сдерживая себя, чтобы не чмокнуть или легонько ударить Намджуна за шутки — привычка. А отдёргивал, потому что Чонгук, ему это видеть было бы как ножом по сердцу.
Время шло, а алкоголь уже был на исходе, да и сами ребята были уже не самые трезвые в этой квартире. Намджун сегодня так много шутил и рассказывал разные истории, что сам устал и уснул прямо в кресле, забывая, что дома ещё двое не спящих лиц, что ушли на кухню, дабы не беспокоить Кима.
— Чонгук, — тихо, почти шёпотом говорит омега сидя на подоконнике. — А ты помнишь его смех?
— Да, — так же тихо отвечает альфа, не желая даже прекращать этот разговор. Он хочет снова вспомнить, ведь Чимин единственный, с кем он может поговорить про Тэхёна.
— Я тоже помню, бывает, мне снится он такой весь весёлый, смеётся с каких-то своих шуток, смотрит так на меня и говорит «Чимин~а, почему ты грустный?», — омега улыбается.
— Ты так говоришь, будто его нет с нами по другой причине, более тяжёлой, — замечает Чон.
— Для меня его исчезновение подобно этому, — не решаясь сказать это в слух, он теребит край своей домашней футболки. — Ну, понимаешь…
— Я понял, — Чонгук кивает. — Для меня тоже.
Пак слабо улыбается и в уголках глаз начинают собираться маленькие алмазики слезинок. Он, как и Чонгук, до безумия скучает по Тэхёну, по его голосу, объятиям, шуткам и простому присутствию рядом. Хоть Намджун и заполняет омегу заботой и любовью с ног до головы, всё равно на глубине плещется эта тоска.
— Вы чего тут сидите? — вдруг раздаётся сонный голос Джуна.
— Ты же спал, — хмурит брови омега. — Сильно пьян?
— Не до потери рассудка, просто лёгкое опьянение, — проговаривает альфа. — Друг, — кладя руку на плечо Чона, альфа чуть улыбается. — Иди отдыхать, я тебе расстелил в гостиной.
— Выгоняешь меня?
— Только попробуй ещё раз такое сказать, — грозится в шутку Джун. — Ты сегодня и так устал, тебе нужен отдых.
Чонгук и не сопротивляется, только устало кивает и, перебирая ногами по полу, направляется в комнату, закрывая за собой дверь. Намджун знал, что они с Чимином уйдут на кухню разговаривать, поэтому не хотел травмировать уже уставшую душу друга и просто отправил его спать, прекрасно зная, что тот уснёт в миг, как только прикоснётся головой к подушке. Было бы не так сейчас всё мрачно, они бы слушали громко музыку и пили ещё долго, но Чонгук буквально не тот, кем был. Вмиг растворилась его настойчивость, можно сказать брутальность, в его разговоре теперь практически нет шуток или каких-то колких фраз, да и он сам погас. Ким не думал, что Чон настолько раним, что его влюблённость и любовь сломают его до такой степени, а ведь казалось, что он такой крепкий орешек.
— Ты плачешь?
— Я? — быстро стирая слезинки с глаз, омега шмыгнул носом. — Нет, совсем нет.
Намджун подходит ближе и обнимает сидевшего на подоконнике Пака. Он помнит тот день, когда они привезли Чонгука к себе и насколько Чимин юлой крутился вокруг избитого альфы. Он тогда весь вечер провёл рядом с Чонгуком, обрабатывая ушибы и помогая принять удобное положение, чтобы тот мог хотя бы немного поесть. Намджун неспешно следил за всем этим, бегая на кухню к аптечке по поручению младшего, в голове про себя подмечая что-то, что не сможет произнести вслух. Чимина он знал тогда совсем немного, но за время, проведённое вместе, ему казалось, что омега стал чаще показывать то, на что настроен рядом с альфой. Нет, они не являлись истинными, но от чего-то у Кима голову сносило, когда он в очередной раз стирал границы их недоотношений и выцеловывал шею Пака, пока тот мякишем размокал в его руках; пока тот цеплялся за широкие плечи альфы, что-то шумно бубня на непонятном языке, проглатывая слога, а после слепым котёнком находил губы Намджуна и впивался в них требовательно, но так желанно.
Никто из них тогда не говорил об отношениях и о том, что между ними, каждый молчал о своём, наслаждаясь присутствием друг друга в своей жизни. Омега иногда порывался спросить у Кима о том, есть ли между ними что-то, но так боялся, что альфа рассмеётся тому в глаза или покрутит пальцем у виска, разбив сердце Паку. Но доверять хотелось, как и зарыться в волосы альфы и буквально поглотить собой, потому что страх того, что Намджун найдёт истинного и уйдёт бесследно не покидал омежье сердце и по сей день, сравнивая отношения Чонгука и Тэхёна — как они оба теряли голову друг от друга, как истинность захлёбывала их, выдавливая из лёгких воздух, заставляя дышать друг другом каждую чёртову секунду. А Чимин что? Он не истинный, даже рядом не стоял с ним, но от чего-то Намджун всё равно не уходил от него и, по ощущениям омеги, не пользовался им для своего же удовольствия.
Намджун и правда не собирался пользоваться омегой только ради удовлетворения своей похоти, он любил Пака, да так, что окончательно переехал к нему и даже подарил ему какую-то дорогую коллекцию одного издания, о которой так давно мечтал омега. Мелочи, которые может и не показывают степень их любви, но для Чимина и этого было достаточно.
От Кима всегда веет заботой, какой-то давно забытой нежностью и таким уютом, что ненароком хочется подбежать к нему, крепко обнять и прижать голову к его груди, утопая в каких-то неясных чувствах комфорта — Пак даже не знает, как описать то, что он ощущает в такие моменты. Он привык, что с ним крутились альфы только из-за его миловидной внешности, им не было дела до чувств омеги и до его желания быть любимым, но вот Намджун был каким-то другим — его не волновали формы омеги, а слухи, что пускали завистники, и вовсе он пропускал мимо ушей. Его цепляло что-то такое, о чём не говорят и чего не видят; у этого нет названия в огромном мире, нет описания что это и даже представления, но это чувствуют. Альфа ощущает это неизведанное каждый раз рядом с Чимином, и ему не хочется терять это чувство, ведь оно, будто наркотик, действует на мозг, заполняя собой мысли, а позже вызывая уже и привыкание.
Поцеловав омегу в губы, Намджун помог спуститься Чимину, после чего стал заваривать зелёный чай с мятой, вслушиваясь в шорканье ног омеги, что так устало только что плюхнулся на кухонный диванчик. Ким почему-то вспомнил слова Чона с того дня, пока тот в полубреду рассказывал на заднем сиденье машины то, что вообще произошло от и до, выкладывая буквально подробности даже той ночи. Чимин тогда слушал сначала внимательно, а после того, как им не получилось заткнуть альфу на моменте его проникновения в дом, омега закрыл уши и немного покраснел. Он понимал, что альфа проживал эти моменты раз за разом, старался прокручивать в голове все детали, чтобы буквально остаться в прошлом, наслаждаться им так, как наслаждался тогда, отвергая реальность.
Дав настояться чаю, альфа передаёт кружку Чимину, на что тот только кивает, отпивая чай и морщась от того, насколько он горячий. Намджун, заметив это, мягко улыбается и присаживается на корточки напротив омеги, слегка дуя на кружку, ловя на себе взгляд Пака. Такой нежный, лёгкий,
любящий.
— Чимин? — тихо зовёт альфа, обращая на себя внимание. — Пойдём постоим на балконе со мной?
Это стало уже какой-то повседневной традицией: поздно вечером выходить на балкон после тяжёлого дня и вот так просто стоять, вслушиваясь в звуки двора, болтая о чём-то насущном. Чимин привык к тому, что Намджун курит, его даже не раздражал этот сигаретный дым, хотя раньше было отвращение даже от вида сигарет. Ким курит что-то лёгкое, напоминающее ментол, который, к слову, Пак часто чувствует на губах альфы, когда невесомо чмокает того на ночь. Химия между ними необычная, такая же непростая, как и у Чонгука с Тэхёном, только вот никто не несёт на своей спине кипу проблем и никто не льёт горькие слёзы из-за несправедливости. Но Чимин всё же боится, что альфа строит с ним отношения без обязательств, что в любой момент, когда всё же в его жизни появится истинный, Ким просто возьмёт и отвернётся от Пака, будто его и не существовало вовсе всё это время. И всё же, чёрт, омега не верит, что Намджун может быть таким, ну не видит он в нём эту скрытую подлость.
— О чём думаешь? — ровный, чуть с хрипотцой голос Джуна возвращает омегу в реальность. Альфа стоял у окна, выпуская густой дым, что медленно развивался на ветру.
— Да так, ни о чём, — бормочет тот, облокачиваясь на балконный подоконник. Кима не провести, он чувствует, что младший чем-то обеспокоен помимо других проблем, по нему буквально можно прочитать.
— Рассказывай, — обходя Чимина сзади и обвивая его талию своими руками, выдыхая сигаретный дым куда-то ему в макушку, Ким обнимает омегу. — Я в чём-то провинился перед тобой?
— Нет, совсем нет, — мотает головой тот. — Просто размышляю о многом.
— Я хочу послушать тебя.
— Зачем тебе это всё? — произносит Пак, греясь в объятиях альфы. — Зачем тебе быть рядом со мной сейчас?
— А почему я не должен быть сейчас с тобой? — Джун прекрасно знает, что мучает омегу и какие у него мысли, поэтому этот разговор он давно ждал, да всё не решался сам начать, решил дать время Чимину.
— Я не твой истинный, — горько проговаривает омега, чувствуя, как руки альфы сильнее прижимают его к чужому телу. — И если ты встретишь его, то забудешь обо мне.
— Не встречу и не забуду, — коротко проговаривает тот. — Я выбрал своего истинного и не хочу другого, — туша сигарету, альфа целует невесомо шею Чимина, от чего та покрывается мурашками.
— А если…
— Если встретишь ты, то выбор будет уже за тобой и я приму любой исход. А пока, — альфа прокручивает омегу в своих руках, разворачивая к себе лицом. — Я хочу, чтобы ты перестал об этом думать, Ким Чимин.
— Ким? — слегка посмеиваясь, омежка краснеет. — Ты уже примеряешь свою фамилию?
— Я давно это делаю, последний год так точно.
Чимин смотрит в глаза напротив и внутри всё так сжимает, взрывает, колотит и щекочет, что хочется дышать намного глубже, потому что воздуха из-за этого не хватает. Они об этом ещё поговорят, поговорят перед сном, за завтраком, да чёрт, у них есть каждая свободная секунда, потому что они пара, они друг для друга истинные.
***
Что бы человек попытался сделать, если бы в его жизнь внезапно вторглись чужие, абсолютно другие люди и попытались бы наладить с ним контакт тогда, когда он буквально сломлен внутри? Ну вот просто взяли, стерли всё, что было до, и вписали своё «новое». Размышляя, можно прийти к абсолютно разнообразным мыслям, даже каким-то странным и смешным, а где-то и пугающим. Многие меняют своё место нахождения, меняют себя и вообще свои взгляды на жизнь, подстраиваясь под какую-то свою волну жизни, находя ту самую золотую середину, где ты как птица в небе — ты свободен от своих прошлых проблем, теперь есть только новое будущее, новое «я».
Бохён мечтал помочь омеге «запуститься» снова, почувствовать вкус жизни, принимая его со всеми проблемами, чудными мыслями и вспыльчивостью. Он хотел «починить» его морально. Наверное, это прозвучит слишком самонадеянно, но альфа и правда считал себя каким-то в своём роде психологом, личным правда, но всё же. Ан с самого начала проникся парнишкой, прекрасно осознавая, что ему придётся нелегко с ним, особенно когда того так резко вырывают из лап
истинного альфы, после чего омега буквально с ума сходил. Он не спал ночами, ревел навзрыд, часто запираясь в ванной, чтобы никто не услышал. За завтраком практически не присутствовал, потому что после бессонных ночей засыпал на общей кровати, свернувшись комочком ближе к краю, потому что не хотел ощущать запах
чужого своего альфы. Омега даже не следил толком за собой — расчесать волосы и умыться было уже какой-то победой над собой.
Бохён всё прекрасно видел, слышал и ночами даже пытался зайти к омеге в ванную, чтобы обнять и успокоить, на что тот только истерично шепотом прогонял его и даже не давал прикоснуться к себе. Альфе было трудно, даже те проблемы, что творились на работе из-за отца Кима не могли сравниться с тем, что происходило дома. После переезда на квартиру, где раньше и жил Ан, Тэхён как с цепи сорвался — истерики каждый день, битая посуда, трясущиеся руки и куча успокоительного, которое пришлось купить, чтобы хоть как-то привести в чувства омегу. Бо понимал и понимает, но его теория с истинностью всё же остаётся для него в приоритете и он твёрдо уверен, что Тэхён полюбит его.
Прошёл год, который был нереальной взбучкой в спокойной жизни альфы, но он всё же вытерпел и что имеет сейчас? Ким звонит каждый раз в обед, чтобы просто поговорить, обсуждая какие-то свои темы; омега стал подпускать к себе, уже не давая пощечину за обычный поцелуй в лоб или щёку; прогулки каждые выходные до ночи по паркам и скверам. У Бохёна получилось.
— Тэ, — тихо зовёт альфа сидя за своим рабочим столом. — Помнишь, как на нашем первом официальном свидании два месяца назад мы отправились в Ботанический сад?
— Да, — кивает омега, что полулёжа сидел в кресле, листая очередную неинтересную книжку из коллекции альфы.
— Мне тогда дико хотелось тебя сгрести в охапку и поцеловать, — Ан поднимает свой взгляд на омегу, что сейчас улыбается и наливается румянцем. Зацепил. — Я никогда раньше не испытывал такого сильного, переполняющего всего меня желания. А ты тогда что-то рассказывал, показывая мне цветы, которые тебе так понравились, и ещё разные растения, названия которых я даже не запомнил, — Бохён встаёт с места и направляется к Тэхёну, на что тот откладывает книгу в сторону и встаёт навстречу. — А ведь я тогда мог думать только об одном: как притянуть тебя к себе, прижаться губами, почувствовав жар твоего тела.
Тэхён краснеет ещё больше, кладя свои руки на плечи альфы и вдыхает уже привычный запах, к которому пришлось привыкнуть. Ким помнит тот день, он отпечатком в сознании остался, потому что тогда с него упали оковы, почему-то стало так… всё равно? Он даже не знает, как бы выразить то чувство, но оно было таким внезапным и отрезвляющим в тот момент, что он и правда разрешил себя поцеловать. Разрешил вдохнуть свой аромат глубже, позволил быть рядом, а не в двух метрах; разрешил тогда ночью увидеть себя, почувствовать, прикоснуться и заполнить. Ему и правда было всё равно, мысленно и физически он был тогда с Бохёном, он остался с ним и продолжает уже второй месяц быть рядом, будто чувствуя не боль и омерзение, а тепло от улыбки его и прикосновений.
Тэхён заново влюблялся.
— И ты поцеловал меня, — будто сам себе отвечает омега, ловя легкую улыбку напротив.
В тот вечер, когда они очутились у двери своей квартиры, Тэхён сам себя не помня нежно прижался своими губами к чужим, чуть кусая их, чувствуя вернувшееся после долгой спячки тёплое жжение внизу живота. Это была течка, которая при сильном стрессе тогда прекратилась и больше не появлялась, даже несмотря на то, что Ким не пил никакие таблетки, кроме успокоительных. Тогда, в ту ночь, он впервые почувствовал её, но тогда он и впервые так крепко и необратимо любил, так что же произошло и в тот вечер? У Тэхёна после свидания с Бохёном будто взорвалось что-то внутри, а потом разум затуманился. Он помнил прикосновения альфы, помнил, как просил не отпускать и зацеловывать его до безумия, помнил, как течка делала своё дело и они тогда впервые переспали, как пара.
Но то, что Ким скрывал в тот вечер от альфы, никогда не сможет рассказать тому. Потому что он уверен, что Бохён хоть и выносил все срывы омеги, но услышать, что Тэхён видел в ту ночь совершенно не того альфу, что в данный момент прижимал к себе в объятиях, явно был не готов. Омега чётко видел Чонгука. Чон Чонгука, видел его улыбку, даже голос слышал, отдаваясь ему в своём бреду, а наяву — Бохёну. Ким не хотел рассказывать, потому что понимал, каково будет альфе, если он узнает о том, что Тэхён до сих пор… бредит Чонгуком.
— Да, поцеловал, — вдыхая аромат омеги, альфа целует тому шею.
Тэхёна нельзя осуждать, ведь он запутался в себе, запутался в том, что ощущает и вообще чего хочет. Рядом с Бохёном он чувствует неприятное спокойствие, которое давит внутри и не даёт расслабиться. Омега прекрасно понимал, что у него нет никаких чувств к альфе, но он продолжал быть рядом, пытался отплатить Бо за его поддержку и любовь. И слова о том, что он заново влюблялся омега сравнивал с тем, что он влюблялся в образ Чонгука в своей голове. Сравнивал двух альф, и хоть Бохён был мудрее, взрослее и целеустремлённее, но Тэхёна ничего в нём не влекло. Он по прежнему оставался для омеги чужим, хоть и живут они вместе не первый месяц, да и альфа считает, что у них теперь настоящие отношения. А Ким молчит как рыба, не выдаёт себя истинного, потому что нет путей сбежать отсюда, да и чёртов контракт с отцом горит к чертям.
После того, как мечта старшего Кима исполнилась и он наконец-то пристроил своего сына, Сонджэ стал зависим от денег. Он шёл на рискованные сотрудничества, после которых компания теряла половину своего дохода из-за неудачного дела. Отца омеги стали презирать, недоверчиво относясь к его работе во главе управления. Даже Бохён, считавший отца Кима образованным и знающим толк в своей работе, стал в нём сомневаться и запрещать какие-либо сделки, от чего по сей день идут скандалы и угрозы. Тэхён об этом знал, но не лез никуда — ему хватило своей совместной жизни с отцом. Единственное, омега перестал общаться с Чонилем, и если раньше он буквально готов был сорваться с любой точки земли к своему папе, то сейчас Тэхён даже не звонит узнать как дела. Он обижен, для него был большим ударом тот день с ужином, когда папа ничего не предпринял, ничего не сказал, только действовал так, как нужно было, проговаривая слова какой-то лживой поддержки. Нет, Ким знал, что папа переживал, но он был уверен, что сыну будет так лучше, только вот почему-то не узнал, будет ли лучше на самом деле.
— Сегодня приедет Джин, мне нужно будет на сутки уехать в соседний городок, чтобы решить дела с поставками, — монотонно проговаривает Бо, гладя омегу по спине. — Он побудет с тобой.
— Почему я не могу побыть один?
— Тэ, я не хочу, чтобы ты оставался один, понятно?
Омега только обиженно кивает, отходя от альфы, садясь снова в кресло. Он знает Джина, эта омега давно уже работает правой рукой у Бохёна, помогая ему на работе, уезжая за него по каким-то важным встречам и решая мелкие проблемы, чтобы хоть немного уменьшить нагрузку своего босса. Джин хороший, на два года младше альфы, и всё же ещё не нашедший своей любви. Омега утопал в работе, не обращая своего внимания ни на кого, от чего его личная жизнь ограничивалась выпадающими выходными, когда он мог просто побыть дома и не выходить никуда. Джин не искал никого, потому что попадая под влияние Бо, он для себя уяснил, что кроме карьеры и той работы, что он имеет сейчас ему ничего не нужно в этой жизни. Деньги есть? И на этом спасибо.
Тэхён смотрел на Джина с восхищением, но не часто мог провести с ним время, потому что старший всегда, буквально всегда был в работе, и даже после того, как Тэ попросил альфу дать выходной Джину, омега замотал головой ссылаясь на то, что нужно ещё столько подписей расставить и просмотреть товар, что на отдых времени и вовсе нет. И всё же, когда выдавались выходные, Ким старался вытаскивать Джина из его квартиры и гулять. Но после последней встречи омега увидел, что глаза парня блестят, как только увидят босса, слабо так, но искорки можно увидеть. И тогда омежка понял, что старший подавляет в себе те тёплые и не осквернённые ещё никем светлые чувства к Бохёну, боясь реакции, боясь себя настоящего.
— Можно мы с Джином тогда съездим в конный? — Тэхён теребил край своей толстовки, не поднимая взгляда на альфу. После того, как они переехали сюда, омега любил уехать на весь день в конный, разбавляя свои дни тренировками. Он уже забыл, что хотел от себя тогда, в то время, когда находился у дедушки на конюшнях, забыл и о своей мечте. Он потерялся.
— Твой отец не будет в восторге, — бурчит Бо, перебирая какие-то бумажки на столе. — Сам помнишь ваши разговоры.
— Он мне не отец, — так горько, но так правильно произносит Ким. — Он никто мне в моей жизни.
— Но ты всё равно подчиняешься, — коротко улыбаясь, старший давит туда, куда омега запрещал лезть.
Тэхён поднимает взгляд на альфу и в нём читается явное недопонимание и какая-то нотка обиды. Ты вроде переборол себя, открылся для нового в своей жизни, забывая про старые травмы, а на них в какой-то момент решает надавить человек, которому ты со скрипом на зубах смог довериться. Тебя буквально ни с того ни с сего снова окунают в старые воспоминания, которые так яро хочется скрыть в пучине мглы. Омеге это не нравится. Вера, что зарождалась по отношению к Бохёну, дала трещину.
Это происходит снова.
