«Тому, кто обладает зрением и слухом, ясно, что ни один смертный не способен хранить секреты. Пусть на губах печать молчания, нервно пляшущие пальцы красноречивее слов: тайну предательски выдаст тело.» Зигмунд Фрейд
***
Утром, как всегда, квартиру наполнял запах крепкого чёрного кофе и приторного лосьона после бритья, которым пользовался Бохён; на кухне уже привычно бренчала посуда, слышался бубнёж альфы, что с самого утра разговаривал по телефону с поставщиками и ещё многими людьми, с которыми он сотрудничал. На улице сегодня пасмурно, тёмные тучи сгустились над городом, не пропуская лучи утреннего солнца, а ветер бился о стёкла высотки, гоняя по квартире пылинки своим сквозняком. Сегодня холодно, середина осени как-никак, погода портится чаще, нет уже тепла от солнечных лучей, а ветер прохладный до мурашек по коже. Тэхён снова не спал, гоняя в голове слова альфы, что больно кололи куда-то в сердце, разбирая по кусочкам его эмоции в тот день и тембр голоса, с которым он всё говорил.«Но ты всё равно подчиняешься.»
— Тэ, завтрак на столе, — в комнату открывается дверь. — Вставай, скоро приедет Джин. — Я не буду завтракать, — тихо проговаривает омега. Завтрак, что готовил каждое утро лично Бохён, не лез в горло и вызывал чувство тошноты от одного упоминания. — У тебя снова началось? — выдыхая раздражённо, Бо закатывает глаза, а Тэхён это чувствует, знает, что он так сделает. — Таблетки в шкафчике над раковиной, — захлопывая дверь, мужчина уходит, оставляя омежку одного в холодной комнате. Слёзы уже не катятся из глаз, им нет места в этом теле, всё занимает боль и тяжесть. Почему всё так поворачивается против каждый грёбаный раз, когда думаешь, что вот-вот всё наладится, всё станет хорошо? Делаешь всё против воли отца — страдаешь; поступаешь, как велел Сонджэ — снова страдаешь. Чёртовы круги ада один за другим настигали омегу, выбивая желание вообще оставаться в этом мире. Тэхён встаёт с кровати, как только слышит, что входные двери захлопнулись, и выходит из комнаты. — Как же ты надоел, — стоя над раковиной, Тэхён адресует слова альфе, а затем поднимает свой взгляд на себя в зеркало. — А ты ещё больше, — с нескрываемой ненавистью омега брызгает на зеркало водой, поворачиваясь к полотенцу, чтобы вытереть мокрое лицо. — Тэхён, ты дома? — в двери поворачивается ключ, и слышится голос Джина. — Джин-хён, доброе утро, — Ким чувствует разливающееся внутри тепло только от лучезарной улыбки Кима. — Ты сегодня решил раньше приехать? — Дел утром не было, Бохён запретил сегодня работать, да и ближайшие две недели тоже. — Две недели? — Да, он не предупредил тебя, видимо, но он сегодня уезжает не на два дня, а на две недели — вопрос встал ребром и если его не решить сейчас мирно и тихо, то вскоре Бохён и твой отец могут потерять всё, над чем работали, — пожимая плечами, Джин говорил это всё так, будто эти проблемы не стоили ничего в этой жизни, так, пустяк из ниоткуда. — Какое облегчение, — омежка заметно расслабляется, обмякая под усталостью от бессонных ночей. — Я могу отдохнуть. — Так и не получилось полюбить? — Джин видит насквозь своего друга, видит и то, как тяжело ему даётся семейная жизнь с Бохёном, хоть тот и не такой уж и плохой альфа. Бо приметный и статный мужчина, знающий толк в деньгах и их разумных тратах, знающий, как вести переговоры даже с самыми нудными и душными клиентами. Аном всегда и при любых условиях восхищался Джин, ну вот видел он в этом альфе своего идеала, мысленно тёк каждый раз, когда Бохён говорил много и по делу, когда он поручал какие-то задачи Джину, и при этом в его голосе звучал такой уважительный и в тот же момент мягкий тон. Альфа умел держать себя на работе и вне, никогда не выносил ссор из дома, не показывал свою усталость от вечных размышлений из-за Тэхена, никогда и ни при каких условиях не смешивал личную жизнь и жизнь его бизнеса — Джин только от одних этих плюсов мог уже взвыть, как омежка при течке, когда ему сделали приятно. К слову о течке, у Джина она вызывала какой-то внутренний армагеддон каждый раз, когда предвестники этой самой поры начинали долбить в колокола, предупреждая, что скоро всё тело Кима снова сведёт, а мозг утащит его в страну фантазий и грязных мыслей. Омега не любил это время, всегда контролировал это таблетками, да не простыми подавителями или там ещё что, а он покупал сильнодействующие средства, вбухивая на них много денег, но радуясь, что в ближайший месяц ни одна боль не тронет его тело, и ни одна грязная фантазия не заставит Джина стонать у себя в пустой квартире на кровати, впиваясь зубами в подушку и истекая грёбаной смазкой. Течка для Кима — зло, похлеще чем сам Дьявол. Да и в эти моменты невыносимо хотелось альфу, на стены можно было лезть от желания близости, даже от простых прикосновений на своей коже. Джин бы сорвался, отдался бы кому-нибудь из альф, при этом проведя неопределённое количество времени в баре и влив в себя такое же количество алкоголя для уверенности, но омега ждал, терпел до конца, потому что желал только одного — Бохёна. Ким сначала винил себя в том, что он хочет замужнего альфу, хочет чьё-то чужое счастье, а потом после знакомства с Тэхёном и осознания всей ситуации, омега понял, что брак фиктивный и не несёт в себе ничего. А Тэ и вовсе не любит, грезит и плачет только по одному альфе, что терзает его сердце и по сей день, а Бохён всё ещё один. Альфа одинок, без котёнка, без ребёнка и без любимого омеги рядом. И Джин хочет, готов стать тем самым, что подарит и любовь, и уют, да вообще всё, что так хотел бы Бо, но, смотря на омегу рядом, что по своему виду был похож на выжатый и скукоженный лимон, хотелось сначала сделать ему добро, подарить тот счастливый и редкий билетик в счастливую жизнь, а потом уже и себе его прописать, попытав своё счастье. — Какие планы тогда? — Тэхён подходит к обеденному столу и выбрасывает еду, что была на тарелке в мусорку. — Тэ, у меня есть предложение, — Ким садится на стул рядом со столом. — Я могу отвезти тебя к Чонгуку, — после последних слов омега замечает окаменевшего друга и то, как его глаза стали раза в два больше обычного. — Ч-что? — Тэхён подумал, что ослышался, совсем сошёл с ума, но после того, как старший повторил выше сказанное, омега почувствовал, будто его ноги немеют, буквально отнимаются. — Хён, ты сейчас не шутишь? — Я бы не стал шутить твоими чувствами, Тэ, — мягко улыбаясь, старший встаёт с места и прижимает Кима к себе, поглаживая того по спине. — Я знаю, как тебе тяжело и сколько ты всего пережил, поэтому хочу тебе помочь. Ты же знаешь, что Сонджэ сейчас не имеет никакой власти в своём бизнесе, его идея с замужеством сына и объединением компаний оказалась практически провальной. Поэтому тебе не стоит переживать из-за этого брака, ты под защитой меня и Бохёна. — Но как, Бо может всё узнать и тогда… — Не узнает, я об этом позаботился. В следующие часа три, что Тэхён собирал вещи в маленькую сумку, которую принёс Джин, старший забронировал сразу самолёт, дозвонился до дворецкого, заказал такси от аэропорта до особняка Кима, сделал перевод денег с американского счёта Тэхёна на его основной, что, к слову, пустел всё то время, что омега жил заграницей. — Хён, я готов, — с нескрываемой радостью вперемешку с волнением произносит Ким, выходя из комнаты в зал, где сидел старший. — Тогда поехали, самолёт как раз через час, моя машина внизу. — Мы поедем на твоей? А где же ты её там оставишь? — Не бойся, мой подчинённый её заберёт со стоянки и оставит у квартиры Бохёна, так, для виду. Тэхён улыбается тактике друга и выходит из квартиры, не желая оставаться там хотя бы ещё на секунду. Не пригрелся он к этому месту, спустя продолжительное время этот дом всё ещё казался ему чужим, даже в какой-то степени противным, потому что таил в себе те моменты близости с альфой, которым Ким позволил произойти. Хотелось вычеркнуть этот период из своей жизни и поставить жирный крест на воспоминаниях, что терзали омегу. Нужно иметь в себе смелость взглянуть всему тому безумию в глаза, выпустить на волю, а не запирать на три замка. И вот хлопок двери, поворот ключа в замочной скважине, спуск в лифте, свежий воздух, звук мотора и трасса, ведущая к аэропорту — крест поставлен. Тэхён закрыл этот период, перекрыл свою связь с тем миром, наконец-то он не чувствует страха за поступки, наконец-то он поступает так импульсивно, не без помощи конечно, но даже эти маленькие шаги дались бы ему в прошлом с огромным трудом, а сейчас он шагает в будущее твёрдо и уверенно. Шагает так, как должен был ещё тогда, но не делал этого из-за страха. Омега вырос за это время, стал сильнее внутренне, да, какие-то моменты всё ещё могли его задеть, но усталость от всего происходящего и недовольство отца его жизнью в Киме закаливали тот стержень, что сейчас давал ту твёрдую почву, по которой он может шагать широко и свободно. Страх перед отцом? Его больше не существует, надоело падать в ноги к этому ненасытному альфе, что сам не знает границ своей «власти». Страх быть найденным? Ну найдут, а что дальше? Тэхён не чья-либо собственность, сам волен выбирать себе путь. Омега будто отрезвел за это время, поэтому сейчас на душе так спокойно, только плещется это волнение внутри из-за того, что всего пару часов и он увидит Чонгука. Настоящего, живого Чона, а не того, что галлюцинациями появлялся у него временами. — Всё хорошо? — Джин включает поворотник и сворачивает на стоянку аэропорта. — Ты всю дорогу молчишь. — Я просто проживаю этот момент, как бы закрывая эту главу. Не знаю, может это будет казаться бредом, но я просто отпускаю это время, что провёл тут. — Совсем не бред, — улыбается старший. — Ты много выдержал, сейчас ты возвращаешься домой. — Домой… Тэхён улыбается, впервые так искренне радуется этим словам. Он скучал, очень скучал по всем, что остались от него далеко. Единственное, на учёбу он не вернётся, продолжать учиться во благо своего отца просто уже неуважение к себе, поэтому по прилёте домой он попросит Джина забрать его документы и подать заявление на отчисление. Сам он туда никогда не вернётся.***
«Уважаемые пассажиры, мы приземлились в аэропорту города Сеул. Местное время 5 часов 15 минут, температура за бортом +8 градусов тепла. Благодарим вас, что воспользовались услугами нашей авиакомпании. Счастливого Вам отдыха и работы, будем рады видеть вас вновь.»
Омеге страшно признаться себе, что если бы он остался сейчас в одиночестве, то перестал бы существовать и вовсе. Ведь так просто сойти с ума, стать для себя обузой и неподъёмным грузом, что вот-вот задавит тебя своей тяжестью. Он не мог находиться в том доме, а сейчас, чувствуя опору в Джине и видя окружающих людей, что копошились по аэропорту, встречая своих родных и близких, Тэ чувствовал себя живым, имел хоть какую-то теперь связь с внешним миром, что шептала ему о том, что он настоящий. Джин не спеша шёл к заказанному такси, а омега шёл чуть позади, всматриваясь в каждую деталь этого мира, будто младенец, который только открыл глаза. Всё выглядит так знакомо, в последний раз Тэхёну казалось всё мрачным и тусклым, ничего не несло в себе радость. А сейчас, глядя на стеклянную обшивку аэропорта, на которой играют солнечные зайчики, красиво переливаясь в лучах восходящего солнца, и эту утреннюю морозность, дополняющую всю картину до того, что Ким невольно пустил слезу, он стоит как вкопанный среди идущих мимо прохожих. На душе будто таял снег, заполняя всё внутри красками жизни и поселяя туда угасшую радость. Время в дороге заняло немного больше, чем планировал Джин из-за утренних пробок, но всё же такси наконец-то доехало до особняка и высадило своих пассажиров. Тэхён повернулся к своему дому лицом и вдохнул прохладный воздух полной грудью. — Я дома, — чуть ли не шёпотом проговаривает он, подходя к железным воротам и нажимает кнопку звонка, после чего раздаётся звон колокольчиков. Ворота отворяются и механизм открывает проход. — Дворецкий ждёт уже? — Он знает о твоём возвращении, — улыбаясь, Джин несёт сумку Тэ. — А вот и он, стоит уже на крылечке. — Дворецкий! — срываясь с места, Тэхён бежит к мужчине и падает в его тёплые объятия. — Тэ, ты приехал, я уж думал, не доживу, — посмеиваясь, мужчина гладит омегу по спине. — Похудел так, поник… — Я по вам так скучал, — шмыгая носом, Ким всё сильнее прижимается к дворецкому. — Я не хочу больше уезжать от вас. — Не уедешь, будешь жить здесь, кушать как положено, отдыхать. — Здравствуйте, я Ким Сокджин, — кланяясь, омега подходит ближе. — Я друг Тэхёна и… — Он мой спаситель, — отодвигаясь от дворецкого, проговаривает Тэхён, тыльной стороной ладони вытирая намокшие от некоторых слезинок щёки. — Если бы не он, я бы никогда не смог самостоятельно вернуться сюда. — Очень приятно, обращайтесь ко мне просто дворецкий, — мужчина кланяется в ответ и берёт сумку у Джина. — Пройдёмте в дом, там прислуга уже накрыла завтрак, ведь после такой долгой дороги нужно хорошенько покушать. Тэхён не может сдержать свою улыбку и быстрее заходит в дом, чувствуя запах свежих пончиков, только что заваренного чёрного чая на травах и любимой яичницы, что ещё даже потрескивала от своего жара на тарелке — омега так скучал по этому. Хоть этот дом и пропитан не лучшими воспоминаниями и моментами из его жизни, всё же приехав обратно, он чувствует своё родное место, находясь в стенах особняка. И даже сейчас, сидя за столом, слушая истории дворецкого и рассказывая в ответ свои, при этом не забывая спрашивать о чём-то и Джина, Тэхён улыбается так искренне, ему сейчас легко настолько, насколько было тяжело все предыдущие года. Это его первый завтрак, когда он чувствует себя по-настоящему дома, счастливым и долгожданным. — Тэ, ты не поддерживал общение с папой всё это время? — дворецкий допивает свой кофе, морщась от горечи осадка на дне кружки. — Я для чего спрашиваю-то, Сонджэ ни разу за этот отъезд не позвонил мне узнать о своём доме, да и вообще не поддерживал связь. — После того, как в аэропорту меня передали в руки Бохёну, я больше не виделся и не общался с ними. Не имею желания связываться больше с отцом, а с папой… — Ты же знаешь, что Чониль болеет? — Джин как-то внезапно дёрнулся, будто вот-вот ему придется успокаивать Тэхёна из-за таких новостей. Но омега сидел абсолютно спокойно, даже на лице не проскочила какая-либо отрицательная эмоция. — Мне об этом как-то рассказывал Бохён, сказал, что волноваться не нужно, отец заботится и работает с какими-то там лучшими врачами, — пожимая плечами, Тэхён отставляет в сторону пустую тарелку и вытирает рот салфеткой. — Я не думаю, что от меня там будет что-то зависеть. Хоть я и не поддерживаю с ними связь, папа останется для меня тем человеком, который поставил меня на ноги и дал опору, когда это было нужно, но… С другой стороны, он эту же опору и сломал, когда, казалось бы, не было возможности что-то изменить. Для меня тот день стал отправной точкой, после которой я видеть не хотел свою семью, даже папу. Может, и хотели они мне сделать как лучше, но получилось так, что я истерзанный и убитый горем своим и жизнью просто напросто жил от ночи к ночи, когда в прошлом доме становилось тихо и я мог побыть один. Правда, Ан был рядом, но из-за частой работы допоздна, он бывало приходил к двум часам ночи, что давало мне выигрыш. — Господи, Тэ, — охает дворецкий, прикрывая рот рукой. — Не нужно, — улыбается омега. — Всё уже позади, с остальным разберусь позже. Вечер в доме был тёплый, Тэхён и Джин открыли бутылку белого вина, что принёс им дворецкий, и сидели с хрустальными бокалами в гостиной, смеясь и рассказывая какие-то истории из жизни. Старший заметно расслабился, на его щеках появился румянец от алкоголя, а глаза не таили в себе усталость и задумчивость, наоборот, Джин почувствовал отдых. Ему этого всегда не хватало, в особенности вот так просто поговорить с кем-то, поделиться своими рассказами или шутками, излить душу, чтобы тебя услышали или даже выслушали. Конечно, одному жить в квартире омеге нравилось, ведь ты сам себе хозяин, сам за всем следишь и обустраиваешь своё место под себя, но всё же, в его квартире всегда стояла звенящая тишина и только приглушенно тикали часы, что были повешены на стену в одной из комнат. У Кима не было друзей, общался он со всеми обычно по деловым вопросам или по поручению Бохёна, а простых друзей в его жизни не наблюдалось с тех пор, как он окончил университет и попал на должность секретаря. На этом его жизнь закрутилась совершенно в другую сторону, всасывая паренька в жестокий мир больших компаний гигантов, где любая ошибка могла стоить состояние, а то и увольнение. Джин хоть и вырос морально на своей работе, но всё же на него давило то, что многие сотрудники куда-то ходят со своими друзьями, например, в паб, устраивают вечеринки или приглашают друг друга в гости, собираясь семьями на выходной пикник. Ким же, кроме как с Бохёном, не общался ни с кем так близко. А потом появился в его жизни Тэхён, который перевернул жизнь омеги с ног на голову, который так ярко улыбался всегда приходу старшего, бежал обнимать его и просил провести больше времени вместе, лишь бы его не оставляли одного. Джин ценил каждый момент, проведённый с младшим, да и пригрелся он быстро к Тэхёну, что сейчас может с легкостью и нескрываемой радостью сказать, что омежка его лучший и единственный близкий друг, которого он любит и бережёт от всех невзгод, как только может. Даже сейчас, сидя в гостиной, он смотрит на смеющегося Кима и жизни представить без этого человека не может. Ведь младший единственный смог растопить сердце Джина, единственный, кто знает проблему старшего и единственный, кто будет только рад, если Бохён наконец-то увидит в Джине омегу, а не своего главного работника.***
Намджун сидит над каким-то докладом, что ему нужно подготовить за оставшуюся неделю и натурально закипает, он не понимает тему, которую выбрал сам, дак ещё и метадичку дали никчемную. Он, конечно, мог купить работу за определённую сумму, но в последний раз его чуть не спалили, когда он сдал работу чуть ли не первый из группы, затрагивая тему в тех местах, которые они ещё даже не разбирали. Поэтому сейчас, сидя на кухне с приглушённым светом и вновь горячим чаем, альфа старался искать источники, в которых была бы хоть какая-то информация. Ещё и Чимин задерживался сегодня после занятий, что не на шутку волновало Джуна. Обычно в такие моменты, когда они заканчивали ни в одно время, альфа дожидался звонка Чимина и ехал за ним, чтобы забрать около университета и отвести домой. Сегодня же Пак даже не отвечал на сообщения, только изредка появлялся в сети, но при этом не проверяя диалоги. — Да чёртов доклад! — бесится альфа, вновь стирая в поисковой строке свой запрос и вводя новый. Альфа посидел ещё пару минут, что вновь закончились провалом в поиске информации, и решил закончить на сегодня, выключая ноутбук и доставая из пачки сигарету. Закурив, Ким берёт телефон и проверяет диалог с Чимином — тишина. Зажимая сигарету зубами сильнее, альфа уже собирается позвонить омеге, как в этот момент во входной двери начинает прокручиваться замок. — Джун, я дома, — звучит голос Чимина и Намджуна отпускает — он дома. — Ты чего так долго? Даже не позвонил, чтобы я тебя забрал, — альфа тушит сигарету и идёт в коридор, целует Пака в губы, после забирая у него из рук сумку и курточку, вешая всё на крючок. — Меня довезли, — будто не в себе, омега смотрит в глаза напротив и замечает, как в них сразу вспыхивает ревность. — Не бойся, это не альфа или ещё кто, этот человек важный. — И почему я не знаю о каком-то важном человеке, что впервые тебя решил довезти? — Джун, — Чимин припадает к сильной груди альфы, чувствуя его руки на своей талии. — Тэхён дома. Тэхён в Сеуле, — Намджун дёргается только от одного имени, осознавая происходящее. Чимин шмыгает носом, мелко дрожа в объятиях альфы, пока тот думает о том, как отреагирует на это Чонгук. Усаживая омегу на диван в гостиной, Намджун поглаживает его по голове и щекам, дабы успокоить. Чимин же в свою очередь, чуть заикаясь, рассказывает, как он выходил из университета и уже собирался было написать альфе, как с парковки в его сторону двигался какой-то человек, как потом оказалось, это был Джин. Омега представился и предложил продолжить разговор в машине, на что Пак напрягся, думая, что это люди отца Тэхёна. Но омега сразу успокоил младшего, объяснив своё положение и заинтриговал Пака главной вестью, что ему стоит рассказать. — Ты всё же сел к нему в машину? — спрашивает альфа, стараясь не давить на омегу, на что тот лишь кивает и продолжает. Сев в машину, омега узнал салон и узнал водителя — это служебная машина семейства Ким. Джин же начинал свой рассказ с самого начала, объясняя Паку всё от и до, раскрывая карты того, как жил Тэхён, как ему было плохо и к чему всё это привело, сразу же обозначая свою роль в жизни Кима и роль самого младшего в жизни Джина. Рассказал о Бохёне, не упустил тот факт, что для него семейная жизнь с Кимом была утомительна из-за истерик и непринятия омегой альфы. Джин не стал в красках описывать все нюансы, он лишь обрисовал картину важных моментов, чтобы у Чимина было представление, какого было Тэхёну всё то время, что он был фиктивным мужем Бохёну. Пока старший повествовал, Пак сидел неподвижно, ощущая лёгкий шлейф вина от старшего, но даже при этом Чимин иногда забывал дышать, потому что ему говорят о Тэхёне, о его Тэ, которого так бесстыдно украли из его жизни. — А потом Джин рассказал, как он взял Тэхёна и прилетел с ним сегодня рано утром в Сеул, — на одном дыхании говорит омега, дрожащими руками убирая скатившуюся слезу с щеки. — Ты Чонгуку не говорил? — Джин сказал, что сам с ним поговорит, только адрес его спросил, а нам сказал, чтобы мы завтра приехали утром. — Так и сделаем, — кивает Ким, сгребая в объятия Чимина. — Не плачь, всё хорошо, тише, — чмокая в макушку омегу, альфа чувствовал, как тот немного успокаивался и расслаблялся в замке рук. — Давай ложиться спать, нужно выспаться. Альфа расправил кровать, взбил подушки и поправил чуть помятую простынь, после чего лёг на свою сторону, дожидаясь омегу. И через пару минут он уже услышал, как кран с водой выключился, а по паркету зашуршали тапочки Пака, что плелся в комнату выжатым лимоном. Он плюхнулся сразу на кровать, сбрасывая небрежно тапочки на пол, после забираясь котёнком под одеяло поближе к альфе, что тут же его приобнял и поцеловал нежно в губы, оставляя после тонкую паутинку между их губами. Главное, чтобы Чимин сейчас уснул, потому что из-за нервов и предстоящей встречи он может начать страдать бессонницей, но из-за усталости после университета наверняка не выдержит бессонную ночь. И пролежав примерно 20 минут в обнимку, Намджун слышит тихое сопение у себя под боком, что свидетельствовало о том, что омежка уснул. Сам же Джун лежал без сна, зная о том, что после встречи с этим Джином, Чонгук будто пороховая бочка взорвется и, скорее всего, позвонит Намджуну. Альфа правда не знал, будет ли это правдой, поэтому решил немного скрасить внутреннее напряжение сигаретой, при этом медленно выползая из-под одеяла и на носочках пробираясь на балкон, благо он находился в другой комнате и звук хлопнувшей балконной двери не был слышен в спальне. Достав сигарету и закурив, парень выпускает дым в открытое окно, морщась от ночной прохлады, что принесла осень, но радуясь тому, что она принесла не только холодные ветра, но и весть о том, что Тэхён вернулся. Хоть и Джун был мельком знаком с омегой, ему было больно наблюдать за Чимином и Чонгуком, что время от времени с ума сходили от безысходности. Было время, что Чонгук, сорвавшись в очередной раз, хотел купить билет в Америку и улететь к Киму, лишь бы найти, лишь бы увидеть, услышать, прижать к себе и больше не отпускать. Такому чувству собственничества можно было позавидовать, любить наперекор всему, даже когда эта любовь запрещена. Но Чон уставал, морально он иссяк давно, время от времени порываясь на свои эмоции, что старался глушить внутри себя. А Намджун всегда старался быть рядом, не давал даже малейшего шага сделать Чону в бездну своих мыслей, куда он так хотел прыгнуть. Ким стоял и думал об этих моментах и даже представить себе не мог, каково будет сейчас парню принять тот факт, что Тэхён сейчас намного ближе, чем это было раньше. И вот, телефон издаёт слабую вибрацию звонка, а на экране высвечивается Чон. — Тебе рассказали, — спокойно выдыхает альфа, слыша медленное дыхание в трубку. — Тэхён, — проглатывая последний слог, Чонгук чуть не давится захлестнувшими его эмоциями. — Тэ дома. — Знаю, друг, знаю, — тихо смеётся Ким, будто ощущая, как какая-то тяжёлая ноша с его плеч упала куда-то вниз. — Благодаря Джину наш Тэхён дома, — с улыбкой отвечает альфа, слыша на том конце, как Чон старается прийти в себя.***
На часах пиликает 9 часов утра, Чимин открывает глаза, чуть щурясь и пытается рассмотреть время, и как только ловит фокус на цифрах, подскакивает, начинает искать Джуна, которого, к слову, в этот момент уже не было в кровати. Омега уже успел подумать, что альфа уехал без него, решив не будить Пака, но в следующую минуту, вылетая из комнаты, он чувствует запах свежих сырников и звуки копошения на кухне. — Я думал, ты без меня уехал, — дуясь, омега плюхается на сиденье. — Думал, снова ты решил меня не будить. — Я так и сделал — не стал тебя будить, — улыбаясь, Джун чмокает омегу в макушку, а после в кончик носа, от чего Пак немного морщится в шутку. — Ты вчера устал сильно, я решил дать тебе выспаться немного, — пожимая плечами, парень ставит тарелку с сырниками на стол, а после и две кружки с чаем. — Но Джин сказал, чтобы мы приехали утром, — беря один сырник, Чимин макает его в тарелочку с вареньем и откусывает, наслаждаясь вкусом свежей еды. — Утром, малыш, не значит, что с первыми петухами, — язвит альфа, получая довольную улыбку в ответ. — Сейчас покушаем, соберёмся и поедем. Я уже прогревал мотор, пока утром выходил покурить, — омега лишь кивает и продолжает уплетать завтрак, чувствуя внутри раскаты волнения и радости, что сегодня он увидит того, кого так долго ждал. Погода сегодня была облачной, прохладный ветер гулял между домами, поднимая с земли опавшие желтые листья и пыль с дороги. Иномарка Намджуна приятно начинает гудеть после того, как альфа заводит её ключом зажигания и сразу же включает обогреватель, потому что за ночь машина заметно охлаждается. Чимин чуть ёрзал на сиденье, сгорая от волнения внутри, а Джун был спокоен, как удав, так как обычно он относился ко всему в своей жизни ровно, кроме, конечно, омеги. Этот парень вызывал в нём бурю эмоций каждый день, если находился рядом. Пока за окном сменялись высотки на деревья, машина неслась по трассе, сворачивая в нужный поворот и останавливаясь недалеко от ворот, за которыми возвышается особняк. — Я так давно не был здесь, — вдыхая свежий воздух, омега ёжится от прохлады и утыкается носом в свой шарф на шее. — Непривычно снова здесь оказаться, стоять у ворот и ждать, когда их откроют. — Переживаешь? — Ким стоял рядом, смешивая прохладу с сигаретным дымом. — Нажми на звонок. Чимин прикусывает губу и нажимает на звонок, который в ту же секунду гудит, а ворота отворяются на удивление быстро. Пара шагнула на территорию дома, идя по каменной плитке прямо к большим дверям особняка. На пороге уже показался дворецкий, от чего Чимин заулыбался, видя мужчину спустя долгое время, но рядом с ним стоял ещё кто-то, за спиной топчась на месте. Пак сначала не понял кто там, думал, что Джин так прячется от прохлады, но подойдя уже к лестнице, увидел, что с порога показалась знакомая макушка, а после… Тэхён. Омега, топчась на месте в одной ночнушке и тапочках, порывался выскользнуть на улицу, но дворецкий не разрешал, мол, заболеет ещё. Но Ким, как только встретился взглядом с Чимином, рванул на улицу без задней мысли, сбивая того с ног и падая вместе с ним на сухую траву, при этом не отпуская из своей сильной хватки. — Чимин, — протяжно ноет Тэхён, утыкаясь носом в плечо друга, пряча свои слёзы. — Тэ, — омега и сам не мог сдержать свои эмоции, он улыбался, но тут же кривился из-за слёз, смеясь и плача в один момент. Он так скучал, страдал и тосковал по Тэхёну, что отпускать сейчас вовсе не хотелось, даже несмотря на то, что они лежат на траве в прохладу и на них смотрят несколько пар глаз, молча улыбаясь. — Тэхён, — тут же слышится голос Джина. — Ты сдурел? Заболеть хочешь? — старший скрещивает руки на груди, приветствуя Намджуна. — Ну серьёзно, Тэ, холодно, — Чимин и Тэ встают с земли, обнимая друг друга крепко и рыдая, при этом улыбаясь. Намджун решает подойти к ним и обнимает их, после чего чувствует, как руки Кима в ответ обхватывают его, а голос шепчет о том, как он скучал. Всё же загнав домой всех, Джин разговаривает с Намджуном, выясняя некоторые подробности о Чонгуке и отмечает про себя, что он правильно поступил, назначив встречу альфе на чуть позднее время, дабы не было переизбытка чувств у Тэхёна, да и всё же им с Чоном стоит поговорить отдельно, не в такой обстановке. Пока пусть Чимин проведет время с другом, им есть о чём поговорить. Глаза Чимина впервые так сияют от счастья, он буквально взгляд не отрывает от друга, слушает его, будто песню, обнимая или целуя в макушку. А Тэхён буквально на седьмом небе от счастья от того, что друг рядом. Пак рассказал о том, как они жили, о том, какие у него комфортные отношения с Намджуном, но вот Чонгука он ни разу не упомянул в своих словах, будто обходил эту тему. Но Ким понимал зачем и почему, поэтому даже не зацикливался, его ждёт ещё встреча с ним, ему скоро вернут то, что так безжалостно отобрали. Минуты за минутами бежали так быстро, что уже на часах было около трёх дня, Джин уже успел влиться в доверие как Намджуна, так и Чимина, чему был несказанно рад. Нахватался для себя советов от альфы по поводу Бохёна, от чего почувствовал даже неловкость, но его быстро успокоили, объясняя тем, что это нормально получать советы от младших. Омеги сидели в комнате Тэхёна, рассматривая старые распечатанные совместные фотографии, а Пак в добавок, по просьбе Кима, показывал фотографии его с Джуном на телефоне, умиляясь с того, как Тэхён искренне радовался за друга, говорил, какие они красивые и комфортные. Приятное времяпрепровождение прерывает Намджун, который зашёл в комнату омеги вместе с Джином и объяснил, что скоро приедет Чон, пора выдвигаться. — Почему вы не можете остаться? — расстроенно спрашивает Ким, глядя то на альфу, то на Джина. — Вам стоит поговорить наедине, у нас же будет ещё время с тобой встретиться, теперь уж точно, — улыбается Джун, подтягивая за талию к себе Пака. — Да и у меня есть дела вместе с этим чудом, — щёлкая омегу по носу, Намджун целует того в щёку. Обнимая Чимина и Джуна крепко-крепко на прощанье, Тэхён наконец-то может сказать себе, что он по-настоящему чувствует себя дома. Такое забытое чувство уюта, но такое радостно-тёплое ощущение внутри, от чего хочется дарить любовь всем в округе. Джин стоит в стороне и улыбается от такого омеги, он даже и представить не мог, что у Кима есть люди, которые так трепетно дорожат своим другом. Старший завидует, но обещает себе, что он тоже найдёт таких людей, когда разберётся со всеми проблемами в настоящее время. Хотя, у него уже есть Тэ, который намного лучше каких-то компаний друзей. — Ты счастлив? — спрашивает дворецкий, закрывая дверь за ушедшими гостями. — Я на седьмом небе, — и правда, глаза у него блестят, а в них искорки пляшут. — Осталось решить ещё одну проблему, и, можно сказать, я выполнил свою роль ангела для тебя, — посмеиваясь, Джин поправляет свой костюм. — А когда… Чон приедет? — смущённо спрашивает Ким, краснея за доли секунд. — Да уже должен подъезжать, пока вы сидели с Чимином, служебная машина выехала за ним, — отвечает дворецкий, сверяясь с часами на руке. — Я думаю, Господин Джин, мы должны будем покинуть временно помещение, дабы не препятствовать и не создавать неловкость предстоящей встрече, — подмигивая, мужчина смотрит на ухмылку Джина. — Тэ, всё будет хорошо, прислуга отправлена сегодня на выходной, мы с Джином тоже уедем по делам, — альфа говорит спокойно, чуть ли не монотонно. — Дом в твоём распоряжении, — глаза младшего округлились, а щёки ещё больше стали полыхать, покрывая лицо румянцем. — Я встречу Чона, после чего уйду с Джином. Тэхён кланяется в 90 градусов, после чего подставляет холодные ладони к щеками, как бы охлаждая прилив жара к ним. Он решает уйти к себе в комнату, немного подготовиться к самой важной для него встрече, потому что руки уже начинали немного дрожать, а сердце пропускало удары, борясь с внутренней паникой. И даже сейчас, стоя перед зеркалом у себя, Тэхён не может собраться с мыслями, они рыскают по черепной коробке, будто мошки, наводя некую панику. Мысли о том, что скоро он увидит и услышит Чона давят на грудную клетку, подпитываясь тем, что дом будет принадлежать только им, только они меж десятки стен; два сердца, любящих сердца. Тэхён слышит звонок от входных ворот дома, слышит, как дворецкий поспешил к входной двери, а дальше, будто по сценарию: звук открытия двери, третьи шаги в доме, голоса приветствия и знакомства, а после звук вновь хлопнувшей двери, что только что закрылась за Джином и дворецким, оставляя гостя одного внизу. Чонгук снова в этом доме. — Боже, — сердце у Тэхёна колотится быстро, будто пробивая грудную клетку, дробя рёбра. Он сглатывает вязкую слюну, чувствуя после неё сухость во рту. Шаги тихим эхом отдают где-то в стороне лестницы на второй этаж и омега знает, что Чону сказали, где он; ему явно сказали идти сюда, идти по тому пути, который он знает, выучил с первого раза и не забыл с последнего. У Кима сердце в пятки готово сбежать, да и сам он готов бежать, только не зная от чего. Ему почему-то страшно, то невыносимо тяжелое желание снова оказаться рядом с альфой куда-то исчезло, притихло, вместо себя пропуская страх. — Чонгук, — тихо, чуть ли не шёпотом произносит омега, слыша отчетливее шаги за стеной. Он тут, шёл только что у стены напротив, а сейчас стоит за дверью, тихо так, даже не услышишь. Альфа явно не решается открыть дверь, за которой стоит Ким, за которой таится все сокровенное и сердцу дорогое. Слишком сложно. — Гук. Он слышит, Тэхён четко и громко произносит имя, от чего у альфы внутри разжигается пожар. Голос такой родной, такой настоящий и любимый. Всё кажется каким-то бредом вокруг, будто это очередной сон Чона, но нет, он и правда сейчас буквально в паре метров от того, по кому сердце кровоточит каждый день. — Гуки, — уже не таким уверенным, дрожащим голосом произносит омега, подходя к двери, при этом поворачивая ручку, рывком открывая её настежь. За ней стоял Чонгук. Его глаза были испуганны, он явно не ожидал, что сейчас перед ним распахнут двери. Парень стоял и молча смотрел в глаза напротив, будто осознавая реальность и выдумку, будто пытаясь поверить в происходящее с ним. Вот он, Тэхён, стоит перед ним, прикрывает рот рукой, на его глазах собираются слёзы, а сами зрачки бегают по лицу напротив. Омега делает глубокий вдох, ощущая до приятного покалывания кончиков пальцев тот самый костёр. Запах, от которого сносило голову, от которого кружило всё вокруг в бешеном ритме. — Проходи, — выдавливая из себя, омега отступает чуть назад, пропуская Чона в комнату, на что тот принимает приглашение. — Вот мы и встретились, — кривясь от поступающих слез, Ким улыбается, видя перед собой дорогого сердцу альфу. — Ты немного изменился, уставший, — не зная почему, Тэхён говорит то, что видит и не хочет переставать. Он сейчас будто на исповеди и готов высказаться. Чонгук стоит на одном месте, слушая каждый вдох и выдох омеги, для него всё это будто не реальность. Он столько ждал, столько ночей провёл за тем, что просто умолял, не зная кого, в том, чтобы к нему вернули Тэхёна. Он давал себе слабину, давал волю слезам и эмоциям, кричал и бил по стенам в попытках избавиться от внутренней, душевной боли. — У меня есть то, что я хочу тебе сказать, я хочу стать перед тобой чистым, — чуть расчесывая из-за нервов кожу на руках, омега делает шаг назад, поднимает глаза на Чона и чувствует, как на ментальном уровне альфа готов услышать все, что ему стоить знать. — Я позволил себе после всего, что было, отключиться, позволил другому коснуться себя, до своей оголенной кожи. До сих пор противен себе, — выдавливая из себя правду, Тэхёну сложно сейчас вот так стоять перед Чонгуком, оголяя свою душу. — Я даже в моменте подумал, что влюблён, думал, что смог пойти наперекор своему сердцу, обманом заставив полюбить другого. Но… Чёрт, я так ошибался, в погоне за ложью, моё воображение давало мне пощёчину и вырисовывало твой образ в каждом прохожем. Да что там, я видел тебя в Бохёне, — пытаясь сдержать себя, у парня кривится подбородок. — Я сходил с ума, глотая успокоительные, потому что не мог успокоить сам себя. Я ревел, да, показывал свою слабость, бился в истерике, но я не мог больше это держать в себе. Я слишком долго таил свою боль. А ещё снова пил таблетки, чтобы отсрочить течку и, кажется, что я себя погубил этим. Её нет даже без таблеток, я чувствую себя отвергнутым своим телом, своей душой и разумом… Чонгук, — шмыгая носом, омега поднимает стеклянные от слёз глаза на альфу. — Я безбожно врал себе, и сейчас, стоя перед тобой, измученный и прибитый к земле, хочу сказать тебе, что я до чёртовой боли всё ещё люблю тебя. Я готов поплатиться за всё, что ты пережил из-за меня и я готов к тому, если ты сейчас развернёшься и уйдёшь от меня, но… Пожалуйста, обними меня в последний раз и прости за всё, чтобы я запомнил этот момент на оставшуюся жизнь. Чон не отвечал, даже шевелиться не смел, он только смотрел всё это время на Тэхёна, будто под гипнозом. Он здесь, стоит вот прямо перед ним, протяни руку и почувствуешь; он дышит с тобой одним воздухом, смотрит на тебя в ожидании ответа. Чон чувствует страх вперемешку с чем-то неопределённым. Где подвох? — Не молчи, прошу, — хнычет Ким, бегая глазами по лицу напротив, пытаясь считать хоть какую-то эмоцию. Альфа впервые чувствует нерешительность в себе, впервые боится своих действий и мыслей, ведь покарался уже, после чего чудом был не убит. В его голове отпечаток того дня каждый раз кровоточит, перед сном альфа обычно проматывал раз за разом разговор с отцом Кима и выбирал свои пути выхода. Особенно больно было вспоминать ту первую ночь, в которой Чон почувствовал, какого это любить и быть любимым своим человеком. Ведь ты с ним буквально тот пазл, что наконец-то сложился, или те два кусочка картины, что идеально дополнили друг друга. Чонгук бы никогда больше не полюбил, пытался конечно, но своё сердце он выдрал из грудины и окровавленными руками подал Тэхёну, без задней мысли о том, что тот может с ним сделать. Доверие может оказаться смертельным ядом, но альфа готов был пустить его по венам, если этот яд принадлежал Киму. — Я думал, что погибну в этом мире от той боли, что даровал ты мне, — начинает Чон, разрушая тишину. — Даже физически, мне кажется, не бывает так больно, как душевно. Понимаешь? Не добраться туда до души, не подлечить её, а таблетки… Пустышки никчёмные. Самовнушение да и только. Каждый последующий день без тебя мне казался очередным кругом ада, куда я попал. Расплачивался, так сказать, за свои грехи. Намджун с Чимином меня ставили на ноги, когда я снова и снова падал, были рядом даже тогда, когда я выгонял их, — зачесывая волосы назад, альфа пытался хоть как-то успокоить себя. — Я так скучал, терзал себя воспоминаниями и тем, что я ничего не могу сделать. Один шаг в сторону и я мог быть убит какой-нибудь дорогой пушкой твоего отца. Хах, — Чон усмехается с последних своих слов. — Никогда бы не подумал, что есть такие алчные люди, что не смотря на все права этого мира, думают, что могут распоряжаться жизнью других. Сейчас бы я побоялся сказать тех слов, что говорил твоему отцу в тот день, просто потому, что я знаю последствия. Но какова ирония: как ни посмотри с любой стороны — мы бы страдали, — Чон трёт переносицу, будто обдумывая каждую свою мысль, что роилась в куче таких же сейчас в его голове. — А всё началось с твоего запаха, в тот день в университете. Я почувствовал, понял и принял тот факт, что Ким Тэхён, такой недотрога, мой истинный. Смех и грех, такое бывает в фильмах только, когда любовь твоей жизни ходит под боком. А потом я понял, что жизнь и есть кино, только вот сценарий ты не знаешь. А-ля импровизация, — альфа обхватывает свою голову ладонями, будто она вот-вот взорвется. — Тэ, я так страдал. Слова льются из парня так, будто он наконец-то может говорить то, что таит в себе. Так искренне и правдиво, не обманывая никого, и себя в том числе. Его душа будто освобождается, снова пропитываясь чувствами, что глушились болью так долго. Будто цветы после долгой зимы, будто первый подснежник после этой войны, где нет места крови и слезам, где наконец-то оживает самое сокровенное, что может нести в себе человек — любовь. — Чонгук, я тоже, я… — Стой, — Чон выставляет палец, склоняя голову вниз. Он жмурит глаза, обдумывая всё, что хочет сказать, но не может. И спустя несколько секунд всё же решается, шмыгая носом, он поднимает свои красные глаза на омегу и смотрит в его напротив. — Тэхён, я не выдержу больше твоего ухода из моей жизни, я сломаюсь, скончаюсь в этом гнилом мире без тебя. — Чон, — Ким ломается внутри, видя альфу буквально сжатым собственной болью. — Я не уйду, я не смогу, я не дам этому произойти… Господи, Чонгук. Тэхён срывается с места, делая несколько шагов вперёд и сокращает расстояние между двумя телами, наконец-то прижимаясь к альфе так, как обнял его тогда, в первый раз, чувствуя тепло чужого тела. Такое странное чувство внутри от того, что руки Чона медленно прикасаются к талии омеги, обвивая с каждой секундой всё сильнее, пока полностью не сожмут кожу под одеждой Кима, вызывая этим у него дрожь по телу. Убийственное чувство собственничества. — Я будто зачарованный тобой, не могу с собой ничего сделать, — шепчет Чон, сильнее жмуря глаза от раздирающего внутри чувства привязанности как на ментальном, так и физическом уровне. — Если ты уйдёшь, я пойду за тобой следом. Я как преданный пёс буду следовать за тобой, пока мои силы не покинут меня. — Не уйду, никогда больше не уйду. Эти слова омега произнёс тихо, но они эхом отозвались в Чонгуке, вызывая в нём табун мурашек. Его любят, он любит и это чувство они с Тэхёном делят пополам. Теперь в их жизни наконец-то есть время друг для друга, ведь они могут быть счастливыми, наслаждаться своей любовью столько, сколько она проживёт в этом мире, а это значит — вечность.***
— Бохён? — Джин прикрывает глаза из-за волнения, присаживаясь в кресло гостиничного номера. — Да, Джин, что-то случилось? — на том конце альфа чувствовался совершенно спокойным, от чего Ким улыбается. — Я… Вы… — омега вздыхает тяжело, потому что не может сказать правды снова. — Бохён, мне так плохо без тебя, — шепчет Ким в трубку, шмыгая носом.