Мазохист.

— Мы хотим этого и тебе не скрыть стояка, Тэхен-а, — Пак осторожен… Но это пугает и он тоже боится. Пены становилось больше, а вода набирала градус, и было очень жарко. — Я безумно люблю тебя, — сказал я между поцелуями. Я готов показывать и говорить об этом каждому, кто только спросит, показывать это самому парню через поцелуи, объятия и те же самые слова, смотря на смущённо-любимое лицо, и внутри в который раз умирать от счастья, — Я так люблю тебя, — я почувствовал, как его пальцы сжали мои ягодицы, оставляя вмятины и пуская мурашки по всему телу. Эта любовь, как между теми, кто пережили друг с другом многое, и впереди ещё немало гор, которые предстоит свернуть, держась друг другом за руку и не отпуская. Слова здесь даже не нужны, действия говорят всё сами за себя, — Чимин, — я прервался, но он начал лизать мои ключицы. Я сходил с ума от возбуждения и пара, витающего между нами. Чимин ревнует меня. Каждый раз, когда я задерживаюсь под каким-либо предлогом, парень отгоняет от себя различные мысли о том, что кто-то может находиться рядом со мной и флиртовать, отбивая возлюбленного. А я не могу без Пака. Я стал вести себя иначе, стараясь меньше проводить времени с кем-то, но больше с любимым. Наши отношения не выглядят, как в самом начале, и я понимаю, что та любовь, которая была и есть, теперь, кажется, нужна обоим. Я почувствовал упирающийся член и посмотрел в его глаза. Мысленно мы поняли друг друга и я, направив рукой, агрегат в правильное русло, начал насаживаться. — Боже… — прошептал он и сжал мои ягодицы, жмуря глаза. Чимин действительно ещё не обузданный, — Тэ… Я прикусил губу и оперся на его плечи, все ещё медленно садясь на розововолосого. Когда я уже опустился до конца, то начал медленно вставать и Чимин застонал. — Подожди… — я не послушал его и начал двигаться. А парень промычал и закатил глаза. — Мне остановиться? — спросил я и продолжал действия. — Хён…- я прильнул к его губкам, а тот стонал мне в рот и начинал сам плавно двигаться, входя дальше, — Не останавливайся, — мои руки спустились на его соски и массировали их, выводя круги и невидимые узоры, — Как мне… Я должен предупредить тебя. — Не волнуйся, — выдохнул я, давая понять, что кончу тоже, не сказав. Мои стоны становились громче, но Пак ехидно улыбался и иногда шипел. — Тише… Там ребята в зале. — Детка… — промычал я, когда Чимин вновь вдалбливался в меня, — Малыш, пожалуйста, — я задыхаюсь очередным стоном, чувствуя себя полностью заполненным, — обними меня. И. Чимин-и. Обнимает. Я чувствую эти сильные руки на своей талии и сильно бьющееся сердце. Дыхание сокращается и жидкость вытекает… Тело бьётся в конвульсиях и не даёт прийти в себя. Пак кончает следом, удовлетворённо выдыхая и вовлекая меня в новый поцелуй. — Я боюсь… — Чего? — Выйти из тебя, — я засмеялся и начал вставать, но тот прошипел и довольно закусил губу. Воду пришлось спустить, ведь она была уже непригодной и пойти в душ, который из-за усталости мы приняли по отдельности. Завалившись в чистую кровать, я ждал парня и смотрел в потолок. Комнату освещал лишь свет из дверного проёма, а в нем мелькала изящная фигура пусанского парня. Вот всё погасло и тот вышел ко мне, ложась рядом и удобно располагаясь на моем плече. Мы не решались заговорить, ведь всё бы окончилось ссорой и руганью насчёт уезда. — Я ни о чем так сильно не жалел как о том, что рассказал кому-то о себе больше, чем стоило. Что вообще кому-то что-то рассказывал. Рассказывал то, что они могут использовать против меня. Я сам вручил им оружие, которым можно выстрелить в меня же не прилагая больших усилий. Нельзя забрать обратно все свои тайны, рассказы и истории. Забрать и бережно сложить в шкатулку, а ключ бросить на дно самой глубокой реки. Вот этот момент, когда хочется замолчать навеки веков, но уже поздно… Пак внимательно выслушал и повернулся моё лицо к себе. — Тебе нечего бояться со мной. Я никогда не предам тебя, Тэхен-а. Ни-ког-да. Вроде ничего такого, но приятное чувство растеклось по груди и эта его улыбка, из-за которой глаза стали, как две полоски, стала мне родной. — Я хочу за тебя замуж, — сказал тихо я, а Чимин ни капли не удивился и провёл по моим волосам. — Хорошо. Если дождёшься меня, то я вернусь со свидетельством о браке. — Правда? — Да. — Тебе 19. — А тебе 24. — Детка, не давай мне ложных надежд. — Я говорю чистую правду. Всего месяц. Он пролетит, что ты его не заметишь. — Остаётся надеяться, — он поцеловал меня в висок и прижал голову к груди. Я слышал тоже самое быстрое сердцебиение и тяжёлое дыхание… — Ты чего-то боишься? — Я волнуюсь, ведь очень плаксивый… — Я тоже. — Нет, ты не понимаешь. У меня бывает разгрузочная ночь, когда я реву, как вне себя просто из-за того, что хочу. И… — Сегодня эта ночь? — Кажется. Мне грустно, но ты греешь меня и я успокаиваюсь. — Это хорошо. — Тогда это перенесётся на другой раз, но накопится больше и будет тяжелее. А если это случится в Америке, то я сдамся. — Тогда позвони мне, — я сжал его руки, а тот замолчал, — Если будет очень тяжело, то я сам прилечу к тебе… Можешь не волноваться. — Дурачок, — ухмыльнулся он и закрыл глаза, — Спи. — Детка… Чим засмеялся, и устало закинул на меня ногу. — М? — В курсе, что ты первый парень, с кем я ночую больше, чем одну ночь. — Вау, я польщён, — он чмокнул меня в щеку и шепнул «быстро спать». Мне оставалось прислушаться и уткнуться в его грудь. Он тот, кто не скрывает своих чувств ко мне ото всех. Кто говорит, что я красивый и, что он любит меня. Кто заботится, и смотрит, как на самое дорогое. — Тэхен, мы влюблённые идиоты. — И я не против, Чим.