Мазохист.

POV Тэхен Мне позвонил Дон Мин, его 17-и летний друг и сказал, что Чимин без сознания доставлен в больницу. Уже как 10 часов я лечу из аэропорта «Инчеон» в Лос-Анджелес и считают минуты до посадки. Там меня встретила его мама и повезла в больницу. — Может ты его, наконец, образумишь… — Как он выглядит? — Скелет, — сказала женщина и сдерживала слезы, а после кратко посмотрела на меня, — Его задирали, как мне рассказал Дон. Говорили, что он полный и щеки закрывают глаза. Какие ужасные дети… — Черт, — я посмотрел в окно и только, что рассмотрел прекрасный город, — Как их съёмки? — Почти закончили, но остановили из-за его состояния, а он ведущий танцор. Последние две недели действительно были тяжёлые, но он держался до конца. Я так хочу увидеть его и отлупить… Мой парень изнуряется диетами, только потому, что, какие-то идиоты посмеялись над его щёками. Я просто уничтожу их. Всех до одного. Мы поднялись в палату, и я вошёл туда. Пак был повернут к окну, и сжимал одеяло. — Ты ведь знал, что я приеду, — его костяшки побелели и наступила тишина, — Знал, что я не оставлю тебя в таком состоянии. — Кто тебе позвонил? — Дон Мин. Мне убить тебя сейчас или потом? — мой голос дрогнул, и он повернулся ко мне, — Да, у тебя выпирают ключицы! Да, у тебя появились скулы! Но ты ужасно выглядишь! — он стиснул губы, — Ты в первую очередь подумал о том, что думают они! Те подростки, которые просто подонки! А я? Я любил всё в тебе! Чимин, всё! Всего тебя, абсолютно. Разве, я когда-нибудь жаловался, что ты выглядишь плохо? Что у тебя лишние килограммы или что твоя улыбка отвратительная?! Пак, ты чертова свинья! Хоть раз бы подумал обо мне! — я направился к двери, но он всхлипнул. — Нет! Пожалуйста! Тэ, только не уходи! Злись сколько хочешь, но не бросай меня! Слышишь?! Никогда не смей оставлять меня! — Ты не слушал меня! А почему я должен? — я вышел из палаты и услышал его крик, а после многочисленные всхлипы. Прикрыв глаза, я облокотился о стену и выдохнул. Я не вернусь сейчас. — Покажи мне того парня. Кто задирал Чимина? — я назначил встречу в кафе. — Что ты задумал? — сказал Дон Мин. — Кто он? — Ну… Есть там один, — Мирослав? Что за имя такое? — Он из Лос-Анджелеса. — То есть какой-то no-name обзывался на лучшего танцора Кореи? — Тэ, не лезь. Правда, сделаешь только хуже. — Я хочу поговорить с ним, — парень цокнул, но все равно объяснил куда ехать. — Это наше общежитие, но мне нужно по делам. Съездишь сам? — Без проблем, — я не поехал сразу, ведь был в дорогой одежде. Я снял номер в отеле, подождал вечера, переоделся в более свободные шмотки и отправился туда. Несколько минут и я там. Довольно много подростков, но найдя корейца я спросил про парня и тот указал на смазливого прыщавого блондина, у которого волосы запутались и похоже на говно дреды. Я толкнул его от стены с такой силой, что тот упал на пол. У меня всё внутри кипит. Я не слышал ничего: ни чужие крики, ни как чья-то музыка перестаёт играть, ни голоса его друзей. Я просто сажусь на парня и бью, превращая лицо в месиво. Ещё, ещё и ещё. Чувства кипят, перед глазами только опухающее лицо и кровь, вытекающая изо всех щелей. — Не смей ему говорить такого больше! — как в бреду произношу я, нанося ещё один удар. Я в бешенстве и хочу, чтобы все здесь запомнили к кому нельзя прикасаться, к кому нельзя подходить, с кем рядом нельзя даже дышать. Щелчок и спокойствие. Хрупкие руки крепко сжимают мою талию, а мягкая щека к спине прижимается. Чимин упал на колени, обнимая меня со всей силой. Слёзы непроизвольно текут из его глаз, и он тяжело дышит. Страшно. Он будто нашёл кнопку «вкл/выкл» и нажал, заставляя меня резко соскочить с пострадавшего, подняться на ноги и заглянуть в глаза младшего. — Т-Тэхен-и… Успокойся, прошу, — голос дрожит, основательно приводя в себя. — Он, кажется, не дышит… — сказал какой-то парень. — Я изобью любого, кто посмеет задеть Пак Чимина. Если в его адрес придёт хоть одна усмешка или подкол, вам не жить. Всем ясно? — они угукнули, а я взял парня за руку и повёл за собой. Мы вышли из здания, и я посадил Пака в такси, садясь рядом. Я назвал адрес отеля и прижал младшего к себе. Он тоже молчал и смотрел на мои руки в крови. — Ты будешь есть, сколько я скажу. И мне все равно, ясно? Я запихаю в тебя насильно и заставлю давиться, но ты проглотишь еду. Ты больше никогда не услышишь журчание живота и спуск унитаза… — А вдруг ты убил его? — я посмотрел на это безобразно худое лицо и уткнулся в шею, которая отсутствовала. Там были лишь его любимые косточки. — Ты убил меня… — Чимин сглотнул, а я ухмыльнулся и отпустил его, но только руки скользнули с талии, он задержал их. — Прости меня. Я не думал, что все зайдёт так далеко. — Не думал? То есть не знал последствий вызывания рвоты. — Мне было тяжело! Все вокруг давили! — Какое тебе дело до них?! — Я не мог привыкнуть к тому, что ты больше не был со мной… — Я столько раз спрашивал, приехать ли мне! — Ты бы ничего не остановил. — Я бы попытался. Посмотри на меня! И у меня есть щеки, есть живот, есть ляжки, но я не обращаю внимание на оскорбления. Я тоже всегда думал, что полный, пока не увидел сияющие глаза фанатов, которые обожали меня и даже не заикались о весе. И стоило какому-то уроду называть тебя щекастым, и ты побежал плакать. Может он тебе нравится? Может поэтому ты хотел достичь его внимания? — Я никого не люблю кроме тебя, Тэхен! Хватит пилить меня… — он опустил руки в свои волосы и сжал их, плача, — у меня суперски болит голова и я хочу немного отдохнуть с тобой. — Детка… — во рту пересохло, потому что мне тоже хотелось плакать, смотря на этого замученного парня. — М? — Оно тебе не нужно. Я хочу назад щеки… Всё хочу назад. Иначе… Я уеду. Навсегда. Чимин застыл и посмотрел на меня, но кивнул и крепко взял за грязные руки. Я оплатил такси и повёл Пака в свой номер. Хрупкое тело упало на кровать, а я начал раздевать его. — Кто отпустил тебя из больницы? — Я убежал… Дон все мне рассказал. — Идиот. Завтра ты вернёшься туда. — Если ты поедешь со мной, — я кивнул и снял с него рубашку, а потом и джинсы. Он уткнулся в подушку, а я помыл руки, тоже обнажился и лёг с ним, накрывая нас одеялом. Я боялся обнять его, я не хотел чувствовать эти кости в руках, — Я тебе противен? Ты больше не любишь меня?