В жёлтом круге арены

Теор был приятно удивлен, когда узнал, что его будет тренировать не сам ланиста, а бывший гладиатор — африканец Бато́. Подчиняться римлянину казалось ему унизительным, а наставник, прошедший через всё это, внушал какое-то уважение. Тренировки обыкновенно состояли из полосы препятствий и пали, оружия новым пока не давали, развивая выносливость, и это не могло не раздражать германца. Подобное было частью его жизни с самого детства, в родном лесу всегда были кустарники, камни и стволы деревьев, которые нужно было перепрыгивать и перелезать, и ветки, под которые нырять. Во время передышек, пока на пали были другие будущие гладиаторы, Теор смотрел по сторонам, обычно надеясь найти какую-то щель, подсказку, как сбежать. Неважно, что будет потом, главное попытаться и умереть, если ему суждено. Спустя несколько дней после приезда его взгляд наткнулся на стоящего на том самом балконе омегу, который смотрел прямо в глаза германца, а через секунду заметно покраснел и отвернулся, наверняка смутившись. Омега был очень и очень красивым, в отличие от тех омег, что прислуживали здесь за столом и подавали хлеб. К ним нельзя было приставать, да Теору и не хотелось. Худые, бледные, с остриженными волосами, они не привлекали его ни в каком смысле, а этот омега был полной противоположностью. Природная грация, волосы до плеч, изящная шея — все это заставляло Теора раз за разом поднимать взгляд в надежде увидеть этого омегу, и когда тот краснел, альфа чувствовал необъяснимое удовольствие. В день, когда каждому вручили наконец оружие (на боях разные гладиаторы использовали разное оружие, начиная от трезубца и сети и заканчивая кривым кинжалом и щитом), германец мельком увидел, как тому рабу ланиста дал довольно сильную пощечину и выгнал с балкона. «Забыл про работу, только и пялится на меня.» Это развеселило его, но больше омега на балконе не появлялся, и спустя несколько дней германец понял, что скучает. Тренировки шли своим чередом, с других балконов на гладиаторов частенько пялились омеги и альфы, но на них Теор не обращал внимания. Нужно было прекратить думать о том рабе, но смущенный взгляд начал ему сниться. Ему чаще всего давали меч и копьё, причем в два раза тяжелее обычного, чтобы развивать силу мышц. Бесконечно практикуя удары — сначала в одиночку, потом в парах — Теор пытался забыть обо всем, но взгляд то и дело возвращался к тому балкону. — До отбора в братство только три месяца! Обычно из семи пятеро отправляются на рудники и только один выходит на арену как гладиатор, поэтому вы должны приложить как можно больше усилий! Бато не любил добиваться стараний унизительными словами, что только прибавляло ему авторитета в глазах Теора. Он хотел также заработать себе свободу на арене, как африканец, а затем вернуться в свое племя, в родные леса. *** Когда Офелий наблюдал за гладиаторами рядом с отцом, то не мог не говорить о германце, который иногда смотрел на него с кривой усмешкой, а если не говорил, то пялился, и достаточно заметно. — Послушай меня. Отец продолжал наблюдать за тренировкой, но омега мгновенно по его тону понял, что разговор будет довольно серьезным. — Сын магистрата, устроителя зрелищ, недавно приходил к нам. Клавдий Феб просил твоей руки. — К-клавдий? Офелий чуть вздрогнул и взглянул на отца, судорожно сжав бортик балкона. — Которому тридцать, да? — Да, конечно. Деций пожал плечами. — Он будет хорошим мужем, ну, а самое важное то, что у вас одни и те же интересы. Точно не будет запрещать ходить на зрелища и все такое. Офелий часто заморгал, шокированный новостью, но нашел в себе силы улыбнуться. — Благодарю тебя, отец. Я уверен, он будет хорошей партией для меня. Жаль, что в семнадцать придется выйти замуж и до конца жизни проводить течки только с одним альфой, да ещё и без любви… Говорят, что любовь приходит после свадьбы, но как-то Офелию в это не верилось. Вздохнув, он перевел взгляд на германца и вдруг смущённо улыбнулся, проводя пальцами по своим губам. Интересно, сколько гладиатору лет? Он выглядит моложе Клавдия и куда горячее. Каково это — быть с альфой, особенно таким, не только во время течки? Позади омега услышал рык отца, а затем крепкую хватку на плече. — Хватит на него пялиться. Ты должен думать о муже, а не о каком-то варваре. Марш в свою комнату, и чтобы до свадьбы на балконе не появлялся! Потом пусть твой альфа решает. — И сколько мне сидеть в своей комнате, думая о том, кого я видел раз пять, когда он приходил к нам по делам его отца? Офелий задрал подбородок, огрызаясь больше из принципа, и тут же получил сильную пощечину. Первую в своей жизни. Шокированно подняв глаза на спокойного отца, он часто заморгал, только сейчас к шоку прибавилась обида. — Столько, сколько потребуется на все приготовления. Жрецы должны указать благоприятный день, а обе стороны подготовить брачный контракт и всё для церемонии. В свою комнату, живо! Офелий опустил голову и сбежал в свою комнату, сдерживая слезы. Серьезно, его ударили в первый раз из-за взгляда, брошенного на гладиатора? О браке думать совершенно не хотелось. Этого не избежать, можно только надеяться на то, что Клавдий окажется понимающим и добрым супругом, который не будет слишком спешить с детьми. Рожать в таком юном возрасте омеге совсем не улыбалось. Желая отвлечься, Офелий поднялся с ложа и подошёл к окну, откуда тоже было видно гладиаторов, просто раньше ему не приходилось этим пользоваться. «Ну и ладно. Буду смотреть на него отсюда. Только жаль, что он меня вряд ли увидит и не будет смотреть до мурашек в животе…»