Путь

В ставке командования наконец пусто, и Адаар наслаждается одиночеством и относительной тишиной. За толстой дубовой дверью всё еще слышны молитвы редких верующих, заунывные, вторящие звукам ветра из распахнутой на день двери Церкви, но что это по сравнению с горячими спорами о том, как поступить с дворянином, отказывающимся приютить несколько беженцев. Несколько десятков беженцев, но кому сейчас легко. Будь Адаар не «человеком–волом», он бы, наверное, предложил людям, которым не хватило места в домах Убежища – занять часть его деревянного дома на окраине, но вряд ли бы кто согласился. Ведь будь он даже другой расы, он бы всё равно оставался «Вестником». Не хватало ещё проснуться посреди ночи из-за молитв у подножия его кровати. Адаар не хотел думать, сколько раз к нему шастали, когда он был в магическом обмороке. В Оствике он давным-давно видел цирк. И тигра в клетке. Тогда малолетняя ребятня спорила на медяк – кто ближе подойдет. Если в Убежище сейчас не вспыхнуло поветрие таких пари – Адаара был бы удивлен. С подозрением или опаской на него не смотрело лишь ограниченное число людей. Адан, например. Он был мрачным, сварливым и постоянно жаловался, но он был в стократ лучше эльфиек, которые тщетно пытались принести ему еду, советников, которые замолкали как по команде, завидев его, и Соласа, который пока что равнял его умственные способности со способностями двухмесячного мабари. Адану было плевать, что там с мозгами Адаара, что там с его внешностью, размерами и гастрономическими предпочтениями. Он отвечал только за то, чтобы дырок в Адааре было положенное количество, и пытался хоть что-то сделать с левой рукой. Её всё еще дергало, и Адаар никак не мог приспособиться. Порою даже бездарно мазал по врагам, не успевая прийти в себя от очередной судороги. Рука съезжала с рукояти секиры или немела, или непроизвольно выгибалась. В латной перчатке становилось еще хуже. Приходилось постоянно разминать. Солас, а затем и Кассандра, всё твердили, что это их единственная возможность закрыть Брешь, её нельзя убрать. Она нужна и важна. Рука Адаара нужна и важна. Точнее даже – ладонь с ярко-зеленым росчерком нужна и важна. Адаар засовывал назревающий вопрос себе поглубже в глотку, потому что не хотел слышать подтверждения своим опасениям. Привычным жестом Адаар обхватил большой палец левой руки и несколько раз сжал, затем – следующий, и так до конца. Кровавые мозоли на пальцах уже сошли, и было не так больно. Разминать саму ладонь было самой неприятной частью. Уж сколько увечий он видел и ран получал, но прикосновение к этому зеленому росчерку порождало множество неприятных чувств. Мурашки бежали по телу, каждый раз, как он обводил контуры магической метки. Подобное он испытывал лишь однажды – когда неизвестный маг из чужого отряда наемников задел его молнией, не сильно, но эти конвульсивные подергивания преследовали его ещё час после потасовки. Сунуть пальцы прямо внутрь он решался только в моменты безбашенной бравады. Не чувствовать под пальцами привычной кожи, пусть даже пораженной – такого отвращения Адаар ещё не испытывал. Он не касался части своей руки, он касался чего–то упругого, полностью потерявшего чувствительность. Глаза его не обманывали, он водил пальцами по метке, но не чувствовал ничего, даже малейшего отголоска на ощущение. Сами же пальцы словно обхватывало легкой паутинкой. Не сравнится с тем, как тянет руку, к разрыву, но тянет. Липнет. И не стряхнуть никак, не стереть, разве что подождать, когда сердце успокоится, а желудок перестанет подталкивать к горлу поздний прием пищи. Его размышления прерывает Жозефина. Приоткрыв дверь в ставку командования, она сосредоточенно кого-то ищет и мягко улыбается, когда видит Адаара. – Мастер Адаар, у меня для Вас новость, – Жозефина подходит ближе. – Она не столь хорошая, сколь обнадеживающая. Мы получили письмо от Вашего командира. Шокракар, если я не ошибаюсь. Для того чтобы протянуть что–то Адаару – Жозефине не нужно было даже нагибаться. На самодельном табурете, сделанном из крепкого полена, Адаар всё равно был с женщиной наравне. Взяв из её рук потрепанный пергамент, он вчитывается в короткую записку. Писала, действительно, Шокракар. Её дерьмовый почерк он бы везде узнал. Недовольство отсутствием оплаты он покрыть пока не мог, даже если бы они сейчас что–то заработали во Внутренних землях – всё бы пошло на благо Инквизиции. Как говорила Жозефина ранее – спонсоров у них совсем немного, два, если считать. Один не стал судиться с ними из–за Убежища, а второй был верующим фанатиком. А вот слова о разгневанных людях, взявших в плен часть отряда – Адаара обеспокоили. Неужели, узнав, что «Вестник Андрасте» – васгот, люди решили ловить их всех? Из–за хаоса, творящегося вокруг, некоторые действия окружающих, да и результаты, к которым они стремились не поддавались обычной логике. Если они считают виноватыми васготов, или кунари, как им было привычнее считать, то скорее всего их убийство будет расцениваться как оборонительные действия против заморской дряни. Адаар взглянул на Жозефину, которая всё ещё стояла около него, вспомнил о тех коротких уроках манер, когда полагается вставать, встречая вошедшего, и поднялся. Сдержавшись, женщина не отступила. Она как будто бы ждала его вердикта на письмо. Читала ли она его? Нет, скорее всего письмо от Шокракар читала только Лелиана. Она и не скрывала своей деятельности, лишь не заявляла о том, что следит за каждым, открыто. – Мой отряд. Ему нужна помощь, – Адаар на мгновение нахмурился, – госпожа посол. – Какого рода помощь, мастер Адаар? – Их взяли в плен. Я бы мог отправиться за ними, – переговоры не были сильной частью Адаара, но, когда появилось это новообразование – Инквизиция, а он стал в ней не последней фигурой, он мог бы попытаться хотя бы угрожать. Обсудить, насколько нужно маленькой организации, не имеющей толком своего денежного фонда, нанимать ораву наемников, они всегда успеют потом. – Я Вам так сочувствую! Но не стоит Вам самим браться за это дело, – Жозефина начала что–то записывать. – Я возьму это на себя. Наверняка Вашим товарищам просто не дают пересечь чужие земли. Сейчас все так обеспокоены своей безопасностью. – Нет, – Адаар протягивает Жозефине письмо, но получилось слишком резко, свеча на планшете покачнулась, а женщина в очередной раз замирает, сдерживая себя, чтобы не отпрянуть. – Их взяли в плен. Это не дележ земель, госпожа посол. Мы никогда на земли не претендовали. – Я всё улажу, мастер Адаар, обещаю Вам. Я обращусь к Лелиане, если ситуация такая серьезная, – Жозефина аккуратно забирает письмо и, не прощаясь, уходит. Оплавившийся воск капнул со свечи на пол, и Адаар мгновение смотрит на ровный желтый кружок на сером камне. Выпускать его из Убежища без надежного поводка пока никто не собирается.