15 ноября 2012
Порой страх отпускает, а воспоминая словно обволакивают в пучину забвения, и я забываю эти глаза. Ужасные, жуткие, кровавые глаза. Тело совсем недавно перестало отзываться на боль — все мучительные следы того дня исчезли. Только одна ссадина осталась на лбу напоминанием, что всё это не было ночным кошмаром. Иногда бывает настолько спокойно, что я забываюсь, будто всё так и должно быть. Однако иллюзия порядка растворяется, как хилый дымок от потухшего костра при сильном ветре, когда Король Ада появляется лично передо мной. «Убирайся! Только не сегодня. Прошу, не трогай меня. Убирайся, уйди, Кроули!» Он смотрит на меня. Снова эти глаза смотрят на меня. Через каре-зеленые радужки, но смотрят, наблюдают, чего-то ждут. «Ждут, когда ты потеряешь бдительность, Яна». Ну почему он стоит и просто пялится на меня?! Ты всё сказал, Кроули, а теперь уйди, как и обещал! Или ты не можешь сдержать своё обещание? «Или даже не собирался?..» Хотя сейчас лучше, по крайней мере, он перестал «пускать слюни». До чего же противно, он возбуждается, даже когда мы с ним просто разговариваем, на расстоянии, а голос меняется за считанные секунды. Его с хрипотцой тембр становится настолько сиплым, что мне с трудом получается, понять речь или отдельные слова, а ещё этот акцент. Но страх творит чудеса, что если Кроули заговорил бы со мной на енохианском, не всё, но смысл, который он хотел до меня донести, я бы уловила. «Мне нужна ты и твоя взаимность». Кажется, я даже не успеваю полностью прийти в себя, как демон исчезает у меня на глазах. И громкий вздох облегчения вырывается из моей груди, отчего ноги снова подкосились. Он ушел. До меня не сразу доходит, что Кроули больше нет. Сдержал своё слово и просто ушел. Оставил меня одну. Страх постепенно разжимает свои тиски, а волнение не так остро давит на душу. Но никуда не исчезает. После того дня оно стало неотъемлемой частью меня. Как и, собственно, страх. Страх за родных, страх перед ним. Страх, что худший день повторится. Вновь и вновь мне снятся кошмары. Как он мучает и убивает мою семью. Как насилует, а потом пытает меня, снова и снова насилует и так по бесконечному кругу. Хотя разницы нет. Одна сплошная пытка — один ад. Вновь и вновь. Я чувствую его. Мерзкое дыхание, холодные руки, грязный язык. Он полностью во мне. Я сильней зажмуриваюсь, стараясь отогнать от себя жуткие видения. Ещё не ночь. Но ты уже здесь, Кроули. В моей голове, а это последнее, чего бы я хотела на свой день рождения. Вдох, а за ним глубокий и ровный выдох, я открываю глаза, комната всё так же пуста. Разворачиваюсь к окну и смотрю на запотевший участок, где надпись на русском языке, которую я не закончила, так и не поставив на конце восклицательный знак. Робкую улыбку оно больше не вызывает на уголках губ, а только горькое и тихое хмыканье:С днём рождения, Яна
Мысль, чтобы после предложения стоял улыбающийся смайлик, кажется теперь очень глупой. От следующей и вовсе проходит холодок по спине — ведь Кроули мог это увидеть. А может, увидел и не понял? Не предал особого значения. Или как раз-таки понял и решил, что «мой» день можно всё же оставить мне, как подарок? Скорее всего, самое разумное объяснение — он попросту не заметил надпись. С днём рождения, Яна Шварц. Вот и тебе исполнился тридцать один годик. И ты всё ещё жива. Поздравляю, снова день рождения в одиночестве. Протягиваю руку, но вместо того, чтобы дорисовать восклицательный знак, ладонью, небрежно стираю надпись, что после осталось на стекле «С дн» и «на» с полустертой буквой «Я». «Лучше в одиночестве, чем с Кроули». Боже, до сих пор не укладывается в голове то, что он предложил. Его слова, страх, паника и ненависть с негодованием — всё смешалось в одну противную кучу, к которой даже не хочется притрагиваться, не то чтобы разбирать. Взаимность. Кроули нужна моя взаимность. Неужели только поэтому он остановился тогда? Понял, что мои умоляющие крики о пощаде не так возбуждают? Или он захотел нечто большего после оргазма? Боже. Его же в тот ужасный день будто переклинило. Всё так резко прекратилось. За эти три недели я его не видела, ни разу не почувствовала, будто он сам всё это время думал, что же случилось тогда, а сейчас соизволил дать «разумное» объяснение. Резко, даже для себя, лбом прикасаюсь к холодной поверхности окна, чуть отпустив голову. Да какая разница. Кроули хочет меня — значит рано или поздно это случится, он трахнет меня. Только теперь он надеется на мою взаимность, на полную отдачу. До какой же ты степени мерзкий сукин сын, Кроули. Я — друг Винчестеров. Я — их семья. И я никогда не предам их таким мерзким и жалким способом, Король ты паскудства. Я не верю не единому твоему слову. Это твоя очередная игра. И если допустить на мгновение, что ты всерьёз, то ты только даришь мне время Кроули. Недруг моих друзей — мой недруг. Так было всегда, ещё с детства. Конечно, не буквально. В жизни всякое бывает, иногда понимаешь, что твой друг может быть тем ещё засранцем по отношению к другому человеку, который, возможно, совсем этого не заслуживает. Я всегда старалась быть горой для друзей. Справедливой, но хоть какой-нибудь горой. Но здесь даже и думать не надо. Кроули — вселенское зло, и сколько бы раз Винчестеры или Кас ни грешили или были теми ещё эгоистичными засаранцами — они мои друзья, и я никогда не предам их. Тем более так. Отвратительно. Подло. Жалко. В глаза ударил еле заметный блик. На подоконнике, где лежала рука Кроули, была потерянная пуговица от моей рубашки. А если он серьёзно? А если он, правда, сделает так, что я сама отдамся ему?.. Беру пуговицу в ладонь и крепко сжимаю в кулак. На секунду закрыв глаза. Нет. Этого никогда не будет. Кроули не сможет. Потому что я смогу дать ему отпор. За эти недели, пока его не было, я смогла два раза переместиться. Из одной в комнаты — в соседнюю, а второй раз — практически в другой конец дома. Что значит — моя сила не исчезла бесследно. Она есть во мне. Левиафаны не уничтожили её, как все посчитали. Они заглушили её, словно отключили на время, найдя выключатель внутри моих органов. Теперь понятно, почему я тогда не погибла. Эта благодать полностью приняла удар на себя. А удар был сильным, что я всё равно чуть не захлебнулась в собственной крови и потеряла сознание от болевого шока. Но теперь, когда прошло более полугода, она возвращается. Я чувствую это изнутри. Чувствую, как что-то словно течет по моим венам. Но она так слаба. Эти твари ослабили мою силу, не могу припомнить, что когда-либо я так слабо ощущала благодать, если не сконцентрироваться, то и вовсе её не чувствуешь. Но что, если её можно как-то вернуть в полную силу? Сделать хоть что-то, чтобы склера моих глаз вновь стала темной бездной мощи, радужки засветились бы ярко-желтоватым цветом, а голос снова устрашающе зазвучал бы из моих уст. Чтобы Кроули потерял дар речи от изумления и страха неизбежного. Потому что дай Бог хоть одну мне возможность, я убью его. Без колебания и сожаления. Сделать хоть что-нибудь… Поднимаю взгляд, но не голову. За окном пасмурно, дождь перестал моросить. Высокая желтоватая трава колышется от грубых прикосновений ветра. Темные облака стремительно направлялись на восток. Тихо и так спокойно. Впервые кажется, что в этот момент я совершенно одна, и нет невидимого гостя за моей спиной. Понимаю, что мне это только кажется, но, о боже, ничего не могу с этим поделать. После того, как Кроули чуть не изнасиловал меня, неудивительно, что я вздрагиваю от любого потустороннего звука. Последствия могли быть намного хуже. Что ж, всё же как ни странно и нелепо это ни звучало, но говнюк сделал мне подарок на день рождения. Даже два. Оставил одну и дал разрешение выходить на улицу. Чем я буду охотно пользоваться и начну, пожалуй, прямо сейчас. Давно меня любопытство терзало, как же выглядит дом снаружи. И вообще, я хочу прогуляться. Я так устала сходить с ума во множестве четырех стен дома, что даже площадка на крыше перестала спасать. Просто хочу прогуляться. Куда-нибудь идти. Как раньше. Будто просто вышла из номера мотеля, чтобы дать братьям поговорить по душам и не мешать им откровенничать перед друг другом. А возможно, и выплакаться. Не замечаю, как резко срываюсь с места и с заметной улыбкой на лице бегу в свою комнату за пальто. И также не замечаю, как холодный ветер обжигает моё лицо и шею, а тело моментально покрывается мурашкам, пытаясь согреть меня. Как же приятно дрожать от холода, а не от страха и боли. На несколько секунд зажмуриваю глаза и полной грудью вдыхаю свежего, морозного воздуха. Это ни с чем не сравнится. Ни с большим окном, ни с открытой площадкой на крыше. Когда ты стоишь на твердой земле, чувствуешь её под ногами, и как трава соприкасается с лодыжками и икрами от сильно ветра и снова замирает до следующего порыва. Как ветер развевает расстегнутое пальто и волосы, собранные в хвостик, который порядочно растрепался. Солнца нет, но приятно, когда тебя не сковывают четыре стены и потолок, закрывая большую часть дневного света. Счастливая улыбка озаряет моё лицо. Щеки чуть покрылись румянцем от холода. Открываю глаза, изо рта вылетает небольшое облачко пара. На улице не больше трех градусов тепла, возможно, меньше. Если я буду стоять, то точно замерзну. Сильней укутываюсь в пальто и застегиваю на замок, поднимая воротник, чтобы лучше закрыть шею. — Вау, офигеть… — непроизвольно вылетает из моих губ изумленный шепот, когда отходя от дома спиной, медленными шагами, я увидела открытый величественный вид на сооружение. Особняк Кроули был прекрасен. И элегантен, если отбросить субъективизм, то как сам хозяин, а элементы готики придавали замку особый шарм. Основание — темно-серый камень, обшивка окон и крыши — темней, почти черного цвета. Черные ступени, просторное крыльцо закрытая односкатной крышей; широкая дверь с двумя ручками, темно-коричневого цвета, по бокам высокие, но узкие затемненные окна, чтобы сразу увидеть пришедшего гостья. Посередине два больших и широких окна, что на первом этаже, что на втором, выделяя эту часть дома выпуклостью, будто границы. Догадываюсь, что на втором, это окна из комнаты Кроули, как на первом этаже — часть танцевального зала. И крыша на этом участке дома другая — двухскатная, на котором на самом пике стоит каменный ангел в балахоне, прячущие свои не до конца расправленные крылья, но руки тянущие к небу. Как на остальном, крыша — вальмовая, где располагались небольшие прямоугольные окна в полугоризонтальном положении. Также на крыше, по бокам, на самых краях, два больших окна, одно из которых мое излюбленное, окно просторного чердака. Обхожу дом, мысленно восторгаясь, сколько же окон на этом особняке. Около пятидесяти, наверное, не меньше. По бокам, два ряда, по четыре больших окна. С задней стороны дома, чуть подальше отойдя, видны три каменных дымохода и часть решетки от площадки. Вторая, задняя входная дверь, черного цвета, не такая широкая как лицевая, только с одной чёрной массивной ручкой. Чёрт, если закрыть глаза на ненависть и страх перед Кроули, то его дом перехватывает у меня дыхание. Ну, ещё бы. Снаружи, внутрь дома — это же настоящий исторический шотландский замок! Возможно, до того, как он стал принадлежать демону перекрестка, он принадлежал какому-нибудь королю, или кому-то из его приближенных, аристократам. Как учит история, для них это было что-то вроде загородного дома. Боже, да такие замки считаются историческими ценностями, их делают общественными музеями! А этот урод просто взял и присвоил его себе. Хотя, если это Канисбей, где родился и жил Кроули, когда был человеком, то кто знает, может, он был в этом доме при жизни? Который так ему понравился и поразил, что тот решился зажать его себе. Ну да… Кроули, который при жизнь продал свою душу за три дюйма ниже пояса. Да любой уважающий себя аристократ, и уж тем более король, не пустил бы в свой замок такого жалкого человека. «Отброса». Впрочем, какая мне разница до прошлого этого говнюка? Это ничего не поменяет. Не изменит того, что этот прекрасный замок принадлежит Дьяволу. Потирая себя за плечи, смотрю в сторону леса, который окутал плотный туман, что и гор за ним совсем не видно. Нет, туда я не пойду. Ещё не хватало заблудиться в лесу, вот «потеха» будет Кроули, если он меня там обнаружит замерзшей и голодной. Зная теперь, он может долго не навещать меня. Пусть и говорил, что не следил за мной, я всё равно ему не верю. Возможно, да, по ночам он больше не приходил, но иногда, при свете дня, так сильно ощущалось чье-то присутствие. Иногда казалось, что правда «кто-то» стоит напротив меня и наблюдает за мной. Как я ем, рисую, хожу, даже когда моюсь… Хотя, может, это просто моя паранойя. После того, что случилось в тот день, я от каждого звука вздрагиваю теперь, как от кого-нибудь выстрела" И Кроули, правда, не беспокоил меня все эти три недели…?» Как знать. Поворачиваюсь дому спиной и размеренными шагами, крепче обнимая себя, иду и смотрю на окружающие меня просторные поля, перетекающие в возвышенные равнины. В открытом пространстве тяжело потеряться, да и если бы не туман, особняк был бы ещё долго на горизонте. Глубокий вздох и медленный выдох. Новый разряд мурашек по телу. Ещё раз с днём рождения, Яна. Ты хоть помнишь, когда праздновала его не одна? Да, помню. Несмотря на темные времена, оно было одним из лучших. Потому что тогда мы были как настоящая семья.***
20 февраля 2010
— Дин, ты серьёзно думаешь, что твой подарок понравится Яне? — усмехаясь, сказал Сэм, покачивая головой. — Ещё бы! — не отрываясь от увлекательного дела, заворачивая журнал в подарочную упаковку, довольно улыбнулся я. — После того, что случилось в Су-Фолсе, она не отверти… Осекаюсь, но поздно. Сэм уже всё понял, что я хотел сказать, и так всем сердцем желал не вспоминать. Хотя бы вслух. Проклятое четырнадцатое февраля в Су-Фолсе, где во всем городе всадник апокалипсиса Голод устроил адский «пир». Люди, обезумевшие от голода, жажды, убивали себя тем, что не могли остановиться, не могли насытиться, ибо Голод дал волю на славу. Блеск. Но и нас не могло это оставить в стороне. В Сэмми снова проснулся нарик-кровосос и ломка по демонской крови. А у Яны… Оу, не то чтобы я не ожидал от неё что-то подобное, но я всегда говорил ей, что воздержание от секса вредит её здоровью и закончится тем, что она наплюет на свои «монашеские» принципы. Но то, что Голод сделал с ней… это финиш. Яна всех проходящих мимо неё мужиков раздирала взглядом, словно оголодавшая амазонка, от безобидного старичка до ботана с очками Гарри Поттера, будто те сексуальные альфы-самцы. А когда Кас бывал рядом с нами, Яна, как львица на охоте, пялилась на него, точно на добычу, если же ангела божьего не было рядом, то на Сэма. Не то чтобы я обижаюсь, что не был обделен таким вниманием, как те оба, я всегда знал, что из нас троих, если бы мисс правильность захотела, то выбор пал бы на Сэмми или на Каса. Хотя прикоснувшись к ней, не факт, что Яна бы сдержалась и не обратила бы на меня внимание. Бедняжка, она была до такой степени возбуждена, что до неё достаточно было только пальцем прикоснуться. Чёрт дери, даже Кас, точнее его сосуд, стал ходячим хэппи милом, сожрав не меньше одной сотни гамбургеров. Голод всех нас поимел, по самое не хочу. Всех, кроме тебя, Дин. «Да, я вижу…ха-ха… у тебя внутри лишь беспросветная тьма. Там пустота, Дин. И ты не можешь ничем её заполнить. Ни едой, ни выпивкой, ни даже сексом». Нет, это не так. Всё дело в моей стальной силе воли. «Ты сломлен. Потерял надежду». И снова промах, вонючий ты мешок с костями. Битва ещё не проиграна. Пока мы не сказали «да». Пока я, Сэм, Яна, Кас и Бобби живы и готовы сражаться. Пока есть моя семья — надежда ещё не потеряна. А как же Джо и Эллен? Они были твоей семьей и погибли напрасно. Они погибли из-за тебя. Потому что ты недостаточно силен. Потому что ты сломлен и жалок. Потому что ты уже мертв, Дин. «Ты не голоден, Дин. Потому что внутри ты уже… мертв». Чёрт. Только не сейчас. Прошу, только не сегодня. Не в её день. — Ты так не думаешь, Дин? — сказал серьёзно Сэм, грустно, но внимательно смотря на старшего брата. — Прости, ты о чем? — сделал я вид, будто не понял его вопроса, хотя тупо пропустил его мимо ушей. Сэм устало вздыхает и, откладывая книгу на стол, которую вроде бы собирается подарить Яне, встает на ноги. Руками, будто протирает их, проводит по своим джинсам и, положив их на талию, важно повторяет, смотря на меня. — Я не думаю, что это хорошая идея. Может, она не хочет праздновать свой день рождения. Может, у Яны были причины, по которым она не хотела нам говорить и уж тем более праздновать. Это я не учитываю, что её день рождения в ноябре, а сейчас февраль. И тем более, — Сэм отводит взгляд и, смотря куда-то себе под ноги, виновато и грустно, тихо добавляет, — после того, как мы совсем недавно потеряли Джо и Эллен, то, что случилось в Су-Фолсе с ней… ты собираешься ей подарить порно-журнал, Дин. — Ты считаешь, что своим подарком я могу оскорбить Яну? — озадаченно-испугано спрашиваю я, показывая Сэмми уже полностью упакованный журнал. — Я серьёзно, Дин. — закатив глаза, проговаривает Сэм, — Может, пока не поздно, — он рукой указывает на дверь кухни, — всё это отменить, – и неопределенно пожимает плечами. — Ага. И как ты себе это представляешь? Мы с Бобби такой стол приготовили. Да ладно, даже мы друг другу не готовили себе такие столы и уж тем более не покупаем торты. Да это же по нашим меркам настоящий банкетный стол! И вообще, как мы будем выглядеть, если Яна выйдет из комнаты и увидит, как мы несем праздничный торт и всё остальное на помойку? Скажешь ей, что всё это несешь для своего воображаемого друга Райлли, так что ли? — Так, во-первых, его звали Салли, это было в детстве и он никогда не жил на помойке. Во-вторых, торт, пару сэндвичей, фрукты, салат и большую тарелку с начос с сырным соусом тяжело назвать банкетным столом, Дин! Слушай, нужно уважать её жел… Я вздыхаю и на секунду прикрываю глаза, полностью отключаясь от внешнего мира, и перестаю нарочно слышать, что говорит мой младший брат. Это нужно было ожидать, ведь до конца именно Сэмми сомневался в этой затее, даже Кас вроде бы был «за». И то, что он купил Яне подарок, не значит, что он до конца примирился с идеей устроить ей день рождения. А после того, что случилось в Су-Фолсе на четырнадцатое февраля, за день до того, как мы планировали устроить Яне «домашнюю-пижамную» вечеринку с тортом — Сэму пришлось утолить свою жажду демонской крови, чтобы победить Голод, а Яна из-за этого костлявого сукина сына чуть не переспала с каким-то черноглазым ублюдком. Он хотел кинуть ей кость, как Касу. И она почти его получила. Дерьмо. Во всем опять виноват ты, Дин. Ты даже не смог её защитить и если бы не твой младший брат-кровосос, Яну бы трахнул какой-то демон у тебя на глазах. Возможно, я и виноват… я был не подвластен Голоду и всё равно ничего не смог изменить, так же и ничего не смог поделать, чтобы Джо и Эллен остались живы… Сэм снова страдал от ломки, а Яна несколько дней не могла прийти в себя… Да, чёрт возьми, я тот сукин сын, который во всем виноват, начиная с того, что я взломал первую печать, а может ещё раньше… Не только мой брат начал апокалипсис, всё началось намного раньше… но я ничего не изменил. Я — Дин Винчестер и я во всем виноват, но сегодня постараюсь изо всех сил сделать так, чтобы моя семья была счастлива. Хотя бы на пару часов они забудут весь этот ужас, что творится в нашем мире сейчас. Даже порой во тьме бывают отблески света. И сегодня они будут ярче всех, потому что мы отпразднуем день рождения Яны. В первый и надеюсь, молю Бога, что не в последний раз. Теперь только осталось объяснить это Сэму. Что праздник не только для Яны, но и для всех нас, включая его самого. Тебе тоже, братишка, нужно забыться от того ужаса, который ты пережил четыре дня назад. Забыть эту демонскую дрянь, которая не хотела отпускать тебя. Отпустить невыносимо тяжелую ношу, выпрямить плечи и глубоко, полной грудью, вдохнуть воздуха. Закрыть глаза и на пару часов забыть, что мир катится в тартарары. — Послушай, Сэм, — перебиваю брата на полуслове и внимательно смотрю на него. Громко и покорно вздохнув, (Сэм уже итак понял, что я его не слушал) он замолкает, давая мне возможность высказаться. Благодарность на секунду рассветает в моих глазах, но сразу же гаснет за грустным, спокойным голосом. — Всё это не только для Яны, Сэмми. Это для всех нас, включаю и тебя самого. Я… — осекаюсь, а затем прикрываю лицо ладонями, тяжело вздыхаю и только через пару секунд снова продолжаю, смотря мимо младшего брата, на пыльные полки книг. — Я устал, Сэм. Устал от апокалипсиса, от дерьма, что на нас валится каждый день, от смертей близких мне людей. Я устал от всего. Каждый день уверенность в то, что мы не скажем «да» этим драчливым козлам испаряется, как разлитая лужица пива в сорокаградусную жару. Мне страшно и больно, Сэмми, и я ничего не могу с этим поделать. И каждый раз я ничего не могу изменить, а эти крылатые скоты каждый проклятый раз оказываются правы. Бобби в инвалидной коляске, а Джо и Эллен погибли. В Су-Фолсе ты намерено потерял контроль и снова выпил демонскую кровь, Яна под воздействием всадника готова была перепихнуться чуть ли не с каждым встречным мужиком. Ни она, ни мы, походу, даже ангелы и демоны, не знают, какой толк в её силе. Однако всё время любят кричать, что она могущественное оружие и у неё нет права выбора. И мы с тобой, Бобби и Кас тоже, видим, как всё это на неё давит, что ещё немного, и её сломает это изнутри. Проклятье, да даже Кас, единственный ангел, который за нас, слабеет с каждой новой битвой. Но сегодня… — я перевожу глаза на Сэма, и лицо озаряет грустная, но счастливая в надежде улыбка, что голос чуть осип. — Сегодня я хочу… я сделаю всё возможно и невозможное, чтобы моя семья на несколько часов, Боже, да хотя бы на пару минут, но забыла, что на дворе апокалипсис и нас ждет, вероятней всего, конец. Я всё сделаю, всё, чтобы Яна перестала чувствовать себя подавленной и виноватой, за то, что она не может пользоваться этой причудливой силой, и её день рождения это не только повод. Я, правда, хочу её поздравить от всего сердца, и мне жаль, что я такой недогадливый придурок и просто не спросил раньше, когда у неё день рождения. Сделаю всё, чтобы Бобби и Кас нормально отдохнули. Бобби — не машина, и пару часов сна и бутылок пива в день ему не помогут и не восстановят. А Кас пусть и дальше думает, что ему это не нужно и что это лишь пустая трата времени, но я всё равно сделаю так, чтобы он тоже отдохнул. И самое главное и, пожалуй, честно… единственное, что я хочу, желаю всей душой, чтобы мой младший братишка тоже отдохнул и забылся на пару часов. Возможно, это не правильно и совсем не вовремя, но я всё сегодня сделаю, чтобы моя семья отпустила эту чертовую ношу и спокойно вздохнула! Неловкая, нет, скорей, давящая тишина наступила между нами. Абсолютная безмятежность, что даже с улицы не было слышно привычного, хоть какого-нибудь звука. Для Сэма, но не для меня. Эта минута, до того как закатится Бобби, была словно глотком свежего воздуха или холодного пива после тяжелого денька. Стало легче. На секунду, на крошечное мгновение стало так спокойно и легко, что та ноша, которую я всё это время держал, отпустила меня сама. На очереди моя семья. А вот Сэмми это заметно сбило с толку, что он не нашел хоть какие-нибудь слова, чтобы снова мне возразить. По крайней мере с ходу. Он растерялся. Не люблю эти смазливые мелодрамы с разговорами по душам, в отличие от Сэма, но если только так до него можно донести всю суть, то я не против. Тем более, мне на самом деле стало… легче. Но ему необязательно это знать. — Ну что, парни, приготовили подарки? — сказал Бобби аккуратно, только один раз чуть задев стопку книг на полу колесом инвалидной коляски, вкатываясь в комнату. На его коленях лежал сверток небольшого размера. Что, тоже собрался книгу дарить как и Сэм? Хотя Яна, как Сэмми, всё время может читать какую-то книжку и обсуждать с ним, и вроде у Бобби она всегда брала книги. Так сказать, учебники по «сверхъестественному и латыни», которые в прошлом году Яна выучила почти на зубок. Что сказать, отличница, что по теории, что на практике. — Да, — улыбаясь, отвечаю я и показываю Бобби журнал, упакованный в ярко-красную бумагу. Какой-то сомнительный взгляд прошелся по будущему подарку именинницы. — Он всё же собрался ей подарить порно-журнал? — скорей утвердительно произнес Бобби, чем вопросительно, при этом чуть не закатил глаза. — Да, — кивнул Сэм и бросил такой же взгляд на журнал. — Эй! Да бросьте вы! У нас с Яной свои секретики, и, возможно, она не покажет, что рада такому подарку, но на самом деле она будет рада. Как ни странно, но именно в Су-Фолсе, на четырнадцатое февраля, до всей этой белеберды, когда всем влюбленным парочкам так и не терпелось показать всю свою любовь и подлинную страсть на улице, у нас с Яной был близкий и, по сути, серьёзный разговор. Близкий в том смысле, что она доверилась и говорила со мной, как сестра с братом, как в настоящей семье. И всё равно, что Яна так и не сказала на прямую, что не прочь завести короткую интрижку с каким-нибудь симпатяшкой в проезжем городе, но разве это так важно? Пусть косвенно и через непрозрачные намеки, но я это понял. Однако что-то её всё же останавливает, тяготит и не дает полностью расслабиться во всех смыслах. Она может не говорить, что случилось в её прошлой жизни — я не могу и не хочу заставлять это делать, но её здоровье в этом плане меня очень волнует. Пошел уже второй год нашего знакомства, а год без секса даже страшно представить, что это такое. А я и Сэм, да даже Кас с Бобби знают, что у Яны не было парня за всё это время. Поэтому этот журнал будет как намек на то, что всё же нужно иногда отрываться и расслабляться с каким-нибудь хорошим парнем (которого мы с Сэмом перепроверим несколько раз и больше, если понадобиться) и никто тебя не осудит из нас. И тем более я почти на сто процентов уверен, что мой подарок заставит тебя посмеяться. С легким укором, но ты будешь рада, и твоя улыбка и смех всех нас озарит. И забудешь ты печаль хотя бы на несколько мгновений сегодня. — Секретики? — почти в унисон сказали Сэм и Бобби. — Да, чёрт возьми, и вас это не касается. Что? — ненароком спрашиваю я у этой пары сомнительных глаз, уставленных на меня. — Я же не лезу узнать, о чем ты с ней болтаешь, когда прочитал какую-то очередную книжку. Это только ваше дело. Сэм приглушенно засмеялся, при этом чуть покачивая головой. Снова взяв книгу в руки, он, всё ещё улыбаясь, спрашивает: — Всё уже готово, Бобби? — Да, осталась только одна вещь, и «банкетный» стол будет готов, — с небольшим, еле заметным скрипом, коляска снова была в движении, направляясь к столу. Не оборачиваясь, старик из-за спины спрашивает: — А где Кас? Он вообще собирается поздравлять Яну или дарить подарок? Только я собирался ответить, как Сэм опережает меня: — Мы с Дином проконсультировали его насчёт дня рождения, в целом, как люди его отмечают… — … и дали пару советов, что можно подарить симпатичной девушке, — подхватываю и заканчиваю я за брата с энтузиазмом. — Надеюсь, советы давал Сэм, а не ты, — проворчал Бобби под столом, шурша пакетами и постукиваниям бутылок. Через пару секунд, снова со скрипом, только теперь от него самого, а не от коляски, он с легким вздохом кладет на стол бутылку красного вина. — Что это, Бобби? Неужели тебя потянуло на легкие напитки? — сказал я, усмехаясь, беря бутылку в руки. Вино оказалось французским и довольно-таки дорогой марки — Chateau Bellevue la Mongie, 2000 года. — Балбес. Уж за год можно было запомнить, что Яна терпеть не может пиво и не особо жалует виски. Это для неё, — раздражительно проговорил Бобби, подкатывая обратно к двери кухни. — Оу… я не.. а, ну…да, наверное, — ответил я, растерянно передавая бутылку младшему брату. Хотя в голове так и вертелся случаи, когда Яна залпом выпила стакан крепкого напитка, а потом и ещё парочку, после чего благополучно мирно уснула на диване возле письменного стола хозяина дома, поджав под себя коленки, как маленькая девочка. Но тогда выдался тяжелый день. Охота. Большое гнездо, чёртовы кровососы, которых было не меньше одного десятка. И Яна, для которой смерть в любом обличии — недопустимо, даже если ей самой грозит гибель. Но это не её вина. Её так не воспитывали, как нас. Потому что по натуре она не охотница, она не убивает без необходимости. Но чтобы защитить нас с Сэмом, она отрубила троим вампирам головы не колеблясь. Потому что она защитница, убивает — только когда нужно защитить. Неудивительно, что тогда она выпила половину бутылки. Ей было тяжело, а самый простой способ на несколько часов забыться и притупить память — напиться, а для неё и половины было достаточно. Ради нас, она идет против себя. И правда, Яна не пьет пиво. Предпочитает газировку либо вообще ничего. Вроде она любит чай. А расслабляется она с помощью книги, даже несколько раз по пути покупала дешевые женские романы от скуки. Но скука сразу же таяла, как снег поздней весной, когда от возмущения «кто-это-пишет-и-вообще-читает» Яна начинала для примера зачитывать нам некоторые сцены, от которых было дико смешно, и правда возникал вопрос — кто такое пишет? Я не только недогадливый, но и невнимательный придурок. — Хорошие вино, Бобби, где взял? — спросил Сэм, идя за ним, и встав в коридоре напротив лестницы. — Подарил один чудила в благодарность, которого я спас на охоте лет пять назад, в Оклахоме. — Вино. В подарок? Да ещё такое дорогое? — усмехнулся я, намекая взглядом, что он сказал не всю правду. — Ладно — один гей, и что с того? — закатив глаза, сразу сдался Сингер. — А сейчас хорош трепаться и идите наверх поздравлять Яну. Всё готово, и я жду вас внизу. Сэм преодолел уже половину лестницы, когда идя за ним, я успел перехватить вопросом Бобби, который ещё не скрылся за проемом дверей кухни. — Кстати, а ты что подаришь Яне? — на мой вопрос Сэмми любопытно повернул голову и также внимательно посмотрел на старого охотника. Бобби, чуть поразмыслив, спокойно выдает: — Не скажу. Это сюрприз, который я не хочу испортить, иди уже, Дин. Не найдя, что сказать на такой ответ, я пожал плечами и пошел за Сэмом. Только через пару ступенек до меня дошло, что Бобби испугался, что я расскажу Яне то, что он хочет ей подарить. Я же не балаболка какая-то! Не успел я даже возмутиться про себя, как Сэмми вдруг кое-что проговаривает. Тихо, почти шепотом, потому что мы были под самой дверью комнаты, где сейчас отдыхала наша подруга. — Спасибо, Дин. — За что? — спросил я также приглушенно и где-то внутри себя догадывался, что хочет сказать мне мой младший брат. — За то, что напоминаешь мне очевидные вещи, которых иногда я не вижу. Ты прав, нам всем нужно отдохнуть, и то, что день рождения Яны не только повод. Если честно, мне стыдно, ведь она заранее спросила у Бобби, когда у него и у нас с тобой дни рождения, а мы не догадались просто спросить. Чистая случайность, что я увидел дату её дня рождения в паспорте, так что… — он грустно хмыкает — я тоже ещё тот недогадливый придурок. — Так может исправим это? — подмигнул я Сэму и широко улыбнулся. Он приглушенно, весело усмехается, и на душе становится так тепло и солнечно от ожидания чего-то хорошего, когда я с легкой уверенностью стучу по двери, а Сэмми говорит: — Яна, можно войти? — Да. Конечно! — ровно через две секунды слышится бодрый голос девушки из-за двери. Мы с Сэмом, словно сговорившись заранее, как мальчишки, убираем свои подарки за спину и делаем самый непосредственный вид, чтобы Яна не увидела их раньше времени. Так незаметно, насколько вообще возможно, чтобы это не смотрелось странно или подозрительно, будто наши левые руки заломаны или что-то прячут. Потому что, зная наблюдательность Яны, она обязательно заметит. Блин, это выглядит так глупо, но что не делаешь ради сюрпризов. Но стоило нам перешагнуть порог комнаты, как она даже не бросила взгляда на нас, а поднять голову от книги, когда Яна явно увлечена или за что-то зацепилась — дохлое дело. Всё понятно, ответ на разрешение войти был на автомате. Её средний палец, аккуратно и невесомо, дотрагивался до пожелтевшего старого листа, а губы еле, почти незаметно, но всё же двигались. По объему и толстому коричному переплету, а главное по картинке, которая располагалась внизу под текстом, можно быть уверенным, что Яна читает книгу о всадниках. Я точно видел эту картинку ранее, когда сам искал о них какую-либо информацию. На кровати возле неё, где она сидела, одну ногу согнув под себя, а другую скинув на пол, лежало ещё четыре книги, две из которых были раскрыты. В комнате было светло. Солнце, склонявшееся к закату, ярко светило из окна. А также, когда Яна гостит в спальне Бобби, всё очень прибрано, что кажется, пылинки не летают на свету уходящего дня. И сколько бы она ни упиралась, Бобби всё равно, а теперь, когда он в инвалидной коляске, и всегда выдавал, и будет выдавать эту комнату ей. Но сегодня особенный случай, когда мы все, естественно под невинным предлогом, отправили Яну в «её» комнату, чтобы она отдохнула после того, как помогала нам разгребать то дерьмо, оставшееся всё еще после четырнадцатого февраля. Но и тут она снова уперлась в книги, толком не отдохнув. Упрямая до мозга костей. Секунда, её палец останавливается на последнем слове абзаца, и усталый вздох падает с губ девушки, попутно откладывая книгу от себя, тихо проговаривает в пустоту: — Опять ничего, — закрыв книгу и положив её на одну из раскрытых, Яна с удовольствием и, пожалуй, сладко тянется. Но через секунду вспомнив, что она не одна, широко раскрывает глаза, что смущенно выдает смотря на меня и Сэма — Ой… Простите, ребята. Всё тело затекло, пока читала и разбирала текст, — после эти слов Яна встает с кровати и снова тянется, руки положив себе на поясницу, словно разминается. — Кажется, когда мы отправляли тебя наверх, в слово отдохнуть вкладывали совсем другой смысл, — с улыбкой заметил Сэм. — Я отдохнула, целых полтора часа поспала, — с взаимной и чуть усталой улыбкой отвечает девушка, — но проснулась от какого-то грохота. Я не стала спускаться, Бобби же говорил, что вы будете перетаскивать кое-какие вещи в гараж. Так что, отдохнув, решила ещё кое-что поискать про всадников... Кстати, всё нормально? Никто там не отдавил себе ногу или другие конечности? — с усмешкой, но и с долей подкрадывающегося беспокойства в глазах спросила девушка. «Яна-Яна-Яна, в этом вся ты», — чуть ли не промурлыкал я про себя от удовольствия. Всегда, при любых обстоятельствах, даже сейчас из-за догадок, простого пустяка, что она услышала, Яна готова позаботиться о нашем здоровье. Любая царапина, небольшой синяк или ушиб, мелочь по нашим меркам, а ты бежишь за всеми возможными мазями, обезболивающими и бинтами, чтобы позаботиться о нас. Если не это самый простой, но верный признак, что человек считает тебя своей семьей и дорожит тобой, тогда я снова готов гореть в аду. Хотя неудивительно, что она проснулась. Весь дом содрогнулся, когда я споткнулся об стол, отчего тот упал, а потом вторая волна, когда на меня накричал Бобби. Что напрасно, еду мы же ещё не разложили, чего так было орать. Хорошо, что Яна не услышала его крика. Или услышала, но тактично не стала об этом упоминать, что скорей всего. — Да это Сэмми уронил коробку с инструментами, — сказал я с улыбкой, похлопывая Сэма по плечу, переводя взгляд то на Яну, то снова на брата. — Ты же знаешь его. Думает, что утащит две коробки, а в итоге чуть одну не угробил и себя в придачу. Если бы взглядом можно было дать смачную оплеуху по затылку, то Сэм точно бы не пожалел сил. Ну-у такое у него лицо было, что Яна еле сдерживала улыбку, отведя взгляд от нас и понимающе улыбалась. Она всегда так улыбается и сдерживает смех, когда видит, что я или Сэм меня в чем-то подкалывает. Даже когда мы прикидываемся фбрвцами, эта таинственная улыбка играет на её лице без стеснения. Впрочем, это и понятно, Яна упоминала, что у неё есть брат, может их отношения несильно отличаются от наших с Сэмми. — Да уж, — процедил младший Винчестер сквозь зубы, всё ещё сверля меня глазами. — Но пришли мы сюда по особенному поводу. Яна, — уже без раздражения и полностью сконцентрировав своё внимание на девушке, Сэм продолжил с воодушевленной улыбкой, прикрывая и отпуская глаза от времени. — Сегодня не пятнадцатое ноября и далеко не осень, но мы — я, Дин, Бобби и… — Сэмми на секунду повернул голову в мою сторону, немо задавая вопрос нужно ли говорить его имя. Зная ангела, этот засранец с крыльями может не появиться, — … и, пожалуй, Кастиэль. Да, — Хотя это же Кас, тем более надежда умирает последней, нам ли это не знать. — Решили поздравить тебя с прошедшим днём рождения. Яна, ты наш друг, боевой товарищ, наша семья. Мы очень тебя любим и ценим. И все мы просим прощения у тебя за то, что не сделали этого раньше. Нам очень стыдно, поэтому надеемся, что наши подарки от чистого сердца хоть частично искупят нашу вину перед тобой. Так, вот, — после этих слов Сэм из-за спины вытаскивает свой подарок, — держи, это тебе от меня. С днём рождения, дорогая! — Сэмми счастливо, искренне улыбается, когда Яна взяла в руки подарок и стала неторопясь, аккуратно его раскрывать. На первый взгляд можно подумать, что на лице девушки нет никаких эмоций. Только руки чуть подрагивают, разрывая старую коричневую бумагу от самого подарка. Но только на первый взгляд. И то этот человек будет слишком невнимательным, рассеянным, либо вообще слепым. Ведь лицо, а тем более глаза Яны меняются за секунду после слов: «сегодня не пятнадцатое ноября». Там не было злости или досады, что уже хорошо — сомнения Сэма оказались пусты, но и радости и с восторгом тоже. Одно сплошное удивление, за которым скрывалось что-то большее, чем просто молчание и выпученные глаза, будто подарок это что-то нереальное. Полностью обнажив книгу от обертки, Яна внимательно рассматривает и читает название. Не успела она поднять голову от книги, как Сэм поспешно улыбаясь, сказал: — Не только же тебе читать старинные книги о монстрах на мертвых языках и уж тем более дешевые и придорожные дамские романы, верно? — Сэм осекается от смешка, который неволей вылетел из его груди, на что Яна, наконец-то, что-то наподобие улыбки выдала на своем лице. — Эта книга Роберта Хайнлайна «Дверь в лето». Я прочел эту книгу, когда учился в шестом классе, и тогда она мне показалось очень интересной и… теплой. Надеюсь, ты не читала эту книгу, и она также будет для тебя необычной и познавательной, как для меня когда-то. Яна улыбается. Искренне, хоть и в глазах удивление и замешательство, будто она не своей тарелке и не понимает, почему мы делаем всё это для неё. Она снова отпускает глаза и смотрит на книгу, которую крепко сжимает в руках, как что-то ценное. Хотя теперь так и есть. Эх-х, даже обидненько немного. Её что-то сковывает. Что ж, сейчас своим подарком я уберу эту скованность и стеснение. Крошка, мы делаем это, потому что любим тебя. Потому что ты наша семья. — Спасибо, Сэм, я… — Крошка! — резко говорю я, попутно вылезая из-за спины Сэма, чем перебиваю Яну. Её лицо мигом меняется от слова «крошка». Она никогда не была против, что иногда её так зову, но и никогда не поощряла этого, вот как и сейчас. В глазах всё также скованность с удивлением, а на лице именно одна губа приподнята в недовольной полу-ухмылке, что свидетельствует: Яна ожидает от меня следующие слова, которые ей точно не совсем понравится. Так всегда бывает после слова «крошка». Но не в этот раз. Отчасти. — Яна, — встал я напротив неё, где стоял Сэм. Боже, даже со спины чувствуется не совсем «довольный» взгляд братишки. Аж холодок прошелся. — Я, как и Сэм, поздравляю тебя с днём рождения! Знаешь, я наверняка уверен, что ты думаешь, почему мы все это делаем, и ответ очевиден. Ты наша семья. За последнее полтора года ты столько раз спасала нам задницы, заботилась и никогда не бросала нас, что невозможно всё перечислить. И это лишь малое, как мы можем показать, что мы ценим тебя и любим, — вытащив из-за спины ярко-красную упаковку, я аккуратно ложу её в руки девушки, поверх подаренной книги Сэма, и большим пальцем нежно касаюсь её руки, чуть поглаживая. — Просто прими нашу заботу также, как мы принимаем твою, — я тепло улыбнулся, смотря прямо в её глаза, и чувствовал, как на несколько секунд Яна точно перестала дышать. — И да, — продолжил уже я, отстраняясь от неё на несколько шагов и прибавив тону игривые нотки. — Советую мой подарок читать в полном одиночестве, а то люди могут не так понять, — я не удержался и лукаво улыбнулся, подмигивая одним глазом. От моего подмигивания и последнего двусмысленного предложения её скованность и очарование лица от сказанных мной пожеланий уходят на второй план, уступая место недоумению и — надо же! — любопытству, что одна её бровь поднялась верх. Перекинув книгу, подаренную Сэмом, под подмышку, она с нетерпением, но всё же аккуратно раскрывает упаковку от моего подарка. И та-а-дам, именно этого я ожидал. В следующую секунду, когда Яна достаточно раскрыла подарочную бумагу, чтобы увидеть и прочитать название журнала, она не смогла сдержать удивленный, нет, скорей всего, пораженный возглас, в котором точно нельзя было понять, понравилось ей или она в ужасе от моего подарка. — «Плейгерл»?! Это.. это… Порно-журнал для девушек?! — она не заметила, как от удивления широко раскрыла рот. А глаза, точней зрачки, расширились. Кажется, она даже перестала дышать от нахлынувшего стыда и возмущения. Язык тела никогда не обманывает, крошка. Отойдя от шока через пару секунд, Яна с возмущенным, но не злобным голосом, продолжила: — Дин, ты серьёзно?.. Порно-журнал? — от её «детского» сурового вида, голоса, который стал звонче, щеки, которые порозовели, и глаза, в которых метали молнии, я изо всех сил старался сдержать смех. Оно вырывалось из моих сцепленных зубов и губ. Я не видел, но чувствовал, что и Сэмми тоже забавляла эта сцена. Что и подтвердилось, когда я услышал его сдержанный смешок за спиной. Только бы не сорваться, но она такая смешная! Ведь на самом деле она ни капельки не злится! Яна просто смущена таким подарком и не знает, что делать, не знает, как реагировать. «Возможно, в глубине души тебе очень понравился этот подарок. Но ты ни в коем случае не дашь никому об этом знать». Девушка на секунду прищурилась, прежде чем я понял — она увидела, что я практически смеюсь от всей ситуации. И, пожалуй, честно, наслаждаюсь, когда же она искреннее не знает, что делать. Яна, не раздумывая, резко подняла книгу и журнал надо мной, будто собиралась смачно дать мне по голове. А зная, как крошка может, как она сейчас возмущена и пристыжена этим подарком, я, уже не скрывая смеха, как и, в прочем, мой братишка за моей спиной, также резко и быстро на пару шагов отскочил от неё. Не говоря ни слова, словно по команде, мы с братом синхронно вместе захохотали. Она замерла с поднятыми книгами и внимательно, подозрительно посмотрела на нас с Сэмом. «Бить или не бить?» – читалось в её глазах. Прости, Януль, это правда очень смешно. Но это же ты. Необидчивая и отзывчивая, добрая и в меру суровая. Это же ты, Яна Шварц, наша семья, которая просто присоединится к нам и засмеется теплым смехом в ответ. А глаза светятся неподдельным счастьем и радостью, и наконец, скованность пропала. Душой ты почти полностью раскрепостилась перед нами. Жаль, что пока. И не до конца. Яна первая, более-менее переставшая смеяться и восстановив дыхание, прерывисто проговаривает: — Ди-ин, я не выброшу этот журнал только из-за уважения к тебе. Ну и, пожалуй, потому что «какой-никакой», но это всё же мой подарок… на мой день рождения... — Яна снова посмотрела на книги, которые держала в своих руках и улыбалась. Радостно улыбалась, чуть посмеиваясь от небольшого, для неё, конфуза и шутки из-за последнего подарка. Это улыбка искреннее умиляла меня. Ну, правда же, она выглядит, как счастливый ребенок. И это далеко не из-за подарков, а что-то намного глубже и личное. Но всё же, я не могу упустить такой момент. — Да-а ла-адно, только из-за уважения ко мне… Я-то все помню, Яна — протянув и всё ещё насмехаясь, сказал я. — Дин, — типично укоризненно проговорил Сэм, тем самым сказав: «хватит-её-уже-смущать», бросая на меня косой взгляд. Прежде, чем я успел ещё что-либо добавить из своего арсенала по случаю подаренного мной подарка, Яна за несколько шагов преодолела между нами расстояние и крепко обняла нас с Сэмом, что он оказался слева, а я справа от её щеки. Улыбнувшись себе под нос, мы с Сэмми практически одновременно притянули её к себе ближе и сжали в объятиях. Её некоторые прямые прядки, которые вылезли из хвостика, щекотали подбородок и нос, а так же приятно и сладко пахли каким-то цветочным шампунем. — Спасибо вам большое, мальчики! — спокойно и радушно проговаривает она, после чего последовал небольшой вздох. Я не видел, но точно знал, что она улыбается. — Мне, правда, очень приятно! За подарки, за те пожелания, которые вы написали на первых листах… Приятно, что вы как-то узнали про мой день и устроили такой сюрприз! Мне давно никто ничего подобного не делал. А вы... — Яна отстраняется от нас, чтобы увидеть наши лица, посмотреть прямо в наши глаза, — вы… мне приятно осознать, что я часть вашей семьи. Я благодарна за это. Вот же глупенькая, она ещё благодарит нас. Смотря прямо в её светлые глаза, я не удержался от порыва и снова обнял Яну, подняв её над полом, крепче прижимая к себе. Она весело и громко захохотала, даже не пытаясь вырваться из моих рук. Боже, Бобби, ты прав. Яна давно стала для меня как сестра, и даже теперь стыдно вспомнить или подумать, как я помышлял с ней переспать. А тот вечер, когда я к ней приставал, вовсе хочется стереть из памяти. Аж передергивает от отвращения к себе. Правильно Яна сделала, что хорошенько врезала мне. Чуть нос, конечно, не сломала, но правильно. И не важно, абсолютно плевать: родная или нет, младшая или старшая — сестер всегда нужно защищать, потому что они девочки. Хотя, если признаться только себе, я бы мечтал о такой сестре, как Яна. Нет, не так. Она уже есть у меня. А значит Сэмми и Яна нуждаются в моей защите и заботе. И я всё сделаю для этого. — Если бы ты не скрывала от нас свой день рождения, мы бы давно устроили тебе такие сюрпризы, нам только в радость, — сказал Сэм, освобождая Яну из своих объятий. Не таких бурных, как у меня, а скорей что-то более интимное и нежное, ведь именно так он прижал её голову к груди, когда Яна мягко обняла его за талию и прижалась всем телом. До конца отстранившись от Сэма, всё ещё держа подарки в руках, Яна удивленно и даже как-то растерянно ответила: — Я не скрывала. Правда. Просто так получилось… в позапрошлом году, когда мы познакомились, я столько правды узнала о темной стороне нашего мира, а так же эти ангелы, демоны, печати… Столько всего навалилось, что я и сама забыла про свой день рождения. Ну а в прошлом году… — она заметно погрустнела, но голос не дрогнул, — мы потеряли Джо и Эллен. Стоит ли говорить, как я была подавлена их смертью, что и задуматься, забыла, что мне стукнуло уже двадцать восемь. Воспоминания так больно разрывают сердце, но у меня, как и у Яны — ни один мускул на моем лице не дрогнул, только в области груди мучительная пытка только об одном воспоминании того дня. А неприятные, жуткие мысли так и шепчут в темной молитве снова и снова: «Они погибли из-за тебя. Потому что ты недостаточно силен. Потому что ты сломлен и жалок. Все из-за тебя, Дин Винчестер». Перед глазами, как в перемотке фильма: отчаянные попытки спасти всех, придумать хоть какой-нибудь план; быстрое и ужасное осознание, что Джо не выберется, уже никогда не встанет на ноги; заявление Эллен, что она не бросит свою дочь одну и пустит этих адских монстров, чтобы пожертвовать собой. Сдавленное дыхание, механические и быстрые движения, всё время оборачиваюсь, чтобы убедиться, что Яна не отстала. А потом взрыв. Совсем рядом, громкий рев, жар чувствуется за спиной так сильно, что эту мысль, которая первая возникла у меня в голове, я помню до сих пор. «Яна! Нет!!! Господи, прошу!». Оборачиваюсь, но из-за яркого света пламени и дыма, от ужасающей правды осознания, я не сразу увидел её. От сильной волны взрыва Яна упала, но я не сразу понял, что она уже тоже к лицу, сидит, и правда ужаса накрывает нас одновременно. Она не шевелилась, руки содраны от падения, уперлись в холодный и грязный асфальт; подбегаю к ней, чтобы помочь подняться на ноги, и её лицо в тот момент останется в моей памяти навсегда. Потому что её лицо отражало мою душу, как зеркало. Серо-зеленые глаза были расширены от ужаса и боли, зрачки так сузились, что превратились в две маленькие точки; рот был широко раскрыт, будто Яна кричит самым ужасным воплем, но пугало больше всего то, что она не издала ни единого звука, только тихое дыхание, которые не было слышно из-за рева взрыва, если не наклонится прямо к её губам. Её оцепенение разрушали мои попытки поднять её на ноги. — «Нет… нет…нет, нет…Они погибли... Нет, нет, не может быть…нет», — тихий, почти неслышный шепот, который тогда прошиб меня на град пота за спиной и ломку от ужаса. Проклятье. Только не сегодня. Только не сейчас. Кто-то или что-то, сукин ты сын, истязает меня потом сколько душе угодно. Но только не в её день, прошу. Не сейчас. — А как вы узнали про мой день рождения? — мягко, с прежней улыбкой довольного, но застенчивого ребенка спросила Яна, смотря на нас с Сэмми. Её спокойный голос вытаскивает меня из глубокого омута воспоминаний, а в её глазах я ясно увидел некую мольбу оставить грустную и больную тему до «лучших» времен. В её лице я увидел отражение ранее собственных мыслей о том, что сегодня нам всем нужен праздник и отдых. Спасибо тебе, крошка, что солидарна со мной. — Сэм случайно нашел твой настоящий паспорт, когда рылся в твоих вещах, — сказал я бесстрастно, поддерживая Яну и переводя разговор на более веселый лад. Естественно, что она не поверила мне, но всё же одна её бровка поднялась вверх, а глаза, требующие разумного ответа, уставились на Сэма, который тем временем успел цыкнуть и закатить глаза. — Конечно же, я не рылся в твоих вещах, Яна. Не слушай Дина, он успел пару стаконов виски пригубить, пока упаковывал твой подарок, — я не удержался и широко улыбнулся от раздраженных слов брата. — Как-то в твоей комнате я искал одну книгу, которую ты утащила к себе, — продолжил Сэм уже непринужденно и с приподнятыми уголками рта. — Она лежала на столе где и твой паспорт. Я сначала даже особого внимания не обратил, пока не понял, что там слова написаны на другом языке, а потом другой герб и совершенно другой цвет. — Я не знаю русского языка, но твое имя и фамилия написаны красиво, и короче, — выпалил я вспоминания русские печатные буковки в её паспорте. — И да, ни за что бы не подумал, что ты старше Сэма на два года. Я бы дал тебе лет двадцать пять, не больше. Ты выглядишь потрясающе, крошка! — Да-а-а? — протянула она лукаво. — Спасибо, Дин. Как знаешь, для девушек комплименты насчет возраста всегда лестны. Знай, твое имя тоже пишется короче и совершенно по-другому, — усмехнулась Яна. — Правда? А у Сэмми тоже? — с интересом спросил я, бросив быстрый взгляд на брата. — Букв также, а пишется иначе, как-нибудь покажу, — пожав плечами и вздохнув, она с легкой улыбкой продолжила. — Я так понимаю, что Кастиэль и Бобби ждут нас внизу? — А ещё праздничный стол в честь твоего дня рождения, только вот… — А также тортик! — перебил я оживленно Сэма. — Праздничный стол? Торт? Что, правда? Ребята, да я вижу, что вы серьезно подготовились. Спасибо вам большое ещё раз! — Яна лучезарно улыбнулась, как ребенок от грядущего праздника, глаза прям засветились. — Это такой сюрприз! Я как раз так голодна, ничего не ела за сегодня. Не считая скромного завтрака. — Вот только Кас куда-то снова запропастился, — спокойно закончил Сэм своё предложение. Ну вот, пернатый засранец, как всегда. Договаривались же, что начнем поздравлять Яну в пять вечера, неужели нельзя было придти вовремя? Неужели он кинул нас?.. Да нет, это же Кас, он согласился с идей, даже сам подошел к нам с Сэмом и спросил, что обычно дарят «девушкам-друзьям» на день рождения, мотивация была с его стороны. Хотя может Кас всё ещё выбирает Яне подарок, тогда причина вполне уважительная. Если вспомнить, как туго он ещё разбирается в человеческой сущности, нужно позвонить и поторопить его. Если это так, и он выбирает ей подарок. Если нет, то вера, что не все ангелы мудаки, пропадет окончательно. — Сейчас я ему позвоню, — проговорил я, уже вытащив телефон и набрав номер Каса. Отойдя от Сэмми и Яны, разворачиваюсь к ним лицом. За гудками не слышу, но замечаю, что братишка что-то вежливо спрашивает у Яны, а та, даже как-то смущенно и не менее вежливо отвечает ему. И снова он что-то говорит, а она во все глаза смотрит только на него. «Интересно, Сэмми, для тебя Яна, как для меня, сестра, или нечто большее?» — промелькнули мысли прежде, чем я услышал противно-механический женский голос, что абонент временно недоступен. В другой любой ситуации я раздражительно сбросил бы вызов и убрал бы телефон в карман, но не сейчас и не сегодня. Ещё раз набираю его номер, пока псевдоголубки всё равно ничего не замечали, и есть крошечный шанс, что на второй мой вызов Кас соизволит всё же ответить. Козел, одним словом. Яна ждет и тебя. Мы все тебя ждем. Во время второго и точно последнего звонка сосредоточен полностью на гудках, я не заметил, как Сэмми и Яна странно и удивленно уставились на меня. А точней на кого-то, кто за мной. За секунду, прежде чем решил развернуться, я услышал, как чей-то телефон громко трезвонил, будто у меня над ухом. Так близко, словно у меня за спиной. — Чёрт возьми, Кас!!! — практически на пару шагов я отлетаю от ангела, который тютелька в тютельку оказался за моей спиной, что развернувшись, чуть не ударился об его нос своим. — Сколько раз повторять! Долбанное личное пространство, Кас! Вот чудило небесное. Сколько раз ни повторяй про личное пространство, ан нет, все равно его нарушит да таким взглядом, как будто впервые об этом слышит. И с Бобби, с Яной и Сэмми — всё также. Кстати о них, им что-то не было так смешно, когда это пернатое недоразумение происходило с ними. Сейчас надорвутся от смеха, гляди. — Здравствуй, Дин, — как ни в чем не бывало, сказал ангел. — Прости, я не хотел потревожить твоё личное пространство. Снова. — Ага, не хотел, поэтому переместился, чуть ли мне не в задницу. Целишься ты хреново, — смысл сказанного мной дошел до меня, к сожалению, позже. Хорошо, что Яна, и как ни странно, и сам Кас не стали заострять на этом внимание. А вот Сэм, кажется, заметил, поэтому всё ещё раздраженно для меня лыбился. — Кастиэль, ты тоже пришел! — радостно сказала Яна, не полностью выглядывая из-за моей спины. — Привет, рада тебя видеть, — она живо подняла свою правую ладошку в приветствии. Сразу замечаю, что Кас становится неуверенным при виде девушки, а это первый признак того, что он будет пытаться быть человеком или, по крайней мере, приблизительно вести себя так, как нормальный человек. Он будет пытаться быть человечней. Не могу прямо сказать, что у него всё получается. Иногда его ошибки «милые», как любит замечать именинница, но в большинстве случаев очень конфузные и нелепые до абсурда. Хотя сегодня все его ошибки будут «милыми». Только сейчас замечаю, что наш благоговейный ангел держит в руках огромный букет каких-то фиолетовых цветов. Улыбка сама по себе расплылась по всему лицу. Ай-да, Кас! Молодец, никак иначе не могу сказать. Принял наши советы с Сэмом и ничего не стал сам мудрить. Огромный букет цветов. Отличный выбор, думаю, Яне очень понравится. Да ещё сам завернул в коричневую бумагу и обмотал бечевкой, так сказать, празднично упаковал. Если ты сейчас без всяких закидонов, по-человечески, поздравишь нашу подругу, Кас, ты станешь для меня почти что героем. Как, кстати, за моей спиной, Яна ещё не успела увидеть твой шикарный подарок, однако дивный аромат могла уже почувствовать. Ну что ж, действуй, парень! Прежде, как я уже хотел отойти с пути, да и сам Кас намеревался меня обойти, игриво ему подмигиваю, тем самым пожелав удачи. Думаю, что он не совсем меня понял, но я всё равно верю в него! — Здравствуй, Яна. Сэм, — легкий кивок в сторону Сэмми, который стоял чуть позади именинницы. На целую секунду показалась, что Кас — сама уверенность! Как полагается джентльмену, он стал прямо напротив Яны. Прямая осанка, причесанный, надо же, даже костюм с ботинками привел в порядок. В целом его внешний вид говорил за него, что он знает, что хочет, а главное, что хочет услышать Яна. Но это же Кас, чёрт возьми. Ребенок в плащике, который сам до конца не понимает, что говорит. — Сегодня, точней не сегодня, а три месяца и пять дней назад тебе исполнилось двадцать восемь лет. И я… — и тут замечаю, как Кас бросает неуверенный взгляд на Сэмми, — … эм-м, все мы хотели поздравить тебя в тот день, но не смогли, потому что Дин и Сэм не знали дату твоего рождения, а так же наша общая скорбь в гибели Эллен и Джо… — Ка-ас, — процедил я громко и предупреждающе, еле не закатив при этом глаза. Ангел обернулся ко мне, и на его лице была такая растерянность и непониманием, глазками так и невинно мерцает: «я сказал что-то не так?», что мне даже стало его немного жалко. Всего на секунду. Мог и подготовиться прежде, чем придти. Красноречиво, а главное без слов, даю ему понять, что он пошел совсем не туда, куда надо в поздравлениях в случаях дня рождения. Повернувшись снова к Яне, которая терпеливо и с какой-то понимающей улыбкой смотрела на него и спокойно стояла. Прочистив горло, Кастиэль продолжил: — С днём рождения, Яна Шварц. Желаю тебе не падать духом и быть сильней, твоя сила нам очень нужна в войне с Люцифером. Твоя доброта всегда меня удивляла, даже к тем монстрам, на которых вы охотитесь, но хочу пожелать тебе оставаться такой же, хоть порой это делает тебя очень слабой. И… — на несколько секунд Кас замялся, чуть сильней сжимая букет, — ты прекрасно сегодня выглядишь! — резко, даже громче чем следовало, выпалил он. — Это тебе в подарок, — Кастиэль аккуратно передает девушке большой букет цветов. По-человечески не получилось. Что ж, ладно хоть под конец что-то приятное сказал ей. Тьфу, Кас! Я так надеялся на тебя! Хотя кажется, что Яна весьма довольна поздравлением. Ну ладно, всё, мы делаем Касу скидку — ведь он старается, а это уже хорошо. — Спасибо, Кас, — со счастливой и смущенной улыбкой прошептала Яна. Посмотрев на букет, а потом снова на ангела, она решительно, в порыве, обнимает, не ожидая, скорее всего, его ответа. Кас застыл как вкопанный, искреннее недоумевая, что он сделал и что делать дальше. Беспомощно бросив на нас взгляд, мы с Сэмми жестами показываем ему обнять её в ответ, словно безмолвно говоря: «Обними её тоже, ей будет приятно. Это совершенно нормально, люди так делают». Ангел неуверенно протягивает руки и заключает девушку в неуклюжие, но искренние, насколько это возможно с его стороны, объятия. — Эти цветы я собрал во Франции, с полей Прованса, — сказал Кас, убирая руки. — Я тщательно отбирал каждый ствол и лепесток цветка, поэтому немного задержался. Дин и Сэм сказали, что друзьям на день рождение дарят что-то особенное. — Да ну? Прямо с полей Прованса? — изумленно выдохнула Яна аромат цветов. — Да, буквально ещё десять минут назад. — Поля Прованса?.. — не совсем врубился я. — Дин, только не говори, что не слышал о полях Прованса, — проговорил Сэм, весело усмехаясь. Но на моё выражения лица, на котором всё ещё оставалось недоумение, Сэмми ощетинился. — Да ладно? Ты что, даже про город Прованс не слышал? Дин, это известные достопримечательности, вообще-то! — Я, братишка, завоевываю девушек совсем другими способами, вообще-то! — передразнил я Сэма. — Мне не нужны ваши Провансы и фиолетовые цветочки. — Это лаванда, — заметила Яна, нежно поправляя очередной цветочек указательным пальцем. — Поля Прованса тем и известны, своими лавандовыми полями. Кастиэль, — обратилась Яна, подняв чуть смущенный, за свой порыв ранее, взгляд на ангела. — Это действительно особенный подарок. Ни один мужчина, точнее ангел, — быстро поправила она себя, — никогда не дарил мне букет с полей Прованса, тем более собранный буквально десять минут назад. Они так дивно пахнут ребята, вы чувствуйте? Мне стало так тепло на душе. Искренняя радость за мою подругу, сестру, семью — разливалась по моим венам, даря невероятно ощущение счастья. Когда ты смотришь, как твоя семья в эту минуту, в это самое мгновение — просто счастливы и беззаботны. Как Яна с улыбкой протягивает букет, а Сэм охотливо, практически лицом ныряет в фиолетовые цветки и смешно сморщивает нос от нахлынувшего аромата, заполнившие его легкие; как Кас повторяет за действием Сэмми, не так охотливо, и может показаться на первый взгляд, что равнодушно, но мы все знаем, что это не так. Просто по-другому он пока не умеет, ещё не научился, поэтому он не морщит нос, его лицо вообще не меняется, кто знает этих ангелов, может, он вообще не чувствует никаких запахов или не понимает их. Лишь снова завораживающие глаза, направленные на именинницу; и голос Яны, веселый, чуть звонче при смехе, и милая улыбка на лице. Господи, неужели хотя бы на один вечер моя семья наконец-то отдохнет от кошмара, что творится в гребаном мире. Сегодня отблеск будет ярче всех. — Нас Бобби уже заждался, наверное. — И праздничный стол! — шутливо подхватил я за братишкой. — Я возьму букет с собой, — сказала Яна, убрав наши с Сэмом подарки и направляясь к двери. — Уж очень запах мне нравится, тем более это лучше запаха пива и виски. — Думаешь, что перебьет? Этот запах пропитан годами, Яна, — усмехнулся Сэмми, направляясь за девушкой. — Посмотрим, — в ответ усмехается она, но вдруг останавливается и оборачивается, — Кас, ты же идешь с нами? И голос полон надежды, а взгляд такой доверчивый, будто зная, что ответ точно будет положительный и не разочарует. Но разве я бы дал ответить Касу самостоятельно? Тем более, я сам был не уверен в его положительном ответе до конца, поэтому взял инициативу в свои руки. — Конечно же, он с нами, Яна! — сказал я, хлопнул по плечу ангела, и оставил руку, чуть дружески сжимая его. — Ведь правда, Кас? Вновь этот недоуменный, растерянный взгляд, направленный упор на меня. Да ладно тебе, Кас! Один вечер ничего не изменит и вряд ли конец света куда-то денется без нас, к сожалению. Тебе тоже нужен отдых дружище, ты тоже наша семья. Более чем уверен, что ангел прочитал мои мысли, он оборачивается к девушке и всё равно как-то неуверенно отвечает: — Да, я с вами. Но этого ответа было достаточно, чтобы Яна снова счастливо улыбнулась и радостной походкой пошла вниз.***
Резко останавливаюсь, да так, что чуть не споткнулась, а это легко, потому что тропинка начала уходить вниз, и можно скатиться кубарем. Моё дыхание распирает, глаза расширись, чувствую, как от волнения дрожь пробегает по всему телу. Картины воспоминания расплываются, и передо мной открылась неведомая красота, которую, как бы человек ни старался, но никогда не сотворит. Только природа может сделать нечто прекрасное. — Боже… как же красиво, — изумленно прошептала я открывшемуся мне виду. Горные хребты возвышались к пасмурному небу и надвигающимся темным тучам с севера-востока. Делаю несколько шагов вперед и оглядываюсь назад. Как и думала, я на третьем, не на таком крутом, как первый и второй хребет, стояла на вершине горы. Слух явно уловил звук ручья, приглядываюсь и вижу, что внизу расположено небольшое озеро, от которого были направлены дорожки ручей, становясь как отдельные озерца и снова в тонкую струю, продолжающую свой путь. Снова чуть спускаюсь и оказываюсь на немаленьком ровном участке перед обрывом. На этом самом участке, поодаль от некрутой пропасти, росло одинокое дерево. Такое же одинокое, как я. Подхожу к дереву и, огибая его, понимаю, что это лиственница, аккуратно притрагиваясь к пожелтевшим иголкам, оставшимся ещё на ветке. Снова поворачиваюсь к горам, и дух мой захвачен. Наверное, при восходе солнца тут невероятные рассветы. А эта извилистая грунтовая дорога, прямо расположенная на горе, ведет в город или ещё куда-нибудь. Куда угодно, но только не к особняку Дьявола. На меня снова обрушивается порыв ветра, полностью распахивая моё пальто и ещё больше растрепывая волосы. Мелкая дрожь бьет моё тело, когда я подхожу прямиком к краю, при этом так и не оторвав глаза от темных туч на горизонте. Порозовевшие губы, из которых невесомо вылетал пар, были приоткрыты. Мы были как настоящая семья. Тот вечер был особенным. Теплым. Невероятным. Нереальным, будто контекст вырван из счастливого сна. Потому что в то время это правда казалось чем-то неземным, потому что земля шаг за шагом летела в пропасть под названием «апокалипсис». А мальчики, Бобби и Кас устроили такой праздник для меня, для всех нас. Стол такой простенький на первый взгляд, но еда была такая вкусная! Торт с одной, но большой свечой и превосходное вино, о котором заранее позаботился Бобби, зная, что я не очень люблю пиво и виски. И музыка, под которую я успела потанцевать с Дином, и как-то заставила Каса под предлогом, что я именинница и моё желание — закон. Хотя припоминаю, что под конец праздника и когда закончилось вино, я все же выпросила пару стаканчиков виски, которые под цепкими взглядами младшего брата и старого охотника налил мне Дин. После чего, естественно, до спальни меня провожал Сэм, а потом и убаюкивал, так как я не хотела, чтобы этот вечер заканчивался, при любой возможности норовила выйти за ним в ту же секунду. Сердце пропускает один удар боли. Чувствую, как ком сдавливает горло. Сэм, забери меня отсюда. Обратно. Но младший Винчестер оказался хитрей и сказал, что никуда не уйдет, пока я не усну. Так он и правда быстрей вышел из моей комнаты, буквально через десять минут. Уложив меня в постель, он сам лег рядом со мной и начал просто болтать. Я не помню, о чем именно мы с ним разговаривали, но помню, как было приятно. Как было блаженно валяться на кровати после сытного праздничного стола и алкоголя; как было хорошо, положив руки на грудь и чуть подняв на него глаза, смотреть и слушать, что говорил Сэмми, который сам удобно устроился и облокотился об свою правую руку и смотрел только на меня. В тот день, в тот вечер мы позволили себе забыться. Под вкусной едой, крепким алкоголем и громкой музыкой, (которую Бобби пытался несколько раз выключить, но все его попытки увенчались полным провалом) под любыми разговорами, которые никак не касались грядущего конца, мы позволили друг другу на несколько часов забыть, что было четырнадцатого февраля в Су-Фолсе. Кровосос-нарик Сэм. Обезумевшая от похоти и вожделения я, которая была готова переспать с первым встречным. Даже Кастиэль, который не мог остановиться и всё больше поедал эти долбанные гамбургеры. Мы забыли, что Джо и Эллен погибли из-за нас. Мы забыли, что за окном конец света. Мы забыли, но всего на пару часов. Эти пару часов, один вечер нужен был нам всем, как утопающему в океане глоток воздуха, чтобы выжить. Нужен был отдых, чтобы на следующий день снова с головой ринуться в бой. Один вечер покоя и нескончаемый бой. Тогда Бобби подарил мне альбом для рисования, который сделал собствеными руками. Белые листы, кожаный коричневый переплет, а внутри кармашки для зарисовок и карандашей. На одной странице, ближе к концу, до сих пор хранится стебелек от букета Кастиэля. Иногда мне казалась, что он всё ещё хранит свой дивный аромат и что даже альбом пропах весь им. Мой альбом, который пахнет полями Прованса. Естественно, Кроули не подумал захватить его собой, хотя спа… Мысль резко обрывается от дрожи по всему телу. На этот раз не от холода и не от боли. Страх, в тени которого, как верный спутник, следует паника. «Мне нужна твоя взаимность. Полная отдача», — будто за спиной шепчет хриплый голос. Взаимность. Полная отдача. Взаимность. Какая ещё нахрен взаимность, Кроули?! Я никогда не отвечу тебе взаимностью! Ты враг Винчестеров. Враг Кастиэля. Ты и мой враг! Я просто так не сдамся. Так мерзко, отвратительно! Мерзкий извращенец и больной ублюдок. Ты всё равно рано или поздно будешь пытать меня, поэтому такой радости и «удовольствия» я ни за что тебе не доставлю, говнюк. Ты ничтожество, Кроули. Я не боюсь тебя, не боюсь пыток, которые ты… я..я..я..не б-б-боюсь теб-бя… Больной озноб настолько отхватывает моё тело, что я обнимаю себя, чтобы хоть как-то успокоится. Ноги подкашиваются, непроизвольно делаю пару шагов назад от края, крепче сжимаю объятья. Невероятное чувство страха пленило меня неожиданно, но так предсказуемо. Господи, это конец. Мне так страшно, что я кое-как заставляю себя пошевелиться. Тело не слушается, будто ещё немного — и меня парализует. Дышать становится трудней, глубоко и ровно, вдыхаю и выдыхаю, но получаются прерывистые вздохи. Движения замедляются. Это неизбежно. Я не знаю, что это. Снова какая-то извращенная игра, может, он так издевается, а возможно, это начало моих персональных пыток. Неважно. Если Кроули сказал, что хочет меня, значит рано или поздно он это получит. Потому что он всегда получает то, чего хочет. Потому что он Король. Рано или поздно он возьмет тебя. Или точнее, ты сама не заметишь, как будешь изнывать от его прикосновений и поцелуев. Я начинаю сильно мотать головой, надеясь, что видения из моих кошмаров не смогут захватить меня, но это не помогает. Потому что я вижу: Вновь и вновь. Я чувствую его. Мерзкое дыхание, холодные руки, грязный язык. Он двигается во мне. Сдавленное мычание вырывается из плотно сжатых губ. Ещё чуть-чуть, и слёзы прорвутся сквозь закрытые глаза. Он дал тебе время, чтобы ты это осознала. Нет, нет. Что ты в его власти. Нет, нет, нет. И что ты тоже захочешь его. — НЕТ! — кричу я, как обезумевшая, громко, чуть ли не с самого края обрыва, шире расставляя ноги, чтобы не упасть. — Нет!!! Этого никогда не будет! Нет! Нет! Нет! Нет!!! Когда ветер порывом унес мои слова к северному морю, я ладонями крепко охватываю свою голову, всё ещё не открывая глаза, чтобы не выпустить непрошенные слёзы. Тело всё бьет озноб, но теперь не только от страха, что порадовало меня. Это не выход. Если я сейчас позволю себе кричать и плакать от отчаяния, поддамся панике и страху, то это конец. Кроули автоматически выигрывает и дожидается своего приза в виде меня. Сломленную. Отчаянную. Опустошенную. Потому что коктейль из страха, паники и отчаяния, плюс ещё огромной ложки переживания за семью ничего не оставит от меня. Лишь пустую оболочку, которой на всё будет плевать, главное, чтобы не сделали больно. А ответить взаимностью Дьяволу, чтобы он не приносил боль, покажется таким сущим пустяком. Судорожный вздох, затем медленный выдох. Для начала нужно успокоиться. Вдох, выдох. Вдох, выдох. И снова глубокий вдох и медленный выдох. Становится легче. И уже не так страшно. Страх отступает, но не так далеко, готовый в любую секунду вернуться и захватить мой разум страшными картинками из ночных сновидений. Свежий воздух и красивый пейзаж гор Шотландии постепенно помогли мне успокоиться. Я взяла себя под контроль, что уже хороший и добрый знак. Кроули дал мне время. Я не хочу знать, даже думать не хочу, для чего он дал мне такое драгоценное время. Его время. Даже если это время для его корыстных целей, это не помешает мне за эти часы, дни, возможно месяцы, придумать какой-нибудь план и выбраться отсюда. Найти Сэма. Точно! Или как убить или хотя бы оглушить Кроули, чтобы сбежать из золотой клетки и найти младшего Винчестера, хотя бы как-нибудь связаться с ним. Всё равно. У меня есть время, он сам его дал, это его ошибка и мне будет непростительно, если я ею не воспользуюсь. Чтобы ни случилось, я дала себе и ребятам обещание, что не сдамся. И сейчас мне нельзя сдаваться, проиграть себе. Собственному страху и панике. Если преодолею это, значит когда-нибудь убью Кроули. Это лишь вопрос времени. Я не сдамся, даже если впе… «А если победит всё же он?» ..реди только мрак. Дерьмо. Это нихрена не помогает! Открываю глаза, одинокая слёза всё же скатывается по щеке. Вдох, выдох. Ком неприятно сдавливает горло. Быстро тыльной стороной ладони прикасаюсь к лицу, будто прячу свою слабость от себя же. Горячее дыхание опаляет холодные пальцы. Рука так и застыла, когда тихий звук, словно из потустороннего мира, помогает мне полностью вернуться в реальность. Снова. На этот раз я непроизвольно дернулась телом. Какая-то замедленная у меня реакция, хотя это неудивительно. Какой-то писк. И снова прозвучал где-то слева от меня. «Миу». Огибаю прямой участок и тихонечко вступаю на некрутой склон, чтобы не свалиться после, до сих пор не отойдя от минутного помутнения. Или точнее озарения. Ведь теперь у меня есть драгоценное время. Чем ближе подхожу к месту, откуда приблизительно был звук, тем отчетливей слышу шум бегущей воды. Передо мной открылось что-то вроде произвольного канала, созданного самой природой. Неидеальный, кривой, извилистый, потому что он был сделан не для того, чтобы направлять воду. Вода сама направляла себя и строила свой путь к морю. Стенки, которыми служила земля и глина, местами были то выше, то ниже, где-то вовсе смыты, словно пробиты для расширения. Однако на этом участке канал был совсем не широким. Благодаря камням, которые не только были преградами и замедляли поток воды, но и служившими самовольным мостиком. Два коротких прыжка, и канал пройден. Хотя можно подняться повыше и из-за высокой травы вообще не заметишь, что ты пересек маленький пока ручеек. А вот дальше запросто можно намочить коленки. При учете, если, конечно, не было дождя, потому что уровень воды значительно поднимается. Именно промытые «стенки» канала показывали, что сейчас вода не переливает своих дозволенных границ. Поднимаю голову и грустно смотрю в лицо величественным горам. Глубоко вздыхаю и прикрываю глаза. Наверное, привиделось, и вообще пора возвращаться в особняк. Несмотря на полезность прогулки, после столь долго заточения в доме Короля Ада и сладости свежего воздуха, в разуме нещадно пульсировала боль от любой мысли. Будто маленькие злобные человечки в голове, вооружившись кувалдами, садистки начали развлекаться и бить прям по вискам. А тучи всё так же неуловимо и угрожающе приближались. Нужно идти, пока не пошел дождь, и я не заболею и умру от простуды. Вот бы так обрадовать Кроули. С мрачными мыслями я почти развернулась, готова была весь оставшийся путь и дальше фантазировать, как бы мысленно обломать Кроули и сожалеть, что такое может произойти только в параллельной вселенной, (здесь так повезти мне не может) но снова тихое, словно под ногами, пугающее, затухающее: — Миу. Ми-иу. Топчусь на месте и внимательно смотрю вниз. Догадываюсь встать на колени, отодвигаю высокую траву и наклоняюсь к воде и чуть левее от себя замечаю маленький, светлый и живой комочек, а через секунду догадываюсь, что это котёнок, который, пытаясь изо всех сил, не может вылезти из воды, потому что его крошечные когти скользят по мокрой земле и глине. Протягиваю руку и ужасаюсь. Я-то думала, что у меня руки окаменели от холода, но вода была такой ледяной, что я резко отдергиваю руку вместе со слабым тельцем. Не знаю, откуда тут мог взяться котёнок, но ясно только одно. В воде он пробыл не больше пяти минут, потому что ещё немного, и он бы замерз до смерти. Меня переполняет беспокойство, когда котёнок тихо, почти неслышно мяукал и почти не двигался в моих ладонях. Я не позволю тебе умереть! Перед тем, как я вбежала в свою комнату, на несколько секунд отпустив свою ценную ношу, чтобы снять пальто, невольно вновь проскочила мысль, как в недалеком прошлом — эта сила работает только так. Как бы я ни старалась сосредоточиться, сконцентрироваться, лучше, чем эта энергия, которая двигает всеми людьми, когда их переполняют чувства от ярости и боли до любви и отчаяния, когда эта энергия дает людям делать, что-то невозможное, только тогда я могу с легкостью управлять «благодатью». Как по щелчку пальцев, как само разумеющееся. Но эта энергия не всегда меня переполняет, иногда чувства недостаточно сильны, а единственное чувство, которое я испытываю перед Кроули, сковывает меня самыми крепкими цепями. Страх всегда отнимает эту энергию, что любой человек становится мишенью для всего. Беру кроху в руки, тщательно вытираю и кладу себе под рубашку, прижимая к своему телу. Дрожь табуном проходит от головы до пяток, когда укутываюсь в теплое одеяло. Руками сильней прижимаю малыша к груди и стараюсь греть его своим горячим дыханием, попутно удобно устраиваясь на диване. Чувствую, как рядом собственным сердцем, слабо, но бьется ещё одно. Поэтому я должна научиться пользоваться этой силой, даже когда эмоции не переполняют меня; даже когда я совершенно хладнокровна. Теперь у меня есть время, Кроули подарил мне его сегодня, по иронии судьбы, в мой день рождения. Что ж, а бой, оказывается, продолжается и никогда не закончится. Теперь я это понимаю. Я уверенно и бесстрашно смотрю в окно наступающим темным тучам, но беспокойный взгляд всё же соскальзывает на крошечный комочек, который сейчас изо всех сил боролся за свою жизнь. Пожалуйста, не умирай. Пожалуйста, не сдавайся никогда.