*
Проснувшись, Эмма обнаруживает, что яркий солнечный свет проникает через иллюминатор, а на верхней койке спит Дэвид. Осторожно, чтобы не разбудить его, она выскальзывает из каюты, поднимается на палубу, где Крюк, Мэри-Маргарет и Реджина, собравшись около штурвала, о чём-то переговариваются. На одно короткое мгновение, Эмме кажется, что все они настроены миролюбиво, даже дружелюбно, но стоит моргнуть, и иллюзия развеивается. Она видит, как напряжена Мэри-Маргарет, как скептически закатывает глаза Крюк в ответ на какие-то слова Реджины, и сама устало проводит ладонью по лицу. Господи, зачем всё усложнять?.. За бледно фиолетовой дымкой, указывающей за защитный барьер, ещё один солнечный день, от почти неестественной синевы безоблачного неба режет глаза. Эмма ещё не до конца проснулась, поэтому отступает в тень и пытается собраться с мыслями, но уже через несколько мгновений её замечает Мэри-Маргарет. — Эмма! — с широкой улыбкой восклицает мать. — Как ты себя чувствуешь?! — Нормально, — Эмма, с усилием напустив на себя радостный вид, становится между Реджиной и Мэри-Маргарет, чувствуя странную застенчивость. Очень сложно не думать о солёно-сладком вкусе кожи, о том, какие звуки Реджина издавала этой ночью, когда Эмма прикасалась к ней. — О чём спорим? — Крюк и твоя «мама» считают, что нам нужно поупражняться в искусстве рукопашного боя, — отвечает Реджина мрачно. — Нам? — недоверчиво повторяет Эмма. — Нам? Тебе и мне? — Да, мисс Свон, — в голосе Реджины слышны насмешливые нотки. — Оказывается, мы с тобой — слабые звенья среди этого крестьянского сброда. Эмма вскидывает брови. — По-моему, всё отлично. — Эмма, — вздыхает Мэри-Маргарет. — Нам предстоит спланировать нападение на Неверленд. Вам придётся защищаться мечом, использовать лук и… вам не помешает поупражняться. Вот, правда, идея-то хорошая! Особенно после… — она замолкает, не горя желанием напоминать, что в последний раз, когда они с Реджиной должны были защищаться, всё кончилось тем, что Эмма чуть не истекла кровью. А впрочем, всё это — ерунда. Они провалили миссию из-за собственной невнимательности, а не из-за того, что плохо сражались. — Видишь ли, вот в чём фишка… — тянет Эмма. — У меня есть пистолет, и я пользовалась мечом и луком в Зачарованном лесу, всё прекрасно. А Реджина… — она украдкой поглядывает на бывшую королеву, которая не сводит с неё немигающего взгляда. — Полагаю, у неё за плечами богатый опыт, я права? — Я тебя умоляю, — Реджина, скрестив руки на груди, высокомерно вздёргивает подбородок. — Я регулярно наблюдала за тренировками моих стражей, а они едва ли были гениями. Думаю, справлюсь. — Конечно! — усмехается Крюк. — Нет лучшей практики, чем стоять и смотреть, как крестьяне бесславно погибают, чтобы научить твоё порочное величество сражаться. — Заткнись, Крюк, — на кончиках пальцев Реджины искрит магия, но пират лишь хохочет в ответ. — Ладно, — вздыхает Эмма, перехватив умоляющий взгляд Мэри-Маргарет и стараясь не встречаться глазами с Реджиной. — Давайте покончим с этим раз и навсегда. Сначала Эмма под присмотром Мэри-Маргарет тренируется стрелять из лука. Стрелы в колчане, верно, стараниями Румпельштильцхена, не заканчиваются. Битый час Эмма выпускает одну стрелу за другой прямо в воду, и когда подошедшая Реджина сообщает, что с Крюком покончено, и она готова осваивать лук, её истёртые тетивой пальцы совсем онемели. У Эммы мелькает мысль, что следовало бы дать наставления Реджине и Мэри-Маргарет, прежде чем оставлять их наедине, но ей не терпится избавиться от смертоносной штуки, поэтому она, чуть поморщившись, передаёт лук Реджине. Кончики их пальцев соприкасаются, всего лишь на мгновение, короткое, но такое желанное. Чёрт бы с ними, Мэри-Маргарет десятилетиями как-то уживалась с Реджиной, и ей не нужно, чтобы её держали за ручку, поэтому Эмма идёт упражняться на мечах с пиратом.*
Если бы Эмме пришлось выбирать между луком и мечом, она без раздумий всегда выбрала последнее. Но сегодняшняя тренировка продвигалась со скрипом, в основном из-за настойчивых попыток пирата ввернуть шуточки ниже пояса, которые Эмма старательно пропускает мимо ушей. Она полностью поглощена мечом. Приценивается, парирует удары, пытается прочувствовать его тяжесть в руке и сохранить равновесие. Они быстро прорабатывают базовые приёмы вроде парирования и блокировки, но манёвры посложнее, без которых не выстоять в настоящей драке, пусть даже против новичка, отнимают куда больше времени. У Эммы предательски дрожат руки, но она справляется, и в какой-то момент Крюк, прекратив разбрасываться непристойностями, сосредотачивается на шуточном поединке. Эмма не справляется лишь с одним движением, которое Крюк называет «броском вперёд», и она расстраивается из-за этого настолько, что готова признать поражение. Крюк со вздохом опускает меч, заходит со спины и, приобняв за талию, принимается направлять движения. Приходится повторить несколько раз. Эмма не вырывается, но её терпение начинает сходить на нет, когда стремление Крюка помочь трансформировалось в заигрывание. — А ты хороша, сладкая, — бормочет пират. Прижимается к ней, проводит пальцами по бедру. — Какая форма. Эмма закатывает глаза и, отводя руку с мечом назад, заезжает локтем ему в живот. Ощутимо. Крюк хрипит. От удара у него выбило воздух из лёгких. — Прости, — невинно улыбается Эмма. — Ничего страшного сладкая, — скулит он, отступает на несколько шагов. — Люблю, когда жёстко. Эмма закатывает глаза. — Давай, соберись, чтобы мы могли поставить в этом точку. — Не проблема, миледи, — пират отвешивает шутливый поклон и подмигивает. И Эмма, почувствовав небывалый прилив умиления, заходится хохотом. Сказать, что Крюк смешной с потрёпанной кожанкой, подводкой и нелепыми подкатами, — не сказать вообще ничего. Реджина хмуро наблюдает за ними с противоположного конца корабля, почти не обращая внимания на Мэри-Маргарет, которая, робко улыбаясь, показывает ей, как правильно целиться из лука и управляться со своенравной стрелой. Эмма отмахивается. Нечего переживать. Славная парочка воевала десятилетиями. Что же до самой Эммы, то ей не терпится освоить сложный манёвр, поэтому она сосредотачивается на своих движениях. Когда ей это удаётся, она обнаруживает, что Реджина куда-то исчезла, а Мэри-Маргарет, оставшись в одиночестве, с завидным мастерством выпускает стрелы одну за другой. Вернув меч пирату, Эмма спускается в трюм, где и находит Реджину. Та стоит у подножия лестницы и, кажется, кого-то поджидает. Увидев Эмму, впечатав в стену, Реджина просовывает колено между её ног. Глаза у бывшей королевы тёмные, зрачки расширены от возбуждения, целое мгновение она буравит её взглядом, а потом грубо целует, прикусывает нижнюю губу и отстраняется. Эмма растворяется в притягательных глазах. Ей требуется секунда, чтобы прийти в себя, вспомнить, как Реджина смотрела на неё на палубе и свести концы с концами. Она, негромко рассмеявшись, делает шаг вперёд и вжимается в её тело. — Что? — ворчит Реджина. Чувствуется, что она изо всех сил старается, чтобы голос звучал раздражённо, но её выдаёт прерывистое дыхание. Эмма не может сдержать улыбку. — Ты ревнуешь, — выпаливает она. В голове не укладывается, что Реджина могла принять близко к сердцу происходящее на палубе, ведь это же… Крюк. А Крюк, он такой Крюк, его невозможно воспринимать всерьёз. — Ну, конечно, нет, — усмехается Реджина, дёргает головой, смахивая с лица чёлку. — Ревнуешь, — повторят Эмма. — Ревнуешь. К Крюку. — Не ревную! — Реджина стоит, уперев руки в бока, и всем видом источает презрение. Несколько месяцев назад Эмма не на шутку встревожилась бы, но сейчас напускная грозность бывшей королевы пробуждает бабочек в её животе. Она не успевает ответить, потому что Реджина снова целует её, собственнически обхватив за затылок, зарываясь пальцами в волосы. Они стоят на открытом месте, и хотя вокруг ни души, Эмма переживает, что не слишком разумно целоваться вот так, не таясь, где их могут застукать в любой момент. Умом понимает, что надо с этим заканчивать, но Реджина посасывает её нижнюю губу, соблазнительно прижимается, и она сдаётся. Просовывает ладонь под рубашку, прижимает ладонь к тёплому животу, отвечает на поцелуй. На краю сознания мелькает мысль, что Реджина целует её точно также, как она делает всё остальное. С чувством, сосредоточенно, выкладываясь по полной, как если бы пытается доказать, что она лучшая и в этом тоже. Эмма заметила это ещё ночью, и сначала ей было не по себе, но, кажется, она начинает привыкать, что Реджина отдаёт всю себя без остатка, отчего внутри всё переворачивается, а дыхание периодически перехватывает. Эмма ласкает кожу под рёбрами Реджины, невесомо проводит пальцами то тут, то там, и, услышав дрожащий вздох, чувствует, как по телу разливается сладостное тепло. Реджина крепче вцепляется в волосы, запрокинув её голову назад, и, поцеловав в губы, опускается ниже. Проводит языком по коже, нежно покусывая пульсирующую жилку, как вдруг чуть дальше по коридору раздаётся скрип открывающейся двери. Обе, не сговариваясь, отскакивают друг от друга. Реджина с глухим стуком прикладывается спиной к противоположной стене. Блузка задрана, обнажая полоску бледной кожи, и она спешно одёргивает её. Эмма пытается пригладить растрепавшиеся волосы растопыренной пятерней, чтобы не выглядело так, будто она пять минут назад собиралась заняться сексом со своим заклятым врагом прямо посреди коридора. Мистер Голд осторожно закрывает дверь и вроде бы что-то кладёт в карман пиджака. «Божечки! Божечки! Он ничего не видел, правда? Совсем. Абсолютно. Наверняка. Возможно. Нужно верить». — Доброе утро! — нарочито громко произносит Эмма. Мистер Голд резко вскидывает голову. По его выражению лица ничего нельзя прочитать, но во взгляде мелькает тень любопытства. — Доброе утро, мисс Свон. Эмме очень хочется потоптаться — нервное — но она сдерживает порыв, даже находит в себе силы улыбнуться в ответ. Мистер Голд, потеряв к ней интерес, переводит взгляд на Реджину, и Эмма отчётливо видит, как его тонкие губы подрагивают в ухмылке. — Ваше величество. — Мистер Голд, — улыбается Реджина натянуто, стараясь не смотреть на Эмму, которая не может отвести глаз от чуть опухших, красных и влажных губ. Оставалось надеяться, что мистер Голд в полумраке ничего не сможет толком рассмотреть. Впрочем, он, не сказав ни слова, проходит мимо и поднимается на палубу. — Что, чёрт возьми, это было? — шипит Эмма. Всё ещё растрёпанная, с горящими глазами, та отвечает: — Не понимаю, о чём ты, мисс Свон. Как бы не так, не понимает она, конечно. Эмма не может поверить в наивность Реджины, тем более, что понять совсем не сложно. — Серьёзно? Нас могли… Кто-нибудь мог нас застукать, — укоряет она. — Голд нас почти поймал. — Брось, — отмахивается Реджина, заправляя выбившуюся прядь волос за ухо, и продолжает невозмутимо: — Если бы Голд нас видел, он бы… — она замолкает. Переводит взгляд на закрытый люк. — Реджина? — Ты видела, что он сунул в карман? — голос звучит неожиданно по-деловому. — Карманное зеркальце? — сейчас, когда Эмма задумывается, это кажется странным, впрочем, какая разница? Голд вообще странный парень. — А что? — Ничего, — развернувшись, Реджина бодро шагает прочь, но в этот момент из каюты выходит Дэвид и преграждает ей путь. Окидывает обеих любопытным взглядом. — Привет, — он выглядит измученным, с тёмными кругами под глазами и двухдневной щетиной. — Где все? Наверху? — Да, — Эмма старается не смотреть на донельзя раздражённую Реджину, но не может совладать с собой, уж больно любопытно, почему её так задело за живое дурацкое зеркальце. — Отлично, — Дэвид, кажется, не замечает витающего в воздухе напряжения. — Снежка рассказывала, что мы разрабатываем план, что будем делать, когда доберёмся до острова? — Можно и так сказать, — Эмма старается сосредоточиться на разговоре с отцом. Что бы ни замышляла Реджина, сейчас не время и не место вникать в это. — Она натаскивала нас в искусстве рукопашного боя. — Отлично, — снова повторяет Дэвид. — У вас не найдётся пара свободных минут для обсуждения нашего плана? — Не вопрос, — легко соглашается Эмма. Реджина смотрит прямо перед собой, и приходится легонько толкнуть её локтем, чтобы привлечь внимание и, судя по интонации, вызвать новый приступ раздражения. — Да, конечно.*
Окончательный план особой изящностью не отличается: это прямая атака. «Хватай и беги!» — окрестил его Крюк с восхищённой улыбкой. Теперь, когда Реджина и Эмма вдоволь поупражнялись с мечом и луком, они отправятся на остров с Мэри-Маргарет и Дэвидом. Пират уверен, что может причалить с другой стороны острова, где расположена небольшая бухта, конечно, при условии, что Голд сможет поддерживать маскировочное заклинание вблизи Неверленда. Рискованная затея, учитывая недавние магические проблемы, но Румпельштильцхен считает, что проблема исключительно в острове, а не в окружающих его водах. Не самый лучший план, но хоть что-то прояснилось, и от одной мысли об этом Эмме становится чуть лучше. У неё появилась цель! По крайней мере, так было, пока Реджина не решила открыть рот: — Не сработает, — она сидит, скрестив руки на груди, и смотрит на всех таким взглядом, будто они жалкие крестьяне, недостойные её королевского внимания. На мгновение воцаряется тишина. Вот уже несколько недель Реджина не включала режим Злой королевы, и, наверное, все они растеряли навыки общения с ней. Эмма пытается перехватить её взгляд, но она старательно избегает встречаться глазами. — Почему же не сработает, дорогуша? — спрашивает Голд. Реджина растягивает губы в самодовольной улыбке победительницы, что само по себе странно, учитывая сложившиеся обстоятельства. — Потому, мой дорогой Румпель, что магия не работает в Неверленде. Надо полагать, в предыдущие двадцать раз, когда я об этом упоминала, ты меня не слушал. Голд нетерпеливо закатывает глаза. — Да, но мы с Крюком останемся на корабле, ваше величество, мы не будем сходить на берег. Реджина фыркает. — Формальности. Это ничего не меняет. — Это меняет всё, — Голд до побелевших костяшек сжимает рукоять трости. — Магия сработает на корабле. — Нет. Не сработает. Ваш план обречён на провал. — Реджина… — предупреждающе шепчет Эмма. Не получив ответа, даже взгляда в свою сторону, она мягко накрывает запястье Реджины ладонью и сжимает. Голд бросает на неё быстрый взгляд, полный любопытства, но она не обращает внимания. — Хватит. Реджина выдёргивает руку. Что, чёрт возьми, с ней произошло? — Может, тебе наплевать, что будет с Генри, мисс Свон, но мне — нет. Не собираюсь подписываться на дурацкий план только для того, чтобы почувствовать, будто делаю что-то полезное. — Реджина… — выдохнула Мэри-Маргарет. — Нам всем нужно сосредоточиться на спасении Генри. Реджина резко поворачивается и делает угрожающий шаг ей навстречу. — Не смей даже предполагать, что я не думаю о своём сыне. Он всегда в моих мыслях, — она хватает Мэри-Маргарет за плечо, грубо и бесцеремонно. Эмма продолжает стоять, не в силах пошевелиться. Что за дьявол вселился в Реджину? Мэри-Маргарет потрясённо ахает, и уже в следующий момент Дэвид встаёт между ней и разъярённой Реджиной, которая тут же растворяется в клубах фиолетового дыма. — Что ж, — ухмыляется Крюк. — Приятно видеть, что она меняется. — Заткнись, — огрызается Эмма, а пират, отмахиваясь крюком, задорно хохочет. Реджина не возвращается, и остальные принимаются пересматривать план, но Эмма никак не может совладать с растерянностью, помноженной на раздражение, каких не испытывала уже очень давно.*
После собрания Эмма отправляется в каюту, где Реджина, стоящая перед затуманенным зеркалом, никак не реагирует на её появление, будто и не слышала звука открывающейся двери. Она не поворачивает головы, не осознаёт, что Эмма в нескольких шагах от неё, хотя должна бы видеть её в отражении. — Что это было? — спрашивает Эмма, стараясь говорить спокойно. Реджина дёргается, как от пощёчины, отворачивается от зеркала, но не спешит отвечать. На мгновение зеркало вспыхивает фиолетовым, в воздухе разливается запах озона, указывающий на то, что бывшая королева колдовала. — Что ты делаешь? — Эмма, щурясь, наблюдает за Реджиной, которая поворачивается так, чтобы загораживать зеркало. — Ничего, — пожимает плечами та. — Что это? — не унимается Эмма, заметив ещё одну вспышку фиолетового, и пытается подойти к зеркалу. — Это не твоё дело, мисс Свон. — Как бы не так! — огрызается Эмма. — Генри — мой сын. — Он — мой сын, — шипит Реджина. — И я не позволю никому из вас забрать его у меня. Эмма не знает, чем вызвана реакция бывшей королевы, но она понимает, что от хождения по кругу толку не будет никакого. — Реджина, мы все хотим найти его, — та сглатывает и отворачивается. — Тебе придётся преодолеть неприязнь к моим родителям и… остальным. Ты нужна нам. Пожалуйста, — и после короткой паузы: — А теперь, что ты делала? Реджина, не ответив, вздыхает и отходит от зеркала, в котором не видно ни её отражения, ни Эмминого, в нём — домики, какая-то деревушка, горстка фигур, облачённых в уже знакомые плащи, а в самом центре — Грег собственной персоной. — Давно работаешь над этим? — спрашивает Эмма, чувствуя, как бешено колотится сердце. Она не может оторвать глаз от зеркала. При виде вытянутой рожи Грега её бросает в дрожь, которая вызвана неуправляемой яростью, заполонившей всё её существо. — Не очень, — у Реджины усталый и расстроенный голос. — Только начала. — Нашла его? Реджина качает головой и проводит рукой по непослушным от влажного воздуха волосам. — Нет пока, но скоро найду. — Чем я могу помочь? — должно быть хоть что-то, что она может сделать, чтобы помочь вернуть Генри домой. Но Реджина снова качает головой. Легонько дотрагивается до зеркала. Изображение искажается, а затем смещается, скользя вдоль покосившихся домиков, следуя за Грегом по пятам. Но уже через несколько мгновений ладонь Реджины начинает дрожать, и она, склонившись, упирается руками в колени. Дыхание у неё тяжёлое, прерывистое, а изображение, тем временем, превращается в застывшую сумятицу. — Реджина? — Просто, — глубоко вздыхает та. — Дай мне минутку. Взволнованная Эмма ждёт, пока Реджина, измученная и бледная, выпрямится. У неё под глазами залегли тёмные круги, но рука её снова тверда. Магия, слетевшая с кончиков пальцев, яркая, живая, и Эмма, не до конца осознавая, что делает, хватает бывшую королеву за свободную руку. Она почти физически ощущает, как магия живительной силой циркулирует между ними. Реджина выдыхает, оглядывается на неё и решительно прижимает ладонь к зеркалу. На этот раз изображение получается чётким, как если бы они смотрели в окно, наблюдая за Грегом, который вытаскивает из кармана ключи и отпирает тяжёлую деревянную дверь. Эмма крепко сжимает пальцы Реджины, когда Грег входит в тёмную комнату, где на деревянном полу сидит крошечная фигура, подтянув колени к груди, и смотрит прямо перед собой. Сердце Эммы болезненно сжимается при виде Генри, маленького, перепуганного и такого одинокого. Словами не передать, как она по нему соскучилась, потому что таких слов просто не существует. Реджина беззвучно плачет, по её щекам текут слёзы, и Эмме требуется секунда, чтобы понять, что она тоже плачет. Перед глазами всё плывёт, горло сжимают невидимые тиски, и она изо всех сил цепляется за руку Реджины. Та отвечает ей слабой улыбкой. Они ещё долго стоят вот так, держась за руки, и смотрят на своего сына, который так близко и в то же время далеко: совсем один, перепуганный до смерти.