*
Чуть позже, на палубе, Эмме бросается в глаза, что все нервничают и держат дистанцию в попытке подготовиться морально. Солнечные блики отражаются от серебряного крюка, но пират твёрдой рукой направляет «Весёлого Роджера» к берегам острова. Дэвид и Мэри-Маргарет держатся ближе к носу корабля. Он размахивает мечом, а она выпускает одну стрелу за другой в величественную сине-зелёную водную гладь. Румпельштильцхен, опершись на перила, буравит остров проницательным взглядом. Реджина стоит с противоположной стороны, почему-то спиной к Неверленду, в то время как с каждой секундой они всё ближе и ближе подбираются к Генри. Несколько минут Эмма просто наблюдает, подмечая, как напряжены плечи, а затем, наплевав на остальных, решительно направляется к ней. — Ты как? — она опирается на деревянные перила, оказываясь к Реджине так близко, что их локти соприкасаются. — В порядке? — Нормально, — отвечает Реджина, но она не сводит взгляда с воды, а её лицо приобрело нездоровый землистый цвет, как если бы вернулась морская болезнь. Эмма кивает. — Точно? — она легонько толкает её плечом. Реджина сглатывает. — Нет, — из её груди вырывается дрожащий вздох. — Не знаю, справлюсь ли я… По крайней мере, — она исподлобья смотрит на неё. — Без магии. — Ого… — только и произносит Эмма. В голове снова всплывают слова Голда о истинной любви и возможной магии. — Да, — отзывается Реджина. — Ого… — А если… — Эмма замолкает, но Реджина поворачивается к ней в ожидании ответа, и она покашливает. — А если способ есть? — Способ протащить магию в Неверленд? — Реджина недоверчиво приподнимает бровь, скрещивает руки на груди. Эмма кивает. Во рту совсем сухо. Нет смысла отмалчиваться. Что плохого может произойти? Поизмывается Реджина немного (и сердце заодно разобьёт). Подумаешь. Если есть шанс спасти Генри — остальное неважно. Эмма глубоко вздыхает в попытке успокоиться. И: — Голд сказал… — она нервно облизывает губы, стараясь не зацикливаться на том, каким взглядом Реджина взглянула на её рот. — Он сказал, что истинная любовь… — она проводит ладонью по лицу. — Истинная любовь может вернуть магию на остров! — выпаливает на одном дыхании и вперивается в бывшую королеву вызывающим взглядом. Если решит поизмываться, пусть делает это, глядя прямо в глаза. Но Реджина лишь выразительно закатывает глаза. Не совсем та реакция, которую ожидала Эмма. — Ради всего святого! — фыркает она. — Эти два идиота не в состоянии сотворить магию. — Два идиота? — повторяет Эмма в замешательстве. Просто… О чём она вообще говорит? Неужели она отмахнётся от того факта, что она, Эмма, только что практически призналась ей в любви? — Конечно, прости, — Реджина небрежно взмахивает рукой. — Белоснежка и Прекрасный принц, — в её голосе слышны насмешливые нотки. — Какой бы искренней не была их любовь, они не способны создавать магию. Вот оно что. Эмма моргает. — Нет… Голд говорил не о моих родителях. — Тогда о ком он говорил, мисс Свон? — Реджина стоит с высоко вздёрнутым подбородком, уперев руки в бока и смотрит пристально-пристально. Эмма физически ощущает исходящее от неё тепло и ничего не отвечает, лишь многозначительно играет бровями. Реджине требуется мгновение, чтобы догадаться самой, и она, уронив руки по швам, поражённо округляет глаза. — Ого… — Да, — усмехается Эмма. — Ого… Никто не обращает на них внимания. Эмма, воспользовавшись ситуацией, дотрагивается до руки Реджины. По телу снова пробегает дрожь, неконтролируемая и ошеломляющая, и Реджина шумно втягивает носом воздух, судорожно сглатывает, а затем впивается в неё взглядом потемневших глаз. Эмма не знает, что это значит, не знает, скрывается ли за этим любовь. Но чем бы это ни было, она сплетает свои пальцы с Реджиниными и впервые с той самой секунды, когда Генри провалился в чёртов портал, испытывает чувство, похожее на надежду.*
После многомесячных мытарств они неожиданно быстро достигают острова. Румпельштильцхен снабдил их несколькими плащами. Если набросить капюшоны и прикрыть шарфами лица, они вполне могут сойти за Потерянных мальчишек. Пятый плащ — для Генри — спрятан в Реджинином колчане со стрелами. План всё ещё безумен, но теперь он кажется Эмме почти что многообещающим. Собственный меч тоже спрятан под плащом и при каждом шаге ударяется о бедро. Вчетвером они мрачно взирают на стремительно приближающийся Неверленд. Родители держатся за руки, и Эмма украдкой тянется к Реджине, чтобы взять её мизинец своим и успокаивающе сжать. Та коротко улыбается, медленно выдыхает, а когда корабль причаливает, зажмуривается. Эмма настораживается, чувствуя, как горло сдавливает волнение. У пристани безлюдно и до одури тихо. Последнее кажется чем-то противоестественным. — Где все? — шепчет она. В этом нет необходимости, кроме них здесь никого нет, но ей почему-то страшно нарушать царящее вокруг спокойствие. — Пристань старая, — Крюк храбрится, но даже в его голосе звучат неуверенность и нервозность. — Давным-давно заброшенная. — Уверен? — с подозрением переспрашивает Реджина. Мэри-Маргарет окидывает её взволнованным взглядом. — Конечно! — Крюк судорожно сглатывает и, не взглянув на них, начинает возиться с верёвками, чтобы пришвартовать корабль у поваленного дерева со свернувшейся посеревшей кроной. Некоторое время они рассматривают остров. Вдали раскинулась старая деревня. Ни дать, ни взять — призрачная, поскольку многие строения совсем обветшали, а некоторые даже развалились. Почти везде разбитые окна и продавленные крыши. Совсем не это место видела Эмма в зеркале. Чего только стоят заросшие дороги и знавшие лучшие времена домишки. Голд, покашливая, стучит тростью о палубу, чтобы обратить на себя внимание присутствующих. — Итак, дети! — голос у него подозрительно подавленный. — Пора спасать мир. Забавно, но этого хватает, чтобы отвлечься от невесёлых размышлений. Эмма растерянно моргает и качает головой. Мэри-Маргарет поправляет колчан со стрелами, расправляет плечи и слегка запрокидывает голову. — Ладно, — а вот её голос звучит уверенно и решительно, да так, что Эмма сразу чувствует себя лучше. — Пошли. Мэри-Маргарет идёт первой. За ней спешит Дэвид. Третьей идёт Реджина. Замыкает процессию Эмма, ступая очень осторожно, чтобы не навернуться на скользкой палубе. Она как раз собирается сойти на берег, когда слышит позади шаги Голда. — Не забывайте мои слова, мисс Свон, — на его лице ни намёка на усмешку. Эмма понимающе кивает, чувствуя, как бешено бьётся сердце. — Не забуду, — и только после этих слов уголки его губ приподнимаются. — Удачи, мисс Свон, — он отступает на шаг и до побелевших костяшек сжимает набалдашник трости. — Боюсь, она вам понадобится. Эмма глубоко вздыхает и спускается на берег. Старые доски опасно трещат под ногами. Корабль за её спиной растворяется в воздухе. Остальные поджидают её в стороне, но их лица полностью скрыты под чёрными капюшонами, и она невольно ёжится. — Всё в порядке? — спрашивает Дэвид. Эмма бросает быстрый взгляд на Реджину и кивает. — Да, всё отлично, пошли.*
Эмме требуется какое-то время, чтобы сориентироваться, чего не скажешь о Мэри-Маргарет, которая решительно вышагивает первой. В джунглях не так тихо, как на старой пристани, слышны щебет диковинных птиц и шелест листвы, что немного обнадёживает. Добравшись до деревни, вопреки опасениям Эммы, той самой, за которой наблюдала вместе с Реджиной в зеркале, они останавливаются в тени деревьев. Эмма переминается с ноги на ногу. — Что дальше? — непривычно видеть деревню живьём. Она такая же, но в то же время неуловимо другая, как искажённая версия чего-то зловещего, привидевшегося во сне. — А дальше мы найдём Генри, — отвечает Дэвид. Как и Мэри-Маргарет, он выглядит самоуверенным, даже слишком. Эмма предполагает, что со временем это качество становится неотъемлемой частью каждого героя. — Вы с Реджиной отправитесь в деревню. Мы с Мэри-Маргарет останемся здесь. Прикроем вас. Сможете найти его? — Сможем, — голос Реджины звучит приглушённо, но глаза светятся решимостью. — Отлично, — Мэри-Маргарет, выхватив стрелу, ободряюще кивает дочери. — Мы будем ждать. — Ладно, — Эмма глубоко вздыхает, бросает прощальный взгляд на родителей и поворачивается к Реджине. — Готовы, ваше величество? В уголках карих глаз разбегаются морщинки, указывающие на то, что она улыбается. — Пора спасать нашего сына, мисс Свон. Улицы грязные, пыльные, в воздухе висит мускусный запах домашнего скота, и Эмма вынуждена дышать ртом, чтобы не вытошнило. Реджина шагает уверенно, втянув голову в плечи, чтобы скрыть лицо от снующих вокруг Потерянных мальчишек. Но на них никто не смотрит. Они в два счёта растворяются среди долговязых тёмных фигур. Большинство разодеты, как и они, в плащи с капюшонами, но встречаются и вполне земные ребята в джинсах и футболках, чем резко выбиваются из общего потока. Наверняка они прибыли сюда из реального мира, работают с Грегом и Тамарой, а то и на них. Эмма сдерживается из последних сил, чтобы не вцепиться им в глотки, не потребовать вернуть ей Генри. Она втягивает голову в плечи, чуть пригибается, стараясь вести себя нормально и естественно. Сердце стучит в ушах, так громко, что впору изумляться, что остальные не слышат. Эмма продолжает подсознательно ждать, что её схватят, но ничего такого не происходит, и вскоре они с Реджиной оказываются напротив здания, где по их подсчётам удерживают Генри. Она с опаской поглядывает на лестницу, ведущую к двери, находящейся на уровне второго этажа, но когда Реджина оглядывается на неё, чтобы заручиться одобрением, утвердительно кивает. Чуть поодаль, на дороге, играют Потерянные мальчишки. Громко смеются, прикалываются и держатся очень естественно. Эмма взволнованно выдыхает. Но даже когда они поднимаются по лестнице, никто не вмешивается и не окликает. Реджина осторожно толкает дверь. Она не заперта, что странно, впрочем, Эмма отмахивается, стоит ей увидеть сына, сидящего на полу, подтянувшего колени к себе. Эмма чувствует, как её душат рыдания, но сдерживается из последних сил, в отличие от Реджины, которая бросается к сыну. Тот весь сжимается, ещё крепче обхватывает колени и тупо смотрит в пол, явно не догадываясь, что перед ним не парочка местных. — Оставьте меня! — кричит Генри. — Я не хочу! Реджина сжимает его в объятиях, а Эмма спешно сдёргивает капюшон, на что поражённый Генри широко распахивает глаза. — Мама? — он растерян и не пытается высвободиться из цепких объятий Реджины. — Привет, малой, — Эмма сглатывает, сдерживая подступающие слёзы, но все старания идут прахом, когда лицо сына озаряется радостью. По её щеке скатывается одинокая горячая слеза. — Генри? — шепчет Реджина. Генри выворачивается, чтобы посмотреть на неё и с облегчением выдыхает: — Мама? — на этот раз его голос звучит совсем по-другому, чем когда обращался к Эмме, и Реджина громко всхлипывает, когда он бросается ей на шею. Мать и сын отчаянно цепляются друг за друга. На короткое мгновение Эмме становится не по себе. Она чувствует себя чужой, как если бы примазывалась к чему-то, к чему не должна, пока Реджина, оглянувшись, не произносит: — Мы нашли его, — её лицо по-прежнему скрыто шарфом, глаза мокрые от слёз, но Эмма чувствует, что Реджина улыбается. — Нашли, — соглашается она и сама улыбается до боли в скулах, а затем, усевшись на пол, одной рукой обнимает Реджину, а другой — притягивает к себе Генри.*
Спасение Генри проходит без сучка и задоринки. Они надевают на него плащ, капюшон и шарф закрывают большую часть лица, но он всё равно идёт с низко опущенной головой. Никто не останавливает. Никто не пытается заговорить. Радоваться бы, но Эмма внутренне закипает. Что-то неправильно. Не должно быть так просто. Не должно же? Чем ближе они к тому месту, где остались Дэвид и Мэри-Маргарет, тем сильнее паника Эммы, тем больше сомнений. А если их там не будет? Если с ними что-то произошло?.. Родители на месте, следят за дорогой, а как замечают, что кто-то идёт, сразу выхватывают оружие. Им требуется несколько секунд, чтобы оценить обстановку, после чего они по очереди обнимают всё ещё ошалелого Генри. — Вы смогли! — улыбается Дэвид. — Вы нашли его! — Естественно, — в голосе Реджины столько превосходства, граничащего с презрением, что Эмма толкает её локтем. Та закатывает глаза, но ничего не отвечает, и это, пожалуй, всё, на что можно рассчитывать. — Возвращаемся на корабль, — говорит Эмма. Дэвид и Мэри-Маргарет, подобравшись, кивают. Они идут впереди, Реджина и Эмма — чуть позади, а Генри шагает между ними. Эмма наблюдает за сыном, отмечая, что тот держится совсем по-другому, выглядит увереннее и вроде как… старше. — Он выглядит старше, да? — спрашивает Реджина, и Эмма невольно вздрагивает. Господи, для полного счастья ей как раз не хватало, чтобы таланты Реджины пополнились умением читать мысли. Учитывая то, в каком ключе развиваются их отношения, может получиться неловко. — Да, есть немного, — соглашается она и снова принимается наблюдать за Генри. Оставшийся путь маленький отряд проделывает без приключений. Казалось бы, можно вздохнуть с облегчением, но Эмма напряжена до предела и поэтому раздражена. Всё складывается слишком просто. И это после того кипиша, который Тамара и Грег устроили в Сторибруке, чтобы добраться до их сына. Эмма нутром чувствует, что-то не так, неправильно, но никак не может понять, в чём именно проблема, и поэтому злится. У неё появляется ощущение, будто её живот завязывается узлом, который с каждым шагом затягивается всё туже. — Что-то не так, — продолжает читать её мысли Реджина. Говорит она тихо, почти шёпотом, чтобы Генри не слышал, но по ней видно, что тоже разнервничалась не на шутку. — Почему? — Слишком просто, — Реджина взволнованно озирается по сторонам. В джунглях властвует тишина, нарушаемая только отголосками их шагов. У Эммы перехватывает дыхание. — Я тоже об этом подумала, — признала она, а на встревоженный взгляд Реджины добавила: — Но что мы можем сделать? — Ничего. Просто… — бывшая королева снова оглядывается. — Что-то неправильно. Эмма кивает, тяжело сглатывает. — Да, знаю. Они не останавливаются и не рассказывают остальным о своих подозрениях, но остаются настороже. Эмма сжимает рукоять меча на тот случай, если на них внезапно нападут, но никто не нападает. Когда впереди видится яркое пятно просвета, тревога уступает место уверенности, что всё обязательно будет хорошо. Эмма продолжает верить в благополучный исход операции, пока не поднимается вместе с остальными на дощатый настил. «Весёлый Роджер» выглядит подозрительно тёмным, но у Эммы уходит целая секунда, чтобы осознать, что именно она видит. Тёмными пятнами оказываются фигуры толпящихся на палубе Потерянных мальчишек. Эмма оборачивается, чувствуя, как внутри всё обрывается. Десятки, а то и сотни мальчишек живой стеной преграждают им дорогу в призрачную деревушку, отрезая все пути к бегству. Эмма снова переводит взгляд на корабль. Только теперь она замечает Голда и Крюка. Оба стоят на коленях со связанными впереди руками, а над ними высятся Грег и Тамара, приставившие к их затылкам блестящие в лучах полуденного солнца пистолеты.