Цена свободы.

х х х Любовь — это то, за что необходимо бороться, и если вы оба согласны с этим утверждением — все будет отлично. Бороться нужно и с собой, и с партнером, и с окружающим миром. И с бытом, конечно же. Хоть практически все и было гармонично между этими двумя, вовсе без казусов не обходилось. Но вопрос в том, как же они с ними справлялись? Это была суббота, и Сяо Чжань почти что расслабился. С момента полупьяного предложения в закусочной прошло более недели, а Ибо ни о чем таком больше не заикался. Можно было бы осторожно выдохнуть и забыть, позволяя жизни идти своим чередом, но что-то мешало. Поведение Бо-ди было слишком… слишком покладистым. Или Чжаню так просто казалось? Порой он зависал, например, помешивая чай и смотря на шумную улицу внизу, вспоминая. Этот идиотский соус на губах, «вынужденное» согласие после легкой перепалки, поцелуи возле той же закусочной и то, что было ночью. Молодость, знаете. Когда пьяный секс ничем не хуже какого-либо другого. Эти мысли влекли за собой другие — Чжань решился вспомнить коллекцию особенных занятий любовью в их жизни. В такие моменты он напоминал себе какую-то старую нимфоманку в шелковом халате. Проблема в том, что халат и правда был шелковым. Как оказалось, перестав ограничивать себя и свои увлечения, став обладателем синего паспорта вместо красного, Сяо Чжань открыл в себе очень много. Ему нравились домашние халаты, особенно из шелка и бамбуковой ткани. Если Бо-ди хотел его порадовать — он мог подарить еще один. Это всегда отсылало к тому первому, что он подарил, свято веря, что ему впарили темно-бордовое ханьфу. Он дарил его с тем, чтобы снять с Сяо Чжаня минуту спустя. Это было в их третий раз, еще во время съемок. Чжань садится на пол у окна, продолжая греть пальцы о кружку. Ибо вернется сегодня поздно, а у него редкий, абсолютно свободный день. Ну, как. Он должен отсмотреть этюды своей мастерской, отписать каждому студенту по письму с разбором, но это всегда успеется. К его ногам подбежал Симба. Тот уже все больше походил на мишку внушительных размеров. Он потыкался мордой куда-то в ноги, потом полез к лицу, и Чжаню пришлось отставить кружку и греться уже о своего пса. Наласкавшись вдоволь, Симба решительно устроился на чужих ногах и лениво вилял хвостом. — Мой хороший. Скучаешь по Ибо? Я вот тоже скучаю. У него сегодня важная репетиция, придет наверняка очень уставший. Чем его порадуем, м? М-м… Поесть он уже поест. Будем просто обнимать, пока не засопит, как ты сейчас. Этот момент был бы почти что идеальным. Если бы не грохот из «кладовой». Сяо Чжань дождался, когда он закончится, и медленно выдохнул. Скейтборды Ван Ибо. Поймите правильно, Сяо Чжань уважал любовь Ибо к скейтам и то, какой он мастер с этими досками. Но в отличие от шелковых халатов — скейты занимали пространство. Да, у них уже давным-давно совсем другой лофт, и места тут полно, но они превратили целую гостевую спальню в место хранения «дорогих сердцу» вещей Ибо. И подавляющее количество этих вещей — подаренные ему скейты и шлемы. Серьезно. Сяо Чжань уже как-то писал в шутку в твиттер, чтобы люди перестали дарить Ибо все это каждый чертов раз. На деле шутка-то была горькой. Иногда он предлагал Ибо пустить слушок, что ему очень нравятся соковыжималки и комбайны — пользы было бы больше, всегда можно передарить родственникам и названным родственникам. Тогда Ибо называл его «истинным китайцем» и получал поджопник. Сейчас рука Чжаня чесалась дать и поджопник, и подзатыльник, и подушкой по башке сверху. Открыв дверь в комнату, он тяжко выдохнул. Неизвестно, что именно послужило началом краха (а ведь он говорил, что незачем вешать их во всю стену), но пол был усеян скейтами и шлемами. Можно было бы так и оставить. На первый взгляд, сломалось только два из общего количества, и Чжань, с чистой совестью, отнес их в коридор, чтобы потом выбросить. Подумав и уняв внутри себя Деву в восходящем знаке, Сяо Чжань закрыл дверь и решил оставить это подарком для Бо-ди. В конце концов, свободный день не равен дню генеральной уборки. Ибо приходит к часу ночи. Везде темно, и он кидает сумку в коридоре, клацнув по выключателю. Шлепанье сумки получается нехарактерным — она падает на то, что осталось от… скейтбордов. Ибо присаживается на корточки, рассматривая обломки в полумраке. Коллекционные от Prada и Union. Ну, могло быть и хуже. Но на что Чжань настолько злился? Это вообще не в его характере — ломать вещи. К Ибо трусцой подбегает Симба и ластится, за что получает почесывание везде, где только можно, и разрешение лизнуть в щеку. Собака сама решает, когда ему хватит, и через пару минут отчаливает, чтобы устроиться на диване. Ибо фыркает с улыбкой и стягивает с себя обувь, прежде чем пройти дальше. Он принял душ в студии, послезавтра запись его клипа, и он все еще считает — в сценарии чего-то недостает. Но это все потом. Ибо наливает себе стакан воды и снова возвращается к обломкам. Может… Чжань злится, что после того предложения ничего не изменилось и он не сделал все красиво? Ибо планировал закончить самое крупное по работе, продумать, как и правда сделать красиво, и наконец-то встать на колено. Каждый день в свободную минуту он листал каталоги колец, уделяя особенное внимание Tiffany & Co. Ничто пока что ему не нравилось даже на роль колец для помолвки. Допив, он проходит в спальню. Сяо Чжань уже спит, так что раздеться Ибо пытается максимально тихо, после залезая под одеяло, нерешительно придвигаясь ближе. Не особо вынырнув из своей дремы, Чжань поворачивается к нему и притягивает к себе. Значит, хотя бы на подсознательном уровне, он не так уж злится. От этого немного легче, и Ибо привычно устраивается максимально тесно, уткнувшись носом в шею. Все может подождать утра. — Просто отбери те, что правда тебе нужны, а с остальными надо что-то придумать, Бо-ди. — Хорошо-хорошо. Но мы правда будем тратить на это совместный выходной? Первый за месяц? — Да. Потому что в следующий раз, все это может упасть на тебя или на Симбу. — Но не на тебя. — А что я могу забыть в твоей пещере Смауга*? Ибо посмеивается и подтягивает к себе следующий скейт. Ладно, этим и правда нужно было заняться. Сяо Чжань помогает ему немного, но после уходит — его воскресение было не таким уж выходным, он должен был проверить кучу работ, а вечером поужинать с какими-то многообещающими драматургами. Обе женщины, и градус фоновой ревности был где-то на четверочку из десяти. Ибо увлекается своей коллекцией, распределяя все по «кучкам», но не делится классификацией. Чжань заглядывает к нему перед уходом и чуть было не остается — Ибо утягивает его к себе на пол, целуя и запрещая выглядеть так хорошо. — Хочу селфи с ужина. И чтобы там были одни женщины. — Уйми свои приступы Отелло. Я уже опаздываю. Ты уже придумал, что будешь делать с ними? Ибо целует еще раз и ослабляет хватку, хоть если бы Чжань правда хотел — давно бы выпутался. — Придумал. Тебе понравится. Сяо Чжань качает головой и прикрывает за собой дверь. Понравится или нет, главное — чтобы скейтов стало меньше. Чжань порой жаловался, что они все никак не купят новые полки, а книг в его жизни становится все больше и больше. Не то чтобы при этом появлялось время их читать. Но некоторые из них приходилось хранить в скромных коробках в углу той самой «сокровищницы» Ибо. Тот открывает пару из них, прикидывая общее количество, и отбирает три скейта от HelloWood. Канадский клен, одна цветовая гамма. Ибо снимает колеса и крепления, берет наждачку и принимается за работу. Включив видео на ютубе, он открывает в себе талант к работе плотником. На очереди лонгборды из китайского клена, который вроде как малость уступает в престижности канадскому, но зато — прочнее дуба, при этом оставаясь пластичнее и легче. Подумав, он заказывает все недостающие детали и инструменты из строй магазинчика с доставкой «на прямо сейчас». К концу дня Ван Ибо крепит полки, заканчивает стеллаж из лонгбордов и еще один из обычных досок, устраивает в ванной столик-поднос из раритетной Beetle — этот лонгборд идеально крепился по бортикам. Немного подумав, он перетаскивает стеллаж поменьше в ту же ванную, чтобы можно было дотянуться до книг, продолжая плескаться в воде. Порой Чжань плавал тут по полтора часа — отличное время для чтения. Он выставляет на полки книги о фотографии, режиссуре, книги об искусстве и графическом дизайне. И пару художественных на китайском и корейском. Коллекция скейтов уменьшилась вдвое. Львиную долю шлемов вывозят за час до того, как Чжань возвращается домой, Ибо подарил их ассоциации уличных скейтбордистов района. В гостевой комнате становится просторнее, а Бо-ди понимает, что ел всего лишь один раз, перед тем, как выгулять Симбу, и это был единственный перерыв за день. Сяо Чжань настолько им доволен, что они заказывают кучу тайской еды, устроившись в гостевой комнате — повод отпраздновать. — Я все же такой умный. — М-м? Я думал, сегодня вечер хвальбы мне. — Конечно. Но я такой умный, потому что согласился выйти за тебя. Ибо улыбается на это заявление и нагло тырит из коробочки Сяо Чжаня кусочек шиитаке. — Говоря об этом. Я знаю только единственное кольцо, которое хотел бы тебе подарить. Но есть проблема. — Это кольцо Всевластия и его бросили в лаву? Ибо тихо фыркает, продолжая копаться в коробочке палочками, и приваливается к плечу Чжаня. — Хуже. Оно моей бабушки. — Ибо… Это слишком, правда. — Нет, это было бы правильно. Поэтому я хочу… Поехать к отцу. Он, ты знаешь… — Каждый апрель твой отец улетает в Японию, арендует машину и ездит от рёкана к рёкану в течение месяца, да. Ты планируешь нудеть ему весь этот месяц? Бо-ди пожимает плечами и поднимает взгляд на Чжаня. — Ты ведь говорил, что мне все равно нужно наладить с ним общение. Ведь даже у тебя вышло со своим отцом. — Проблема моего отца заключалась в том, что я уехал в штаты, а не в том, что я предпочитаю мужчин. Хорошо-хорошо, конкретного, единственного мужчину. — Мы же с тобой решили, что мы не геи. Я чжаньсексуал, а ты ибосексуал. — Да, как забыть-то. — Это был просто ужасный поход в клуб. — Да ладно тебе, музыка была хороша, как и коктейли. — Тебя пытались снять четыре раза подряд, а что было, когда я ушел в туалет? — Да ничего не было. А сам? О тебя успели потереться раз двести. — И тебе все же понравилась задница того бриташки, да? — Ибо, я уже не помню и не знаю никаких задниц, кроме твоей. Бо-ди довольно улыбается и отлипает от чужого плеча, отставив свою коробочку с лапшой. — Ладно. Так вот, да. Я серьезно настроился поехать. Не думаю, что я буду там с ним целый месяц, но неделю точно. — Неделя, чтобы уговорить твоего отца смириться с тем, что ты выбрал мужчину, так еще и получить благословение в виде кольца бабушки? Ибо, твой отец упрямее тебя, а это сложно представить в принципе. Важнее просто наладить отношения хотя бы на уровне перемирия, кольцо и прочая не так… — Нет. Я уговорю его. — Под страхом пытки арахисовым маслом? — Откуда ты знаешь о его аллергии на арахисовое масло? — Твоя мама обожает историю про то, как его раздуло на Дуаньу*, когда какой-то ваш американский приятель угостил его. Что возвращает нас также к мысли, что он не очень любит Америку, как и каждый уважающий себя китаец его возраста. — Видишь, какой ты хороший. Я и половины историй мамы не помню, потому что не слушаю. Он обязан тебя полюбить. Чжань фыркает и ковыряется палочками в остатках своего риса. — Он ничего никому не обязан, тем более мне, Бо-ди. Спасибо, что хоть не собирается гоняться за мной с мачете, но это, наверное, только потому, что нас разделяет океан. — Давай доедать и я наберу тебе ванну, ты должен опробовать столик. — Только если с тобой вместе, мы влезем. — Хорошо, гэгэ. А можно ту бомбочку твою взять? — Которую ты лизнул тогда, да? Ванна будет вся в блестках, сам будешь оттирать. — Договорились. И ничего я не лизал. — Блестки, Ибо. Весь твой язык был в блестках.