Прогремел выстрел...
***
Машина пробита, её нехило тряхнуло. Через тело Санса насквозь прошел ток. Мигают аварийные огни. Санс упал на колени, свернувшись над братом в попытке защитить его. Кажется, что-то взорвалось… Санса оглушило. То ли так работает оружие людей, то ли это был взрыв. В голове словно сотни колоколов ударили одновременно. Всепоглощающий, всеобъемлющий звон. . . . Звон прошел так же внезапно, как и начался. Первое что услышал маленький одинокий скелет – это плач ребенка. Ладно, не такой уж и одинокий… По крайней мере ему есть о ком заботится. С трудом приняв сидячее положение, Санс взглянул на брата. – Ну как ты, бро? – По щекам всё ещё текли слезы. Мальчик боялся, что люди попали в малыша. – В порядке? Услышав знакомый голос, Папайрус понемногу успокаивался. Выглядел он живее всех живых. Правда, почти годовалый ребёнок, закутанный в одеяло, как в пелёнку, вызывал у Санса улыбку. Но освобождать братика он не спешил. Удостоверившись, что ребенок в порядке, Мальчик осторожно встал и вышел из машины. Вокруг было очень темно. Но то, что разглядел скелет в свете единственного фонаря, повергло его в шок. Он был на улице. В какой-то подворотне. Никаких людей вокруг не было. Вокруг вообще никого не было. Оглянувшись на машину, Санс рассмотрел её лучше (в доме во время спасения жизней себя и брата не было времени дивиться красоте техники). Машина была белой, железной и блестящей, как холодильник. Посередине во всю дверь было окно из нескольких слоёв толстого стекла. Все слои были пробиты чем-то маленьким и круглым. «Так работает то оружие» – догадался Скелетон. Проведя пальцем по пулевому отверстию, Санс вдруг понял, что оно находится на уровне живота, то есть между бедренной костью и ребрами. А значит, Папайруса точно не задело. Скелет поднял кофту и пижаму, чтобы проверить. Точно. Один поперечный отросток третьего поясничного позвонка был начисто сбит. Санс дотронулся до обломанной кости, но тут же отдернул руку. Боль, словно тысяча игл протыкает насквозь, поразила кость. Мальчик скорчился. Если бы выстрел пришелся чуть правее, его бы разрубило пополам. Отойдя от приступа агонии и собравшись с мыслями, скелет решил: нужно узнать, где они. Пройдя несколько метров с всё ещё закутанным Папайрусом на руках, ребенок понял, что ранение болит, только когда прикасаешься к месту излома. Стараясь не думать о родителях, Санс вышел из переулка на освещенную улицу. Обычная тесная улица. Жилые дома, продуктовые магазинчики, библиотека, бар… Все выглядело НОРМАЛЬНО. Ни в чем не отражались недавние ужасные события. Как будто все произошедшее было страшным сном. Не более. Только, почему здесь так темно? Мальчик всмотрелся в небо и не нашел там ничего, кроме непроглядной вязкой тьмы. Будто весь этот город построен внутри глубокой кастрюли и кто-то накрыл её крышкой… и убрал в тёмный чулан. Ни один небесный объект не прорывался через эту мглу. Так не должно быть! Хотя бы бледное пятно луны за тучами, хоть что-то, но должно быть. Так? Пустое небо наводило панику на ребенка. Санс не знает сколько сейчас времени, идти сироткам некуда, они в незнакомом городе, а из заведений открыта только библиотека. Странно. В том городе где жила семья Скелетонов, наоборот, библиотека закрывалась раньше всех. Не отвлекаясь на глупые мысли, мальчик подошел к библиотеке. Вытерев слезы и посчитав до десяти (в общем, окончательно успокоившись), ребенок зашел внутрь. Помещение встретило детей теплой сухостью и приятным запахом бумаги. Почти так же пахло в кабинете отца. Книжные полки, прогибались под тяжестью своих нош. Все выглядело старым и поношенным. Бордовый ковер на полу придавал комнате шарм. – Мы ещё не открылись. Скрипучий голос из-за полок заставил Санса вздрогнуть. – Не подскажете, который час? – Семь сорок две. Открываемся в восемь. Голос звучал скучающе-раздраженно. – А где мы сейчас? – Санс пытался быть вежливым, но, похоже, за это лето совсем разучился говорить со старшими. – В библиотеке. – Нет, я име… – В Столице. – В столице чего? Мальчик был с родителями в столице раньше, но сейчас она на территории людей и вся в развалинах. Это ТОЧНО не та столица. – Подземелья! Чему нынче учат в школе? Короля на вас нет! Только сейчас собеседник соизволил выйти из глубины комнаты. Это оказалась симпатичная женщина, которая выглядела, как антропоморфная паучиха. Санс раньше не видел монстров-пауков, но виду не подал (он же не какой-нибудь расист). У неё было шесть тонких рук и две ноги. Всеми руками библиотекарь раскладывала книги по полкам. Удобно. – Ох, простите. Ты должно быть потерялся? Где твои мама и папа? Это твой братик? Скелет действительно выглядел потерянно: затравленный уставший взгляд, порванная грязная одежда и ребенок в пеленках на руках. Эпатаж картины усилил бы только нож в черепушке, или огромный робо-воин за спиной… – Да, вы сказали подземелья? Под землей! Тайна пустого и черного неба рассеивалась. – Ты что, с поверхности?! По выражению лица собеседника легко было понять, что лучше соврать (иначе разрыв шаблона одной паучихи уничтожит галактику.) – Нет, я просто устал, – ребенок страдальчески опустился на пол. Лжи в этом было меньше всего. Добрая душа всегда придет на помощь. И поэтому паучиха провела мальчишек вглубь комнаты, усадила на пыльный, но мягкий, диван и организовала теплый расслабляющий чаёк. После этого и разговор завязался: – Так как вас зовут? – Я – Санс. Это мой братишка Папайрус. Санс развернул все-таки малыша из одеяла. Чтоб не упарился. – Я – миссис Луиним. Где же ваши родители? Не тот вопрос, который хотел бы слышать мальчик. – Их нет. Паучиха зарделась. – Ох, прости, дорогой. Так вы из дома сиротки? – Нет, никогда туда не пойду! И Папса не отдам! Я лучше умру, чем дам провести брату детство там! Скелет помнил рассказ своего друга-сироты. Джони говорил, как там плохо кормят, дети друг друга бьют, а братьев разлучают. Повисла неловкая пауза. Миссис Луиним решила расставить все точки над «и». Она была очень прямолинейным монстром: –У тебя нет ни родителей, ни дома, ни даже денег. На руках малолетний брат, да и самому тебе лет семь, от силы… – Мне одиннадцать! Санс почувствовал, насколько это звучало по-детски, только когда сказал это вслух. – Что ты собираешься делать? – Я что-нибудь придумаю… – мальчик опустил взгляд в пол и, погладив спящего брата по макушке, добавил более уверенно, – я дам ему счастливое детство! «Которое тебе, кроха, не светит…» – подумала паучиха. Сердце её сжалось от таких мыслей. Она ведь понимала, что ей стоит передать сирот стражникам, и их тут же поместят в приют. Но там и заикнуться о счастье боятся. Речь в детских домах идет только о выживании. Недалеко от сидящих на журнальном столике стояла коробка, куда читатели бросали пожертвования для этого злосчастного приюта. В голове женщины появилась преглупейшая идея: – Хорошо, поступай как знаешь. Только прими от меня помощь, – дотянувшись до коробки, она достала оттуда все деньги, все 47 монет, и, протянув их мальчику, сказала, – Можешь переночевать здесь… Санс заткнул совесть и взял деньги. Он понимал, что это неправильно, эти монетки не его, и уж тем более не библиотекаря. То, что они сейчас делали, называется кража. Увидев благодарный кивок ребенка, собеседница скрылась за книгами. У неё начинался рабочий день. Мальчик взглянул на брата и улыбнулся. Всё ведь не так плохо: Они живы, в безопасности, почти не ранены. У них есть деньги на еду, немного, но на денёк-другой хватит. Есть крыша над головой, пускай лишь на ночь.***
Им не придется спать на улице. Когда проснется Папайрус, они сходят в ближайший магазин. И купят… Санс вдруг понял, что не знает, чем кормить малыша. Родители покупали еду без него, да и мальчик не обращал внимания, из чего сделаны эти кашки. Страх подошел незаметно, склизкими щупальцами оплетая душу. Он был не похож ни на что, испытываемое ребенком ранее. Это был новый страх. В миллион раз хуже страха боли, как у зубного врача, или страха пропустить что-то интересное, когда родители наказывали его за проступки. Нужно было лишь взглянуть на брата, чтобы понять: ЭТО СТРАХ ПЕРЕД БУДУЩИМ. Что станет с ними в новом незнакомом мире, где они никому не нужны? Санс едва ли умеет писать. Мальчик только закончил пять классов. А Папайрус и того хуже. Он и ходить то нормально не может. Из слов знает только «мама» «папа» «Сансь» и «иг’лать». Душа глухо стукала за ребрами. Дышать стало тяжелее. Они такие беспомощные.… Как мальчику вообще заработать деньги, если ему нужно следить за братом? Он не знает во что одевать малыша, как купать его, чем кормить. Как вообще его воспитывать?! Скелет свернулся на диване калачиком рядом с ребенком, обнял себя руками, из глаз уже текли слезы. «Какая же я плакса» – мальчика буквально тошнило от себя. По рукам гуляла крупная дрожь. Ребенок молча плакал, судорожно глотая воздух. Так Санс встретил свою первую паническую атаку. Конечно, монстрёнок ещё не знал таких умных слов, но позже, когда он вырастет, никак иначе такое состояние назвать не сможет.