Выжить

      К интервью они готовятся вместе, поэтому сначала четыре часа Джунхи учит их держаться на публике, а потом они выбирают с ментором тактику поведения на интервью. Договариваются в итоге о том, что Сэюн останется холодным и отстраненным, а Бёнкван постарается поразить обаянием. Причем, когда Донхун говорит про шарм младшего, сам чуть ли не плюется (прикидывается, что не любит сантименты).       Потом их забирают стилисты и не отпускают из своих лап еще какое-то время. Бёнкван стоит рядом с лифтом, покачиваясь с пятки на носок, в своем прекрасном наряде: салатовая рубашка сочетается с темно-зелеными брюками и венком из каких-то трав. В этот раз они решили показать луга, которые так любят парни, поэтому легкие тени с зеленцой идеально ложатся на красивые карие глаза парня.       Через пару минут в холл выходит Сэюн, поправляя запонки, в абсолютно черном костюме с белоснежной рубашкой и таким же венком, как у Квана. Когда он поднимает взгляд, они замирают и рассматривают друг друга. Все-таки тяжело привыкнуть к таким частым преображениям, учитывая то, что большую часть времени они видят друг друга с немытыми волосами, грязью под ногтями и в удобной для охоты одежде.       Подойдя ближе, Сэюн поправил воротник рубашки друга, ласково проведя по золотой цепочке (его подарок), которую он взял, как талисман с собой.       - Ты всех покоришь, - улыбается старший.       - Мне достаточно одного человека, - весело отвечает Кван, щуря глаза.       Не успевает Сэюн ответить, как их зовёт Джунхи. Он провожает их до нужного места, дает последние комментарии и напутствия и уходит, все также показушно семеня.       - Как думаешь, зачем он притворяется? – на ушко спрашивает Кван, слегка встав на носочки.       - Затем, чтобы соответствовать этому дурацкому миру, - пожимает плечами Сэ.       Бёнкван и раньше задумывался о том, почему Джунхи не ходит на публике так как дома – в простой одежде без вычурного макияжа и с раздражительным характером, но все просто: он живет в мире странностей и быть нормальным в нем строго запрещено. Ты можешь ярко краситься и носить причудливые парики или уехать в дистрикт и пахать картошку/добывать уголь/рубить лес, но таким какой ты есть.       За этими печальными мыслями он не замечает, как подходит его очередь идти на сцену.       Его ослепляют софиты, но он все равно улыбается и приветственно машет публике.       - Бёнкван, здравствуй! Прекрасно выглядишь, что же означает такой выбор стилистов? – начинает беседу ведущий.       - Здравствуй, Цезарь. Благодарю, мы с Цинной хотели передать этим костюмом мое любимое место во всем дистрикте – Луговину. Не правда ли, вышло замечательно? – лукаво улыбается Ким и встает, легко кружась. Во время верчения создается впечатление, будто запах свежескошенной травы проникает в легкие, а цветы разлетаются по залу.       - Вау, какое потрясающее зрелище. Цинна и правда талантливый. Но давай поговорим о тебе. Расскажи мне о своей семье, - белозубо улыбается ведущий.       - Моя мама ваша фанатка. Не дадите мне потом автограф для нее, - подмигивает Кван и смеется вместе с Цезарем, - а вообще семья у нас дружная, мои родители заведуют аптекой.       - А как твои отношения с другим трибутом из твоего дистрикта? – плавно меняет тему Цезарь.       - Мы дружим уже несколько лет. Я доверяю ему на сто процентов, - улыбается Кван, качая ногами в воздухе (стул слишком высокий).       - Но ты же понимаешь, что на арене вам придется сражаться? – задает Цезарь вопрос, за который хочется затащить на арену вместе с собой.       - Да... я понимаю, - совсем тихо говорить Бёнкван, опуская глаза в пол и теребя рукава рубашки.       - Не будем о грустном! Уверен, ты выиграешь, и твой друг будет счастлив, - Квана передернуло от его слов, но он натянул улыбку, - Расскажи мне о своем самом счастливом дне.       Тут в голове Бёнквана сразу возникла та ночь, когда они лежали в мчащемся поезде с Сэюном, деля одно тепло на двоих. Сны тогда были самыми приятными и просыпаться не хотелось вовсе.       Мечтательная, влюбленная улыбка озарила его лицо, и Цезарь сразу заулюлюкал.       - Мандарины, - произнес Кван, заставил ведущего поперхнуться.       - Мандарины? – недоуменно спросил Цезарь.       - Это самый лучшая еда, которую я когда-либо пробовал. Капитолий - просто потрясающее место, - по-детски восторженно произнес парень. На самом деле, история, связанная с мандаринами, была, но рассказывать он ее не хотел. В один день, когда тренировка закончилась, и у них выдалось немного свободного времени, Сэюн завалился в комнату Квана, буквально пнув входную дверь (пришлось немного подождать, потому что она была автоматической и разъезжалась в стороны – пинок ей никак не помог). В его руках был большой пакет с душистыми мандаринами. Спустя минут десять к ним присоединились Джунхи с Донхуном (просто проходили мимо и увидели любопытную картину - уплетающих за оба уха мандарины трибутов). Сказать, что рыжие колобочки разлетелись в раз – ничего не сказать, зато потом Сэюн делал из шкурок всякие милые фигуры. Особенно прекрасно у него вышли цветы, которые он вручил Квану, забавно покрасневшему кончиками ушек. Донхун и Джунхи сделали вид, что их здесь нет, стараясь не спугнуть чужую атмосферу.       - К сожалению, наше время подошло к концу. Это был очаровательный Бёнкван из дистрикта 12! – закончил интервью Цезарь.       Парень прошел за кулисы, мимоходом улыбаясь следующему по очереди другу, ловя в ответ слегка нервную улыбку.       Цезарь болтал с Сэюном также свободно, как и с остальными, и пытался показать его с удачных сторон. Сам же парень отвечал достаточно скупо, но обворожительно улыбался, отчего из зала постоянно слышались восторженные ахи (все-таки он был очень красив, особенно отмытый от угольной сажи). Вообще его красоту никто никогда не отрицал - не было ни одного оскорбления за внешность. Да, были из-за его статуса, из-за бедности, из-за брата, последние споры он решал просто - драться ему пришлось научиться рано, но про внешность не говорили ни одного дурного слова. Бёнкван частенько засматривался на друга, пытаясь не вздыхать слишком влюбленно, но, как же хорошо, что целая толпа востороженных девиц своими визгами перекрывали тихое влюбленное дыхание мальчишки в вечно выглаженной рубашке.       - Представляю, как замечательно будет тебе вернуться домой: слава, богатство, большой дом для тебя и родных, удачная личная жизнь, - всплеснул руками Цезарь.       - Да, это было бы прекрасно, если бы не одна загвоздка… - взгляд Сэюна нервно бегал из стороны в сторону, и он часто облизывал враз пересохшие губы.       Цезарь заметил его волнение, накрывая ладонью его локоть в попытке приободрить.       - Какая? – спросил он почти шепотом, ловя атмосферу доверенности.       - Знаете, мой ментор вообще запретил мне об этом заикаться, - смеется слегка Сэюн, - но я решил, что хочу об этом заявить перед тем, как попаду на арену, - он на секунду замялся, переводя дыхание, - дело в том, что мой любимый человек приехал со мной.