Легко

Отис приходит по вечерам после её работы. Приносит ужин, приготовленный Джин, притаскивает до упора заряженный ноут (и не берет зарядное) с уже скачанным сериалом. Отис переходит из категории «сияющий котик» в категорию «друг». Он может огорчать её временами и да, они ссорятся по мелочам, но общаться с ним как погружаться во мрак после палящего солнца — расслабляет глаза и охлаждает голову. Мэйв сама удивляется своему спокойствию. Когда Отис смотрит, разглядывает её так восторженно, что ей поначалу неловко: она не знает, чем заслужила такое отношение, — Мэйв способна на всё. Отис пахнет мятой (зубной пастой на самом деле, вот тут уж не нужно быть детективом) и смехом (и Мэйв ни капельки не стыдится ассоциации), он привычно устраивается на диване, оставляет ей место рядом с собой и укутывается пледом (уже неделю идут дожди и ночью бывает прохладно) — совершает абсолютно рутинный ритуал подготовки к полуторачасовому залипанию в экран. Отис на неё даже не смотрит, он закинул голову назад, обнажив кадык, усыпанный родинками, будто созданный для поцелуев и да, от банальности сводит челюсть, но губы все равно покалывает, адреналин подначивает «сделай это, сделай, проверь реакцию, ну давай же, ты же так хочешь», — и Мэйв точно знает, что больше не выдержит ни секунды. Эти слова царапают гортань, бьются под кожей, выигрывают вдохи по частоте. Безмолвный речитатив, непроизносимое заклятье. Мэйв силится выбросить их из головы (она должна суметь, она — королева слов), но они возвращаются. И зудят. Зудят. Зудят. Зудят на языке. И она их произносит. И это не лучший момент, и не запрос «люби меня в ответ», это неспособность сдержать порыв. Чувства пузырятся внутри, не дают успокоиться. Их нужно выбросить во вне, на суд Отиса, пусть решит, что с ними ей теперь делать: лелеять или линчевать. — Ты мне нравишься. Отис улыбается широко.