Легко

Мэйв идет в школу ни на что особо не надеясь и только потому, что соврала матери, что все ещё учится и не бросит. И она не хочет быть лгуньей, не хочет ещё больше на нее походить — скул и челюсти вполне достаточно, и Мэйв не хочет искать больше, потому что знает, что оно есть, и его не стереть, — потому решение — сделать ложь правдой. Но не выходит. Отис спрашивает, вернулась ли она. Мэйв хотела бы. Но, увы. Мэйв говорит ему идти на урок, и это забота о его образовании, благополучии и едва ли не будущем — в той простой форме, что ей доступна. В статусе не-знаю-кого-но-мне-на-тебя-не-плевать. Она не друг ему. Всё лето не общались. Ей просто до безобразия небезразличен Отис. Он, дурак, думает, что она не хочет с ним говорить. Мэйв не знает, что у него сейчас SRE, где Отис скучает, потому что знает всё, и это первый день, а значит не совсем учебный, и Отис с удовольствием посидел бы с ней на подоконнике и подышал бы известью. Рассказал бы о лете. О Эрике, маме, о нем самом. Отис обо всём хотел ей рассказать. Мэйв была первым человеком, о котором он думал, когда что-то происходило. Отис хотел поделиться. И он хотел бы узнать о ней. Хотел бы быть причастным. Узнать, как прошел её день, неделя, лето, жизнь. Он сейчас уверен, что до конца жизни будет справляться о её делах, если будет иметь возможность. Но вопросы замирают у него на губах уже после того, как они расходятся. У Мэйв на губах застывает улыбка и держится многим дольше чем должна бы. Мэйв придумывает решение. И пусть оно дерзкое и дурацкое. Отис вдохновляет её на свершения ради себя. И это единственное, что ей нужно.