Зола к золе

      Со временем здесь тоже было совершенно непонятно: по прикидкам Джошуа (Гаррет был с ним согласен) прошло где-то около недели после атаки на ранчо Уэбберов да ещё дня три после. Десять дней? Полнолуние никуда не делось и, видимо, плевать хотело на смену фаз. Ветер дул свежий, воздух был чистый. И — кроме поваленных телеграфных столбов да отголосков радио — никаких признаков людей. Животные — попадались, хотя и редко, после ранчо они не видели ничего крупнее белки (потому что белку ведь можно посчитать за животное?.. Гаррет рассмеялся на эти слова, погладив мигом распушившего хвост зверька по спинке). Птиц тоже не было — лишь иногда виделись высоко в небе кружащие точки; правда, что-то пело в кустах, в траве, но что? Это могли быть и «жучки».       В целом дни были спокойными, ночи — тоже. Мир казался замкнутым в мраморно-голубую сферу неба, и Гаррет задавался вопросом — а существовало ли вообще ещё что-нибудь кроме того, что окружало их сейчас? Америка, города, их совместные с Джошуа концерты и последующие встречи (даже в дни карантина!) — это всё как будто происходило где-то очень далеко и с кем-то другим… Или, может быть, только приснилось однажды.              — Хэй. — Рука Джошуа показывается в поле зрения Гаррета, машет перед глазами. — Ты куда опять улетел?       — Ещё немного — и я забуду, как меня зовут. — Они сидят на склоне пологого холма, глядя на серую ленту дороги, по которой ехали с самого утра. — Мне кажется, или ландшафт тоже какой-то… повторяющийся?..       Гаррет звучит спокойно, так же, как и всё вокруг — небо, колышущаяся трава, изгибы возвышенностей. Яркие голубые глаза словно бы подёрнулись дымкой. По спине у Джошуа пробегают мурашки, потому что он понимает это состояние — постоянный повтор, фрагмент, которым «замостили» реальность, умиротворяющий и ужасающий одновременно. То утро в горах, когда они впервые увидели белку, теперь кажется сном, таким же, как сияющее оранжевым светом ранчо и полоса на исчезающем за спиной горизонте.       — Тебя зовут Гаррет Морган, — решает всё-таки напомнить Джошуа. — А я, если что, Джошуа Уэббер. Мы… путешественники.       — Во времени и пространстве, — подтверждает Гаррет. Поднимает кулак, по которому Джошуа согласно тюкает своим. — Про возраст вот понять не могу. Мы ровесники?       Джошуа, выпятив губу, оглядывает партнёра. Лет двадцать? Сам себя он чувствует так, как будто неделю назад сбежал из родительского дома. Тогда он тоже сидел на холме, вглядываясь в даль, а на трассе не было ни одной машины. Ни одной. Ловушка одиночества.       Он уже был здесь. И Гаррет — тоже.       — Надо ехать дальше, — говорит Джошуа и поднимается, помогает встать Гаррету, заранее отмахиваясь от так и не прозвучавшего вопроса «зачем?».       Шуршат сухие травинки, белка выскакивает откуда-то и слёту начинает карабкаться по джинсам Джошуа.       — Ну да, и тебя не забудем, — улыбается он.