Зола к золе

      — Охренеть… — Есть такие моменты, когда всё происходящее можно выразить одним-единственным восклицанием, что Джошуа и делает. Промелькнувшие коридоры и комнаты (некоторые и них освещены ярким светом, дневным или искусственным, некоторые утопают в лучах заката, в свете луны, в бликах фонарей, в непроглядной тьме) складываются колодой карт, и сейчас важно только одно: они на кухне. За окнами — темнота ночи с далёкими приглушёнными фонарями, и дождь стучит в стекло, но здесь уютно, обжито и как-то очень по-дружески комфортно. На столе — блюдо с великолепным, только что приготовленным «цыплёнком Пармезан», аромат будоражит ноздри, рот заполняется слюной. Когда они ели что-то, кроме бутербродов с ветчиной? Когда они вообще ели в последний раз? Ещё до того, как Джошуа решил воспользоваться «скоростной трассой». Время путается, сейчас Джошуа уверен, что это было пару лет назад. Или по крайней мере несколько месяцев назад. Ещё до их приезда в этот город. Он оглядывается на тинэйджера рядом (это Гаррет), чью руку до сих пор держит в своей. Забавный парень — ярко-голубые глаза округлились от удивления, нижняя челюсть упала, вихры волос топорщатся как попало. Однажды он повзрослеет и станет красивым, думает Джошуа. Очень красивым.       Гаррет, словно услышав его мысли, медленно поворачивается к Джошуа, меняясь на глазах, становясь старше.       — Это похоже на сказку, — говорит он сдавленным шёпотом, как будто у него перехватило дыхание. — Дом, ночлег и ужин…       — Насчёт ночлега ещё неизвестно…       — Брось. — Гаррет качает головой, и Джошуа понимает, что он прав. Они подходят к столу. Гаррет наклоняется над блюдом, принюхивается. — Как ты думаешь… это можно есть?.. — Судя по тону его голоса, голоден он не меньше, чем Джошуа. — Пахнет хорошо…       — У меня был друг, который отлично умел готовить всякую итальянскую жратву… Ну, не то, чтобы близкий друг… — Джошуа обрывает сам себя. Об ушедших всегда проще говорить «не близкий», но чёрт возьми, в том мире, где Джошуа было пятьдесят четыре, ему до сих пор временами ужасно не хватало Рольфа Роллинза. Не так сильно, как Стэна или Роя, но не хватало. — Вот такая штука у него была одной из фирменных. Как будто он готовил…       Гаррет зажмуривается, не в силах поверить. Когда он вновь открывает глаза, Джошуа уже сидит за столом.       — Я уверен, что это для нас, — с лёгким нажимом говорит он, и Гаррет больше не спорит.       Пища просто божественная, Гаррет расплывается в довольной улыбке.       — Помнишь, мы ходили в «Ромул», когда ездили в Сиэтл? Похоже…       — Да, «Ромул» отличное место. Мы с Закри там обедаем, когда встречаемся… Хозяин — итальянец… Но этот цыпленок… — Джошуа без застенчивости облизывает пальцы. — …он именно такой, как готовил Рольф… — Некая часть Джошуа уверена в том, что это не просто похожий цыплёнок, а именно тот самый. Оригинал, источник, вершина творчества, которую так и не удалось ему попробовать, но о которой рассказывал с сияющими глазами Карл Моррисон, друг Джошуа и Рольфа. — Рольф Роллинз, — добавляет Джошуа, увидев непонимающий взгляд Гаррета. И поясняет: — Рольф работал в итальянском ресторане, помощником повара, кажется. В начале карьеры Windgarden. Они там все работали, кто где, или учились, это мы, Mary Of Iron, паразитировали на окружающих… Жили за счёт друзей и подружек… — Сытый Джошуа откидывается на стуле. — Ещё бы выпить чего-нибудь…       — Много хочешь! — смеётся Гаррет, но Джошуа забавно грозит ему пальцем:       — Я думаю, надо проверить шкафчики на этот предмет… вдруг там найдётся бутылка отличного вина…       Гаррет-подросток поднимается (Джошуа, не важно, старый или молодой, всё равно король, этого не отнимешь), но в шкафчиках обнаруживается только початая пачка шоколадных шариков «Келлогс», а в холодильнике — пакет молока.       — Не густо.       — Зато есть завтрак, — не смутившись, говорит Джошуа. Теперь они смеются оба, и хорошо, что не смотрят в тот момент на дверной проём, а когда оглядываются, словно бы ощутив взгляд, то уже поздно: ничего и никого там уже нет.       Они поднимаются на второй этаж, и память Джошуа услужливо молчит. Впрочем, он и видел это помещение только один раз, около пяти лет назад, промелькнувшим, словно жуткий морок. Простой чистый матрас на полу так и тянет прилечь, а лампочка на шнуре провода под потолком покладисто теряет яркость, приглашая ко сну. Гаррет сворачивается клубком, Джошуа рядом.       Во сне их возраст снова меняется.