Хладнокровный

      Он вернулся домой. Маркус был достаточно вымотан, чтобы грохнуться на пол от усталости. Едва ли закрыв за собой дверь, он тут же начал сбрасывать одежду, даже не пытаясь дойти до спальни.       — Маркус.       Он подпрыгнул от неожиданности.       — Господи, Саймон, мы уже обсуждали это! — воскликнул он, пытаясь отдышаться, — Входная дверь, домофон? Мог предупредить хотя бы!       — Ты дал мне запасной ключ, забыл? — блондин лишь дернул уголком губ, как будто сдерживал рвущийся наружу смех, — Твой отец беспокоился о тебе и попросил меня заглянуть.       — Кто бы сомневался.       Маркус закрыл глаза и устало накрыл лицо рукой. Не было ничего удивительного в том, что слухи о неудавшемся олимпийском чемпионе, который едва убил художника на стрельбище, разошлись по городу достаточно быстро.       — Что ж. Со мной все в порядке. Как и с беднягой, которого чуть не застрелили вместо меня.       — Тот самый друг детства? Ну и как твои успехи по возобновлению отношений?       Естественно он это знал. Саймон — хороший друг, даже замечательный. Но любопытный. Не то чтобы Маркус мог его за это винить.       — Как быстро ты собираешь сплетни. Есть повод гордиться.       — Так…этот твой друг…       Улыбка сразу же сползла с лица Маркуса.       — Нет. Нет, ты не сделаешь лучше ни мне, ни ему, ни себе, если будешь постоянно подозревать его в чем-то и излучать флюиды беспокойства. — он положил руку на грудь Саймона, — Если ты хочешь узнать Коннора получше, то просто прогуляйся вместе с нами пару раз. Как нормальный человек. Ладно? Саймон всматривался в лицо Маркуса, выискивая причины для отказа, а потом сдался — вздохнул и кивнул.       — Ладно.       — Спасибо, Саймон. — Маркус отошел, — Теперь, если ты не возражаешь, я бы с удовольствием принял душ. И я уже наполовину раздет, так что…если ты, конечно, не хочешь остаться на шоу…       Блондин усмехнулся, поднял руки и ушел, коротко попрощавшись.       Он едва успел вытереться и натянуть спортивные штаны, прежде чем зазвонил телефон.       — Привет, пап.       «Я бы сказал, `я же говорил`, что стрельба — опасное дело, но что-то мне подсказывает, что ты попросту пошлешь меня нахер.»       Коннор прекратил чистку пистолета и подошел к девайсу, чтобы увеличить громкость.       «Эй, я никогда так с тобой не разговаривал.»       «Готов поспорить. Ты в порядке?»       «Да, пап, отделался легким испугом. Честно.»       «Может быть заедешь ко мне завтра на обед?»       Маркус неохотно сказал:       «Это зависит от того, будешь ли ты на пару с Лео работать или говорить о работе.»       «Нет. Ничего такого, что нельзя отменить или отложить. Это будет просто семейный денек, я обещаю.»       На том конце провода раздался протяжный, почти мучительный вздох Маркуса.       «Тогда ладно. Я зайду к вам после занятий искусством.»       Коннор зашел в тупик. Он исследовал все то, что смог отыскать о Маркусе, он чист, как стеклышко. Он также поверхностно проверил круг его общения и не нашел ничего компрометирующего. Кроме несчастного случая в детстве, который одарил Маркуса своеобразным цветом глаз, и аварии, частично обездвижившей Карла Манфреда. В архивах была лишь небольшая горстка информации — в основном новости или официальные отчеты из галереи, принадлежавшей Манфреду и пары других организаций, тоже связанных с искусством.       RK800 счел странным то, что Маркус предпочел быть независимым художником и учителем рисования, а не устроился на легкую работу директора галереи благодаря отцу. Легкие пути — не его конек.       Убийца особо не заморачивался по этому поводу, а направил все свои силы в просеивание имени Маркуса через все сита, которые могла предоставить его весьма расширенная сеть, но он зашел в тупик.       Самым незаконным деянием Маркуса было превышение скорости, за которое ему влепили штраф. У него время от времени возникали небольшие проблемы в его поздние года подросткового периода из-за склонности к стрит арту, но это никогда не пересекало границу «искусство-вандализм», поэтому он не проводил ночей за решеткой.       И все же, вот он, Коннор, проплаченный ассасин, шерстит все источники, которые были ему доступны, чтобы отследить и убить художника. И как минимум еще один такой же наемник — шансы на то, что так называемая случайность на стрельбище действительно случайна, ничтожно малы.       Ему нужно копать глубже — Маркус мог быть тайным лидером подпольного бойцовского клуба или чего-то в этом роде.       — Придется с ним встретиться еще пару раз. — пробормотал он себе под нос, и приглушил девайс, возвращаясь к ежедневным ста двадцати.       Возможно, следовало проверить школу, в которой преподавал Маркус. Хотя использовать уроки изобразительного искусства в качестве прикрытия для кого-то могло показаться крайне заморочистым. Стрельбище больше подходило на эту роль, да и Норт всем своим видом показывала боевой характер.       …Не было никакого смысла зацикливаться на этом, поэтому Коннор прогнал навязчивые мысли, согнул руки и начал считать.       Спустя сто двадцать отжиманий, Коннор принял душ и улегся спать, планируя оставаться в царстве Морфея как минимум пять часов, чтобы проснуться с ясной головой и еще немного погрузиться в жизнь Маркуса.       Следующие три дня он провел дома, в основном разговаривая то с самим собой, то с котом, и следил за телефонными звонками Маркуса.       Семейный вечер прошел, судя по всему, «как обычно», с равной долей любви и неприязни друг к другу. Многие из школы, в которой преподавал Маркус, обращались к тому за помощью в том или ином деле. Смотритель парка уверял, что картина в безопасности, и художник может забрать ее в любой момент.       Исключая стрельбу, Маркус был абсолютно нормальным человеком.       Однако на третий день Коннор получил сообщение.       Это была фотография. Маркус сидел на полу, смеялся, а дети оставляли яркие отпечатки ладоней по всему лицу художника. Снизу была короткая приписка:       «Итак, сегодня утром случился мятеж. А как прошел твой день?»       Пятна на одежде — да и всем Маркусе в целом — выглядели так, будто на отмывку уйдет несколько дней. Предательская улыбка расползлась по лицу Коннора.       «Я пялился на экран часами. Не знаю кто из нас в худших условиях.»       Коннор закатил глаза, усмехнувшись — пришедший ответ был настолько в стиле Маркуса, что RK800 невольно попал в плен ностальгии.       «Ну, меня отделали десятилетки, и я с ног до головы покрыт краской, а ты офисный планктон. Выражаю тебе свои соболезнования.»       Ох, Маркус. Такой наивный маленький мальчик. Убийца старался не думать о не самой приятной правде. И снова усмехнулся, когда появилось другое сообщение, Коннор даже не успел начать печатать ответ на предыдущее:       «Я не хотел обидеть. Честно.»       Какая неизлечимая доброжелательность. Коннор еще некоторое время переписывался с ним, отрывая глаза от телефона, только тогда, когда Шредингер заходил в комнату, мяукая и требуя обед. Засветившись по-настоящему идиотской идеей, Коннор, стараясь не захватывать никакие узнаваемые объекты в кадр, сделал снимок Шредингера, с энтузиазмом перерывающего его миску с едой.       «Посмотри на этого жирдяя. Он приходит ко мне только тогда, когда хочет есть.»       На фотографии красовался этот маленький уродец. От того, насколько, по мнению Маркуса, был мил этот полосатый рыжий кот, у художника в голове всплыло несколько песен, о чем он не преминул написать Коннору. Потому что почему у талантливого поклонника Моне не может быть музыкального слуха?       В момент очередного приступа идиотизма, Коннор подумал, что кто-то мог сказать Маркусу, что тот слишком «идеален», словно Белоснежка.       Это делало его Охотником или Принцем, теперь, когда он активно пытался сохранить Маркусу жизнь?       Он не должен был тратить время на подобные мысли. Коннор защищал Маркуса от конкурентов- наемников только потому, что контракт на художника — это его контракт и ни чей больше.       Причем не только из-за суммы, которую в последствие получит, но также из-за того, что пусть RK800 и на самом деле ассасин и ужасный человек, у него есть некоторое подобие кодекса чести: если его первый и единственный друг обязательно должен умереть, то он и только он будет тем, кто нажмет на курок.       Коннор многим обязан Маркусу.       Они планировали встретиться в доках, где они раньше играли, сразу же после урока Маркуса, и Коннор до сих пор не нашел ни одной компрометирующей детали ни в трудовом договоре Маркуса со школой, ни в его абонементе в стрелковом клубе, ни-че-го.       Это сводило Коннора с ума. Возможно, ему придется обратиться к информатору — люди здесь его не знали, и была большая вероятность того, что, если произойдет что-то незаконное, они не скажут об этом «постороннему», даже если он и жил тут с самого детства.       Дело в том, что большинство информаторов, которые были ему известны, работали на Киберлайф…это было бы самоубийством. Коннор мог бы попросту не заморачиваться, купить красный флаг и написать на нем большими жирными буквами «<i>Я пересмотрел приоритеты!»</i>, не забыв помахать тряпицей прямо перед лицом Аманды. И то последнее было бы безопаснее.       Он выполнит свою миссию любой ценой.       Выполнит.       Он всего лишь хотел удостовериться, что это действительно необходимо, прежде чем завершит начатое. ***       — Выглядишь так, будто уже успел повеселиться.       Маркус осмотрел его с головы до ног, даже не удосужившись скрыть ухмылку от слегка растрепанного Коннора. Роскошь и богатство все еще волнами исходили от художника, несмотря на то, что тот был одет в забрызганную краской футболку, на его джинсах засохли разноцветные капельки. Лишь темный холщовый жакет был в полном здравии.       Маркус не знал, что Коннор пришел на место встречи несколько раньше — RK800 уже успел вырубить двух парней в переулке, размахивающих ножами направо и налево. Убийца поправил привычным движением галстук и разгладил невидимые складки. Сегодня Коннор оделся по-простому: свой излюбленный пиджак он не променяет никогда в жизни, а вот под ним были простые джинсы и удобная обувь.       — Да, я немного опоздал. Пропустил свой автобус, и у меня возникла гениальная идея прибежать сюда.       — Бедняга. — Маркус дружелюбно стукнул его по спине.       Коннор рассеянно кивнул, быстро осмотрев местность на предмет чего-то неуместного. Он очень хотел бы остаться и допросить этих уебков, но было уже поздно — эти придурки наверняка уже смылись — да и выкидывать что-то эдакое значило подвергать себя риску. Маркус не должен его обнаружить. Поэтому Коннор просто выбросил оружие нападавших после тщательного обыска и продолжил разговор.       -…Правда? Я подумываю арендовать какой-нибудь транспорт, может быть байк. — добавил он как можно более небрежно.       Его мотоцикл будет готов завтра, ну или послезавтра.       Но интерес Маркуса отправился в абсолютно другом направлении:       — Отлично! Мы можем воплотить в жизнь наши детские мечты о байкерских бандах.       Они ходили и разговаривали, прогуливаясь по докам, и Коннор позволил Маркусу вести разговор, и участвовал в нем ровно настолько, чтобы не вызывать подозрений — вместо того, чтобы нагло лгать своему лучшему другу, убийца просто предпочел просто не говорить лишний раз.       Он говорил сам себе, что это потому, что хоть у Маркуса нет причин подозревать его, он знал Коннора с тех пор, когда он был ребенком, и некоторые события из жизни RK800 могли остаться в его памяти. Это определенно не потому, что ему не нравилась сама идея лгать Маркусу.       — О Боже…- внезапное, слегка разочарованное высказывание привлекло внимание Коннора.       Он проследил за взглядом Маркуса и наткнулся на блондина, идущего к ним за руку с другим парнем, который уже махал Маркусу.       — Что?       — Боюсь, наш секретный маршрут не был таким секретным… — сказал Маркус, кивнув в сторону, когда приятели художника подошли достаточно близко. — Эй, парни. Это Коннор.       Блондин мягко улыбнулся и представился первым:       — Привет. Я Саймон, а это мой парень Джош.       Коннор просто ответил тем же (с вынужденной любезностью) и повернулся, чтобы также пожать руку Джошу — черт возьми, какой он высокий — затем увидел, как брови Маркуса удивленно приподнялись.       — Значит, вы наконец представляетесь как пара, м-м?       Джош застенчиво усмехнулся:       — Ну, все говорили нам, что мы ведем себя как старая супружеская пара, так что нам ни что не мешает вести себя точно также, только теперь все официально.       — Я встретил этих двоих, когда учился в старшей школе», — сказал Маркус Коннору. — Саймон работает охранником в галерее моего отца, а Джош — фитнес тренер.       Глядя на них, Коннор бы ни за что не подумал о том, что Саймон, который маленьким человеком далеко не был, но он выглядел очень…кротко. С другой стороны, он знал, что не стоит судить книгу по обложке: многие люди думали, что он не сможет постоять за себя.       — Что ж, приятно познакомиться с друзьями Маркуса. Я много что пропустил за эти годы. — Сказал он с вежливой улыбкой, в последний момент превратившуюся в озорную ухмылку. — Какие-нибудь позорные истории, о которых мне стоит знать?       — О, позорных историй более чем достаточно, но тебе не стоит знать ни одну из них.       Маркус не смог возразить достаточно быстро, и Саймон уже успел подойти к Коннору и взять его под руку. Он сразу же начал рассказывать о приключениях подростков и о том, как весело было наблюдать за ними глазами человека лишь на пару лет старше.       Джош стоял рядом с Маркусом, смиренно вздохнув, и они понимающе переглянулись, прежде чем последовали за своими компаньонами.       — Ты же знаешь, что он просто беспокоится, верно?       Разноцветные глаза глянули на асфальт, а Маркус насмешливо фыркнул:       — Саймон или мой отец?       Высокий мужчина сочувственно похлопал его по спине.       — Оба. — сказал он, — Но Саймон действительно всполошился из-за этого фокуса со стрелой. Он захотел проведать тебя.       — Я ценю это… правда ценю, но…       В этот момент Джош протянул руку к подбородку Маркуса, чтобы поднять его и заглянуть тому в глаза:        — Эй. Он может работать на твоего отца и все еще быть твоим другом. Также, как и я.       Несколько секунд он смотрел в глаза Джоша, а затем осторожно стряхнул его хватку и кивнул.       — Я знаю. Знаю, что это по-детски. Спасибо, Джош.       — Не за что.       Их небольшой обмен репликами занял достаточно времени, чтобы потом догонять Коннора и Саймона.       — Вы серьезно однажды пришли в школу в мини-юбках?       Маркус стрельнул глазами на Саймона, чувствуя себя преданным.       — Я ненавижу тебя.       — Да ладно, это милая история!       Коннору стало вдвойне любопытно:        — Правда?       Саймон кивнул, а Маркус прикрыл лицо ладонью.       — По сути, одну из его одноклассниц вызвали в кабинет директора, потому что ее одежда якобы отвлекала парней. Но этот парень, — он протянул руку, чтобы с гордостью погладить Маркуса по голове, — счел это полнейшей херней, поэтому он в одиночку убедил всех ребят в его классе провести мирный протест. Все они попросили у девочек одежду, и на следующий день он и все мальчики в его классе пришли в школу в мини-юбках. Несколько человек из других классов тоже оценили идею и присоединились к протесту. Джош посмеялся воспоминаниям.       — Конечно, Маркус недооценил свою собственную внешность и почти доказал, что все это бред тот еще, когда многие парни начали хлопать его по заднице, но в конце концов это был самый мирный бунт, когда-либо проходивший в школе. Думаю, это даже попало в новости.       — Заткнись. — Сказал Маркус, но в его голосе явно слышен намек на веселье, и Коннор посмел предположить, даже на гордость.       Слишком хорошо зная его, Саймон даже не попытался заткнуться.       — После этого ни одной девочке никогда не говорили, что их повседневная одежда слишком откровенна, и, побыв некоторое время на их месте, многие парни даже перестали приставать к противоположному полу.       Глубокий, темно-коричневый встретился с голубым и синим, и Коннор знал, что от улыбки у него уже разболелись щеки. Но прекращать он, конечно же, не собирался.       — Воистину, герой народа.       Они все гуляли, разговаривали и посмеивались друг над другом, пока не достигли старой верфи.       Глаза Коннора бегали из одного угла в другой и тонули в очень знакомой местности.       — Глазам не верю, как он вообще сохранился?       Пятнадцать лет сильно все переменили, а старое списанное грузовое судно все еще не снесли.       Даже названия на ржавой поверхности достаточно, чтобы воспоминания заполонили голову Коннора.       Иерихон.       — Ну, работа все еще идет, — сказал Маркус, указывая на строительные леса, соединяющие причал с судном. — Это заняло много времени из-за херни с договорами и контрактами, но, по их оценкам, он канет в лету уже в следующем году, если не раньше.       Таким образом, город разрешил медленную работу по сносу, а не просто взорвал судно. Разумно, учитывая, что Иерихон был практически в центре города.       Коннор не мог сдержать ухмылки:       — Ты все еще играешь в Человека-Паука?       — О, Человек-Паук жаждет быть таким же великолепным как я. — остальные возразили, перед тем как Маркус начал взбираться на леса и улыбнулся Коннору. — Давай, бюрократишка! Все еще надеешься поравняться со мной?       — Маркус, ты уверен, что это безопасно?       Ладно, похоже, что Саймон нечто вроде мамочки-наседки — даже Джош следил за Маркусом с обеспокоенным лицом…опять же, они познакомились с Маркусом только после того, как Коннор начал разъезжать по городам, они не могли знать, что старые друзья вытворяли в этом месте…       Что наверняка было абсолютно небезопасно, когда они были детьми, а сейчас и подавно, но его профессиональная оценка дала ему твердую уверенность, что можно смело лазать по этой посудине.       — Все в порядке, парни. — заверил он Саймона и Джоша, ослабляя галстук и снимая пиджак, чтобы завязать его на талии. — Мы часто так делали в детстве.       Стараясь выбрать более быстрый маршрут, чем тот, который выбрал Маркус, Коннор оказался рядом с ним ровно за шесть секунд, посмотрев на того с вызовом.       Маркус прикусил нижнюю губу, даже не пытаясь скрыть свою радость.       — Рад видеть, что ты не забыл.       — Мышечная память, друг мой.       Они едва успевали тихо посмеиваться, пока бегали друг за другом среди лесов и старых платформ, игнорируя крик бедного Саймона:       — Маркус, стой!!!       И вот так они просто ушли.       — Черт возьми, Маркус… — Саймон раздраженно вздохнул, но Джош просто взял его за руку и притянул к себе.       — С ним все будет хорошо. Давай просто вернемся.       Коннор так много внимания уделял тому, чтобы следовать за Маркусом и не потерять его из виду, что он даже не заметил, как его друг свернул к тому, что когда-то было каютой капитана.       — Что-то случилось? — спросил RK800, плюхаясь рядом с ним на пол.       Маркус сначала просто качнул головой, затем на мгновение отлип от стены, чтобы снять холщовый жакет и отбросить в сторону. Он прислонился обратно к стене, задумчиво глядя наверх.       — Не-а. Саймон хороший парень, но…иногда он входит во вкус, ведя себя как моя нянька.       Что ж, его предположение было верным. Не удивительно, если учесть, что читать людей это наиважнейший навык для убийцы. Судя по быстрому побегу Маркуса, и все еще немного разочарованному взгляду, он не в первый раз взбирается куда-нибудь повыше и подальше, чтобы стряхнуть с хвоста курицу-наседку.       — Он наверняка хочет, как лучше… — урезонил он, не зная, что еще сказать такого, что входило бы в принятые социумом рамки приличия, и Маркус повернулся, чтобы взглянуть на него.       Он наклонился несколько ближе, чем предполагал Коннор.       — Я уверен, что так и есть, но…я больше не тощий подросток. — голос Маркуса упал до шепота, когда он заговорил, — Я взрослый человек.       — Да, взрослый…       Это было бы так просто, прямо сейчас. Наклониться к нему еще ближе, дать Маркусу поверить, что сейчас между ними возникла искра, и держать его как можно ближе к себе до нужного момента.       Это попросту разрушит все его эмоциональные барьеры, если таковые имеются. Коннор помнил лишь самую первую детскую влюбленность Маркуса, но тогда он был довольно чувствительным ребенком. Маркус просто бы открылся ему как книга — он сказал бы Коннору все, что тот хотел узнать.       Коннор знал бы как заставить его.       Но он не наклонился. Его глаза предательски на секунду упали на полные губы Маркуса, играясь с идеей распробовать их на вкус, но в конечном итоге он решил отказаться.       Слишком рискованно, сказал он себе, один неверный шаг, и он мог разоблачить себя, не говоря уже о том, что он станет целью для всех идиотов, что все еще преследовали Маркуса, и ему нужна ясная голова и полная свобода действий, чтобы выиграть это соревнование за главный приз.       Ну, это и…он не хотел делать подобное с Маркусом — это было бы худшим видом предательства. И по какой бы причине люди не преследовали его, Маркус не заслуживал того, чтобы с его сердцем игрались.       Поэтому Коннор не сдвинулся с места, позволяя Маркусу отклониться назад. Художник рассмеялся, и они оба пытались отдышаться. Убийца молча облизнул губы, чтобы восполнить призрачный вкус, которого внезапно стало так не хватать.       — Смотри. Стена, у которой мы меряли наш рост, все еще здесь. — сказал Маркус, показывая на другую сторону каюты. — Хочешь обновить наши мерки?       Последнее прощальное ура перед сносом. Или одно из многих. У Коннора было небольшое подозрение, что они будут часто возвращаться сюда до тех пор, пока корабль не затонет.       Маркус схватил его за руку, прежде чем он успел сказать «да», и они провели почти весь день, исследуя заброшенный грузовой корабль и устраивая глупые — и наверняка опасные — гонки везде где только можно.       Когда он понял, что по дороге домой улыбался сам себе, чувствуя приятное тепло в груди, Коннор грубо встряхнулся и принял решение.       У него был один выделенный вызов, который он мог делать во время каждого задания, и это будет именно тот раз, когда он использует такую возможность.       Хлоя сняла трубку со второго раза.       «Привет? Как необычно. Ты раньше не звонил мне в такое время суток»       Коннор вздохнул с облегчением. Она одна и могла свободно говорить, хотя агентство, скорее всего, все еще просматривало все звонки.       — Такое время суток всегда подходит для задушевных разговоров с друзьями. — сказал он, отвечая на ее закодированную фразу собственной, — Как скоро ты сможешь приехать ко мне?       «Не могу сказать точно…тебе нужна помощь?»       — В некотором роде. Нужна информация по некоторым вопросам.       «Я могу отправить кого-нибудь — »       Он прервал ее, прежде она закончила свою мысль.       — Нет. Мне нужна ты. Это дело, которое требует…женской руки.       «Мне брать с собой мое милое платье?»       Она спросила, должна ли она оставить возможность агентству следовать за ней, или он хотел, чтобы она затаилась и стала столь же недоступной, как и он.       — Самое лучшее. Позвони мне, как приедешь.       Он повесил трубку и закрыл глаза, подперев лоб руками.       — Какое идиотское решение. — корил он себя. — Что за идиот.       Сидя на своей кровати, с опущенной головой и локтями на коленях, Коннор уже во второй раз занимался самокопанием. Он мог доверять Хлое — она помогала ему с самого начала, он делил с ней мысли и сомнения, которые никогда не доходили до стола Аманды.       Она знала, что должна быть осторожна и не бросаться на передовую из-за собственного беспокойства. Она поймет.       Что еще более важно, у нее больше возможностей и ресурсов, чтобы найти что-либо о ком-либо. Как только Хлоя доберется сюда, Коннор, наконец узнает, что такого в Маркусе, что обеспечило контракт на его голову.       У него наконец будут все детали для принятия решения.       Шредингер зашел в комнату, мяукая, практически в идеальное время, чтобы отвлечь Коннора от ненужных вопросов.       — Господи, какой же ты жирдяй. — поддразнил он кота, как будто тот мог его понять.       Тем не менее, кот — его единственная компания, и, даже если он никогда в жизни этого не признает, он был рад, что питомец жил с ним.       Коннор подхватил его и пошел с ним на кухню, пока шерстяной клубочек счастливо мурлыкал у него на груди.       Когда меховой комок засунул свою морду в глубины миски с невероятно дорогой кошачьей едой, Коннор прислонился к кухонному столу, вздохнув — ему, наверное, надо приготовить ужин и для себя, но он не слишком то и голоден.       Наоборот, у него в груди такое чувство, будто что-то сдавливает его желудок — и у него есть подозрения о том, что это такое.       — Знаешь…только между нами, Шредингер…я думаю, что должен признать это. — пробормотал он больше себе, чем животному, — Я не хочу убивать своего лучшего друга. Я совсем не хочу это делать.       Впервые за всю свою карьеру убийцы Коннор искренне надеялся на шанс, что он сможет избежать выполнения приказа.       И это пугало его.