2.
19 января 2020 г. в 23:09
Последние несколько дней Пётр провёл в попытках понять себя. Почему не убил? Почему рука дрогнула? Почему не решился добить? Почему позвал врача?
Он боялся общаться со всеми, кто подбадривал его на сей поступок.
Постоянно обвинял себя в трусости, в слабости и мягкотелости.
Особенно часто он вспоминал тот момент на собрании, когда предложил свою кандидатуру.
"—Я могу. Мне не за что, кроме свободы, сражаться".
Он уставал от ежеминутной рефлексии, доводя себя до такого состояния, что на стену лезть охота была.
Этой ночью он точно покончит с собственной слабостью.
Всё словно повторяется, будто время откатывается назад. Силуэт в цилиндре с лестницей снова проникает в покои императора, снова наводит револьвер, и снова не может спустить курок.
"Проклятье".
Мысленно ругается он, от обиды на себя закусывая щёку.
За собственную мягкотелость ему хотелось выстрелить не в Николая, а себе в висок.
Он слышит тихие завывания ветра за окном, биение собственного сердца и ровное дыхание своей жертвы.
Если Пётр его убьёт, то не простит себе этого никогда. Если он его не убьёт, то тоже никогда себе этого не простит.
Борец за свободу!
Да какой из него борец за общую свободу, если он и себя из оков своей слабости не может вырвать?
Он тихо, но тяжело вздыхает, а потом садится на небольшой трёхногий табурет с мягкой подушкой на нём.
В попытке пересилить себя, он стал рассматривать спящего. А император-то немногим старше заговорщика! На год или два, не больше.
От этого желание убить всевластного монарха отпало окончательно. Убить того, кто явно не жаждил своего правления, кто едва ли старше его самого, кто идеал для всех, даже, отчасти, для Каховского.
"Нет-нет! Я не монархист!"
Одёрнул он себя, заставляя поток мыслей пресечься.
Или действительно монархист? Нет, вздор!
Бунтовщик уверен, в следующий раз он спустит курок над своим виском и не будет мучаться в попытках разгрести свой разум от безумных мыслей.
Подняв взгляд с пистолета, несостоявшийся цареубийца обомлел и замер.
Два глаза, блестящих в лунном свете, что редкость для Петербурга, смотрели прямо на него.
Никто из них не двигался, но оба надеялись, что им это только кажется.
Главное—не отводить взгляд, иначе сдашь позиции.
Боковым же зрением Пётр изучал мельчайшие детали проснувшегося Николая, чтобы занять себя чем-то во время этих "гляделок".
Николай занимался тем же самым, но только чтобы потом узнать покусившегося на монаршескую жизнь в толпе.
Ситуация до боли глупая и комичная, но в равной мере напряжённая и печальная.
—Вы стреляли в прошлый раз?
Наконец прерывает тишину негромкий голос Николая.
В ответ ему лишь кивнули.
—Почему же не убили?
Интересуется царь, определённо играя с огнём.
—Не смог. Как и не смог сейчас.
Снова повисает давящая тишина. Никто из них не хочет её нарушать, говорить друг с другом. Каждый обдумывает действия другого, каждый пытается предугадать, что будет дальше. Оба иногда бросали взгляды на светающее небо.
Но Пётр, услышав шаги в соседних комнатах, резко подорвался с табурета, прикрыв часть лица цилиндром, и поспешил покинуть опочивальню через окно, оставив ошарашенного императора в любопытстве и недоумении.