***
— Мы их, честно говоря, переоценили, — сделал вывод Меттатон. — К моему величайшему сожалению, — продолжил робот. — Почти половину уже вычёркиваем… — разочарованно приказал Гастер. Он очень надеялся, что хоть какая-нибудь группа продержится весь срок, давая ему и, в частности, Эпейросу время на внутреннее собственное расследование, пока администрация и министерство изображают бурную деятельность и отвлечены на это тупое и антилогичное «выживание». Министерство прислало наблюдателей, понятное дело. И раз те здесь, министр и иже с ним будут, в теории, заняты делом и наблюдением за программой, давая шанс выжать из некоторых приоткрывшихся щелей какой-нибудь компромат. Но, видимо, мало кто, если вообще хоть кто-то, из студентов продержится до конца. Слежка за студентами не велась в полном смысле этого слова. Вместо этого у профессоров, которые прикреплены к определённым группам студентов, есть возможность на расстоянии знать о состоянии здоровья участников этого… издевательства над здравым смыслом, по-другому происходящее не называлось. Сердцебиение, давление, нервная активность и резкость смены состояний всего этого могли дать какую-никакую картину происходящего. Там ещё пару показателей. Для всех была своя норма, резкие отклонения от которой рассматривались как потенциальная угроза. Следили за использованием кристаллов, за магическим фоном вокруг них тоже. Ничего сверхопасного никто не ожидал, если по правде, но всё ещё оставляли вероятность опасного происшествия и по той или иной причине невозможности использовать кристалл. В таком случае, по протоколу, в дело вступают телепатия и принудительная телепортация студентов на базу или профессоров к студентам в случае невозможности первого. И хорошо ещё, что доктор Астер в частности и большинство профессоров в общем умеют спокойно перескакивать через огромные расстояния. Хотя это скорее не телепортация, а именно что «короткие пути», но кого вообще волнуют подробности? А надо бы, чтобы волновали. Доктор в последнее время стал искать подвохов даже в этом умении, и там правда было над чем размышлять… Но это на потом. Вкратце, да, слежка в полном её смысле не велась. И действительно, не наблюдать же за ними двадцать четыре часа в сутки. В конце концов, мало ли чем студенты — в основном взрослые парни и девушки, у которых самый рассвет их сил и всё ещё не прошедшие последствия скачков гормонов — могут заниматься в лесу, где им никто не указ (местечко, правда, такое себе)? Вот и Гастер того же мнения. Не стоит портить им всю малину, оставив хотя бы каплю пространства для личной жизни и насекомых. Или для черти знают чего чего ещё. Молодость, она такая. Кому напряжение сбросить, кому доказать свои чувства, кому просто совершить что-то идиотское… Так или иначе, а знать буквально всё о студентах — это уже издевательство над учащимися. Даже если ничего неприличного не происходит. И даже в условиях, когда каждый из них имеет все шансы быть засланным казачком более-менее адекватных вампиров или ещё кем-либо. Но пока что проблемы у студентов были только с необходимыми навыками выживания в дикой природе: кто просто неимоверно заблудился, кто не может отличить ядовитые ягоды и не такие уж многочисленные грибы от съедобных, кто ещё в какую мелкую передрягу попал. Ничего сверхъестественного и опасного не произошло пока что. И слава кому бы то ни было. Но за «пока что» всегда идёт что-то, что заставляет нас под нос произнести тихо, лаконично, но весьма нецензурно: «Да блядь!» Можно было с уверенностью сказать, что первые деньки халявы и лафы закончились. Начались настоящие проблемы, связанные с дикой природой. А позже ещё и выяснилось, что вампиры — вы не поверите! — тоже, оказывается, дикая природа. Особенно низшие и уже вкрай одичавшие от голодной жизни и малополезной для них крови животных. Хотя да, дикая природа на то и дикая; жаль не уточнялось, в каком контексте сие определение стоило бы рассматривать изначально. Гастер успел года два назад точно выяснить на первой и пока что единственной партии живых образцов вампирского отребья, которые в его лабораторию попадали, что кровь животных, в отличие от людской, сильно бьёт по рассудку и даже по возможностям самих вампиров. По крайней мере обращённых, насчёт первородных — первых появившихся или тех, кто внезапно или по крайней мере не через укус и последующее «заражение» стал вампиром — Гастер уверен не был, но тех попробуй найди и поймай без всяких смертоубийств… Научный интерес огромен, но не стоит того, на что стоит пойти ради опытов над хотя бы одном первородным. А Гастер хоть и был не самым этичным учёным, не собирался жертвовать слишком многим ради научного познания и только… По крайней мере до тех пор, пока риски не будет возможно уменьшить или свести к нулю. Из всех опытов скелета-учёного было выяснено, что низшие в общем и обращённые в частности вампиры, которые на протяжении месяца питались лишь кровью животных, чувствовали вечно нарастающий, а не уменьшающийся, голод и сходили с ума даже по меркам умалишённых кровососов к концу четвёртой-пятой недели вынужденной диеты. Хотя кровь животных (к счастью или к сожалению, животных не всех, но большинства) также и ослабляла кровососов. Но одно дело профи, которым одичавшие и хлебнувшие крови животных вампиры представляют угрозу лишь в числах выше десятка (опустим, что в таких числах они обычно и бегают по пустошам и прочим дивным пейзажам Магической Эры), и совершенно другое дело — это недавние дети и студенты, которые максимум друг против друга сражались, да и то было не очень серьёзно, но никак не против диких тварей. Гастер с самого начала знал, что ничего хорошего не выйдет из этого, однако студенты двух столкнувшихся с одичалыми групп, вроде как, не пострадали. Но медосмотр их ждал, как и первая медицинская помощь. На всякий случай. А потом пришли и ответ на жалобу коллектива профессоров академии, и первичный отчёт Эпейроса. И вот тут уже скелета пришлось успокаивать, в том числе сильнодействующими лекарствами. Донесения Эпейроса повествовали о том, что в руководстве министерства образования произошёл «небольшой» раскол, о котором «забыли» уведомить — явно специально — академии Вольцивита. В итоге министерство образования фактически разделилось на два других министерства: образования гражданского и образования военной направленности. В первом, которому на данный момент по факту подчинены школы, лицеи, вузы, детсады, колледжи и небоевые академии, занимают главные должности давно уже Астеру знакомые лица не самой высокой квалификации и не самых полезных талантов и навыков. Второму же, военной направленности, подчинены — опять же лишь фактически, ведь юридически-то пока что министерства едины, но это пока что и явно ненадолго — именно боевые академии и дочерние им организации. Всем в военной направленности заправляют в массе своей поехавшие милитаристы, если их можно так их обозвать, и которые свято верят в одно: слабые отсеются сами и разбегутся кто куда, а то и просто сгинут где, зато сильные покажут, на что способны и чего достойны, и сильных же можно будет хоть из академии направить в ордена или ещё куда. На фронт, если рассуждать в парадигме вялой, очень вялой войны с вампирами, которую и войной стыдно называть. В общем и целом, фамилия «Шрёнер» себя запятнала во второй раз. Сначала второй великий мэр Лайнард Шрёнер оказался идиотом, который экономику летающего города чуть не угробил, теперь же Конрад Шрёнер, всего лишь однофамилец, является лидером тех самых милитаристов, которым пока что не на бумаге, но уже по факту произошедшего подчинены академии боевые. Гастеру оставалось лишь материться и молиться хоть кому-нибудь, чтобы всё устаканилось. Себе в том числе. Вольцивит — его детище. И он больше не собирается терпеть всю эту гадость. Ответ же, подписанный и заверенный самим Конрадом Шрёнером… Лучше бы его не было, так можно было хотя бы сомневаться в словах Эпейроса. Шрёнер не видел ничего сверх нормы в том, что студенты сталкиваются с такой опасностью для жизни. И хотя настоятельно рекомендовалось профессорам реагировать как можно скорее, также рекомендовалась и предоставить студентам право самим рулить такой ситуацией, если всё ещё не караул-спасай. В общем и целом, тест на выживание стал действительно проверкой навыков именно выживания как такового, а не выживания обыкновенного в дикой природе. Гастер был очень недоволен, но так как Вольцивит, по сути, не просто город в небе, но ещё и отдельное государство, и в этом городе-государстве всем рулят как раз высшие инстанции, в которые жалоба и подавлась, было бесполезно жаловаться куда-то ещё. Нет просто силы, которая усмирила бы милитаристски настроенное министерство. Пока что министерство образования военной направленности, но кто знает, когда военные идиоты инфильтруются в другие области. В дело начала лезть она. Очень грязная, чтоб её, политика. Винг’Динг ненавидел политику, но ему приходилось вариться в этом огромном котле. И раз уж всё настолько плохо… — Я надеюсь, вы тут справитесь, — пытаясь унять рвущийся наружу поток всего нехорошего, сказал был скелет. — У меня появились дела, — злобно практически прошипел Винг. — М-мы-мы-ы… по-по-постараемся! — ответила Альфис. — За-ме-ча-тель-но, — сухо бросил Гастер и удалился, воспользовавшись магией коротких путей и скрытых троп.***
Фриск отошёл довольно далеко. Вокруг только лишь деревья, что ожидаемо. Он вздохнул. Еда важнее его опасений и хотелок. И раз уж командой было решено найти мясо, он мясо найдёт, даже если все трое, Фёйер просто не в счёт, не верят в хоть какой-то успех. И хотя в безопасности предполагаемого мясного блюда Фриск уверен не был… Этим голодным попробуй докажи ещё что-то. Да и если на то пошло, то человек среди их компании — одна лишь Чара, которая сама не раз утверждала, что желудок у неё будто из титана. Фриск вампир, и ему даже самое заражённое и сто раз протухшее мясо не сильно повредит. Да, неприятно, сто раз невкусно, немного может даже помутит… Но не более. Азриэль же монстр, причём босс-монстр, дракон. Ему распространённые в дикой среде паразиты в большинстве своём тоже не страшны… в теории, правда, но пушистый принц был в себе уверен. Фёйер… не голоден. По понятным причинам. И вот она, вот охота. Фриск сконцентрировался на своём желании выпить крови. Он от него старался абстрагироваться, но, видимо, госпожа Судьба требовала разворота на все сто восемьдесят. Фриск надеялся, что концентрация параллельно и на сохранении себя в ясном уме ему очень и очень поможет. Глаза парня начали чернеть. Красная радужная оболочка начала светиться, как исчез и его зрачок. Фриск шумно выдохнул и постарался себя успокоить и расслабиться. Это уже не ирония какая-то и не злая шутка, но вампирская «охота» сегодня будет в буквальном смысле просто охотой на всякую живность, что не могла не вызвать лёгкой улыбки у него. Всё вокруг в глазах парня стало чёрно-белым. Фриск ещё раз шумно выдохнул. Точка невозврата близилась и всё держалось лишь на одной надежде, что он сохранит рассудок. Или хотя бы его остатки… Вампир огляделся и, будучи уверенным в своём одиночестве, исчез в одно мгновение, воспользовавшись вампирской скоростью и вампирской же силой. Он поймал след вполне съедобного животного.