Спрятаться на самом видном месте

      Две недели. Две. Всего. Время — очень странное понятие. Оно может тянуться и еле как идти, а то и ползти со скоростью улитки вперёд, а может бежать аки спринтер на соревнованиях, и чёрта с два за таким временем угонишься. И всё это при том, что объективно оно всегда одинаково. Тем не менее, Фриск в который раз познавал несправедливость жизни и субъективных восприятий. О да, две недели подходят к концу, остаются последние двое суток, а Фриск ещё ничего из того, что сам задумал, осуществить не смог. Его, конечно, никто не гонит, тем более что на оценку он сделал всё и даже через край, но вот с Эгосом хотелось бы разобраться побыстрее. «Кекс», чем бы он ни был, слишком сложен, и еле как да поддаётся Фриску только лишь потому, что на одной из своих лекций доктор Астер упоминал техно-магическое ответвление уже в печёнках засевшей электрической стихии. А Фриск старательнейше всё записывал, он же всё же электро-маг!       Эта воистину адская машина отказывалась открывать свои даже не столь-то и глубоко запрятанные секреты Фриску, хотя он делал всё в точности по инструкции. Он даже сам не заметил как освоил малые напряжения. Да-да, маг молний и электричества не мог до поры до времени создавать намеренно-слабый заряд. Слабо получалось лишь случайно и при сильной усталости, а в основном сила электрической магии у парня была чрезмерна для любых устройств: он мог создать или сильный, или очень сильный заряд. Именно по этой причине идея заряжать телефон от себя самого даже не приходила Фриску в голову — сломал бы всё, что там ещё кое-как работает после нескольких случайных падений на пол. Сейчас-то он сможет и даже больше, но и не телефон сейчас занял весь доступный его мозгу объём памяти… Вернее, все мысли. Просто все мысли. С этой компьютерной магией сам уже начнёшь думать в битах-байтах, да ещё и рехнёшься с древним, но очень уж рабочим числом в тысячу двадцать четыре. Фриск уже, например, рехнулся. Сколько метров в километре? Нет, не тысяча двадцать четыре, как внезапно выяснилось. Шутки были шутками, пока парень не начал свой безумный прожект. Да, Фриск правда случайно на одном из занятий посчитал расстояние с помощью степеней двойки. И это лишь степени двойки. Дальше шло нечто страшнее — степени тройки. «Кекс» использует как двоичную, так и троичную логику, из-за чего извилины парня спутались окончательно и сварились в собственном соку. Фигурально. Хотя ещё немного такой мозготрёпки с потоком терминологии, мыслей и прочей мало связанной лингвистически между собой мишуры, и скоро будет буквально, ведь парню какие-то следы огненной магии да… доступны? Лучше не об этом думать. Он всё ещё помнит ту боль. И не слишком хочет опять сходить с ума. Он уже, но пока что держится…       Если бы не показательное выступление с огненной магией, Фриска бы разоблачили лишь из-за характерной… слишком даже характерной для вампира-то внешности. И поняли бы всё, например, в том числе по ауре, которую уже не только Чара ощущает. Гиперфиксация на идее избавления своей головы от одной настойчивой и назойливой твари оказалась относительно губительной для алиби парня, которое держалось лишь на соплях, честном слове да прочих условностях. Мешки под картошку под глазами превратились в синяки на пол-лица точно, но на данный момент они уже потихоньку исчезают. Собственно, Фриск адаптировался к короткому и почти несуществующему сну. Правда, именно так это у вампиров быть и должно, просто Фриск «особенный», и чёрт даже поймёшь, насколько сильно особенный.       Распорядок же действий парня в последние несколько дней прост до безобразия: поесть, работа над Регнисом, поесть, снова работа над Регнисом, поесть, поспать час-два, работа над Регнисом. Однообразность действий сначала растягивала идущее время, но потом резко всё ужала. Впрочем, нещадный режим своё дело потихоньку тоже делал. «Кекс» всё ещё не работал, но и полностью непригодным его нельзя было назвать. Чем чаще и умелее разбирал-и-собирал Регниса Фриск, тем лучше он управлялся с собственной магией электричества. Приходилось уж как-то крутиться да вертеться, чтобы ничего фатально не повредить и лишний раз не обращаться к Сансу или Папирусу. Папирус тоже в этом всём немного да разбирался, но Санс всё же куда лучше и куда доступнее всё объясняет. И всё же… слишком это личное теперь для Фриска. Ему впервые, наверное, в жизни настолько чего-то захотелось, что он готов был убить свои режим и здравомыслие. — Ты сейчас мне моего же батяню напоминаешь, — признался старший скеле-брат. — Ну, когда он впервые пробовал создать то, что уже потом стало Ядром. Такой же одержимец был, столько же не спал, столько же мучился и практически также слетал с последних катушек. — Хе-хе-хе-хе~, — посмеивался Фриск. — Ну, у меня тоже своя идея-фикс есть, так что… — он не договорил и, забрав необходимую документацию на Регниса, снова удалился. Удивительно, но Фриск теперь понимал не десятую, а пятую часть написанного. Прогресс. Серьёзный. Вряд ли он смог бы сам собрать полностью функционирующие магнитроны, но если бы у него были материалы, то что-то отдалённо да напоминающее всё это резонирующее оружие он бы… сделал. Кривое, косое, полусломанное и еле как рабочее, в прямом смысле кустарного качества, но собрал бы. Впрочем, в конкретно в этих магнитронах проблемой является нерабочий, по факту так вообще лишний, но подсоединённый буквально ко всему «Кекс». Может, он всё же что-то запоминал и анализировал? И что? Этот набор треклятых микросхем и с магическими кристалликами в основе, которые позволяют рулить всем этим безобразием без необходимости рассматривать электрические дорожки под микроскопом… Фриск снова потерялся в мыслях. Правда, вот такой уровень магии не для Фриска, и пока что лезть в это всё — себе и Регнису дороже. Мысли… напоминают уже откровенную шизофазию без смысла и логической связки. Отдых? Потом!

*

      Санс же вернулся к делам. Он не хотел, но работать да приходилось. Отец оставил кучу чертежей, и все требовали воплощения. Тип: «Гвардеец» уже воплощён, но для удобства иных приходилось собирать и дорабатывать и другие задумки Гастера: «Гладиатор», «Мятежник» и «Психо». Всё же возможность использовать магический огнестрел куда важнее собственной лени и даже чего угодно ещё. Так, наконец, появится шанс зачистить места без инфраструктуры и начать новый виток спирали Истории. Вампиров просто необходимо утихомирить любым способом. И ждать, как тот же Конунг, с моря погоды монстры и люди не могут. Конечно, если Конунг имеет хоть толику благих намерений, появление полноправного Короля Вампиров тоже исправит ситуацию к лучшему; и можно, в теории, будет не так сильно надеяться на проект Гастера с огнестрелом, но… Но, во-первых, неизвестно, когда и вообще будет ли Конунг Королём. Во-вторых же, доверия к Конунгу и его «Супернове», чем бы сей суперпроект ни задумывался, маловато даже у Астера, что уж про Санса говорить. Предубеждений скелет не имеет как таковых, но всё же здравую долю паранойи ещё никто не отменял. Как говорится, если у тебя паранойя — это ещё не значит, что за тобой не следят вовсе. Тут же дело не в слежке, но сия поговорка наиболее точно отражает суть подозрений Санса. И даже Гастера. — Как тесты? — сразу с места в карьер начал Санс. — Бескровные монстры, увы, пока что выпадают из выборки, как и относительно великовозрастные люди, — делилась Андайн наблюдениями и полученными результатами. — Но в общем и целом, «Гвардейца» некоторые из молодняка уж точно освоили, хотя после каждого напряжённого боя, который хоть на чуточку сложнее тренировки, им всем, как я думаю, понадобится или переливание, или очень продолжительный отдых со специальными диетами. Ставлю на второе безопасности ради. Эти штуковины не слишком много крови расходуют, но всё равно потеря даже для меня ощутима. — То-то-тогда, — сглотнула Альфис, — на-надо… доработать сначала «Гвардейца». — Нет, не надо. Это на потом. Сейчас нам важна массовость. Вольцивиту лучше как можно скорее зачистить округу без вмешательства в жизнь волшебников-студентов, что серьёзно сокращает наши военные возможности, — прервал Санс, оценивая риски. — Просто стоит ограничить время пользования огнестрелом, в том числе с расчётом на возможные и вполне определённые… последствия столкновения с дикими и не очень вампирами. Андайн? Ты сказала, что «Гвардейца» освоили лишь некоторые. — Да. Очевидно, из-за типа используемых кристаллов и резонаторов, а также из-за крови самих людей и монстров. Монстры, кстати, хуже всего управляются с новым огнестрелом. — Ясно… Отец предполагал, что оружие может зависеть от группы крови, но считал это собственным суеверием. Мне нужно кое-какое подтверждение: нам известна группа крови освоивших «Гвардейца» бойцов? — Не-не-нет. Н-но это дело па-па-пары… пары дней, — заверила скелета Альфис. — Касаемо же мон… монстров, особенно бескровных… У меня… есть пара идей, н-н-но… Я боюсь, что это будет… большой провал. Я… Я не уверена… — Ну… Можешь попробовать с подневольными. Надо им отрабатывать тюремную баланду хоть как-то. — Санс! — подал голос до того молчавший Папирус. — Эх… Щадящий ты наш, — прошептал скелет. — Ладно, пока что оставим затею. А хотя… — Са-а-анс! — Папс, сейчас не до игр в «каждый имеет свой шанс», — напомнил старший брат. — К тому же, некоторые из них уж точно свой шанс давно прое…хали. О, точно! Вот этих «некторых» можно и… Ладно, что по прототипам трёх остальных типов? — «Мятежник» почти готов, — отчиталась ящерка. — Да и «Гладиатор» тоже, — добавила Андайн. — Проблема только с «Психо», — вернулся из сварочной Эпейрос который через рацию всё слышал. — Выкобенивается, скотина металлическая. Ему не нравится ни одна конфигурация кристаллов.       Все разошлись, осталась лишь Альфис и Санс, который опять, вопреки своим желаниям, стал за главного. — Что у тебя на уме? — Ну… в теории, я могу смешать магию людей и монстров в нечто единое, но… В общем, я думала, можно обмануть оружия сочетанием души-тела монстра и магии с кровью человека, но… Такой вот сплав… такой, как бы сказать, амальгам… Вряд ли получится стабильным. — Попробуй. Не попробуешь не узнаешь. Если что, то виноватым буду я. — Д-да… Но… Я беспокоюсь, — вздохнула Альфис. — Доктор Астер, наверное, и сам пытался, но этого даже я не знаю. — Не беспокойся лишний раз, у нас двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю ЧП, так что можно и поизворачиваться немного. Даю добро. — Хорошо, — выдохнула Альфис Лагарто. — Я… пойду пока проверю группу крови у испытуемых. — Вот и ладно, — кивнул скелет и сам ушёл. Отдыхать, так как скоро опять работать. От мозговой деятельности отсутствующего в анатомическом плане мозга тоже можно быстро устать.

ᛜᛜᛜ

— Что это за… жижа? — Ого, светится как и переливается… — Эмма присвистнула, придя посмотреть на результат первых этапов работы над Ядром. В закупоренной склянке из пуленепробиваемого стекла была жидкость, от которой так и веяло неиссякаемой магией. Хотя с виду это больше напоминало специальную декоративную лампу, в них ещё иногда воск или что там добавляют вверх-вниз переливается. — То, что и наделяет нас почти что бесконечными возможностями, — дал ответ Астер. — Не трогать даже пальцами! Ну, на всякий случай, — предупредил скелет, так как скоро вся нижняя секция Ядра, когда оно заработает, будет заполнена этой жидкостью. — Даже я не могу сказать, что с вами случится, если вы коснётесь этого или, хуже того, упадёте в Ядро…       Внезапно, у скелета заболела голова. На мгновение. Наверное, он уже отвык от магического фона Ядра, и потому потоки магии в голове снова спутались.

***

      Чара… не видела никаких отличий, кроме факта галочки на пунктах «есть бойфренд» и «могу в секс». Её это и не устраивало, и устраивало одновременно. В принципе, рано ещё вообще хоть о чём-то говорить, особенно в плане отношений с Фриском, начавшихся как неудачная шутка, да и сейчас у парня голова забита вообще не отношениями, в которых Фриск не разбирается и вряд ли когда-либо разберётся полностью, если верить его разыгравшейся «схизофрении». Но как-то всё грустновато и «жидковато», стоило бы уже признать. Девушка, помимо своего проекта о своих же ножах-кинжалах, думала и о том, а что ей вообще с Фриском-то дальше делать. И что ему делать с ней. Чара даже не надеялась на адекватный ответ от других девушек, с которыми парой слов могла бы да перекинуться в течение классического внеучебного времяпровождения, потому и не спрашивала, ломая свою голову без чьей-либо помощи. В конце концов, она и сама не шибко лучше Фриска в плане л’амур тужур. Намёков Чара не понимает, сама намекать тоже не умеет, а уж всякая приторная конфетно-букетная муть её не просто мало волнует. Да ладно уж не волнует — её откровенно воротит от всех этих розовых соплей. Как от переслащенных пирожных. Что ж, топчемся на месте. Если расти не вширь и не вперёд, то можно всегда копать вглубь, иными словами сохранять статус-кво, как это называлось бы. И ещё раз: отличий почти никаких. Плохо ли это, хорошо ли? Да какая уже разница? И вообще, ей самой не мешало бы подготовиться… да к чему угодно. Жизнь сейчас такая, что в любой момент абсолютно всё может перевернуться и скрутиться в гиперкуб или что похуже.              Фриск же постепенно отходил от своей одержимости. В частности потому, что у него что-то да вышло. Наверное. Он теперь отдыхал и спал подольше, меньше проводил времени, погружённый в записи и страшные аки атомный апокалипсис исследования. — Проверь. — Раскомандовался тут, — фальшивенько прошипел Эгос. — Не спорь, скотина. — Ладно-ладно… какие мы злые в последние дни, — пожаловался он.       Эгос постарался выйти из тела Фриска. У него это вообще не получалось никогда по одной простой причине: он существует только как проекция всякого и разного — в основном плохого — в мозгах парня; и вне головы Фриска Эгос просто… не имеет даже сознания, что уж про тело говорить. Сознания в привычном человеку, вампиру или монстру понимании. И хотя Эгос обладает некой долей самостоятельности, назвать его полноценной личностью не может даже паразит-Евклид. Да-да, даже у паразитоса степень свободы и самостоятельности в личностном плане куда выше, чем у Эгоса. У него с Фриском… сложные личные — буквально личные — отношения. Захватить тело Фриска — это слишком сильно звучит. Тут, скорее, всего-то сделать свою работу, извратить мысли-намерения и раствориться в потоке уже подправленных негативом сознания и инстинктов. В прямом смысле контролировать тело Фриска Эгос не особо способен. И если бы не Евклид и его магический фон, Эгос бы никогда и не оформился как саркастический монстр в голове парня. Если бы он смог захватить тело в прямом смысле, какое-то время Эгос, если бы ему и правда удалось, вполне мог бы побыть Эгосом, но вскорости он бы исчез, уступив место всё тому же Фриску, но уже куда менее человечному, куда более агрессивному и злобному. Но даже так, решимость парня и его нежелание жить так, как вампиру полагается природой, свою роль исправно играют и всё ещё не дают отпрыску семьи Шрифт скатиться вниз по наклонной. А сейчас… Эгос «знал», что обречён исчезнуть после того, как завершит своё формирование, проекцию его работы по «совращению» парня, внутри сознания Фриска, но теперь у него появилась какая-то возможность получить настоящую самостоятельность и независимость. Хотя про последнее сказано тоже сгоряча, вряд ли Фриск позволит Эгосу/Регнису прохлаждаться не подле себя. И это не могло не нравиться тёмному изводу вампирской природы, парадоксальному и своей самостоятельностью. А козлился и никогда не говорил всей правды он для виду. И чтобы Фриск не расслаблялся. Всё же от успеха Шрифта-младшего зависит автономность и степень понятия личности Эгоса. Зря парень думал, что Эгос — второе Я. Но теперь-то оно самое. Теперь же? Даже этот извод вампирского бытия не слишком сильно хочет углубляться в философствование. Они с Фриском, в конце концов, одно целое. И точек соприкосновения у них бесконечно много. — Хм, — донёсся голос из Регниса. — Хм-м… Могу говорить. Даже вслух, — менее скрипучий, без внутрисознательного эфемерного эха, с заметным машинным дребезжанием, но это был голос Эгоса. А по сути своей, искажённый и чуть более низкий голос самого Фриска. — Мои поздравления, сучара, ты смог. В отличие от стихиаля, ты осилил хотя бы магнитроны. — Не напоминай, — слегка покривился вампир после упоминания стихиалей. — Хах, — Регнис в виде шести уже давно как привычных Фрсику магнитронов взлетел в воздух без приказа самого вампира. Устройство постаралось быстро улететь, но где-то в метрах двадцати от парня оно упало без сил. — Ясно. Не могу далеко улетать. Скажу сразу, что ощущения… странные. Я двигаю этими штуками по наитию, хотя это жуть как неудобно. Как будто бы в узел сам себя завязываю. Без рук да без ног… Не то что бы я вообще знал и ощущал настоящие руки-ноги когда-либо, но это уж точно какая-то большая странность. — Зато теперь у меня над тобой полный контроль… И чистота в голове. Слава богам, — закатил глаза Фриск и просто лёг. Всё, он устал. — Есть ещё Евклид, — напомнил Эгос. — Да-да, знаю, — даже не кивал парень. — Но он хотя бы молчит. И не бьёт по мозгам. И не продукт моей поехавшей в далёкое путешествие крыши. — Хм! Как скажешь!       Тишина. В голове будто бы пусто. Аура Евклида ещё ощущалась, но сам паразит молчал, а внутренняя пустыня теперь снова стала абстрактным и нетрёхмерным чем-то и ничем одновременно, что Евклиду нравилось куда больше. Фриск больше не видел особой надобности присматривать за своим внутренним миром и, наконец, мог расслабляться чуть чаще, чуть дольше, чуть лучше. Ну и ещё он был очень рад, что, почти и не ведая чего-то дальше основ, он смог привести сложное устройство в порядок, смог заставить нерабочий и пустой электронный псевдомозг принять в себя аж целую личность. Тёмную, свою вторую, но личность. — Я тут подумал, — нарушил тишину Эгос, — Мне теперь фамилия положена, и твоя, я тоже подумал, идёт лесом. — Ну давай, поделись идеями, — протянул Фриск шёпотом, ожидая кипящего чайника. Захотелось сделать себе кофе. — Отныне я для тебя Эгос фон Регнис. — Не слишком ли ты сильно замахнулся? Частицу «фон» ему захотелось. — Хе-хе! — Пф! Живёт он без году неделю, а ему приставку «фон» подавай… Пофиг, так и запишем. Но пока что только карандашиком. О, а вот и чайник закипел! — небольшую перепалку прервал звук кипящей воды и сигнал от электроприбора.