ᛜᛜᛜ
— Позвольте для начала одышаться… Кхм, что это? — скелет смотрел на всё ещё рабочий механизм, от одного лишь наличия которого бросало в дрожь. На него смотреть было нелегко, как нелегко было и находиться поблизости. А ведь с этой утварью ещё придётся работать. Руками, так как любые магические потоки огибают эту громоздкую сферу, заключённую в металл. Для магического зрения её просто будто бы не существует, как и для магического ощущения. Она не поглощает и не производит магию… Но то странное чувство, которое появилось у скелета во время наблюдения за Сдвигом, присутствовало. — Это остаток древнего «Прометея». Один из многих, — представил находку Александр. — Остаётся понять, как её можно использовать. — Древний «Прометей», значит… — скелет задумался. — Что ж, иногда товарищи из прошлого способны удивить. — Тут вы правы. Самое главное, что это… Как бы назвать… Эту сферу мы можем подключить как к вашему Ядру, так и к «Арахнофобии». — Как только мы сможем изучить антимагические свойства этого нечто и понять, что за энергию оно до сих пор производит, — сделал немедленный вывод Скелет. — У нас нет помещения подальше отсюда? — Скоро перенесём, — заверил Александр. — А то эта дура всю нашу магию перемнёт. — Что верно то верно. Работы прибавилось… А Астер стал задумываться о том, где бы достать механических манипуляторов побольше и понадёжнее.***
Работы убавилось. И тем не менее, у Фриска уже болела голова: он медленно привыкал к своей новой роли повелителя какой-то шайки идиотов-вампиров. На словах всё просто: побеждай, подчиняй и живи припеваючи, загребая из общей кучи магических сил столько, сколько нужно и можно… Однако же на деле всё много-много хуже: вампиры слишком сильно любят выяснять отношения. Тут Фриск выступает какой-то аномалией, каким-то отклонением от общей линии поведения, но даже самые спокойные вампиры в его новом клане, если это так легитимно обзывать, не против почесать кулаки о лицо ближнего своего. А коли доверять словам самих вампиров, то это желание не то что бы спонтанно, но неподконтрольно. Не секрет, что быть всеобщим другом просто невозможно, что мелкие бытовые и иного рода конфликты вносят свою лепту в непростое «соседство», и на этом фоне начинается вражда, которая у вампиров выливается в постоянные склоки и поединки если не насмерть, то хотя бы полного покорения ради. И чаще всего сражаются друг с другом именно те, кто что-то меж собой не поделил. Но иногда само вампирское естество требует крови — не только в плане жажды — и тогда вчерашний друг может внезапно стать злейшим врагом. У Шрифта-младшего в голове не укладывалась эта концепция ни коим образом. Это… Это какой-то нонсенс! Просто вот с нихрена постоянные склоки! Это как если бы Фриск и Чара начали сражаться всерьёз просто потому что! Потому что не с той ноги встал, потому что ветер подул на север. Без единой логичной причины. Фриску было бы абсолютно всё равно, но теперь он ответственен за весь тот бардак, который творят его подчинённые в городе. И пока что оздоровительные тумаки помогают, но всё это просто… выматывает. И не счесть уж, сколько раз на него нападали его же новые подчинённые. Антирекорд — два дня. Два дня назад поклялся в верности, два дня спустя постарался всадить нож в спину. Не буквально уж — и на том спасибо. — Вот поэтому я не слишком хотел с тобой дружиться поначалу, — признался Дест. — Я не знал, когда ты мне подложишь свинью или когда я вдруг на тебя нападу просто потому что. Дружба у вампиров… Крайне противоречива и редко когда складывается хорошо. Однако всё в жизни бывает. — Слава богам, что я из этой вакханалии выпал, — устало пробормотал Фриск и снял с плиты чайник. — Весело вам, я смотрю, — посмеялась Чара. — Очень, — одновременно ссарказмили вампиры. — Так или иначе, Фриск и правда исключение, и исключение… не единственное, бывают такие, но всё равно редкое. Могу похлопать, если что. — Ага, премного благодарен. Демитр преследует кое-кого, кто его успел где-то там серьёзно нагреть, пока в Вольцивите творилось… что творилось. Дест не думал, что ещё раз пересечётся с этим городом, но в результате всего произошедшего он весьма удачно поменял своё местоположение, а нужный ему вампир вроде бы и как бы спрятался поблизости. По крайней мере, в этом уверен сам Дест, хотя и не полностью. А то, что Фриск начал своё «возвышение» в мире вампиров, весьма играет Десту на руку. Так будет легче вычленить эту тварь из общей массы. Однако младший из Шрифтов совершенно не умеет управлять кланом. И Демитр решил ему в этом помочь. К обоюдной пользе. — Ох ты ж Господи, — прикрыл лицо ладонью Дест, обдумывая свои следующие слова. — В кого ж ты такой дебич по меркам вампиров, а? Обычно инстинкты говорят, что и как делать, но, походу, ты у нас «с изюминкой». — Да, я тут с особой, с дополнительной хромосомой, — пошутил вампир. — Я как-то… — Фриск и сам задумался, Чара просто слушала и смотрела в окно, любуясь медленным закатом. — Я никогда и не думал, зачем, почему, как и что. Жил всю жизнь без этого и как-то не тужил. А теперь воТ: у меня где-то там бегает свора номинально подчинённых вампиров, которым ещё и неизвестно что, как и зачем указывать… — Да просто берёшь и приказываешь, что в голову взбредёт! Им первопричины знать не надо, так что можешь приказать даже сходить за кофе в магазин, но это уже театральный маразм. Непослушание карается, послушание же да успехи как-то вознаграждаются, в основном обещаниями сильно не заёбывать после, — наставлял Дест. — Ты, в отличие от реальных правителей, связан лишь правом сильного. Хочешь жить мирно? Да пожалуйста, только иногда надо напоминать им, кто главный, и к миру их надо принуждать. Хочешь захватывать влияние и расширять клан? Опять же, не обязательно заниматься этим лично, просто удостоверься, что никого сильнее тебя не появится и что эти дегенераты не состряпали временный союз против тебя же. Хочешь разведать ситуацию вокруг своей дислокации? По аналогии. Хочешь приказать им залечь на дно, пока ситуация не устаканится? Ну, ты знаешь порядок действий. Кто согласен — сам сделает, кто не согласен — пусть ещё раз леща получит. При желании, можешь заставить их копать шахту и работать на хлопковых плантациях аки рабов, правда я бы для начала поискал эти шахты и плантации, а также причину их необходимости конкретно тебе. Всё легко, особенно если не спрашивать самого себя «а зачем?» и если не пытаться объяснять твоим дегенератам то, что знать им не обязательно. — Звучит-то просто… — Ага. Звучит, — кивнул Дест. — Но ты рано или поздно проймёшься всем этим. Особенно если очень сильно захочешь остаться в тени и не перейти дорогу хоть какому-то из орденов и собственной же академии. Я бы на твоём месте занялся поиском среди своих долбоёбов тех, кто ещё поддерживает какие-никакие связи с общественностью и кто может снабжать если не всю чёртову ораву, то тебя и самых важных её соклановцев кровью. Тебе и повезло и нет, что на словах ты подчинён какому-то там этому твоему, но озаботиться личными «доходами» каждому вампиру не мешает. — Кстати! — встряла в разговор Чара. — Мне вот интересно, а как вы себе незаметно пропитание находите? Типа, нападения вампиров на людей и монстров в Вольцивите давно уже не принимали вот такой вот размах, там даже несколько лет вообще ни одного случая не было… — Вот те да~а! — удивился Дест и присвистнул. — Обычно чтобы добиться такого уровня спокойствия приходится устраивать старый (не)добрый вампироцид… — Не уходи от вопроса, — намекнула Чара. — Кхем… В общем, среди более смертных, нежели вампиры, разумных существ всегда находятся или отморозки, или маргиналы, или всерьёз угарающие по вампирской теме, или идиоты, или ищущие защиты слабаки, или достаточно внушаемые личности, которые добровольно иль добровольно-принудительно готовы делиться кровью взамен на какие-то плюшки аль ту же защиту от иных кровососов. Мы таких обзываем контрактниками абы ещё как похоже. Если вампир достаточно часто пьёт кровь из одного и того же смертного, при этом не особо-то и убивая его, в ауре этого человека рано или поздно остаётся достаточно заметный пласт вампирской магии, который для всех иных более-менее в когнитивном плане дееспособных кровососущих служит чем-то вроде метки «Пизды получишь, если тронешь!» Ты, если я правильно понимаю, и сама способна чувствовать ауру людей и монстров куда чётче остальных, и ты можешь поискать народ с противной аурой, как у нас. Почти наверняка из них не раз и не два сосали. Не обязательно кровь, кстати, но пошлые шутки я отложу на попозже. Правда, у контрактников неприятная часть ауры куда слабее истинно-вампирской. — Да уж, — согласилась с последним Чара. — Я ранее лишь подозревала, но после того, как поймала Фриска на горячем, убедилась в этом. — Твоя способность на дороге, знаешь ли, не валяется, — чуть улыбнулся Дест и снова о чём-то о своём задумался. — Ну, если верить расхорохоренным речам отца и остальных родственников, мы, Мессеры и прочие побратимы, вроде бы и как бы потомки каких-то там королей, давно уже песками истории съеденных, а способность эта у нас семейная… Правда, отец и мой дед в этом плане белые вороны, я в своей ветви первая после них, у кого снова проснулся этот дар. — И тебе следует им гордиться, — дал совет друг Фриска. Демитр ушёл. Фриск был предложил ему переночевать тут, но вампир отмахнулся и побыстрее скрылся из виду. С другой стороны, внешность Деста буквально кричит о том, кто он на самом деле. И дело не только в характерных бледности, мешках на лице, глазах и чуть усохших губах, приоткрывающих оскал. Дело в том, как Демитр одет и как себя ведёт. Он, грубо говоря, почти и не старается сейчас скрываться. Кроме того, у вампиров почти у всех есть которая уже по счёту заметная особенность: при долгом голодании их движения как будто бы деревенеют, становятся полукукольными; и, если посмотреть на голодного вампира со стороны, это всё бросится в глаза в какую-то из первых очередей. Так называемая зловещая долина отыгрывается здесь на всю, особенно если учесть голодный оценивающий жертву взгляд. А Демитр давно уже не считается вампиром сытым. По его же словам перед уходом.*
Помимо Деста, на мозги успешно капал Эгос. Но если советам друга Фриск ещё готов был внять, то советам извода собственной шизофрении парень доверять не спешил. Но есть одно «но». Если всё то же самое повторяют достаточно громко, достаточно чётко, достаточно часто или вообще постоянно… Где-то во глубине сознания отпечатывается какая угодно шизофазия, сам того и не заметишь. Однако Фриску было необходимо успокоить разгулявшихся вампиров любой ценой. Спокойствия и незаметности ради. Ну и это какой-никакой, а опыт управления ордой кровососов. Фриск, конечно, исключение из правил, но парень не был уверен, до каких пор он будет держаться в статусе исключения, а потому вживаться в отведённую Мирозданием роль придётся рано или поздно. И лучше бы рано. Всё, что пригодится — всё в дом. И Демитр был прав. Среди более-менее успокоившихся вампиров были те, у которых со смертными была какая-либо полезная связь. Были и контракторы, которые кормили их кровью в обмен на защиту или, что чаще, силу. Правда, таких совсем единицы. Буквалньо по пальцам одной руки можно было пересчитать. Вампир может делиться своей магической силой и с человеком или монстром, но тут палка о двух концах, ведь тогда смертный сильно рискует отравиться или даже начать обращаться при явном переизбытке чёрной своим цветом магии. Так или иначе, проблему с жаждой надо было решать как можно скорее, потому как даже Фриска она начала изводить в который раз, а нескольких доноров не хватит на всю ораву. Чара же пока что не спешила делиться кровью с Фриском, да он и не настаивал. Любопытство своё девушка пока что удовлетворила: больно и неприятно, к тому же потеря крови сказывается на общем состоянии девушки далеко не в светлую сторону. А в тот раз Фриск выпил даже слишком много, из-за чего парень чувствует себя не очень уютно. А уж как долго заживает укус… Фриску придётся откопать эгоизм и быстро, решительно отыскать источник крови. Вампир не может не жить за чужой счёт, увы, и тут необходимо просто решить, кто из людей и кровенаделённых монстров друг или мимокрокодил, а кто пакет с гемоглобином. — Я тут думаю… после всего произошедшего в Вольцивите… — Фриск старательно строил из разрозненных идей нечто цельное. — Как бы сказать… Доктор Астер много чего натворил, да и по традициям всяких государственных переворотов… В тюрьмах теперь много кого сидит практически без дела, а уж новое правительство должно было успеть провести первичные амнистии… — Страшные вещи думаешь, — посмеялась Чара. Вещи и правда страшные, но почему-то ничего плохого в ходе мыслей парня она не видит. — Ну… Раз уж заключённых надо содержать, а не все из них своё содержание могут отрабатывать, то почему бы мне не попытаться пустить их на пользу по крайней мере себя любимого ради? Хотя я не имею отношение к правительству и бюджету Вольцивита тем более, к тому же ещё и вообще ни бельмеса в предстоящей в таком случае работе с документами и конспирации… Однако иного безболезненного для своей ещё живой совести варианта я просто не вижу. — У тебя ещё живая совесть? Ладно, просто шучу, — вздохнула Чара. — Если среди твоих новых фигур на доске есть те, кто в этом смыслит, можешь переложить часть работы на их плечи. Для этого они и нужны, собственно: король ходит на одну клетку, в то время как подчинённые идут куда дальше и резче. — Кстати, а где твои шахматы? Фриск первые в жизни опробовал телепатию. Он и до этого общался телепатически с доктором Гастером (или, например, пару раз к нему в голову вторгался Тристан и даже единожды Вэлс, и это не считая Конунга), но то всегда было по инициативе скелета (и иных собеседников) и скелетом же всё необходимое для этого было обустроено; теперь же Фриску самому пришлось телепатически выискивать всех своих вампиров по городу, к чему он готов… мягко говоря, не был. Фриск теперь ещё больше уважает учёного скелета и телепатов как таковых. Вольцивит город немаленький, и телепатический поиск своих-чужих по всему Вольцивиту если не буквально, то хотя бы метафорически плавит мозги, которые не могут обработать такой огромный пласт информации за раз-два. Фриск — центр огромного круга. Чем шире телепатический радиус, тем больше требует магия от своего пользователя. Площадь телепатического покрытия увеличивается куда быстрее радиуса… Найти в общей толпе не закрытых от вмешательства из-вне голов нужные становится просто невозможно и больно! Телепатия — это больно! Фриск уже придумал способ решения этой проблемы, но и поддержание телепатической «паутины» требует не сильно-то меньше классического способа мысленно переговариваться. К тому же ради «паутины» придётся лично наведаться к каждому подчинённому вампиру и каждому выдать магическую метку, а эти метки без умения их укреплять — Фриск не умеет и согласно программе академии ещё полтора года уметь не должен — неустойчивы: они слетают от каждого неосторожного волшебного чиха. Теперь-то Шрифт понимал, почему Вэлс вечно был как будто бы чем-то раздражён и будто бы в облаках витал. Попробуй, называется, телепатически содержать хотя бы десять членов клана — уже шарики за ролики заедут. А у Вэлса, в отличие от Фриска, куда больше, нежели десяток-другой членов клана. Хотя есть ещё одно решение: — Евклид, ты же, по идее, сгусток магии, сознания и, немного, лишь самой концепции тела. — Ну как бы да, — подтвердил он. — Я требую арендную плату, — Евклид присвистнул. — Ты будешь временно заменять телепатическую паутину в моём клане. Мне всё равно, как, но ты обязан быть на это способным. — И да и нет, — выдал он, всё же отметив наконец проснувшуюся здоровую часть наглости. — Я могу поддерживать связь между тобой и нижестоящими, но для этого их всё равно сначала требуется отыскать и пометить, причём если ты полагаешься именно на мои особенности, то искать придётся способом классическим, если не хочешь появления лишних магических паразитов. — Да ёб твою мать! — выругался Фриск. Гастер и без того в глазах Фриска стоит где-то на недосягаемой вершине, но теперь эта вершина прибавила в высоте на пару километров точно. Всё же работы не убавилось…***
— Я сейчас… извиняюсь… — Андайн еле на ногах держалась. — Но это землю так тряхнуло?! — Да этот мир надо мной издевается! — пролепетала Альфис, предполагая худшее. — Будем надеяться, что я ошиблась.ᛜᛜᛜ
— Этот ваш «Прометей»… Я уже ничего не понимаю, стоит признать, — Астер впервые испытывал настолько серьёзный ступор. Магия слабо поддаётся объяснениям, многие из её законов имеют сто и одну страницу из исключений и обратных исключений, но древний «Прометей» точно переплюнул все эти сто и одну страницу. — Начать стоит с того, — продолжал скелет, — что я… Что… Чёрт, просто трудно объяснить простыми словами! Но «Прометей» или по крайней мере эта его деталь не столько отталкивает и рассеивает магию, сколько использует её, как бы сказали математики, «со знаком минус». Это не магия и не её отсутствие, не её «отрицание», это что-то вроде «Антимагии». Как у материи есть антиматерия, так и у магии, если я ещё с ума не сошёл окончательно, есть вот такая вот антимагия. Правда, в таком случае у меня появляется вопрос, почему за условные почти две тысячи лет магической истории эта додревняя деталь — первый на моей и чьей-либо ещё памяти пример антимагии. Кроме того, если сравнить антиматерию и материю можно с относительной лёгкостью, то в вопросе «Прометея» я уже ни в чём не уверен. Рапорт… всё. — Не удивительно, — только и высказал Дукс Нонус. — Зато теперь понятно, почему так сложно классифицировать эту энергию, — продолжил скелет. — Эта вещь будто бы не должна принадлежать нашему миру, но люди прошлого как-то смогли… Сделать это, чем бы оно ни было. — Люди прошлого вообще горазды были на полёт фантазии. Да и сейчас тоже не отстают, — пожал плечами Нонус. — Однако, я так понимаю, пока что подключать это к чему бы то ни было мы не будем. — Ещё бы. А то вдруг эта фигня выплюнет настоящего «Бога», который нашу планетку на завтрак сожрёт и не подавится. — Я бы… не исключал и такой вариант, на самом деле, особенно если учесть, что за катастрофу, которая завершила Домагическую эру, ответственен именно «Прометей» или какой-либо его незадокументированный извод. — По крайней мере, если научить «Арахнофобию» этой типа «антимагии», то хотя бы локально, но можно обезопаситься от Сдвигов… Я надеюсь. Гастер всё больше боялся планируемую «Супернову»… Однако не мог отказать своему любопытству. До добра, как известно, не доводит, но ведь и спать спокойно невозможно. — Доктор Астер, — вдруг обратился девятый дукс к скелету. — Я давно хотел спросить, но сейчас, возможно, это поможет нашему делу… — Я слушаю? — А возможно ли в ваших «коротких путях» застрять? Если «Клермонд» может застрять меж потоков времени, то, по идее, вы условно можете застрять меж пространства. — Я предполагаю, что возможно. Однако вы должны понимать, почему я не рисковал проверять, что находится в моих условно-гиперпространственных тоннелях. И теперь мне снова придётся бороться с искушением проверить… — Да, понимаю, — закивал учёный. — Хотя… Я бы мог, например, прыгнуть в Ядро, которое и научило меня создавать межпространственные тоннели, но предсказать хоть какую-то вероятность хоть чего-то не представляется возможным. — А у вас есть хоть какие-то идеи? Нет, проверять не надо, просто мне интересно. — Ничем подкрепить свои слова не могу, но как мне кажется, в межпространстве может быть некое метафизическое поле, которое как-то связано с нашим миром и которое как-то может на него влиять. Возможно, это отражение нашего мира, возможно это его начинка, возможно просто сгусток энергии или всё той же антимагии, возможно просто ничто… Никто не знает, а доказать или опровергнуть мои не самые научные идеи пока что не представляется возможным. Поэтому я до работы с вами и не лез в метафизику. Всё слишком сложно, слишком запутанно и слишком недоказуемо, держится лишь на идеях и смыслах, которыми можно философски или не очень жонглировать, вводя и без того уставшее сознание в заблуждение и полную кататонию.