Спрятаться на самом видном месте

      Чара и Фриск официально встретились во стенах учебного корпуса впервые за прошедшие дни в этом убогом по сравнению с Академией Альфис месте. Да и то, они встретились лишь из-за того, что сегодня руководство ордена решило провести у своих подопечных «протекционистов» спарринги. И всё то же руководство, однако, было весьма и весьма осведомлено о некоторых нескромных успехах некоторых уже второкурсников — показывать пальцем на учеников Красной Бабочки не будем, и особенно не будет тыкать в сторону Фриска, номинального победителя того злосчастного турнира — и потому была озвучена просьба не выкладываться на полную. Тем не менее, лениво посидеть в стороне им всё равно не дали бы, даже и с учётом превосходящей силы и вероятной опасности для других… да и для них самих. Впрочем, товарищам с турнира пообещали в скором времени подобрать партнёров для боёв, которые будут покрепче остальных студентов-по-протекции и с которыми можно будет не сдерживаться. Ордена всё же заинтересованы в дальнейшем росте сил и возможностей своих подопечных, и руководители явно считают, что полумеры в том числе в отношении спаррингов — вариант весьма сомнительный и малополезный.       Чара была… рада. Относительно, но всё же рада. Несмотря на то, что недавно её чуть не прикончили вампиры, от которых Фриск быстро избавился, Чаре было откровеннейше скучно в этом убогом местечке: тут слишком мало движения пока что, тут в прямом смысле делать нечего. Вот совершенно нечего, хоть на стену лезь. Спарринги, как и любая физическая активность вообще, для Чары служили спасательным кругом в океане унылых и серых дней, которые даже ещё более унылы, чем в академии. Почти отсутствующая связь, ага. И отсутствие нормального общения сказывалось тоже. Ну и ещё сама Чара всё же сюда пришла учиться драться, а не в очередной раз в голове цифры с буквами перебрасывать из формулы в формулу. Учёбу как таковую, увы, не отменяли, как не отменяли и её скучную и нудномуторную часть. А ещё она была не против показать местному контингенту, что может из неё и не получится безвольной убивать-машины, которая бы знала лишь чёткий распорядок и выполняла лишь приказы, она всё равно спуску никому не даст, и что можно преспокойно быть сильной, но в то же время и не упарываться в отдачу всей себя во имя солдатского (к тому же и недостижимого) идеала.       Что же до Фриска, то он своих, в основном всё же негативных, эмоций не выказывал, стараясь тем не менее сохранять напускные спокойствие и безразличие. Ему проблем сейчас и без учёбы с полупостановочными схватками хватает, и проблемы эти отбирают львиную долю его сил, желаний и самое важное и в то же время самое дохлое — почти весь психологический комфорт, который просто не существует как таковой уже долгое время. Тем не менее, у парня были надежды и на растреклятые спарринги. Чем чаще и чем лучше Фриск будет при всех колдовать огнём, а в скором времени бои станут проходить почаще, тем к нему будет меньше вопросов. Фриск и так это знал, но теперь уже даже прочувствовал этот пункт — к огненному магу никаких претензий по вампиризму. В сознании многих огненная магия и вампиры — параграфы взаимоисключающие. И не сказать, что сам Фриск стал бы это отрицать, если бы не уместил в себе те самые взаимоисключающие параграфы. Хоть он всё ещё чувствует странный лёгкий дискомфорт от использования огненной магии, но какой-то серьёзной опасности это, по крайней мере согласно его собственным заметкам о своём состоянии и заверениям не самого разговорчивого паразита, не несёт. Если бы он не боялся, попросил бы кого-то разбирающегося, в том числе даже доктора Астера, исследовать этот феномен, но покуда-что у парня и без того забот полон рот, и, помимо весьма обоснованного опасения, ему просто не до парадоксов собственной природы. Оно работает? Замечательно — будем использовать!       Спарринги не сказать, что совсем сложные. Но Фриск всё равно был немного удивлён. Он, конечно, знал, что даже его в некоторой мере удачное на турнире продвижение не говорит ещё о превосходстве над всем миром, и что всегда найдётся рыба покрупнее… Но после некоторых наблюдений Фриск не ожидал сильно многого от людей и монстров примерно его возраста и его курса. Как оказалось, он не один такой — в буквальном смысле и без иронии — непомерно способный. Он всё ещё сильнее многих, однако же и ученики под протекцией далеко не слабаки, и в спарринге с ними ещё приходится немного, а с некоторыми даже много попотеть. В любом случае, он себя сдерживал, а сдерживаться порою даже труднее, чем напирать по полной. Фриска вызывали подраться, смотрели на его успехи в использовании то огня, то молний, смотрели как его соперник защищается, смотрели как сам Фриск защищается… и отпускали. И так повторялось несколько раз, в том числе и с Чарой, но у неё уже, ясно дело, магия иных стихий. Оружия запретили использовать. Пока что. Люди из ордена имели на тренировки с оружиями свои определённые планы. И Фриск в них, их планах, занимал некоторое чуть более особое место. Всё же у него весьма необычное оружие. Не прям невозможное чудо, однако всё же инженерное, магическое и весьма необычное, хорошее нечто, сделанное к тому же руками доктора Астера. Однако очень многие люди и монстры предпочли бы что-то поудобнее в использовании. Фриск бы и сам предпочёл что-то попроще, да хоть палку-копалку, но он уже прикипел к Регнису, да и изначально это была просьба доктора Гастера, отозваться на которую Фриск и сам был рад. А ещё теперь там сидит извод вампирской шизофрении, и ион этим, в принципе, доволен. Ну и ещё магнитроны не требуют умения фехтовать. Впрочем, они же требуют других умений, и список противоречий и противопоставлений, если продолжать заниматься этим, можно ещё долго дополнять.       Магнитроны Фриск свои уже успел изучить вдоль и поперёк. Он успел проконсультироваться по этому поводу с Гастером, и тот дал добро парню на подробный доклад о своём оружии в том числе орденам. Во-первых, это оружие хоть и крайне необычное, тем более на фоне более привычных, более архаичных форм, однако Астер не планировал делать его каким-то эксклюзивом и-или секретом. Хотя магнитроны, по крайней мере официально уже всеми заинтересованными увиденные, пока что только у Фриска, но доктор допускал, что какой-то ещё светлый ум додумается рано или поздно до такого оружия. Во-вторых, честные ответы имеют занятное свойство притуплять бдительность, если вопрошающий уверен, что ему и правда отвечают честно. В-третьих, хотя это уже было сказано, магнитроны — не какой-то сверхсекретный суперпроект скелета, а всего-то любопытная новинка, которую тот позже планировал пустить в массы. К тому же Фриску самому не мешало бы иногда вспоминать о свойствах и возможностях 4-2-U. Магия, в том числе боевая, куда разнообразнее, чем можно себе представить. Надо всего лишь помнить о её могуществе. Впрочем, некого винить в поверхностном взгляде на ставшую привычной стихию, что нарушает все немагические законы физики. Когда что-то обыкновенно, о нём не сильно задумываешься. Даже если оно на известном органе вертит несколько тысячелетий научных и бытовых изысканий.

***

      Если кратко: ничего. Ни Чара, ни Фриск, ни другие студенты уже не ожидали чего-то сверх увиденного. По сути, они будто бы в другую академию перевелись, с немного другими, чуть более строгими, правилами и с немного иным подходом к обучению… Фриск и Чара научились даже получше выбирать для себя свободное время, и его стало не просто хватать, его стало с лихвой. По-настоящему свободное. В бессмысленных прогулках толку было мало, но всё же после интенсивных тренировок не хотелось сильно напрягаться. После редких, но метких занятий с теорией не хотелось нагружать голову слишком сильно. Нужна была отдушина, и, увы, это была не Сеть и не виртуальные развлечения с развлечениями более плотскими. Фриск не то что бы внезапно, но всё же с долей неожиданности для себя обнаружил архитектурные в себе познания. Творчество — хороший отдых. Конечно, математика в самой уже архитектуре — это целый подводный камнепад, и все камни острые. Но в отличие от магии все цифры и переменные не пляшут адского темпа кан-кан, а всего-то преобразуются постоянно по правилам нормальной математики. К тому же, родное Фриску подземелье жило как-то и без гениев математического искусства и сопромата. Значит, проживёт и это подземелье. Фриск и Чара, которая в это всё только-только начала входить, вместе баловались своими магическими умениями, преобразуя местную заброшенную подзёмку. Нижние уровни. Так потенциального шума меньше. В конце концов, вампирам и некоторым более смертным товарищам тут ещё около пяти месяцев кочевряжиться, и коротать время им приходится мало того что в сыром, тёмном и богами забытом подземелье, так ещё и в домах полуразвленных, дырявых и не выдерживающих никакой критики. Сначала Фриск просто хотел подлатать пару домов, на самом деле. Но внутри у него что-то взыграло, и он решил с помощью Регниса и магических возможностей снести совсем негодные куски подзёмки и перестроить их во что-то хоть немного приличное. По меркам хотя бы своего родного «поджопья», раз уж эти катакомбы и взаправду забыты вообще всеми более адекватными представителями.       Увы, но закон подлости и тут решил разгуляться. Если в мире и есть что-либо олицетворяющий и притом всемогущий бог, то это бог её самой, отвратной и столь непобедимой подлости Мироздания. И никак иначе.       Подземелье Ордогарда взаправду заброшенное, тут никто, кроме новоприбывших, не живёт. Однако некоторый всплеск магической активности в «поддолах» города не остался уж совсем без внимания сверху. Что ж: лишняя головная боль. Снова. Фриску нельзя отдыхать — это уже правило. К его же счастью, вампиры после того случая с Чарой окончательно стихли, опасаясь повторить судьбу одного небезызвестного дебила.       К другому счастью, никто не собирался всерьёз чем-то в руинах заниматься. Фриск краем уха — увы, в ордене со студентами о таком не стали почему-то разговаривать — слышал междусобойные разговоры полноценных членов ордена. Задача была ясна как день: проверить, что в тёмном закутке происходит. Но никто не хотел марать руки в грязище и никто не хотел лишний раз набивать свои лёгкие многолетней заплесневелой пылью. В итоге работу скидывали вниз по иерархической лестнице, пока не упёрлись в дно. То есть в студентов под протекцией. И поскольку им, студентам, на всякий случай — Фриск в душе не чает, почему и на какой такой случай — ничего знать было нельзя, занялись проблемой люди статусом лишь немного выше приехавших студентишек. Они даже заготовили фальшивые отчёты, а Фриск своему невероятному слуху доверял, но послать посмотреть пару достаточно смелых и достаточно ветреных парней они всё равно решили. Фриск просто попросил уже своих дураков быть потише. При случае просто сидеть без свечей да магического света или, при возможности, пересидеть где-то в наземной части города, тем более что кое-кто умелый уже смог договориться и обустроиться. Дипломатия (с угрозами расправ и прочих кровавых увеселений, правда) рулит! Увы, но с архитектурными экспериментами, в половине случаев заканчивающихся обрушением и несостоятельностью здания из-за двойки по сопромату, пришлось на чуть-чуть повременить. По сути-то у Фриска просто отняли его небольшую здесь отдушину, пускай и не специально. Чара тоже расстроилась, потому как ей только-только начало нравиться всё это. Тем более что сильно много магии парень с девушкой не тратили, ведь тут банально переместить кусок любой понравившейся и наличествующей материи из А в Б да склеить всё. Фриск ещё и «ручную сварку» попробовал. Не слишком, но что-то. На крайний, как он сказал был, случай да сойдёт, если какую-нибудь лопату придётся чинить. Правда, Фриска уже настораживало, что город следит за магической активностью в своих низах. Не то что бы это было опасно, это даже полезно… но Фриск, увы, сто лет уж как балансирует на баррикаде, и ему от лишнего внимания только хуже.

*

— Ну почему они не могут посидеть спокойно… хотя бы пять минут?! — парень, конечно, утрировал, однако вампиров всё равно обнаружили. Потому что какой-то дурак додумался покормиться на поверхности и с «помощью» непричастных смертных. На ушах стоял весь город. А когда вампиры подрались из-за этого чуть ли не у самой поверхности, всё ещё в подземелье находясь, вот тогда-то и поняли сверху, что вредители в подзёмке и правда завелись.

*

— Опять же, вход в подземелье был запечатан, — задумчиво протянул абберант союзного ордена, на данный момент находившийся в городе. — И мы можем быть уверены, что через оный запечатанный никто не входил? Он же всё ещё запечатан? — Ну… да, — ответил заместитель магистра. — Что значит «ну»? Вы обязаны за единственным входом присматривать, — хотя абберант на ступень ниже заместителя, этот человек сейчас считал себя в полном праве чуть ли не диктовать условия заместителю магистра. — Не единственным, однако две других точки не были даже построены до конца… две других шахты рылись снизу и они не дошли до поверхности. — Кто вообще копает шахту снизу вверх? — Послушайте, Подземелье Ордогарда — это тёмная страница истории нашего города. Как и многих других. Когда оно ещё было обитаемо, там рылись туда, куда могли. Вверх-вниз, параллельно-перпендикулярно, вправо-влево… — медленно и с заметной долей пассивной агрессии говорил заместитель. — Наши отцы и деды не следили за копошением мух в навозе. Что до точек, то вход и правда один единственный, но в нашем здании есть спуск к запасной шахте, соединённой проходом с единственной полноценно достроенной и той самой запечатанной. Через наш спуск мы и отправили проверяющих. Тот же спуск до сих пор запечатан. — Тогда как именно вампиры могли попасть в катакомбы?

— (какого хера ты приебался) —

— Эм… Я имею в виду… Мы не знаем, — выдохнул заместитель. — И, хоть эта фраза успела обрасти жирной иронией, но, Катон, мы работаем над этим. Буквально и без шуток. Мы сейчас стараемся вычистить оттуда всех и вычислить, как они попали в катакомбы. — Ордогарду лучше побыстрее справиться с возникшей проблемой, — посоветовал Катон. — Я буду молчать и по мере сил помогу вам, но если кто-то в союзе узнает, репутация Ордогарда в союзе пострадает, и это как минимум. Тем более что ваш город один из двух наших основных оплотов. И не дайте боги о наличии проблемы кровососов узнают в союзе «Сиаданц»: не поздоровится нам всем. — Что правда то правда, — кивнул заместитель и отослал мужчину прочь, вспомнив, наконец, о своём на ступень выше положении. Даже если Катон — абберант союзного ордена, он всё ещё абберант, а не заммагистра.       Абберант был взволнован. Ордогард был выбран как основной штаб союза орденов именно потому, что здесь и в ближайшем радиусе с кровососущими, как казалось, было покончено. В настолько милитаризованном, на самом деле, городе это что-то само собой разумеющееся, и участок Большака при Ордогарде один из самых безопасных. Но что-то пошло не так. Вампиров из округи вычистили, казалось, под чистую. Их даже в лесах не водится. По крайней мере последние экспедиции и разведка ничего не говорили о какой-либо активности вампиров, лишь шальная магическая природа иногда сюрпризы подкидывала навроде хищных зарослей и подобной чепухи. И вот как гром среди ясного неба, без каких-либо признаков. Вампиры здесь появились и захватили себе место в пустующем подземелье. Более того, у одичалых вампиров, даже если таковые могли избежать кары, не бывает такого уровня организованности. Ещё хуже: никаких признаков вампиров в городе не было. В Ордогарде очень серьёзно относятся к пропаже людей и монстров, к внезапным долгим болезням, к сообщениям о внезапных же переменах в поведении у любых знакомых, столь же серьёзно относятся и в прервую очередь к любым сообщениям, даже от детей и откровенных сумасшедших, об увиденных вампирах. Даже если их тут сто лет уж как не бывало. Не буквальные сто лет, к сожалению.       Абберант думал. Вампиры голодают всегда. Это их натура, и даже если вампиру удаётся долго подавлять голод, растёт лишь вероятность спонтанного нападения пропитания ради. Толком неясно, почему именно кровь так влечёт вампиров, однако факт есть факт — упырям всегда мало крови. К сожалению, это и некоторая слабость перед солнцем — единственное с древними легендами сходство. Иначе бы можно было увешаться чесноком и жить в безопасности.       Ладно, даже если вампиры долго терпели… они верны своим корням. Они всё равно решили выяснить отношения напрямую. И, кажется, относительно недавний всплеск магической энергии, ещё до этого посильнее, откуда-то снизу тогда абберанту не показался. Тогда это был звоночек. Просто звенел он где-то очень глубоко, раз уж никто не почувствовал ничего. Катон куда более чувствителен к магическим потокам, но даже он всё в первый раз свалил на усталость и тренировки студентов рядом. Абберант думал дальше. Если вампиры появились не сейчас, а ранее, то у них должен был быть какой-либо сдерживающий фактор. И если это просто смертные, которые согласились делиться своей кровью — увы, излишне романтичных идиотов, которые слишком поздно всё осознают, среди рода людского и монстрового слишком много — тогда ещё ладно. Но если сюда пробрался целый клан с главой, умеющим сдерживать (как показало последнее событие, не очень хорошо гипотетический он это умеет) позывы подчинённых подраться, — вот тогда пиши пропало. Катон тогда будет обязан доложить об этом, даже несмотря на то, что Ордогард в таком случае проиграет много больше, чем выиграет. Да и сам абберант может получить по шапке, хотя он к местному ордену не относится напрямую. И всё же что ни делается — к лучшему. Если бы магчиеские всплески под землёй относились не к вампирам, А к феномену Сдвига, вот тогда-то уж… даже опасаться было бы некому. А так просто появилась задача: убивать вредителей. У абберанта родилась в голове идея. Совершенно негуманная, однако борьба идёт с вампирами, тем более на фоне набирающего силу Конунга и других чуть меньших местных авторитетов у вампиров, так что гуманизм молчит в тряпочку. — Я предлагаю, — в конце недели высказывался Катон. — Залить в шахты особо ядрёное химоружие, чтоб аж за километр цвело и пахло, и караулить вход. Но только не тот наш прожект. Студентов по протекции придётся временно отослать на какой-нибудь субботник или на что ваша выдумка горазда, но зато проблему «клопов» решим. — Если есть ещё один вход, это будет почти бесполезно, — возразил другой человек. — Мы ещё не обнаружили его, но он наверняка есть. Если, правда, вампиры не сидят безвылазно, что по очевидным причинам вряд ли. — С вами я, дурни, — напомнил Катон. — Без использования магии даже вампиры не выдержат химозу. А раз теперь я точно знаю, что внизу кто-то копошится, мне будет куда проще и легче отследить изменения в магических потоках. — Что да то да, — кивнул заммагистра. — Впрочем, сейчас важно также и выяснить, откуда в ваш город беда наведалась, — не успокоился абберант. — Я удивлён, честно говоря, что списки студентов под протекцией до сих пор не проверены, как и сами студенты, что охраны во время комендантского часа до сих пор мало, также я удивлён тем, что вы размерами-то не слишком большое подземелье целую неделю не можете проверить полностью. Наверное, очень уж зря магистр ваш в отъезде… Я бы и дальше перечислял, но тогда придётся смотреть уже на бревно в своём глазу, — признался абберант. — Вы, кажется, расслабились в Ордогарде, — сделал вывод он. — Слушай, ты абберант в ордене «Трефа», а не в «Каубо»… но так уж и быть, — вздохнул заммагистра. — По сути мы все «Блаугратен», — возразил Катон. — Так что послушай совет союзника: никогда нельзя расслабляться, никогда нельзя быть в чём-то уверенным, и паранойя ещё не признак сумасшествия, тем более на фоне всем известных событий. И да, насчёт студентов: проверить стоит в том числе и огненных. — Ну это уже совсем бред, — заявил какой-то лейтенант. — Бред или не бред, а раньше вампиры солнца боялись похлеще, чем сейчас. И если в наше время появится какой-нибудь вампир-мутант, устойчивый ещё и к огненной магии… — абберант не продолжил. — Тогда его наследие может нас всех смести одним своим чихом, — сделал неутешительный вывод уже принадлежащий Ордогарду пресептант. — Лучше уничтожить обнаружить и уничтожить такую тварь сейчас, нежели дать ей шанс завести устойчивое к огню потомство. — В кои-то веки что-то умное, — пробурчал под нос Катон.

***

— Нам… пиздец… — Фриск театрально поклонился и, закатив глаза, начал посмеиваться. Вдруг он почувствовал резкий укол в шею и услышал пронзительнейший писк. Почувствовал небольшой шар. Он потянулся рукой к уху. Серьга не выдержала напора. Она, наконец, сломалась. Она и так жила на последнем издыхании, но Фриск делал ставку на огненную магию, которая не хуже серьги скрывала его натуру. Сейчас же последняя магия из подарка Деста вышла, сломав маленький, если так можно сказать, артефакт. — Бля-а…

***

— Доктор Астер, жаль вас отвлекать сейчас, — обратился Александр к скелету, — Однако… «Арахнофобия»… Она теперь требует вашего внимания как можно скорее. Даже я не знаю точно, что с ней сейчас происходит, но ваше недостроенное Ядро этому точно поспособствовало. — Почему-то я подобного боялся, — признался скелет. — Трудно играть с тем, чего сам до конца не понял, — пробурчал он. — Я не могу разорваться, однако в скором времени буду. Просто у меня и тут нарисовалось несколько неотложных дел. — Само собой. Нам просто нужен ваш совет, но не по связи, а лично. Довольно трудно объяснить всё на словах даже для меня. — Понял-принял.

ᛜᛜᛜ

— Я не хотел вмешиваться, но… хм… — Конунг задумался. — Что-то беспокоит? — спросил Каймер, Дукс Секундус. — Помнишь, я рассказывал про одарёного мальчишку? Который ещё огнём умеет шмалять? — А, от которого по голове получили Гехаймсы? Да, помню. — Ну… «Чейз» слышал неутешительные новости в «Блаугартене». Я даже поражаюсь, как тесен мир наш, — кивнул Конунг. — Ладно, пока я ещё не начал тут помирать от очередных попыток Александра сделать мне новую биологию, помогу парню. Пора уже «графу Вольцивита» и за нас побыть. — Удачи. Кто за главного? — Решите сами как-нибудь. Вам-то я доверяю, — махнул рукой Конунги встал перед зеркалом. — Эх, давно я не выходил на длительные прогулки… — размялся вампир. Иногда в нём всё же играло что-то детское, пусть даже Конунг и был величайшей угрозой с точки зрения очень многих, в том числе конкурирующих вампиров.       Хотя придётся и пострадать. Он ненавидел конкретно эту магию: магия преображения не самая в мире приятная вещь. Ты буквально чувствуешь, как кожа натягивается и местами скручивается, как начинают болеть от давления глаза, как всё тело ломит. И всё того ради, чтобы изменить собственный внешний вид на пару недель максимум, и то не полностью: рост и телосложение поменять пока что невозможно. И некоторый дискомфорт преследует до тех пор, пока внешность не вернётся в норму. К тому же очень трудно спрятать свою натуру повелителя огромного клана вампиров за оттенком волос, за чуть более смуглой кожей, за другого цвета глазами и некоторыми чератми лица. Внешность это внешность, а внутри Конунг остаётся страшным как девять кругов Ада вампиром. Приходится обзаводиться дополнительными побрякушками, которые бы маскировали некоторые магические потоки. К сожалению, мощь Конунга для них слишком высока, такие меры лишь временные. Но иногда лучше потерпеть. Например, личина Чейза Самантина выгодна Конунгу, когда ему надо лично разбираться с какими-то «Блаугартенскими» проблемами. К тому же такой человек… когда-то существовал, он даже был внешне похож на Конунга, из-за чего сильно стараться ради маскировки под младшего лейтенанта ордена «Трефа», состоящего в союзе орденов «Блаугартен», не приходится.       К сожалению, игра в баланс сил слишком важна, чтобы взять и одним махом уничтожить эту угрозу, а будь на то воля — Конунг бы не стал заигрывать с маскировкой. Тем более что даже ради личины младшего лейтенанта — далеко не самого важного в иерархии «Блаугартена» и «Трефы» — пришлось очень сильно напрячься и поработать. Всё же в ордене сидят не только дураки. Вернее, там дураков вообще мало. Да, работать никто не любит, но не за красивые глазки союз «Блаугартен» обрёл своб пугающую даже Конунга мощь. А теперь вот, придётся ещё и будущего друга вытаскивать из лап этих… этих. — Абберант Катон Сикаретт? Меня прислали к вам в качестве ассистента… опять, — пожаловался «Чейз», очутившись на месте и пройдя несколько ступенек бюрократии, слава богу быстро, чтобы встретиться с нужным ему человеком. А ещё Конунг… запыхался. И Искандрия, и Ордогард очень далеко от даже границ «оперативной зоны» Конунга и его клана, а без доктора Астера телепортация вышла не слишком точной. — Что ты опять натворил там? — Сломал пару роялей в кустах. — А если серьёзно? — Меня просто послали к вам помогать «на всякий случай», потому что, цитирую магистра с замом, «вы хорошо сработались в прошлые разы, и мы решили что из вас вышел неплохой тандем». — Великие боги, — приложил руку к лицу Катон. — Я же просил не вмешиваться… ладно, ты хоть молчать умеешь. — Так точно, господин-абберант!       Куда же без подковёрных интриг среди союзников… И фальшивой, но достаточно полезной дружбы. Благо, чувствительность Катона относительно магии молчит: он слишком привык к ауре «Чейза Самантина». Так, где тут Фриск?