Исключительный случай

Пробуждение у Изуку было не лучшим. От твёрдого пола и так больное тело болело ещё сильней, он замёрз. А ещё хотел кушать и это при том, что горло все ещё болело. Было тяжело сглатывать слюну, о какой еде могла идти речь? С трудом встав с пола, Мидория посмотрел на цветы в грязной от крови ладони и решил, что для начала нужно посетить ванну. На улице оказалось поздняя ночь или раннее утро, около четырёх часов. Спать не хотелось, хотя слабость сбивала с ног, хотелось кушать и укутаться в несколько одеял, чтобы согреться. В ванной Изуку избавился от цветов и умылся, стараясь сильно не шуметь, чтобы никого не разбудить. После надев на себя тёплую толстовку, Мидория спустился вниз на кухню. Живот урчал и требовал еду, да и не собирался Изуку голодом себя морить. В холодильнике осталось немного еды, но парню было лень её греть, а холодное есть не хотелось, горло и так болело. Изуку вздохнул и закрыл холодильник, решив сделать себе чай. Двигаться было тяжело, но кое-как сделав себе кружку чая, Изуку сел за стол, грея руки о горячую кружку, ожидая, когда чай остынет. Держать голову было тяжело и Мидория положил её на стол, думая, немного полежать, пока чай стынет, но уснул. Проснулся парень от того, что его трясли и что-то говорили. — Деку, блять! — рявкнул злой голос и Изуку подскочил. И сразу же застонал от боли в шее и спине. — Какого хуя, ты тут спишь, задрот? — раздражённо рыкнул Бакуго, стоя рядом и рассматривая растерянного парня. Мидория осмотрелся, он и правда уснул на кухне за столом. За окном уже было светло, видимо, Кач-чан как раз собрался на пробежку. — Я чай хотел, — прохрипел Изуку и сморщился от боли в горле. Бакуго посмотрел на него тяжёлым взглядом и приказал: — Вали наверх давай. Мидория кивнул, не имея сил спорить, да и оставаться на кухне не было причин. Изуку встал, немного пошатываясь и взял в руки кружку с остывшим чаем, собираясь его вылить, но Кач-чан грубо забрал ее из рук: — Исчезни, блять! Зеленоволосый вздрогнул, но покорно направился к своей комнате, пока блондин выливал чай и мыл кружку. Общее состояние не позволяло задуматься о поведении Кач-чана, хотелось поскорее оказаться в кровати, завернувшись в одеяло, его опять знобило. На лестнице Мидория столкнулся с сонным, но уже веселым Киришимой, который, если судить по внешнему виду, тоже собирался на пробежку, хотя раньше этим не занимался. — О, Мидория, привет. Не видел Бакуго? — спросил красноволосый и зевнул. Изуку не успел ничего ответить однокласснику, так как в комнату из кухни вышел Кач-чан. — Ты долго, я не собираюсь из-за тебя нарушать режим, Дерьмоволосый, — недовольно сказал блондин. Эйджиро сразу перевел на него все свое внимание, спускаясь и весело что-то тараторя. Мидория стал подниматься дальше, не вслушиваясь в треп Киришимы, но одна его фраза заставила Изуку обернуться уже на вершине лестницы: — Да ладно, я же знаю, что небезразличен тебе, — Киришима обнимал Бакуго со спины за плечи, прижимаясь, улыбаясь. Но Изуку смотрел только на Кач-чана, который спокойно стоял и щеки которого были румяные. Кач-чан покраснел. Деку почувствовал, как внутри все замерло от сцены внизу. Глаза расширились, рот чуть приоткрылся. Оторопь прошла, когда Изуку заметил, что Кацуки поворачивает голову в сторону лестницы. Мидория резко отвернулся и поспешил к своей комнате, чувствуя как глаза наполняются слезами и они катятся по щекам, а вслед ему кричит Киришима: — Мидория, ты же никому не расскажешь? Изуку закрывает рот рукой, сдерживая всхлип. В легких растут цветы и он едва успевает добежать до своей комнаты и по привычке падает рядом с кроватью, начиная кашлять. В этот раз сложно. Горло еще болит. Слезы текут. От чего дышать еще сложнее. Сейчас больно не только физически. Изуку не был готов увидеть такое. Он думал, что Кач-чан отдает всего себя учебе и тренировкам. Что ему нравятся девушки. Выплевав красные цветы, Мидория оставляет их лежать на полу, а сам забирается на кровать, закутывается в одеяло, утыкается лицом в подушку и плачет. Ему больно. В груди все тянет так, что хочется выть, кричать во все горло от боли. Кач-чан влюблен. Влюблен не в него. В другого парня. Это конец. У него нет ни шанса. Изуку знал это. Но знать это одно, а видеть подтверждение совсем другое. Когда истерика сходит на нет, Изуку проваливается в тревожную дрему с хрипом дыша. В следующий раз Изуку будит стук дверь и приглушенный голос. — Мидория? Мидория, открой, ты опаздываешь. У тебя все хорошо? — голос Тодороки несколько взволнованный. Деку решает, что сегодня на занятия не пойдет, но открыть дверь Шото нужно. Посмотрев на окровавленные цветы рядом с кроватью, Изуку просто бросает сверху одеяло, прикрывая их и идет открывать дверь. Тодороки внимательно осматривает болезненного парня, хмурясь. — Тодороки-кун, я сегодня не пойду на занятия, приболел, — хрипит Мидория едва выговаривая слова. Гетерохром хмурится сильней и входит в комнату. Изуку прикрывает дверь и поворачивается к гостю, который оказывается слишком близко. Тодороки обхватывает лицо Мидории своими ладонями и прикасается губами ко лбу, застывая на несколько секунд, а потом отходит. Деку и звука выдавить не может, но сын Старателя все объясняет: — Прости, по другому проверить температуру я не могу. У тебя она, кажется, повышенная. Объясняя это Шото подходит к кровати и наклоняется к одеялу. — Стой! — хрипит Изуку, но поздно. Тодороки смотрит на окровавленные цветы, а потом медленно поворачивает голову к Мидории, смотря на него со нескрываемым ужасом. Одеяло падает на пол уже не скрывая цветы. Деку не знает, что делать, глаза увлажняются и он только тихо выдыхает: — Тодороки-кун. — Мидория, кто? — хрипло спрашивает Шото, но зеленоволосый качает головой и опускает её. Не долгая тишина, её нарушает напряженный твердый голос Тодороки. — Мы поговорим после занятий. После этих слов парень быстро покидает комнату, закрывая за собой дверь. Изуку садится на кровать, стирая слезы и принимает решение. Сегодня он поговорит со Всемогущим. Но перед этим его ждет еще один приступ, Мидория догадывается, что на этот раз цветы будут красно-белые.