Исключительный случай

— Да расслабься ты, все прошло отлично, — в который раз говорит Киришима Бакуго и тот взбешенно на него смотрит. — Отлично?! — рычит Кацуки, но так чтобы их никто не услышал. — Он теперь блять думает, что мы встречаемся! — Зато мы знаем, что он к тебе не равнодушен, — воодушевленно продолжает Эйджиро, пока блондин в очередной раз окидывает взглядом тех, кто идет на уроки. ища одного конкретного человека. — Видел, его реакцию?! — Он просто охуел, Дерьмоволосый, — выдохнул Бакуго, не найдя кого искал. — Он скорее с Двумордым будет мутить, чем со мной. — Вот уж не думал, что у тебя проблемы с самооценкой, — хихикнул Киришима, подкалывая друга. — Че вякнул?! — мгновенно бомбанул блондин и сразу же успокоился, в очередной раз осматривая учеников. — Эй, Половинчатый, где Деку? — Заболел, — на автомате ответил Тодороки, пытаясь уложить в своей голове мысль о том, что Мидория умирает от неразделенной любви. Как так? Кого он так сильно любит? Кто может не любить его? Красный цветок. С кем он может ассоциироваться? С Киришимой? Нет, точно. Неужели это он? Что ж, Тодороки не удивлен, только чуточку больно. Он ведь всегда видел эти странные взгляды в сторону Бакуго. Хотя, почему «странные»? Сам же, наверное, так смотрит на Мидорию. — Что опять с этим слабаком? — с презрением спросил Кацуки, скрывая свое беспокойство. Он не мог не заметить, что в последние время с задротом что-то не так. Но понять «что» не мог. Тодороки вздрогнул возвращаясь в реальность. Красный цветок в кармане словно обжигал сквозь ткань. Как Мидория мог полюбить его? Именно его! За что?! Шото обернулся к блондину, его челюсти сжались, а глаза чуть прищурились яростно сверкая. — Не твое дело, — холодно отрезал сын Старателя. — Че вякнул?! — угрожающе зарычал Бакуго, после того как удивление прошло и направился к гетерохрому, который с неожиданной ненавистью смотрел на него. — Эй, бро, стой, не надо! — всполошился Киришима, за плечо удерживая блондина, понимая, что если двое сильнейших класса сцепятся, придется звать учителей. — Да пусть перебьют друг друга, Мидории легче жить станет, — пренебрежительно кинул Шинсо, проходя мимо. — Бля, Хитоши, ты не помогаешь, — простонал Эйджиро, кидая взгляд на новенького. — Я и не собираюсь им помогать, — фыркнул Хитоши, останавливаясь и смотря на одноклассников с усмешкой. — Зачем? Они мне мешают, ходят вокруг Мидории как церберы, не подобраться. У Киришимы приоткрылся рот от удивления, а Бакуго и Тодороки быстро пришли в себя переглянувшись. — Ты с самого начала крутишься вокруг Деку. Отвали от него, — процедил Кацуки. — Зачем он тебе? — напряженно спросил Шото. — А вам? — в ответ спросил Шинсо и развернувшись, ушел. Тодороки с Бакуго посмотрели друг на друга и сын Старателя пошел дальше. — Такого я не ожидал, — ошарашенно выдохнул Эйджиро.

***

Мидория сидел напротив Всемогущего в комнате отдыха и не знал, как начать разговор. Совсем. Вся заготовленная речь вылетела из головы, а больное горло отказалось работать. — Мидория, мальчик мой, ты плохо выглядишь, — мягко сказал Яги, находясь в своей истинной форме. — Да, — тихо прохрипел Изуку, не поднимая взгляд на наставника. Мидория выдохнул и достал из карманы толстовки платок, в который спрятал два цветка. Доказательство своей безнадежности. Зеленоволосый положил платок на столик между диванами и трясущимися руками раскрыл его. Тошинори судорожно вздохнул смотря на два окровавленных цветка. — Думаю, причуду стоит отдать Мирио, он её достоин, — голос хрипел и дрожал, из глаз полились слезы. В груди ныло от понимания, что он прощается со своей мечтой. — Простите меня. — Нет, — твердо сказал Всемогущий и Мидория удивленно на него посмотрел. Яги смотрел серьезно и твердо. — Можно провести операцию. Изуку слышал об этом, но деньги, нужно много денег, а их нет. Тем более после операции чувства пропадают. Он не будет больше любить Кач-чана и Тодороки-куна. Не будет ими восхищаться. Не будет идти за Кач-чаном. Куда тогда ему вообще идти? Он всегда шел за Кач-чаном потому что любил. — Деньги, — покачал головой Деку. — Я оплачу, — спокойно ответил Тошинори и видя, что ученик собирается еще что-то сказать, перебил. — Это не обсуждается. Ты сделаешь операцию, Изуку. Мидория с ужасом на него смотрел и Яги решил, что стоит быть мягче. — Мальчик мой, я всегда даю тебе выбор, но сейчас боюсь, ты сделаешь неправильный. Это юный Бакуго и юный Тодороки? — ответом стал лишь кивок, Изуку опустил глаза на стол, смотря на цветы. — Думаю, тебе стоит с ними поговорить. — Кач-чан встречается с Киришимой, — покачал головой Мидория. — Тогда поговори с юным Тодороки. Если он ответит тебе взаимностью, мы просто с помощью операции уберем те цветы, которые принадлежат юному Бакуго и проблема будет решена. Или уберем все цветы, но ты не станешь умирать и передавать причуду, мальчик мой, — спокойно закончил Тошинори, стараясь не показывать собственной не уверенности. — Но как же я буду без чувств? — надломлено спросил Изуку, смотря на учителя с отчаянием. — Ты будешь не один, — мягко уверил Яги парня. — Иди отдохни, у тебя немного времени, не тяни с разговором. Мидория кивнул и медленно направился прочь. Отдохнуть и правда не помешало бы.

***

Мидория сидел на подоконнике и смотрел в окно, высматривая своих одноклассников, которые возвращались с уроков в общежитие. Вот Шинсо-кун, который недавно перевелся к ним в класс, но не дает никому спуска. Трудно идет на контакт, почти как Тодороки-кун вначале. Но Мидория все пытался его разговорить и иногда даже получалось. Вот Кач-чан идет вместе Киришимой. Эйджиро как всегда что-то весело рассказывает, а Кач-чан только кивает. Наверное, такой человек и нужен Кацуки. А вот и Тодороки-кун. Идет вместе Момо. Когда они подходят к общежитию, Мидория может рассмотреть, как Шото улыбаясь что-то говорит, а девушка смущенно кивает. Изуку знает цену этой улыбки. Она бесценна, потому что Мидория знает, как редко она появляется на красивом лице. Изуку улыбается сквозь слезы. Его возлюбленные нашли свое счастье. Так может ли он его разрушить?