Очки закрыли чувства

Светло не помнил, что он говорил в трубку и говорил ли вообще. Но ему отвечали. Велели дышать. Размеренно. И смотреть в потолок. Плакать не велели, но слезы сами текли по щекам. «Мы уже едем, Вань. Слышишь? Мы уже едем!» — у Славы дрожал голос, Светло чувствовал вибрации даже на расстоянии в семьсот километров. Потом в телефоне зазвучал уже голос Замая. — Ваня, выпей валерьянки… — Андрей сам одернул себя, вспомнил, что в таких случаях настойка не помогает. — Нет, лучше виски, чтоб наверняка. Целый стакан. И ложись спать. Все будет хорошо. От последней фразы друга металлически сквозило ложью. Но Светло не стал возражать. Наружу рвалась выкручивающая истерика, и ее отголоски уже подбирались к самому горлу. Не хотелось выпускать ее на волю раньше времени. Друзей Ваня и так напугал, молодец, может собой гордиться. Но он знал, что так будет. В ванную то шел, то бежал, неловко оскальзываясь на протертом линолеуме, склонялся над унитазом покорно. Будто собирался исповедаться. Нужны были грехи, и Ваня Светло перечислял их в уме, в то время, пока его нещадно рвало. Он не помнил, сколько прошло времени, но по ощущениям все было бесконечно долго, потно и изматывающе. Выходила в основном вода, ведь за сегодня Светло почти ничего не ел. Ненависть к себе, порой, заставляет людей совершать страшные поступки. Но Ваня был слишком уставшим, чтобы дотянуться хоть до ближайшего острого предмета. А перегрызать себе вены зубами не был готов. Не совсем же он долбоеб. Вот в прошлый раз взял нож, которым Слава обычно чистил рыбу. Его еще тогда пробила нещадно на смех. До колик и икоты смеялся, чувствуя себя и правда, рыбой на крючке. Даже когда его вытаскивали из ванной, Светло смеялся. Но он знал, что на самом деле это слышилось воем дикого животного. Тогда пацаны успели вовремя, а сейчас? Раньше утра они точно не приедут, даже на полной скорости, даже по М-11. Если бы не ебаная слабость, все могло бы кончиться! Гриша бы, наверное, не обиделся. Не успел еще привязаться крепко-накрепко. На бантик только, потяни за нужный конец — и ты свободен. Ваня, кажется, задремал. Впал в такое тяжелое забытье, мотал то и дело головой в разные стороны, ощущая тело грязным и чужеродным. Кое-как тошнота отступила, чем парень и воспользовался. Ноги почти не держали, зато стены принимали хрупкое шатающееся тело как родные. Направление было одно — кухня. Что касается фразы про «все будет хорошо» — ложь, пиздешь и все такое, но вот про виски совет неплохой. Замай, вообще, чаще всех в Антихайпе давал дельные советы. Он был их великим Ханом, Мудрым и Всепрощающим. Ни одна рэп-тусовка не могла похвастаться личным «убивающим биты». Кроме них, доблестной андеграундной троицы. Ваня только занес ногу, чтобы ступить с коридорного линолеума на кухонную плитку, как перед ним проскочило огромное рыжее облако. Гриша. Подумав, что его опять направляются кормить, бросился на кухню. Наивное создание, будто забыло, как всего несколько минут назад обеспокоенно мявкало и скреблось в дверь ванной, пытаясь добраться до хозяина. Наверное, решил, что если уж человек первым делом пошел на кухню, значит все в норме. Светло даже улыбнулся. Правда, немного вымученно, но он честно старался. Не расстраивать же котика. На кухне было промозгло, ярко светила новая лампочка, и брошенный клетчатый плед на подоконнике укрывал своим теплым телом дохлых мух и оставленную Славой книгу. Опять Грамши. За виски пришлось лезть на буфет. И Светло успел дважды проклясть свой рост, пока добирался за заветной початой бутылкой. Благо, лед и кола нашлись в холодильнике, так что вскоре успокоительное по рецепту Замая было готово. Гриша вновь подошел к хозяину и потерся мягким бочком о его ногу.  — Дурак! — ласково произнес Ваня, присаживаясь рядом с котом. — Ты же и так толстяк, надо диету соблюдать. На это Гриша выпучил свои огромные желтые глаза и оскалил клыки, будто все понимал. — И не пытайся обмануть меня своим мехом. Под ним у тебя жирочек. Ваня все говорил и говорил. Заверял кота, что ему так будет лучше, хоть он и так самый красивый, конечно. Одновременно с этим парень пытался успокоить себя. И все опускался, опускался на холодный кафельный пол кухни. — Ты прости, — слезы снова начали капать. Нерешительные и одинокие. — Хозяин у тебя херовый. Виски не помог, Ваня так и не смог сомкнуть глаз. Забрался на широкий подоконник, завернулся в плед и Гришу на коленях немного прикрыл. Верный котик ни за что не захотел бросать хозяина, когда из глаз у того течет вода. Светло оставалось только цедить виски с колой, звеня льдом на дне бокала, рассеянно чесать Гришу за ухом и всматриваться в темноту ночи, ожидая, что ее вот-вот разрежет свет фар подъезжающего пикапа. * * * — Это было ТОЛЬКО избиение? — психиатр сделал акцент на слове «только» так, будто догадывался, что пациент от него что-то скрывает. Это был дородный дяденька, с густой черной бородой, в которой, то тут, то там уже серебрились колоски приближающейся старости. — Да?! — больше похожее на вопрос. Ваня не знал, как реагировать, но и говорить правду не собирался. Не то, чтобы он думал, будто доктор Старовский тут же побежит рассказывать всем об изнасиловании парня, но… Береженого Бог бережет, тут Ваня был полностью согласен с народной мудростью. Его вообще сюда заставили прийти. Замай, если быть точным. Это было его условие, а иначе Андрей ни за что не соглашался возвращаться в Москву и докатывать тур. Слава был с ним полностью согласен в этом. Карелин, вообще, не отлипал от Светло с самого их приезда, вызывая странную смесь раздражения и благодарности в душе Вани. Парни тогда приехали под утро, уставшие, взволнованные. Было ощущение, что всю дорогу за ними гнались то ли черти, то ли братки из 90-х. Ваня мог только постараться приветливо улыбаться в тот момент одновременно пытаясь слезть с подоконника. Очевидно, у него плохо получалось. За ночь он успел прикончить бутылку, пусть и разбавляя ее колой, и захмелеть, так что был неповоротливым, любвеобильным и очень-очень сонным. Светло не был психологом, но и идиотом тоже не являлся. Парень знал, что смог наконец расслабиться только услышав голоса друзей. В тот момент они приглушенно переругивались. Очевидно, думали, что Ванечка спит. А потом Светло и правда был уложен в кровать, кто-то из друзей накрыл его одеялом, кто-то нерешительно коснулся волос. Было тепло и спокойно, как в детстве. — Что ж, Иван, если вы не хотите об этом говорить, то мы можем побеседовать о чем-то еще, — из воспоминаний его вырвал хрипловатый голос доктора. — Например, о вашем детстве. Мужчина улыбнулся, заметив, как парень тут же расслабился. Плечи опустились, тело откинулось на спинку кожаного кресла. И оставшийся час они разговаривали о детстве Светло, вспоминая, каким вкусным раньше было мороженое, не то что сейчас. Только на прощание доктор посмотрел чересчур пронзительно и сказал — что бы там ни произошло, два года назад, это его, Ванечкина история. Но, если он хочет жить дальше и готов бороться за свое право на спокойную жизнь без страха, то пусть знает, что мужчина всегда готов выслушать и помочь. На том и расстались. Светло всю дорогу шел, полностью погруженный в свои мысли. Ему и в голову не пришло заходить в «1703». Ноги сами принесли его. Да он и напиваться не планировал, после ночного виски во рту все еще оставалось кислое послевкусие. Просто Ваня обнаружил себя, сидящим за столиком «семнашки» в одиночестве, не считая бутылки какого-то крафтового пиваса. В Хабаре бы за такое ровные пацанчики ребра пересчитали. А здесь… Толерастия, как она есть. Спустя, примерно, половину бутылки, Ване позвонил Слава. — Ванечка, — голос у Карелина был чересчур мягкий, обманчиво-тягучий. Светло знал, что за этим не кроется ничего хорошего. — А откуда у нас кот в квартире? Я тут вот проснулся и обнаружил. — Слав, не выкидывай его. Это я — долбоеб. А Гриша хороший и в тапки не ссыт. — Я че, садист, по-твоему, животину на улицу гнать? Тем более, я тогда на счет охуенности котов не гнал, пусть и по обкурке говорил все. Видишь, помню же. — А Замай как? — Я его спросил, не приготовит ли он из котика плов, а тот обиделся. Мол, он не кореец, чтобы домашних тварей жрать. Я его, конечно, поправил, что корейцы только собак хавают. Короче, пригорюнился Великий Хан немного. Но он против нового соседа ничего не имеет. — Так что, все ровно? — Ну, типа. Только корм животине ты покупаешь на свои честно-пречестно заработанные, смекаешь? Это тебе, так сказать, в назидание. Да и здоровый твой Гриша, жрет, небось, побольше меня. Я и себя-то прокормить не всегда могу, а мне тут, оп, и нахлебник. Ваня слушал весь этот треп и улыбался. Он знал, что это всего лишь шутка, и Слава просто опять в своем амплуа. Постирония — хорошо, метамодерн — охуительно. — Обобрать меня решил, да? — Ваня подключается к шутке. — Ага, оставлю тебя без штанов на улице северной столицы. Глядишь, из тебя толк какой выйдет. Шаверму продавать или паленку толкать алкашам. А ты где, кстати? — Не поверишь, в «семнашке». — О, заебись, щас буду, — Карелин не стал ждать приглашения, зная, что Ваня не сможет ему отказать. Никогда не мог. — Только я один. Мы…точнее, я, доконал Андрея Андреевича, и он почивать изволит. — Хорошо, пригоняй. В ожидании Славы делать было нечего, так что Ваня заказал себе еще бутылочку. Только, когда парень понял, что здесь он, видимо, останется надолго, Светло наконец расслабился. Странное гнетущее чувство немного отпустило. Жизнь, кажется, налаживалась. — О! Какие люди! ХА! И еще раз: «ХА!» И тут не могло обойтись без проблем. Конечно, ведь Ваня позволили себе потерять бдительность, а это слишком большая роскошь. Особенно, когда ты более-менее узнаваемое лицо, да еще и драться не умеешь. За столик к Светло подсел красноволосый парень. Ваня помнил его и даже не планировал делать вид, что впервые видит сию наглую морду. — И тебе привет, дополнение к Оксимирону. Светло выпил пива и теперь был немного злым и находчивым. А еще совсем бесстрашным. Чувак этот значительно превосходил его по габаритам. Нет, он не был качком. Скорее, длинной шпалой. Очень хорошо сложенной шпалой, хотелось бы отметить. А Ваня это тщательно приметил. Все таки это был его типаж. «Эх, красивый он, прихлебала Окси, жаль, что мудак» — досадливо подумал Светло. — Выебываешься даже, когда за спиной нет дружков? — притворно умилился чувак (имени его Ваня так и не узнал). — Мелкий, а смелый. — Я должен тебя бояться только потому, что ты мажешь голову чьей-то менстрой? — уточнил Светло, в душе понимая, что сам нарывается. Но это было слишком весело, чтобы держать язык за зубами. Ему ответили смехом. Знаете, не злым, и даже не наигранным, а чистым таким, по-детски искренним. Ваня даже сам не смог удержаться от улыбки. — Забавный ты, Фаллэн Мс, — проворковал его собеседник, просмеявшись. — Жаль, что это твое единственное положительное качество. — Нет, почему же, еще тест на ВИЧ, у мамы своей спросить можешь, от нее подхватил, — глупая игра в «ударит-не ударит» закончилась, так и не начавшись. Красноволосый успел только измениться в лице и начать тянуть быдляцкое: «че?», как в их сторону направился Мирон Федоров. Он же, Оксимирон. Собственной персоной. Видимо, поняв, что назревает конфликт, рэпер решил разобраться. — Вано, ты чего тут, выпить же хотели? — Светло вздрогнул. Федоров явно обращался к своему другу. Но при звуке своего имени Ваня инстинктивно дернулся и посмотрел на Окси. Тот, видимо, это заметил. Делать было нечего, пришлось импровизировать. — Тезка, а такой мудак. — буркнул Светло, неодобрительно зыркнув на тоже Ваню. — Че ты там вякнул? — но красноволосый уже не выглядел настроенным на конфликт. Для чего он вообще подошел к Ване, было непонятно. Фаллен решил, что подумает об этом позже. Возможно, когда будет сидеть на толчке. Возможно, никогда. — Что слышал. Вон, тебя друг зовет. А то сам не бухаешь, и другим не даешь расслабиться. Ваня нервно вздрогнул. Он, вообще-то, сегодня у психиатра был, ему антидепрессанты выписали. Неудачный день. Так еще и препараты можно начать принимать только с завтрашнего утра. Вот и как тут не острить?! — А тебе че надо, парень? — тут уже в коммуникацию вступил сам Светило Русского Рэпа. — Да вот сижу, пивасик пью, никого не трогаю, а ко мне всякие агрессивные типочки подсаживаются. Я вообще девочка приличная, мне мама не велела с гопниками общаться. Про гопников Светло, конечно, покривил душой и сильно. Все же они со Славой выросли в Хабаровске. А там ты либо такой же, как все, простой парень в спортивках, либо ходи оглядывайся, потому что тебя будут лошить все вокруг. И даже взрослые тут не помогут. — Да ладно, Мир, пошли, — друг Оксимирона улыбнулся. — Ты выпить хотел, так я теперь тоже не откажусь. После общения с такими хочется нажраться. Такими… Светло вздрогнул. Это слово было его самым ненавистным. «Такие проблемы», «такие люди», «такие расстройства». Это просто ебучая деликатность (читайте, страх), чтобы не произносить вслух страшное. Когда-то Светло сорвался и высказал Славе все то, что он думает об этой деликатности. Если ты говоришь о его проблемах, так не ссы назвать это. «Изнасилование, Слава. Не ТАКИЕ ПРОБЛЕМЫ, а изнасилование! Не ТАКИЕ РАССТРОЙСТВА, в конце концов. Психические, Слава! Из-за которых я спать боюсь, из-за которых я вены порезал ножом для рыбы. Пожалуйста, говори прямо!» Но сейчас Ваня не собирался что-то говорить и раздувать конфликт. Ему в хуй не уперлось в данный момент бодаться со всякими рэп-звездами. А этот красноволосый еще смотрел как-то странно. Глаза серые, то ли линзы, то ли хуй-пойми-что. Что он в Светло высмотреть то хочет? Над чем еще постебаться?! — Ладно, бывай! — и Ваня дотронулся до его плеча. Коснулся и чуть сжал. Фаллен застыл, не мигая, будто прирос к стулу. Да, он позволял обнимать себя друзьям и родителям, но незнакомые люди, тем более парни…это пугало до сих пор. Дрожь от плеча перешла на все тело, и Светло показалось, что он сейчас сделает что-нибудь очень стыдное. То ли заплачет, то ли закричит. — Эй, отъебись от него! Теперь Светло готов был расплакаться от счастья. Слава Карелин, собственной персоной, шел к их столику. Друг прибыл как всегда вовремя. Ваня тут же почувствовал, что рука, сжимавшая его плечо, исчезла. Парень окинул Карелина благодарным взглядом. А потом остановился, от удивления расширив глаза. Друг сегодня выглядел нетипично для себя. Джинсы на нем были узкие. Ваня бы сказал, правильно узкие. Они обтягивали стройные ноги Славы, делая их визуально еще длиннее. И, Светло мог поклясться, также плотно обхватывали зад. Но за длинной голубой рубашкой этого не было видно. Да и не хотелось Ване смотреть. Карелин был и навсегда останется для него самым близким другом, почти братом. Ноу хомо, в этом плане Светло был уверен на все сто. Вещи на Славе были новые и хорошие. Да и волосы у друга тоже лежали не как обычно, как карта ляжет, как ветер подует, а были тщательно подстрижены и уложены. Длина, правда, осталась почти прежней. Светлые волосы закрывали уши. Но теперь Слава стал…красивым. Нет, Карелин всегда таким был. Просто раньше парень будто стыдился своей красоты, пряча ее за безразмерными вещами и глупыми стрижками. А теперь решился. И Светло был рад за друга, потому что видел, как Слава больше не сутулился и даже улыбался как-то иначе. Светлее, что ли. Это давало надежду. Ваня и сам давно планировал посетить цирюльника, да все время откладывал на потом. Так что его черная кудрявая шевелюра неотвратимо приближалась к той отметке, когда Светло понадобиться забирать волосы резинкой. А дальше что? Коса? — Привет, Ванек, че у тебя тут? Карелин разыгрывал спектакль, и Ваня видел, как кот внутри его друга мурлыкал и скалился в надежде полакомиться. — О, еще один из этих! — друг Мирона, «тоже Ваня» пошел на второй круг. — Из этих? — Слава картинно открыл рот и сделал испуганные глаза. — Светло, ты что, распиздел Кокси с его свитой о том, что мы иллюминати?! Блять. Вот же ж люди, никакой веры им нет! Последняя фраза была обращена явно к Федорову. Карелин смотрел на Мирона не мигая, будто ждал, что тот подхватит шутку. Но Оксимирон молчал. А Светло, вдруг, стало так хреново. Пришла и затопила его с головой соленая мутная волна апатии, примешалась к запрятанной в глубине души тоске. Ваню аж выгнуло от резких и таких ярких эмоций. — Слав, пошли гулять. Я уже пиво допил. Карелин, вознамерившийся было возразить, чтобы наконец-то, вот так, схлестнуться с кумиром, внимательно посмотрел на друга. Славе стоило только посмотреть в глаза Светло, как он тут же успокоился и кивнул. — Ну го, коль не шутишь. Я как раз видел здесь ларек с пян-се. — Карелин вновь играл, но теперь он был беспокоен. И только последнее: «Увидимся, Окси» и взмах рукой, были искренними.