Очки закрыли чувства

— Ты все это выпьешь? — Слава скептически посмотрел на друга. Ваня Светло никогда не пасовал перед трудностями, это факт. Но против законов физики не попрешь. Вместимость его желудка все же имела границы. Именно поэтому и сложилась сейчас такая ситуация. Абсолютно дурацкая и нелепая. А именно, Ваня как-то неудачно наклонился, и все содержимое его желудка неудержимым потоком вырвалось наружу из его рта. И еще из ноздрей. Для верности. — А я говорил, что пять банок пива тебе не по зубам, — сокрушался Слава, успокаивающе поглаживая друга по худым содрогающимся плечам. Вы спросите, что вообще руководило Фалленом в решении выпить пять банок дрянного пива? Всему виной был обыкновенный спор с Карелиным. Сколько себя помнил, Светло всегда спорил с другом, потому что просто не мог не спорить. Слишком уж азартным парень был. И всегда ему последствия споров — вне зависимости от победы или поражения — выходили боком. — Воды, — прохрипел Ваня, когда его перестало полоскать в кустах. Стало очень зябко, и во рту поселился премерзкий кислый привкус. Но зато отвратительное физическое состояние немного отвлекло от таких же отвратительных мыслей. Хоть ненадолго, но удалось очистить голову и не прокручивать в голове события сегодняшней ночи. Ваня счел это за благо. Наверное, если бы ему приснился очередной кошмар, то Светло даже и не придал бы ему значения. Но только сегодня ночью его посетили вовсе не кошмары. Впервые со школьных времен ему приснился эротический сон. И все было бы даже не плохо. Психотерапевт назвал бы это «положительными подвижками». Но вот только вторым действующим лицом (вернее, другими весьма подвижными частями тела), которое крепко прижимало к себе тело Вани, трогало бока горячими руками и двигалось в правильном, постепенном ритме, был Охра. Иван Евстигнеев, бэк-эмси Оксимирона. Татуированная по самое не хочу высокомерная шпала. Ваня проснулся в холодном поту. Сначала инстинктивно шарил в темноте по постели рядом с собой, ища неизвестно чего и кого (на самом деле, вполне известно). Первые минут десять или целый час — время ночью для Вани всегда растягивалось дегтем и медом — не дотрагивался до себя. Но потом все же пришлось обратить внимание на последствия сна. Мокрые пятна на трусах и простыне были вещественными доказательствами того, что Светло ебанулся. Тут же захотеть сдохнуть. Исчезнуть. Сильно-сильно. Но не будить же Славу. Пусть с Карелиным они и были близки почти как братья, и тот был в курсе предпочтений Светло, но это не значило, что они периодически садились друг напротив друга и дрочили. Кто бы там что про Антихайп не говорил. Пришлось аккуратно, стараясь не шуметь, проскользнуть в ванную. Сперва Светло планировал только засунуть поглубже в стиралку трусы и простыню. Но вот организм Ванечки так не думал. Душ все же пришлось принять. Стонать в ладонь, водя другой рукой в хорошо знакомом ритме, невольно моментами зажмуриваться до цветных пятен. Эти самые пятна досадно четко напоминали чужие татуировки. С ТОГО самого случая, Ваня не испытывал ничего подобного. Он даже пытался полностью переключиться на девушек, но ничего не выходило. Карина была красивой, веселой и смеялась с его шуток. Но даже такая идеальная девушка не смогла выдержать слишком большое количество проблем. Ну и пусть. Пусть найдет себе нормального гетеросексуального не травмированного парня. Потом, стоя под душем, ночью, Ваня решил, что его бесит совсем не то, что он только что подрочил на парня. Его даже радует, что он еще способен испытывать сексуальное возбуждение без примесей стыда и страха. Его просто невозможно, до зубного скрежета, раздражало, что этим парнем был именно Евстигнеев. «Ненавижу, ненавижу, ненавижу», — как в бреду шептал парень. Ледяная вода лилась сверху. Светло уже извел всю горячую. — Больше я с тобой спорить не буду, — буркнул Ваня, когда ему все же протянули бутылку спасительной минералки. — Ты так уже лет пятнадцать говоришь, — хмыкнул Слава. — А может у меня этот… Стокгольмский синдром? А ты, абьюзер проклятый, пользуешься. Сейчас, при свете солнца, Петербург выглядел красиво и празднично. И Ваня почти забыл события ночи. *** После прогулки они вдвоем запустили стрим. Замай куда-то смотался по своим важным Замайским делам. Все шло неплохо: они вовсю веселились, зрители писали всякий забавный бред и много донатили. Конечно, не обошлось и без шипперов. Куда же без них? Писали про то, что Окси слишком много касался своего оппонента на баттле. А Слава со слишком уж довольным лицом ему это позволял. Если быть до конца честным, Ваня и сам иногда задумывался, почему Карелин с таким щенячьим восторгом взирал сверху вниз на своего врага-кумира, пока тот трепал его по волосам? — Чуваки, харе про оксигнойный, реально. Я уже себе всю залупу стер, — наигранно жалобно протянул Слава. Чат взорвался шутками-комментариями-конспирологическими теориями. Кто же знал, что неугомонные фанаты тут же играючи переключатся на Светло? «Ваня, а Рудбой вблизи красивый?» — Я ебу? — сначала Фаллен даже не до конца понял вопрос и ответил скорее на автомате. И только потом до него дошло. Пот выступил на спине и под мышками. Как? Где он мог проколоться? «Для тебя он красивый?» Кто-то в чате упорно решил до него доебаться. — Сорян, мэн, не по этим делам. — Он скромничает, — тут же заулыбался Слава и потрепал Ваню по темным вихрам, которые, к слову, стали гораздо короче. К баттлу Светло все же выкроил время и сбегал в какую-то парикмахерскую на первом этаже соседнего дома. Там рядом еще была дешевая пивнушка. — Не, — протянул Ваня. Понял, наконец, что все равно придется что-то ответить. — Слава вот красивый, Замай вообще божественен в своей совершенности. А парень Окси мне на что? Я не претендую. — Бля, братан, ты же в курсе, что только что открыл ящик Пандоры под названием… — тут Карелин задумался. — Интересно, а как нашу пару шипперы бы назвали? Славаня? Карефаллен? — Это почему ты всегда себя впереди ставишь? — тут же возмутился Ваня. Вышло слишком искренне, так что он тут же преувеличенно активно замахал руками и заулыбался. — Я предлагаю «Светлослава» или…во! «Фаллелин»! Чат одобрительно загудел. Посыпались донаты с угрозами-обещаниями скорейшего пополнения на фикбуке. Ваня лишь улыбался облегченно. Кажется, ему удалось отвести беду от себя. — Ладно, братан, давай сворачиваться. Сейчас похаваем, подрочим друг другу и баиньки. — Пошли, сладкий, — Карелин послал воздушный поцелуй в сторону Вани и неприлично громко заржал. *** Только на кухне Слава как-то странно-обеспокоенно посматривал на друга, пока они ели уже подостывшие макароны. Никому не хотелось сейчас запариваться с готовкой. — Все ок. Ваня уже научился понимать Карелина без слов. Тем более тот так громко и натужно думал. Странно, как еще не взорвался. — Уверен? — Ага Слава пожал плечами и с преувеличенным интересом начал гонять остатки овощного рагу по тарелке. — Но если что-то в твоей башке начнет происходить, а ты мне не расскажешь, я отберу у тебя право чесунькать Гришеньку, — хмуро и совсем не постиронично пообещал Слава. Угроза звучала вполне реально. Ваня аж содрогнулся. *** Месяц. Целый долгий месяц, и это если еще учитывать, что Ваня запускал стримы не каждый день, его заебывали новорожденным уродцем по имени «Ваняцест». Шипперы, мать их, все же пролезли как-то, пронюхали. А не стримить Светло не мог. Подумают, что сдался. И слухов понапускают еще больше. Рудбой, Иван Евстигнеев, бэк-эмси Оксимирона, Охра. Этот образ ни на секунду не оставлял Фаллена в покое. Днем это были постоянные всплывающие весточки от фанатов, коллажи, арты, фанфики, на стриме — вопросы и шутки, ночью — неловкие и мокрые сны, сопровождающиеся быстрой дрочкой в ванной. Под конец месяца Ваня понял, что заебался. «Задрочился», можно было бы сказать. Но перед самим собой Светло не очень-то хотелось хохмить. Да еще Слава. Сначала сам ходил, обеспокоенно пялился, а потом и Замая подключил. Так что Ваня из комнаты своей выбирался только пожрать и отлить. Жил как истинный монах в келье. На самом деле, скорее как конченый хикка. Благо, фриланс позволял. *** Три вкрадчивых стука в дверь. Кто-то мяукнул с той стороны. Явно не Гриша. Котик мягкой теплой грелочкой мурчал под боком. — Да! С непривычки Ваня крикнул слишком громко. Гриша вздрогнул, открыл один ярко-зеленый глаз, недовольно воззрившись на долбоеба-хозяина. — Прости, Гришань, — прошептал Светло, наклоняясь к мохнатому треугольничку кошачьего уха. Слава с Замаем вошли торжественно. Вплыли даже. «Ебать, Королева и ее верный слуга», — прыснул про себя Светло. — А мы в Москву! Карелин натурально лучился самодовольством. — Нахуя? — На съемки ТВ-шоу, Ванечка. Очень известного, между прочим. На СТС! — Слава тыкнул указующим перстом в потолок. — Буду судьей. — Анрюх, ты с ним? — Ваня перевел недоумевающий взгляд на Замая. — Да, еду. Куда уж это дите одно отпускать в большой город. — То есть, я остаюсь за старшего? — Ну уж нет, — тут же вмешался Карелин. — За старшего остается Гришенька! Ваня насупился. На целых две минуты. Но потом ему надоело. — Замай, можешь Гришу покормить? — спросил Слава, вдруг резко посерьезнев. Андрей глянул недоуменно, но потом вздохнул и, подхватив кота на руки, поплелся на кухню, шлепая резиновыми подошвами тапочек. Слава дождался, когда оттуда будут доноситься неразборчивые звуки, шипение (скорее всего Замая) и шуршание пакетов. Затем парень аккуратно прикрыл дверь, Ваня понятливо сдвинулся к другому краю постели, давая другу пространство для маневра. Карелин большой и мягкий, кое-как разместился на разобранном диване, служащем Светло кроватью. — Все нормально будет? Сказал и посмотрел пытливо. Извернулся, словно кот. Ване и хотелось бы сказать, что мол «да, братан, все будет заебись». Но врать Славке Фаллен так и не научился. — Не знаю, честно, Слав. Но не можете же вы вечно меня опекать. Что ты, будешь как сиделка при мне? Карелин рассеянно кивнул, соглашаясь. Не будут. Взрослые уже, жизнь у каждого своя. — Врача не пропускай только, лады? — Лады, — Светло немного расслабился, дрогнул уголками губ. — Да и резон мне его пропускать, если он такие таблеточки заебатые выписывает? — Наркоша, — ласково прошепелявил Слава. — Наркоша-дракоша, — по-детски передразнил его Ваня. На кухне что-то с грохотом упало, посыпались маты и протяжный кошачий: «Мяв!» — Григорий откушал. В дверь просунулась бритая голова Замая. Кажется, Светло заметил у друга пару новых морщин. Оставалось только догадываться, что Гриша с ним там делал. — Так может и мы того, откушаем? Ваня выбрался из постели. Было непривычно ощущать собственное тело таким целым. Кажется, он не вставал с постели уже порядка десяти часов. *** — Я пью, потому что праздную свою свободу, — стушевался Ваня, но откручивать пробку у бутылки вина не прекратил. Под укоризненным взглядом Гриши было неловко. Тут же хотелось оправдаться. — Я не алкаш. Гриша зевнул, показав острые клычки и розовый язычок. Дразнился. За вином как-то незаметно открылась чекушка водки. Замай плохо спрятал, а Ваня хорошо нашел. Антидепрессанты говорили: «Стой». Ване слышалось: «Еще по одной». Идея диза на шипперов пришла в уже мутное сознание и показалась не просто не плохой, а гениальной. *** Наутро Ваня ни на что не способен. Ни двигаться, ни писать, ни думать. Даже жить не особо получается. Только ближе к вечеру более-менее отпускает. Тогда Светло шагает на кухню, где кормит сначала Гришу, а потом и себя. Телефон пиликает, возвещая о новом сообщении в телеге. «Братан, это разъеб. Я в деле». Миша Джигли шлет кучу восклицательных знаков и смайликов. «Че?», — тянет Ваня. Листать переписку с другом даже как-то страшно. Еще страшнее читать написанный в алкогольном угаре текст. Светло быстро пролистывает, чтобы для начала оценить масштаб образовавшегося пиздеца. «Шиппер-таун на проводе! Пошел нахуй, рэпер Охра!» И даже как-то умудрился внятно написать.