No limit in the sky, that I won't fly for ya
Утро вломилось в сознание Тэхёна дикими свистящими звуками, непонятно кем и зачем издаваемыми. Глаза со скрипом разлепились, опухший язык лениво шевельнулся, окончательно прилипая к нёбу, а голову прострелило не иначе как разрывным снарядом. Чтоб я сдох — полузадушенно прошелестел внутренний голос. Да, после первой бутылки вчера явно стоило остановиться. Спасибо Чимину, что так заботливо привёз на такси домой, жаль, что заранее пристрелить не догадался. Было бы очень мило с его стороны… Надираться до зелёных чертей во времена нескольких лет учёбы за границей не было ни времени, а в отсутствии старой компании, ни желания. Одинокие посиделки в барах в дни рождения не считались — пол бутылки джина для истощённого морально и физически Тэхёна служили снотворным без болезненных последствий. Парень с трудом отодрал себя от подушки, пытаясь принять вертикальное положение, не лишившись чувств. Пол опасно подпрыгнул, но по носу не саданул, а послушно улёгся на место. Он спустил ватные ноги с постели, прижимая прохладную правую ладонь ко лбу, а левой аккуратно ощупал затылок. Голова разрывалась так, будто там кровоточила открытая страшная рана с торчащими наружу осколками костей черепа. Но нет. Всё цело, по крайней мере, на ощупь. Стараясь не делать резких движений, блондин распрямился на слабых ногах и пополз в направлении большого окна, что выходило в аккуратный сад поместья — фамильного гнезда семейства Ким. Тут же обнаружился источник премерзкого шума. В саду, бодро размахивая мётлами и разметая дорожки от снега, суетились работники. Жизнь поместья начинала кипеть и пузыриться с раннего утра. И раннее утро субботы не было исключением. Ким Хьюн любил порядок во всём, будь то бизнес или домашнее устройство. И если он, подобно часовщику, отлаживающему засбоивший механизм, маниакально и скрупулёзно настраивал работу компании, то верная супруга Ким Туан коршуном следила за дисциплиной в поместье. Она, подобно Червонной королеве из сказок Льюиса Кэрролла, грозно вышагивала по вверенной ей территории и воинственным кличем «Голову с плеч!» карала персонал за малейшую провинность. Тэхён усмехнулся, тут же болезненно скривившись — если бы внезапно проснувшийся Пэктусан забросал город пеплом, а власти трубили эвакуацию — мать, для начала, заставила бы вычистить сад, а уж потом спасаться бегством. В голую щиколотку, фыркнув, ткнулось что-то мокрое. Опустив взгляд, Тэ наткнулся на лохматое чудо — чёрного с подпалом померанского шпица, оглядывающего хозяина блестящими, настороженными глазами-бусинами. Как он вчера смог забрать Танни у Чимина, вспомнить не мог от слова совсем. Вот крики друга о идиотской упёртости он помнил, а всё остальное тонуло в непроглядном тумане. Говоря начистоту, весь вчерашний вечер подёрнулся дымкой благостного забвения. И что-то подсказывало Тэхёну, что, может быть, оно и к лучшему. Но природное любопытство, не раз толкавшее на убийственные авантюры, взяло верх и на этот раз. Чтобы прояснить картину, надо было звонить единственному свидетелю вчерашнего морального падения. В поисках телефона Тэхён перевернул всё, до чего смог дотянуться, доводя беспорядок в комнате до точки невозврата, когда проще сжечь, чем всё исправить. Телефон нашёлся в ванной комнате, в мыльнице. Ну, что ж, бывало и хуже. Распознавать хозяйский лик индикатор блокировки упорно отказывался — пришлось засунуть голову под холодную воду, чтобы от температурного шока глаза таки смогли достаточно распахнуться — экран телефона моргнул, снимая блокировку. Злорадно ухмыляясь, Тэхён нажал на кнопку вызова напротив имени друга, подмечая цифры в углу экрана: 7:35. Месть сладка. — О, кто-то уже на ногах?! — отвратительно бодро заверещала трубка немного запыхавшимся голосом Чимина. — Неужели совесть разбудила? — Ты понятия не имеешь, что такое совесть, — замучено простонал Тэ, сползая по стенке ванной комнаты, — зачем же так орать… — Я смотрю, ты с утра такое приветливое солнышко, — потешался Чимин, — голова не болит? Не тошнит? — Нет, спасибо, я прекрасно себя чувствую, — кисло протянул Тэхён, прижимая телефон плечом к уху и массируя пальцами разрывающиеся виски. — Да, я слышу, — хохотнула напоследок трубка и перешла на более щадящий режим вещания — на 4 тона ниже и десятки децибел тише, — я готов помочь твоему горю. Спорю на сотню долларов, что половины вечера ты не помнишь? — Я уже почти забыл, что ты мой друг, и близок к твоему изощрённому убийству, — сквозь зубы выдавил Ким. — Эй, это неправильно! Информаторам платят, а не убивают! Чему тебя только учили пять лет! Ладно, — наконец сжалился друг, — подъезжай к десяти в «Snow», адрес помнишь? — после угрюмого «угу», Чимин поспешил распрощаться. — Мы тебя подлечим, несчастье моё. У меня тренировка горит, а тебе я рекомендую уже начинать приводить себя в порядок. До встречи. Короткие гудки никогда ещё не приносили столько радости. Кто эти «мы», ещё предстояло выяснить. Горестно вздохнув, Тэхён тяжело поднялся, направляясь в сторону душевой. Если индикатор распознания лиц засомневался, то родители могли и вовсе охрану вызвать. С огромным удовольствием он пролежал бы часа два в тёплой ванне, медленно приходя в себя, но ещё предстояло успеть появиться на семейном завтраке в 8:30 — традиция, которую нарушать было запрещено под страхом смерти. Поэтому единственной панацеей оставался контрастный душ, будь он проклят. К назначенному времени в зеркале отражался уже более сносный вариант его самого: волосы после быстрой сушки распадались на лёгкие кудри, кожа приобрела более тёплый оттенок, нежели изначальный серо-зелёный, а тёмные круги под глазами с лёгкостью замаскированы тональным кремом. Не то чтобы он пользовался косметикой, но иметь в запасе подобные мелочи на экстренный случай было вопросом самосохранения. Встреча с родителями как раз подпадала под «экстренный случай». Разбирать доставленные из аэропорта ещё вчера чемоданы не было ни сил, ни возможности. Потому парень решил обойтись малой кровью, вытаскивая из недр гардеробной более подходящие и менее капризные вещи: узкие синие джинсы, хлопковую белую рубашку в голубую полоску и тёмно-синий свитер со спущенной линией плеч, украшенный знаковым мотивом GG Supreme, составленным из инициалов Гуччио Гуччи. Довершали образ двубортный бушлат насыщенного синего цвета из мягкой прочной шерсти и тёмно-синие замшевые лоферы Horsebit из бархатистого текстиля. Чистый концентрат любимого бренда. Удовлетворённо улыбнувшись отражению в большом зеркале в рост, Тэхён спустился вниз в столовую, где за сервированным столом его ожидали родители. — Овсянка, сэр, — имитируя интонации дворецкого Бэрримора, воскликнул отец, салютуя газетой. Как обычно, он занимал место во главе стола, просматривая за завтраком экономические сводки. Ничего не меняется. — Твоя любимая, с черникой, — тонко улыбнулась мать. — О нет, больше ничего английского в моём присутствии, — закатывая глаза, Тэ опустился на стул напротив неё. — Как скажешь, милый, — мягко согласилась женщина, — по крайней мере, от итальянского ты не отказался, — заметила она, удовлетворённо оглядывая сына с ног до головы. — Кое-что в нашем мире остается неизменным… Но не всё, к сожалению, — отстранённо протянул отец на её замечание, не отрываясь от газеты. — Нда, акции Чона растут, будь он не ладен вместе со своим цепным псом. — Цепным псом? — переспросил Тэхён, принимая из рук матери крохотную чашку кофе. — Да, Чоном-младшим, — крякнул отец в ответ, не замечая, как дёрнулся на это пояснение сын. — Я не могу не признать, что он хорош во всём, что касается работы. С момента, как он пришёл в руководство, бизнес Чонов заметно набрал обороты. Поддерживать конкуренцию на рынке становится непросто. Я надеюсь, ты столь же рьяно включишься в работу. — Можно я хотя бы кофе допью, — вяло промямлил блондин, впрочем, к чашке не притрагиваясь. После упоминания знакомого имени Тэхёна кольнуло воспоминанием вчерашнего вечера, и есть тут же расхотелось. Возникло серьёзное желание растереть ладонями лицо, взлететь обратно в свою комнату, нырнуть под одеяло и больше никогда оттуда не вылезать. С чего вдруг — было понятно не совсем. Отец бы подобной выходки точно не оценил. — Я больше скажу — можешь чувствовать себя абсолютно свободным до следующей недели, — великодушно разрешил Ким-старший. — А с утра в понедельник я жду тебя в офисе. Пора начинать взрослую жизнь, сын. И ещё, — переводя строгий взгляд на Тэхёна, продолжил отец, — надеюсь, ты понимаешь, что это, — неопределённый жест в сторону джинсов и свитера, — не то, в чем ты должен будешь предстать перед сотрудниками? — Да, всё предельно ясно, отец, — процедил сквозь зубы Тэхён, поднимаясь из-за стола, — я могу идти? — Ну, зачем ты спрашиваешь? Конечно, можешь, — всплеснула руками Ким Туан. — Не обижайся на нас, мы хотим для тебя только лучшего! — Кстати, говоря о лучшем, — ввернул отец и бросил что-то в руки молодому человеку. Тэ инстинктивно поймал прилетевший предмет и раскрыл ладонь, рассматривая. Ключи. Ключи от его подарка на день рождения в прошлом году. — По крайней мере, машина будет соответствовать статусу, — удовлетворённо закончил мужчина, возвращаясь к газете и пряча за ней самодовольную улыбку. Тэхён просиял. Благодарно кивнув отцу и послав воздушный поцелуй матери, он ринулся из столовой, подхватывая бушлат и небольшую кожаную сумку с документами из стоящего у дверей кресла. — Дорогой, не дави на него, — укоризненно протянула женщина, обращаясь к мужу, как только высокая фигура сына скрылась в холле. — Он не был дома так давно. Соскучился. Дай ему время адаптироваться. Вот увидишь, он нас не подведёт, и ты с лёгкостью утрёшь нос Чону. — Очень на это надеюсь, — согласно кивнул Ким Хьюн.***
На двадцать четвертый день рождения родители преподнесли Тэхёну сногсшибательный подарок — Ауди А8 четвёртого поколения, флагманский седан немецкого автопрома, с мощностью двигателя в четыреста шестьдесят лошадок и разгоном до сотни за 4,4 секунды. Хищная серебристая птица с панорамной крышей, двадцатидюймовыми легкосплавными дисками и кузовным спортивным обвесом. У парня всё внутри сжалось от восторга, когда эта красотка приветливо моргнула фарами, снимая двери с блокировки. Салон, обтянутый серебристой кожей Valcona, комфортные передние сиденья в спортивном дизайне, тонированное звукоизолирующее остекление и адаптивная пневматическая подвеска — ради такой хищницы он был согласен даже приняться за работу в отцовском банке «Глобал». Усевшись на водительское сиденье и сжав кожаную оплётку руля двумя руками, Тэхён сделал три глубоких вдоха и выдоха, успокаивая норовившее выскочить из груди сердце. В тот день, тридцатого декабря, он никак не ожидал подобного подарка от прижимистого отца. Когда на экране видеосвязи появились родители в забавных колпачках с надписями «С Днем рождения, любимый сын» и тортом с двадцатью четырьмя свечами, он уже был искренне удивлён — такой креатив от скупых на эмоции и сюрпризы родных случался впервые. Скорее можно было ждать официального письма с подписями родственников. Но вот когда отец перевёл фокус камеры на серебристое чудовище с пафосным золочёным бантом на капоте, челюсть именинника с глухим стуком ударилась об ковёр под ногами. Состояние шока быстро сменила плохо контролируемая истерика — Тэ скакал по комнате, как ненормальный, размахивал руками и визжал, как девчонка. — Ты же моя радость, моё счастье, — нежно мурлыкал блондин, поглаживая руль широкими ладонями, — папина красавица… Как же я долго ждал нашей с тобой встречи. Водительские права он получил перед отъездом в Англию, а там катался на арендованном авто, которое, конечно, ни в какое сравнение не шло с этим монстром. Отец настаивал, что подобным автомобилем должен управлять профессиональный водитель, а не хозяин, но глядя на вселенскую тоску во взгляде сына, быстро сдался, махнув рукой: пускай делает, что хочет, всему своё время. — Ну что, малышка, заводись, поехали, — подмигнув зеркалу заднего вида, блондин нажал кнопку старта с правой стороны под рулём. Металлический зверь утробно рыкнул в ответ, раскручивая двигатель. Парень хищно облизнулся в предвкушении и, слегка прижимая педаль газа, вырулил с территории поместья. Впереди ждала извилистая, разматывающаяся под великолепным стальным конём дорога, что вела в студенческую кафешку, в которой дожидался Чимин и его загадочные «мы».***
«Snow» — уютное местечко недалеко от центра Сеула, к которому друзья прикипели ещё со старшей школы. Интерьер кафе напоминал немного захламлённую частную библиотеку: отделанные тёмными деревянными панелями стены, светильники и торшеры с зелёными текстильными абажурами, стеллажи с книгами, невысокие мягкие диванчики, разномастные винтажные кресла, между которыми ютились небольшие круглые столики. Вкусная, недорогая еда и камерная, домашняя атмосфера притягивали посетителей. Но небольшое помещение не могло вместить всех желающих, а потому право на посадку приходилось выстаивать в длинной очереди. Сегодняшним утром жребий занимать столик выпал Чимину, который, после ранней тренировки в спортзале, полтора часа прыгал перед дверями закрытого кафе, злобным взглядом отпугивая желающих пролезть без очереди. — Если бы не я, сидеть бы вам всем в КФСи и грызть куриные крылышки, — обиженно надувая очаровательные щёчки, бубнил брюнет, отпивая из огромной чашки свой капучино. — А я люблю куриные крылышки, — поддразнил его Хосок, высовывая язык. — Ну, и вали отсюда, — тут же согласился Чимин, — меньше народа — больше кислорода! Последние новости пусть тебе Полковник Сандерс* рассказывает! — Ладно-ладно, герой! Я уже извинился перед тобой слоновьим бургером, чего ты ещё хочешь от меня? — примирительно выставляя ладони вперёд, заулыбался Хосок. — Ты, кстати, знал, что спорт и бургеры — несовместимы? — Зато твоя тощая задница и вон та табуретка сейчас совместятся «на ура»! — зло сощурившись, предупредил Пак, отставляя чашку в сторону. — Но-но-но, я попрошу без рукоприкладства, и побольше уважения к хёну, — погрозил тонким пальцем брюнет перед носом Чимина, неосознанно отодвигаясь подальше на диване от источника опасности. — Цирк с конями, — желчно констатировал Минхо, в который раз поправляя стильную укладку, — что за новости-то? Поподробнее можно? — Мммм, фшева мы уфифали с Фэ, а фвм фэфоф! — затараторил Чимин, даже не пытаясь прожевать огромный кусок булки с котлетой, который грозился перекрыть ему дыхательные пути. Но когда подобное его останавливало? — ЧимЧим, скажу честно — рассказчик из тебя херовый, — потирая переносицу и стараясь не ржать в голос, признался Хосок, — я ни слова не понял. Прожуй! Закатив глаза, тот спешно заработал челюстями, усиленно жуя, запил остывшим капучино и повторил уже более вменяемо: — Вчера мы с Тэ ужинали вместе, а там этот пижон! Тэхен-и как обычно… Ну и понеслось, короче… — Нда, дело было не в жратве, — констатировал Хосок, — ты о ком вообще? — Тц, Хосок-а, я о Тэхёне, твоём друге, помнишь такого?! И о его невероятном умении влипать в истории! Что ты на меня вытаращился? Минхо меня сразу понял, да? — О да, я сразу понял, что хён прав. Рассказчик из тебя — херовее некуда, — сочувственно протянул Минхо. — Давай уже детали: кто, что, как, почему, когда и тому подобное. И Чимин, всплеснув руками, пустился в красочное описание вчерашнего вечера. Они четверо сдружились в средней школе: сначала Тэхён познакомился с Чимином, а потом к взрывному дуэту присоединились и два старшеклассника — Хосок и Минхо. Разница в два года им абсолютно не мешала. Спустя десяток лет Минхо стал главным редактором популярного глянцевого журнала, а Хосок — известным и высокооплачиваемым фотографом, который часто делал снимки для журнала друга. — ТэТэ в своём репертуаре, — ухмылялся Минхо, — западать на кристально натуральных самцов — вполне в его духе. — А клеить их по уборным — это уже европейские веяния? — удивлённо хлопая глазами, вопрошал Хосок. — Ты такой невинный, я сейчас расплачусь, — порочно ухмыляясь и прикусывая нижнюю губу, протянул шатен, глядя из-под шоколадной чёлки. — Ты вообще, для начала, начни хоть кого-нибудь клеить, а потом поговорим. — Не смотри на меня так, — предупредил Хосок, — я не из вашего лагеря. — А то что? — тёмная бровь взлетела вверх, а Минхо провёл языком по влажной нижней губе. — Отшлёпаешь меня? Ведь лагерь можно и поменять… — Тэхён-и! — Чимин, чуть не опрокинув столик, вскинул руку, стараясь, видимо, обратить на себя внимание всех присутствующих, а не только высокого пепельного блондина, который только вошёл в помещение и крутил головой по сторонам, в поисках друзей. Его губы тут же растянула счастливая прямоугольная улыбка, и он заспешил к столику сплетничающей троицы. — Скучали? — сияя улыбкой, словно бесчисленными гранями бриллианта, спросил Тэ, стягивая с носа любимые авиаторы и приземляясь рядом с Минхо. — Я по вам — безумно! — С возвращением, мелкий! — кинулся через стол Хосок с объятиями, отпихивая потянувшегося к новоприбывшему Чимина. Получив заслуженный, но оттого не менее болезненный тычок под рёбра, опустился обратно на своё место, давая возможность Минхо крепко обнять Кима. В их дружной компании Тэхён был самым младшим, потому старшие всегда относились с трепетом к любимому тонсену, а он этим бессовестно пользовался. Но когда нужна была помощь и поддержка — был в первых рядах по их оказанию. Именно к нему пришёл с тяжёлым разговором Минхо, когда в свои восемнадцать осознал, что девушки — совсем не те, кого ему хочется, и кто приходит во влажных и напряжённых снах. «Выйти из шкафа» ему помог именно Тэхён, который терпеливо выслушивал пьяные мыслеизлияния на ночной кухне, когда родители Минхо отправили сына из родного дома самоопределяться на стороне. Пачка сигарет и бутылка соджу на двоих — и мир уже не казался таким враждебным, а ситуация безвыходной. Со временем близкие приняли его. А те, кто не принял, оказались совсем не близкими, потому вычеркнутыми из его жизни за ненадобностью. — И кому мы сегодня перемываем кости? — с готовностью включился в прерванную беседу Тэхён. — Тебе, — заржал Хосок, освещая слепящей улыбкой сидящих за столиком друзей. — Твои вчерашние похождения, так сказать, из первых уст! — указывая острым подбородком на Чимина, добил друг. — Отлично, — с кислой миной выдал Тэ, — если бы я ещё всё так хорошо помнил, то ответил бы что-то смешное… — О, я напомню! — воодушевленно вскинулся Чимин. — Тезисно: ресторан, две бутылки Нойли прат, Чон Чонгук, шёлковая рубашка. Секундное непонимание сменилось в глазах Тэхёна болезненным осознанием. Прошипев глухое: «Твою ж мааать, ёбаный стыд», — он зарылся покрасневшим лицом в ладони. — Не переживай так, он понятия не имел, кто ты такой, — успокаивающим жестом поглаживая друга по плечу, успокоил Минхо. — Это пока, — продолжая сиять, многообещающе закивал Хосок, — а потом вы встретитесь на каком-нибудь сейшене, и вот тогда, мой милый блохастик, он тебе всё и припомнит. Что? — выразительно глянув на шикнувшего на него Чимина, не сдался брюнет. — Вешаться что ли теперь? Ну, давай мы тебя запишем в программу по защите свидетелей: хочешь — переоденем, хочешь — перекрасим, а хочешь — сиськи нарастим и нос греческий слепим? Бабой будешь — огонь просто! К концу речи хохотал даже Тэхён. — Сегодня не ты первый хочешь меня переодеть, — вытирая выступившие в уголках глаз от смеха слёзы, прохрипел Тэ. — О, никак господин Ким-старший взялся за воспитание нерадивого отпрыска? — не унимался Чон. — Придётся тебе любимых разбитных Гусей на строгие пиджачки от Бриони менять. — Только через мой труп, — с каменным лицом уронил Тэхён. — Так мы тебя в Бриони и похороним, — подхватил Минхо родную тему, — как раз в новой коллекции весна-лето. Там луки сумасшедшие! Я в этом секу, ты ж знаешь. Не ссы, брат, будешь как картинка. — Ага, — хохотал Хосок, — я ради тебя даже пару снимков сделаю! Глаз будет не отвести, — прищуриваясь и наводя фокус из сведённых больших и указательных пальцев на макнэ, продолжал глумиться Хосок. — Прям на первую полосу тебя запихнём! И заголовок: безвременно почивший, но прекрасный принц-наследник экономической империи Ким Тэхён. Народ будет рыдать! — Это тебе за вчерашнее, — ухмыляясь, покивал Чимин, даже не пытаясь заступаться. — Спелись, как я погляжу? — обводя парней рассерженным взглядом, процедил Тэхён. Те покатывались со смеху, не обращая на угрозу ни малейшего внимания. — И этим придуркам я вёз сувениры и коллекционный джин… Перетопчитесь теперь, гады неблагодарные, — припечатал он, невозмутимо допивая капучино Чимина под аккомпанемент икающего хрюканья и заливистого повизгивания друзей.***
Тем, кто с рассветом встаёт на работу, обязаны вливать кофе внутривенно. Тем, кто с рассветом встаёт на работу в субботу, кофе должны смешивать с коньяком в пропорции один к десяти. Чонгук бы не отказался от такой капельницы. Ещё он бы не отказался провести хотя бы на пару часов дольше в постели, но, как любил говорить отец, пока бездари отдыхают, можно успеть с лёгкостью захватить мир. Потому младший Чон вот уже четвёртый час просматривал отчёты прошедшей недели, прикидывал план на следующую и стратегический курс на ближайшее будущее. Складывалось ощущение, что даже внезапно преставившись, Чонгук вернулся бы с того света на пару дней, чтобы самостоятельно проконтролировать организацию похорон, раздавая указания направо и налево. Цель вкладываемых сил и времени была предельно проста — Национальный Банк Кореи, под руководством семейства Чон, должен был занимать лидирующие позиции на рынке, а его прибыль — расти и множиться. Тогда отец будет им гордиться. Для воплощения этой цели в жизнь Чонгук не щадил ни себя, ни других. Но вот уже четвёртый час подряд на столбцы цифр и размашистые линии графиков накладывался образ незнакомца из дурацкого французского ресторана. Какая нелёгкая понесла его именно туда? Почему именно вчера? Он и кухню-то французскую не любил. Но поди ж ты — всё сошлось так неудачно. Стоило только, моргнув, задержать глаза закрытыми на пару секунд дольше нужного, как тут же перед внутренним взором расцветала широкая прямоугольная улыбка, порочный взгляд карамельных глаз на смуглом лице в обрамлении пепельных локонов, а в низу живота скручивался змеиный клубок. Он вчера даже маленькую родинку на кончике точёного носа разглядел, будь она неладна. Красив подлец, слов нет. Только вся эта информация Чонгуку на фиг не сдалась. И парень тот не сдался. Хоть и хорош… Стоп. Не хорош. Достаточно. Наглых и беспардонных личностей, подобно тому самому, Чонгук предпочитал обходить по широкой дуге в пару километров. А ощущение смутного узнавания, которое не покидало его ни на минуту со вчерашнего вечера, молодой мужчина решил задвинуть подальше на задворки сознания. Оставить «на потом», малодушно уверял он себя, вдруг само собой рассосётся. Но куда там. — Вот, черт. Как же ты достал! — отшвырнув от себя бухгалтерский отчёт, рыкнул Чонгук, злобно скрежетнув зубами. — Надо же было с таким пересечься! Чтоб ты провалился, придурок! В дверь тихо поскреблись, и в открывшуюся щель просунул голову Минхёк. Чон, искоса на него глянув, устало махнул рукой — заходи, бит не будешь. Тот, облегчённо вздохнув, проскользнул в кабинет и устроился в кресле против стола хозяина. — Я подумал, что тут кого-то убивают, — ухмыльнулся шатен, изящно закидывая ногу на ногу и сцепляя пальцы в замок на колене. Минхёку было 32 года, десять из которых он преданно служил компании и лично председателю Чону, а с некоторых пор — его сыну. Благодаря острому уму, собранности, педантичности и умению держать язык за зубами, он довольно быстро прошёл путь от внештатного курьера до личного помощника председателя. Чон-старший часто его хвалил за хорошо выполняемую работу, ставил другим в пример, доверял много больше, чем, возможно, того требовала та или иная ситуация. С Чонгуком он познакомился, когда тот ещё был зелёным юнцом, что заезжал к отцу после школы. Парнишка ему сразу понравился своим дерзким нравом и опаляющим взглядом, но разница в возрасте была очень ощутима, а Минхёк связываться с уголовно наказуемыми авантюрами желания не имел от слова совсем. Но вот повзрослевший и возмужавший Чонгук, что на коне успешной учёбы и пройденной практики вернулся из Штатов и занял не последнее место в руководстве — уже был совсем другим делом. Тёмный взгляд из-под чернильной чёлки уже не опалял сердце Минхёка, а сжигал к чертям. Мягкий, обволакивающий тембр заставлял суматошно трепетать непоседливый рой бабочек в животе. Образ босса являлся в сладких кошмарах, убивая своей недоступностью и отстранённостью — уж кому, как не Минхёку, входящему в ближний круг доверенных лиц Чона Чонгука, было известно его жизненное кредо — первым делом дело, а всё остальное — летом в среду. Минхёк, тем не менее, надежды не терял — вода и камень точит. Пока он преданный, исполнительный и компетентный личный помощник, не очень близкий, но всё же друг — обаять и заставить проникнуться собой он хорошо умел, а там глядишь — всё может круто поменяться. Главное — быть поближе к объекту тайных желаний. И с этим он справлялся отлично. — Пока обхожусь без поножовщины, но это ненадолго, — дёрнув уголком губ в подобии ухмылки, проскрипел Чонгук, подбирая со светлого офисного ковролина отброшенную папку с отчётом. — Может дело в выходном? Суббота, знаешь ли, к работе не очень располагает, — с намёком предположил Минхёк, откидывая тёмную чёлку со лба. — Дело совсем в другом, но говорить об этом я не хочу, — безапелляционно бросил Чон, но тут же немного смягчился, — ты, кстати, не обязан тут со мной сидеть. Езжай домой. — Мы своих не бросаем, — задорно подмигнул шатен, — чем тебе помочь? Чонгук, благодарно кивнув, протянул папку со злосчастным отчётом. Минхёк забрал документ, опуская на нос стильные прямоугольные очки в золочёной оправе, намереваясь внимательно его просмотреть. Сонный зевок подкрался подло и незаметно, Минхёк только и успел прикрыть рот узкой ладонью: — Извини, — виноватый взгляд поверх стёкол. — Да что уж там, — отмахнулся Чонгук. — Я бы сам от ведра эспрессо не отказался. Кстати! — неожиданная идея озарила внезапно. — Я видел в приёмной утром Мику. А это значит, что кофе сейчас будет! — Чонгук воодушевлённо принялся нажимать кнопки на селекторе, вызванивая девушку, и поручая приготовление двух чашек кофе — для себя и Минхёка. — Знаешь, твой кофе — одна из моих прямых обязанностей, — смущённо заметил секретарь. — На сегодня ты — моя вторая пара глаз, а кофе может сделать и скучающая Мика, разок я переживу, — уверил Чонгук, принимаясь разгребать документы перед собой. Пару минут спустя в кабинет протиснулась та самая Мика, семеня на каблучках в сторону рабочего стола и балансируя на ходу подносом с двумя чашками дымящегося напитка. Умостив поднос на единственном свободном от бумаг и разномастных папок краешке столешницы, девушка постаралась разом и уважительно поклониться, и проглотить жадным взглядом руководителя. Неловкое движение привело к ожидаемым последствиям — поднос опрокинулся аккурат на сидящего рядом Минхёка, который с отчаянным воплем взвился с кресла, стряхивая обжигающую жидкость. Чонгук, со стойким чувством дежавю, закатил глаза и поспешил выпроводить безостановочно извиняющуюся девушку из кабинета. К тому моменту, как дверь за ней всё-таки захлопнулась, успокоился и обиженно вопящий Минхёк — серый костюм-двойка и белая рубашка были испорчены, как и его настроение. — Надо подать идею кадрам, чтобы ввели тест на неуклюжесть при принятии на работу, — печально оглядывая последствия инцидента, протянул Минхёк. — Это я виноват, — сознался Чонгук, — наверно, у меня аура тяжёлая — последнее время люди вокруг меня постоянно что-то роняют и портят. — Думаю, аура тут ни при чём, — понимающе улыбнулся Минхёк, глядя на озадаченного младшего. Какая, к чёрту, аура. Но спросил о другом. — Ты подарок отцу купил? Юбилей всё-таки. Чонгук пару раз удивлённо моргнул из-за резкой смены темы. Потом осознал вопрос и моргнул уже виновато — забыл. — И что бы ты только без меня делал, — удовлетворённо кивнул Минхёк, — собирайся — сделаем перерыв, пройдёмся по магазинам. — На немое отрицание, заявил не терпящим возражений тоном, — даже не смей отказываться. Идея с кофе была твоей, а потому новый костюм для меня — твоя забота. А я, так уж и быть, помогу с подарком для председателя Чона. Если хорошо попросишь. Чонгук обречённо вздохнул, соглашаясь с аргументами, и понуро направился за довольным собой Минхёком. О том, что на подобный случай у личного помощника в небольшой комнатушке рядом с кабинетом Чона имелись и сменная рубашка, и пиджак, и брюки, и, если нужно, пара хрустальных туфелек для Золушки — знать Чонгуку было вовсе необязательно. Минхёк собирался отлично провести время за покупками вместе с потрясающим парнем, заставив того помогать с выбором и, обязательно, примеркой. Жизнь начинала налаживаться.***
Роскошное здание торгового комплекса из стекла и металла с двухуровневой подземной парковкой было местом, в которое путь простому рабочему классу был заказан по определению. Элитные брендовые бутики далеко не каждому были по карману. Минхёк же нырнул в родную стихию, втягивая носом приятный парфюм, разливающийся по широкому светлому холлу вместе с лёгкой музыкой и ненавязчивым гулом голосов посетителей. Длинная пешеходная улица под стеклянной крышей, по обеим сторонам которой соседствовали магазины с всемирно известными надписями на вывесках. Чонгук нервно выдохнул — всё это великолепие, теряющееся за горизонтом тысяч квадратных метров занимаемой площади, не предвещало ничего хорошего, кроме гудящих ног, нервно дёргающегося глаза и уймы потраченного впустую времени. — Без паники, я хорошо здесь ориентируюсь, — подбодрил Минхёк, подхватывая брюнета под руку — так шансы на побег значительно сокращались. — С чего начнём? — Если учитывать твой алчный взгляд, который не обещает ничего хорошего, — пытаясь выдернуть руку из захвата, ответил Чон, — то начнём, пожалуй, с подарка. — Есть идеи? — покладисто согласился тот, всё же выпуская дёргающегося мужчину. Чонгук пожал плечами, затравленно озираясь по сторонам. Минхёк хохотнул, глядя на его растерянность, и потянул за собой по длинному холлу. Внутри разливалось приятное тепло — легко было представить, что он просто гуляет по дорогим магазинам в свой выходной с любимым человеком. Ловя оценивающим взглядом их с Чонгуком отражения в витринах, шатен с удовлетворением подмечал всю эстетику открывающегося зрелища: двое красивых, высоких, статных мужчин смотрелись вместе очень впечатляюще. Картинка экстра-класса — запомнить и из памяти не отпускать. Говорят, если мечту визуализировать, то она сбудется непременно. Стоило проверить. Для председателя Чона они выбрали Rolex Vintage 1968 года — тёмная сталь с чёрным циферблатом в лаковой коробке из красного дерева — подарок дорогой и статусный, который будет оценен по достоинству. — Я своё обещание выполнил, — с садисткой улыбкой напомнил Минхёк. — А можно я просто отдам тебе кредитку? — заискивающе заглянул в глаза друга Чонгук, на что получил вполне предсказуемый ответ: — Ни в коем случае. Твоё бегство я сочту за предательство, и буду долго мстить, — пообещал Минхёк, разглядывая витрины бутиков и стараясь определиться с выбором. Трель смартфона Чонгук воспринял как божье провидение. Вытаскивая из кармана пальто вибрирующий прямоугольник, он с замиранием сердца прочёл «секретарь» на входящем вызове — с работы, а значит, надолго. Сказать, что повезло — не сказать ничего. — Я слушаю, — сосредоточенно проговорил он, отвечая на звонок. После минутного молчания, брови сдвинулись к переносице, а на скулах заиграли желваки, — нет, на таких условиях мы навстречу не пойдём, так и передай. Ещё скажи, что такие вопросы не решаются по телефону, — продолжал строго отчитывать Чонгук, — пусть приезжают в офис в понедельник. Нет, прямо сейчас я никуда не поеду. Минхёк тоскливо взирал на друга — дела не оставляли того в покое ни в выходной, ни в праздник, ни поздно ночью. Чонгук виновато пожал плечами, указывая на телефон — извини, я хотел помочь, но не смогу. Шатен упрямо скрестил руки на груди, всем своим видом говоря — ничего не знаю и с места не сдвинусь. Пришлось беззвучно пообещать отлучиться на пятнадцать минут, чтобы разрулить внезапные проблемы с особо упёртыми партнёрами. Минхёк милостиво разрешил и, кивнув на неподалёку расположившийся бутик с обряженными в классические костюмы манекенами в витрине, отправился разорять чужую кредитку. Мика, добросовестно передававшая все послания своего босса по второй линии, всё-таки сдалась, переключая Чонгука на партнёров напрямую. Он потратил около часа, объясняя бестолковым собеседникам кто, что, кому и сколько должен. Порой темпераментность не шла на пользу — надо было сразу прикинуться дурачком и велеречиво перевести все выяснения на понедельник, но злобное рычание упёртый баран на том конце линии воспринял, как красную тряпку. Конфликт неимоверным волевым усилием удалось уладить, а Чон обречённо потащился обратно к Минхёку. В стильном тёмном торговом зале друга видно не было, только в дальнем углу девушка-консультант без остановки тараторила невысокому брюнету, который, внимательно её слушая и изредка согласно хмыкая, что-то выбирал из обширного ассортимента. Поискав взглядом и найдя то, что искал, Чонгук направился к примерочным. Наверняка за час можно успеть всё выбрать и перемерить. А раз у кассы никого не было, значит, примерка либо в самом разгаре, либо клонится к логическому завершению, что не могло не радовать. Вся эта суета Чонгуку удовольствия не доставляла — свои костюмы он отшивал у проверенного и дорогостоящего портного, который приезжал по первому требованию с ворохом предложений по фасонам и тканям в любую точку города. А примерки проходили быстро и ненапряжно. Что может быть ужаснее бессмысленной беготни по магазинам? Нет уж, увольте. В боковом коридоре с примерочными кабинками, спрятанными от посторонних глаз тяжёлыми шторами, также никого не оказалось. Вернее, в самих кабинках кто-то шуршал, примеряя выбранную одежду, но не соваться же в каждую. Чонгук набрал номер Минхёка, но тот трубку не взял, да и звонка, по которому можно было бы определить местоположение горе-модника, тоже было не слышно. Великолепно. Для порядка пройдясь до конца коридора, прислушиваясь в надежде услышать знакомый голос, Чонгук тяжело вздохнул. Знакомый голос не заставил себя долго ждать: — Нельзя ли побыстрее? Тут прохладно, между прочим, — раздалось из кабинки по правую руку от него. Только этот голос к Минхёку не имел никакого отношения. Тяжёлая штора поехала в сторону, отодвигаемая вцепившимися в неё смуглыми длинными пальцами, будто бы выточенными из дерева, и хрипловатый баритон добил контрольным в голову: — Ну что ж ты так долго…***
— То есть ты диплом получал в мантии на голое тело? — неверяще таращился на друга Хосок, в то время, когда Чимин уже сполз от хохота под стол, а Минхо разминал затёкшие от улыбки щёки. За непринуждённой болтовнёй время летело незаметно. — Спор — дело чести, — невозмутимо кивал Тэхён, покручивая в руках высокий бокал с глинтвейном. — Ваши споры никогда до добра не доводили, — заметил Минхо, — но не могу не признать — ржали мы от души. У меня морщин за сегодняшний день образовалось уже столько, что косметолог меня скальпелем пырнёт, когда увидит. — И мы будем очень по тебе скучать, — признался Хосок. — Обещаю лично утешить всех симпатичных девочек в твоём журнале! Ты за сегодня управишься? А то вечер пропадает… — Я тебя огорчу — мои девочки знают толк в красоте, и на твою тощую задницу ни одна не скинется, — высокомерно заявил Минхо, увлеченно разглядывая безупречный маникюр. — Ха, у вас шутки с Чимином одинаковые, даже не смешно уже, — тыкал пальцем то в одного, то в другого Хосок, нисколько при этом не обижаясь, — Чимин-а, не бери пример с плохого дяди. Бери лучше с меня — я свободен, чертовски красив, харизматичен и, что очень важно, востребован! — Я тоже востребован, — хмыкнул Пак, смущённо улыбаясь. — Да ладно! — под одобрительные аплодисменты Минхо, воскликнул Хосок, — неужели взяли?! — Не взяли, а пригласили на собеседование. А это уже половина успеха, — поиграв бровями, похвалился Чимин. — Куда пригласили на собеседование? — встрял Тэхён. — Так в Глобал же, ты не знаешь, что ли? — отмахнулся Хосок, повисая на Чимине и пытаясь придушить объятиями. Перечисляя свои достоинства, он забыл упомянуть главный недостаток — гипертактильность, от которой Чимин временами впадал в состояние лёгкой истерики, а ещё, конечно, болтливость. Гиперболтливость. — И то, что я просил тебя об этом молчать, конечно, абсолютно ничего не значило, — расстроенно протянул Чим, выразительно косясь на Тэхёна. — Братан, ты при ходьбе на язык не наступаешь? А то он у тебя длинный и болтается где попало, хоть привязывай, — ядовито подколол Минхо. — Злой ты, дружочек, совсем не добрый, — надулся Хосок. — А мне почему нельзя говорить было? — громко возмутился Тэ. — А потому, что ты влезешь своим длинным носом и всё обязательно испортишь, — в тон ему ответил Чимин. — У меня и так поджилки трясутся… — Я сделаю вид, что вижу тебя впервые в жизни, — выкатив нижнюю губу, обиженно протянул блондин, — могу прямо сейчас начать. — Сейчас не надо! Я уже опаздываю и не успею досмотреть драку, — вмешался неугомонный Хосок, — да-да, господа, бранч затянулся, а папочке пора собираться, иначе вечер пойдёт по… — О, господин Чон, Вас подбросить до Вашего дома или, как обычно, до публичного? — поднимаясь со своего места и набрасывая на плечи пальто, мурлыкнул Минхо. — А прокатите по публичным, господин Чхве! — блистая солнечной улыбкой и прощаясь с друзьями, не остался в долгу Хосок. — Вы наверняка разбираетесь в них лучше. Только, чур, не в светло синих тонах! Я пока не готов к экспериментам, знаешь, а ты так горяч… Продолжая переругиваться в том же духе, Минхо и Хосок наконец покинули помещение, раз двадцать помахав на прощание. Беседы в таком ключе могли продолжаться часами, а с разнообразными вариациями допингов — плавно перетекать от холодной войны к пылкой платонической страсти, и обратно. Острые подколы всегда были на грани, но перешагивать её никто не стремился. Что касается личной жизни Минхо, то её он трепетно берёг от чужих глаз, считая, что знакомить вторую половину даже с близкими друзьям можно, видимо, только после официальной смены статуса. К тому же, очень остро реагировал на затрагивание этой темы. А девушки Хосока менялись столь часто, что называть их по именам он и не пытался — промахнёшься раз и репутацию будет уже не спасти — потому обходился разномастными «зайчиками, кисами, солнышками» и прочим. Да и на подколы не обижался, считая, что в поисках той единственной он прокладывал свой, единственно верный путь. — Косячишь, булочка моя, — разваливаясь на освободившемся диване, протянул Тэхён, — прям бьёшь без промаха в самое сердце. — Да, я такой, — раздражённо буркнул Чимин. — Дави дальше, я психану и откушу тебе голову. — Ты говорил, что без головы будет трудно. А есть куда? — подначил Тэхён, и Чимин, сдавшись, улыбнулся в ответ. — Другое дело. Но поскольку твоя вина доказана и обжалованию не подлежит, я настаиваю на строгом наказании. — Брюнет вопросительно и настороженно, по-птичьи склонил голову, ожидая продолжения. — Поскольку помощь в устройстве на работу ты всё равно не примешь, ибо ёж — птица гордая, то я должен хотя бы позаботиться о том, чтобы ты выглядел максимально презентабельно! Чимин в удивлении округлил глаза на неожиданную концовку патетической речи. Таким изощрённым чувством стиля, как друг, он не обладал, но на отражение в зеркале никогда не жаловался, как и окружающие: — Ты сейчас сказал, что я хреново выгляжу? — Совсем нет, — невинно улыбнулся Тэ в ответ. — Я хочу сделать тебе подарок авансом. Мы едем выбирать тебе костюм на собеседование! — не слушая возражений, Ким бросил на стол несколько крупных купюр для официанта и направился к выходу. — Но магазин выбираю я! — на ходу влезая в рукава куртки, спешил за ним Чимин. — Как скажешь, — многозначительно усмехнулся Тэхён, усаживаясь за руль и кивком приглашая друга присоединиться. — Ты угнал её из президентского кортежа? — присвистнул брюнет, оглаживая масляным взглядом впечатляющий внешний вид салона. — Завидовать не хорошо, — шутливо погрозил пальцем Тэ, заводя машину и изящно ввинчиваясь в поток уличного трафика.***
Чимин ожидал подвоха. С Тэхёном само понятие подвоха становилось неотъемлемой частью жизни, как воздух, еда и вода. И когда, припарковав автомобиль на подземном уровне, они поднялись на стеклянном лифте в холл торгового центра, а перед глазами развернулась феерия цвета, звука и вывесок на английском — друга хотелось убить. Медленно, вдумчиво, возможно, даже не один раз. — Ты охренел? — из всего спектра испытываемых эмоций эта фраза казалась самой всеобъемлющей. — Ты уж прости, но я с утра квартиру ещё не успел продать, чтобы здесь носовой платок купить! — Ты явно преувеличиваешь, — наслаждаясь произведённым эффектом, Тэхён довольно жмурился не хуже кота, успевшего нелегально нализаться хозяйской сметаны. — Можешь оставить лачужку себе, ведь это я делаю тебе подарок. А теперь я держу обещание — магазин ты выберешь сам. Смотри, есть из чего — Диор, Армани, Долче, Луи Виттон… Для достижения пущего эффекта, ему не хватало шляпы, из которой он, взмахнув рукой, достал бы белого кролика, одурачив легкомысленную публику. Чимин скрипнул зубами. — Пожалуй, уступлю выбор тебе, — зло сверкая взглядом и признавая, что кинули его по-крупному, брюнет с честью старался пережить этот момент. — Отлично! — Тэхён будто этого и ждал, хватая друга за руку. — Мы идём к моему другу Тому Форду. И, так и быть, выбирать и мерить будешь сам. Бутик, выдержанный в тёмных тонах, с двумя консультантами, вытянувшимися на манер готовых к атаке сторожевых доберманов, немного примирил Пака с действительностью. Будь тут золочёные канделябры с хрустальными подвесками и розовые пуфики для ног — бежал бы не оглядываясь так быстро, что никакая немецкая акула автопрома не догнала бы даже у границ Пусана. Всё строго и просто: стойки с рубашками, пиджаками и брюками, полки с кардиганами, поло, свитшотами и прочей труднопроизносимой белибердой. Спокойный свет, лёгкая классика фоном и ни души, кроме них. — Я оставляю тебя на ту милую даму, смущать комментариями не буду, — кивком подзывая девушку, проговорил Тэхён. За это Чимин ему был благодарен — выглядеть полным идиотом не хотелось абсолютно. — Себе забираю того парнишу, и нет, — останавливая друга от едкого замечания, перебил Тэ, — не для того, над чем ты собирался глумиться. Мне тоже нужен костюм, иначе отец откажет от дома. Порадовавшись кармической справедливости, Чимин уже гораздо спокойнее и с улыбкой отправился познавать тонкости подбора вон той рубашки к вот тому пиджаку, в компании с приятной девушкой-консультантом, которая, получив добро, немедля ни секунды стала загружать приятного покупателя нужной и не очень информацией. Краем глаза он всё же успел подметить с какой снобистской непринуждённостью друг гонял парня-консультанта по торговому залу, не вступая в дискуссии, а лишь диктуя хозяйскую волю, после чего, довольный собой, скрылся в примерочных, из которых челноком бегал обречённый помощник, то и дело меняя одну вещь на другую. Тэхён любил одеваться, ещё больше он любил наряжаться, неизменно выбирая из простого и эпатажного, только второе. Но, как успел заметить утром отец, пора было начинать взрослую жизнь и окунаться в дебри экономического лабиринта. А это подразумевало отказ от очень многого, что любил Тэхён в своей жизни. Если уж жизнь тебя имеет, то нужно попытаться найти нужный угол, чтобы получать хоть какое-то удовольствие. Паренёк-консультант, надо отдать ему должное, стоически переносил тяготы норовистого Тэхёна, с немеркнущей улыбкой в двадцатый раз отправляясь в торговый зал за чёрной хлопковой рубашкой, вместо белой, что расстёгнутой висела на плечах блондина. Узкие чёрные брюки сели идеально, что вторая кожа. И теперь им требовалась достойная пара. Смотреться эффектно и сексуально можно и в мешке из-под картошки, главное — как себя преподнести. А уж в брендовых шмотках, пусть и не совсем привычных — это раз плюнуть. Видимо, за нужной рубашкой консультант отправился на соседний континент, а по-другому Тэхён его длительное отсутствие объяснить не мог. На нетерпеливое — Нельзя ли побыстрее? Тут прохладно, между прочим, — никто не отозвался. Вываливаться полураздетым в торговый зал он не считал разумным. Он же не Чонгук, чтобы… Стоп. Нашёл ещё кого вспомнить. Нет-нет, вчерашнего цирка хватило по самое «не балуйся». За тяжёлой шторой, отделяющей примерочную кабину от коридора, кто-то тяжело выдохнул, и Тэхён, мысленно говоря большое спасибо парню за прерванный поток опасных мыслей, отдёрнул шторку, протягивая руки со словами: — Ну что ж ты так долго…***
Да-да, всё верно, ошибиться мог лишь слепой: в коридоре, судорожно сжимая в руках чёрное кашемировое пальто, широко распахнув тёмные глаза и приоткрыв рот стоял Чон Чонгук. Он смотрел, не моргая, и, кажется, даже дышать перестал. Ситуация кардинально поменялась — прошли всего сутки, а теперь Чонгук наблюдал в опасной близости от себя полураздетого блондина: в кричаще сексуальных чёрных узких брюках, босого, в расстёгнутой полупрозрачной белой рубашке. В растрёпанные пепельные вихры так и тянуло запустить руку, почувствовать их шёлковую гладкость, а именно такими они казались на вид, а потом сжать на затылке кулак и дёрнуть, вырвав у хозяина болезненный стон. А может и не болезненный вовсе. Чон завороженно прошёлся помутневшим взглядом по смуглому телу, которое бесполезная тряпка, висящая на жилистых плечах, совсем не прикрывала. Поджарое тело, медовая кожа звала прикоснуться, проследить все изгибы кончиками пальцев, пробраться под узкий кожаный ремень… Кажется, впервые в жизни он осознал, что значит «повело», глядя на кого-то. Блондин же, будто под гипнозом, не отводя глаз от чёрных омутов Чонгука, отшатнулся вглубь кабинки, прижимаясь спиной к стеклу зеркала, будто пытаясь спастись от сжигающего пламени в глазах напротив. Тяжёлая тёмная штора медленно поехала по направляющей обратно, отрезая маленький закуток от внешнего мира, а брюнет, не осознавая до конца происходящего, нырнул следом, не отводя взгляда. Как и в прошлый раз, воздух уплотнился, стал вязким и горячим, совершенно невозможным для вдоха. Уши заложило, и только шумная кровь, что гулко стучала в голове, напоминала о безумно колотящемся сердце. Секунды растянулись в вечность. Чонгук, словно кобра под звуками флейты, не мог ни дышать, ни моргать, ни шевелиться. «Надо бежать» — пронеслась чужеродная мысль в плохо соображающей голове Тэхёна. Куда, зачем — уточнить не успела. Но путь к отступлению, читай — позорному бегству, был отрезан дьявольски красивым демоном, что бесстыдно пожирал его взглядом в десятке сантиметров напротив. С трудом переборов ступор, Ким шагнул вперёд, положив руки на плечи, утянутые гладкой тканью пиджака, оттесняя брюнета в сторону. Да так и забыл, что собирался сделать, застыв напротив и вжимая того в гладкую поверхность боковой стенки. Пальто мягко выскользнуло из ослабевшей хватки, и руки Чонгука безвольно повисли вдоль тела. Он хотел задать вполне логичный вопрос — что ты делаешь? Но получилось только судорожно втянуть сквозь зубы воздух. В нос пробрался терпкий травяной аромат, а вместе с движением воздуха вперёд легко качнулся блондин, склоняясь к самым губам. Он осторожно, будто от одного прикосновения брюнет мог растаять, прихватил зубами нижнюю губу Чонгука и легонько потянул. Даже не поцелуй, а какая-то щенячья ласка. Но внутренности скрутило в тугой узел, по позвоночнику пробежал высоковольтный разряд, а из горла вырвался рокочущий стон. Это было не приглашение, а жадный, отчаянный приказ действовать. Рука взметнулась, прихватывая пепельные пряди и сжимая их на затылке, вторая обхватила талию, безбожно сминая белую рубашку и притягивая ещё плотнее. Мгновенная пауза, как перед прыжком в ледяную воду, и губы блондина, с глухим рыком, сминаются под неистовым напором чужих губ. Чужой язык хозяйничает во рту обомлевшего Тэхёна, изучая, подчиняя, устанавливая свои права. Тэхён сжимал окостеневшие пальцы на чужих плечах, чувствуя, что если не задохнётся сию секунду, то непременно рухнет на пол — колени предательски дрожали, подгибаясь. Жалобное поскуливание Чонгук воспринял верно, стремительным движением меняя их местами и утверждая между ног, обтянутых чёрной брючной тканью, колено. Всё происходило именно так, как он хотел — стиснув ладонь в кулак на пепельном затылке, он дёрнул рукой, вырывая судорожный стон, в котором боль смешивалась в диком коктейле с удовольствием. Чон сбросил изящные пальцы, что больно сжимали плечи и, зажав тонкие запястья одной рукой, вздёрнул их над светлой макушкой. Вторая рука, по-хозяйски ладонью огладив смуглую грудь с тёмными твёрдыми бусинами сосков, скользнула за спину, под тонкий кожаный ремень и сжала упругую ягодицу. Наградой стал судорожно дёрнувшийся кадык под повлажневшей кожей напряжённой шеи, закатившиеся глаза и новый низкий стон, что он пил, смакуя словно изысканное вино. Нужна была хотя бы секундная пауза, хотя бы один вдох. Но оторваться от сладких, таких жадных и требовательных губ Чонгук не мог. Стоны, вздохи, звериное рычание и пошлые звуки влажных поцелуев снесли Тэхёну крышу окончательно и бесповоротно. Кто он, с кем он — было абсолютно не важно. Важными были: ощущения разгорячённого тела, что вжимало его в стенку, проклятые узкие брюки, что уже причиняли боль при малейшем движении бёдрами; важным был чужой каменный стояк, что тёрся через два слоя слои ткани о его живот, и эти алчные губы и язык, что выпивали из него душу без остатка. Отчаянно дёрнув руками, вырывая их из жёсткой хватки над головой, Тэхён вцепился в смоляные пряди, оттягивая ненасытный рот и сам впиваясь в чужую подставленную шею злым укусом. Вибрация хриплого стона прокатилась под губами блондина, заставляя тело выгибаться, притираясь ближе, стонать почти болезненно и смятенно шептать в раскрытые, покрасневшие губы: — Дьявол тебя забери, я сейчас кончу, я сейчас кончу… Вполне понятно, чем всё это могло бы закончиться, если бы не одно НО. Тяжёлая шторка резко дёрнулась в сторону, впуская прохладный воздушный поток и мягкий мужской голос: — Тэхён-а, у тебя совесть-то есть, долго ты ещё собираешься… — и вот тут, по закону жанра, долгая, ошарашенная пауза. Глаза Чимина, округлившись, занимали половину лица, а рот вытянулся в идеальное О, только абсолютно беззвучное. Остановившееся ранее время пустилось в стремительный бег. Чёрные глаза впились в карамельные, и брюнет, с трудом шевеля зацелованными губами, запинаясь, прошептал: — Т…Тэхён? — Тэхён, — чуть заметно кивая, но не разрывая зрительный контакт, прошептал блондин в ответ. Чонгук, моргнул, потом ещё раз, качнулся, расцепляя объятие, неуклюже наклонился за пальто и, прижимая разгорячённую ладонь к шее, где наливался синевой смачный засос, растерянно уставился на Тэхёна. Он не знал, что сейчас нужно сделать, что сказать. А Тэхён ему помочь ничем не мог — обкусанный язык отнялся, отказываясь повиноваться хозяину. — У вас всё в порядке? Да, Чимин, сто баллов из десяти, у нас всё в порядке, ты верно подметил. Зато на этих словах Чон наконец очнулся — отрезвлённый взгляд дикого и обозлённого зверя вцепился в ни в чем не повинного Чимина. Тот только изумлённо попятился, уходя с линии хищного броска. Чонгук, яростно фыркнув, вихрем вылетел в коридор, сбивая с ног спешащего на помощь клиентам консультанта, и, не тормозя и секунды, бегом бросился вон из магазина. Чимин ошарашенно перевёл взгляд на растрёпанного друга: смятая рубашка, что превратилась в неприглядную тряпку, натянутые в паху узкие брюки, всклокоченные волосы, припухшие, раскрасневшиеся губы и абсолютно блядский, затуманенный взгляд — они тут определённо не дрались. Тэхён тем временем, под пристально изучающим его взглядом друга, сполз по стенке на пол, вцепляясь в пепельные пряди, совсем как это делал Чонгук минутой назад, и дёрнул, что было силы. Посыпавшиеся искры из глаз видел даже мальчишка-консультант, оправляющийся после жёсткого падения. Вслух же блондин смог выдать только полузадушенное: — Чимин-и…я так жестоко проебался…пристрели меня…