Увезу тебя в Калифорнию

      Билли по-детски заслонился рукой от проникших в комнату солнечных лучей. При неуклюжей попытке встать разметавшиеся по подушке кудри осыпались на лицо, замерев на щеках непослушными волнами. Билли оглянулся на лежащего позади брюнета и обессилено упал обратно на кровать, зная, что просто так не вырвется из его хватки. Руки Харингтона были скрещены на его груди и держали за плечи, практически лишив парня возможности шевелиться. Объятья были теплыми, мягкими, находясь в них, становилось спокойно и легко – будто именно здесь и сейчас, ты был с тем, кого нельзя заменить, кто затмил собой все хорошее и все плохое, кто просто стал неотъемлемой частью тебя самого.       Харгров повернул голову вбок и улыбнулся, увидев Стива: тот прижимал подбородок к груди, хмурил растрепанные брови, выражая протест на шевеления Билли, обиженно дул губы. Билли аккуратно коснулся губами его плеча, все еще крепко прижимающего Харгрова. Он оставил на руке Стива еще пару ласковых поцелуев и повернулся к нему лицом, освободившись от объятий, с наслаждением вслушиваясь в его недовольный стон. Вспоминая, что брюнет терпеть не мог рано просыпаться и убегать, пока не вернулась Макс, Билли ласково убрал с его лица черные прядки и наградил поцелуем в нос. Переплетая их пальцы, забываясь от теплоты чужих рук, хозяин кровати не мог не начать вглядываться в любимое лицо: длинные пушистые ресницы, большие глаза, красивый нос, чуть пухлые губы – все это заставляло сердцебиение участиться. Просто взгляд на Стива заставлял кожу Харгрова покрываться мурашками от эмоций и чувств. Продолжая поглаживать лицо парня, Билли позволил мысли, что он так упорно гнал из головы, вернуться на свое место: Харингтон заменил ему семью.       Можно сказать, Билли никогда не имел отца, а после ухода матери он вовсе забыл о семейном тепле. Дома всегда было холодно и страшно, одиноко и мерзко, и не было ничего и никого, способного помочь, не было того, кто мог бы протянуть мальчишке руку и вытащить его из этой склизкой, грязной ямы, в которую, он скатывался глубже и глубже и из которой не мог выбраться сам. Потом появилась Сьюзан – добрая, но абсолютна безвольная женщина, неспособная противостоять себе самой, что уж говорить о Ниле. Затем Максин – малявка, которой было слишком мало, чтобы закрыть собой дыру в душе мальчишки, и это его злило. Злит до сих пор. Шли годы, и они привели за собой алкоголь, драки, сигареты, многочисленных девчонок. Но с того самого дня, как ушла мать Билли забыл, что такое счастье, тепло и семья. До той самой вечеринки у Стейси.       А сейчас ему было тепло как никогда раньше.       Поцеловав тыльную сторону ладони Стива и чмокнув его в щеку, Билли рывком поднялся на ноги. Он протер сонные глаза, нагнулся и подобрал с пола резинку для волос, что ночью смел с комода, завязал на затылке пучок и до конца распахнул шторы. Слепящий, ворвавшийся в комнату свет яркой струей пролился на кровать, осветив Стива, укутанного в белое одеяло, запутавшегося в простыне. Парень промычал что-то, перевернулся на спину и приподнялся на локтях, полузакрытыми глазами оглядывая втискивающегося в джинсы Билли. Брюнет склонил голову вбок, свесив черные пряди волос, и беззастенчиво уставился на зад Харгрова.       - Любуешься? – бросил Билли, застегивая молнию на ширинке.       - О да, - Стив неосознанно облизнул и закусил губу. - Хочу просыпаться с видом на это каждый день.       Билли усмехнулся и сделал шаг к кровати, стремясь подобрать безвольно повисшую на ее краю рубашку, но тут дверь в его комнату открылась.       Не нужно было быть гением, чтобы сразу понять, что вернулся отец.       Билли замер на полусогнутых ногах около кровати, не моргая, смотрел перед собой на дверь и на показавшуюся из-за нее ногу, будучи не в силах заставить себя адекватно оценить ситуацию. Сердце Билли, казалось, перестало биться, сам он забыл, как дышать. Его объял животный страх, а управлять его телом, не спросив на то дозволения, явился первобытный инстинкт, который, щекоча живот изнутри, шептал: «Притворись мертвым, и опасность исчезнет сама собой». В дикой природе это бы, возможно, сработало, но в доме Нила Харгрова эта жалкая попытка слиться с окружающей средой была способна лишь на то, чтобы вызвать новую волну его праведного гнева. Билли краем глаза уловил фигуру Стива – он лежал на кровати, обреченно откинув назад голову и подняв глаза к потолку, - и, поддавшись внутреннему порыву, разогнулся, расправил плечи.       Сколько бы лет не было Билли, его всегда пугали побои отца, пугала боль, которую он испытает, пугала кровь и сломанные кости. До сих пор каждый раз, проходя мимо больниц, парень вздрагивал; видя, как отец поднимает руку – неважно зачем – Билли вжимал голову в плечи и пятился; замечая на своем теле синяки или старый шрамы, он ощущал страшную боль, страх, и слышал хруст собственных костей. А что сейчас?       Сейчас все еще было страшно. Но другой, более сильный страх забрался в душу Харгрова, устроился рядом с сердцем и разросся до огромных размеров, вытесняя все прочие. Его пугало то, что Стив может остаться в его доме и увидеть все это, а еще хуже – стать частью этого ужаса. Что, если Нил ударит его? Какого будет Билли видеть, как Стив упадет? Из-за того, что его нос будет разбит, попытается ртом схватить воздух, но сильный удар ногой в грудь заставит парня согнуться пополам от боли, начать задыхаться от недостатка воздуха? Хотелось лишь одного - защитить любимого от всего. Пожалуй, единственного любимого человека в этом мире.       Наконец Нил вошел в комнату, резко уцепившись взглядом за кровать. Билли же и головы не повернул в сторону Стива, упрямо вперившись взглядом в побледневшего отца. Глаза мужчины вспыхнули гневом, губы, в уголках которых скопилась слюна, задрожали и сжались в тонкую линию. Некоторое время он, не моргая, разглядывал Стива, вскинувшего усталый, обреченный взгляд в потолок, а затем резко повернулся к Билли.       - На кухню! – приказал он, ткнув перед собой дрожащим пальцем, от злости брызнув слюной. – Сейчас!       После этого Нил пулей вылетел из комнаты и с грохотом захлопнул за собой дверь.       Выдохнув застрявший в груди воздух, Билли почувствовал, как все мышцы в его теле разом расслабились: руки плетьми повисли вдоль тела, ноги предательски подкосились, голова упала на грудь. Черные пятна начали вспыхивать перед глазами, постепенно заполняя собой все пространство, съедая все остатки света в кромешной тьме. Билли пришел в себя, стоя около кровати на одном колене, лишь когда Стив оказался перед ним. Одной рукой он придерживал парня за плечо, другой – поглаживал лицо. Ощущая, как пальцы Харингтона неспокойно касаются его кожи, Харгров понял, что его бьет крупная дрожь. Вид любимого успокаивал и, уложив свою ладонь поверх ладони Стива, Билли подтянул его пальцы к губам, робко, но чувственно поцеловал их и прикрыл глаза.       - Я в порядке, – сказал он, поднимаясь на ноги, собрав всю свою волю в кулак, чтобы унять дрожь. Любимая бордовая рубашка одним движением была накинута на плечи и быстро застегнута под самое горло. – Тебе пора идти.        - Да хуй там! – Стив рывком поднялся и сделал пару неуверенных шагов к Билли. – Я остаюсь.       - С какой целью? - с нескрываемым раздражением, заламывая руки, гаркнул Харгров. – Думаешь, ты можешь мне чем-то помочь? Думаешь, при тебе меня не тронут? Хера с два! Он просто выкинет тебя за шкирку, разозлится и увидимся в реанимации, придурок! Так что пшел вон, пока я сам тебя не вышвырнул!       - Либо я остаюсь, - чеканя каждое слов, заявил Харингтон, - либо ты идешь со мной. Это единственный вариант, который я могу тебе предложить.       Стив уверенно заглянул в глаза Билли. На щеке брюнета отчетливо виднелась красивая ямка, появившаяся там, видимо, от того, что он нервно кусал кожу изнутри.       - Нет. – Харгров мотнул головой. Пружинка каштановых волос выпала из пучка, и Стив привычным движением заправил ее за ухо Билли. – Убегать – это точно не выход. Прятаться за тобой – тоже. Так что, - Билли нервно передернул плечами и указал в сторону двери. – Давай.       Стив закатил глаза и в два шага оказался на другом конце комнаты. Схватив свои шмотки в охапку, он жадно прижал их к груди, и, пообещав Билли уйти, как только оденется, дрожащими руками принялся распутывать клубок из одежды.       Билли вышел и закрыл за собой дверь. Отец и так уже долго ждал.       Парень аккуратно выглянул из-за дверного проема – отец сидел за столом, сложив руки перед собой. Он задумчиво, не моргая, смотрел на свои пальцы и тяжело сопел. Билли уложил руку на челюсть и силой сдавил, зажмурился, подавил желание по-детски всхлипнуть. Мысли помутились, давно зажались в разные углы подсознания, и голова парня была абсолютно пуста и легка, он уже какое-то время чувствовал, что не управляет своим телом. Бросив на дверь своей комнаты последний взгляд, Билли выдохнул и сделал шаг на кухню.       Нил сразу оживился. Его крохотные глазки взметнулись на Билли, и было понятно, что мужчина не отведет взгляда, пока не увидит на лице сына первые капли крови. Он медленно поднялся с места, задвинул стул, подошел к Билли, снизу заглядывая глубоко внутрь его глаз.       - Давно ты этим занимаешься? – прошипел он, не скрывая ненависти. На всем его лице читалось презрение: верхняя губа была приподнята, обнажая зубы, на переносице пролегли морщинки. Этот вопрос сам по себе был просто плевком желчи, которая должна была осесть на кожу Билли и разъесть ее, пока от парня не останутся одни кости.       Билли хотел ответить, но Нил запустил руку в его волосы и с силой натянул их на затылке, заставив парня зашипеть от боли.       - Нравится, когда тебя ебут, да? Блядский гомик! – он так кричал, что с последними словами с его губ слетела слюна и упала на лицо Билли. Нил продолжал испепелять сына взглядом, сам, наверняка, не зная, какое оправдание желает получить.       Билли смотрел на него чуть сверху, холодными, пустыми глазами. Их взгляды выражали одно и то же: ненависть, презрение, отвращение, гнев, - но Нил горел от этого огнем, а Билли леденел. Бог, видно, сыграл какую-то злую шутку, сделав этих двоих сыном и отцом. Нил Харгров – человек, у которого Билли должен был спрашивать совета, которого должен был уважать превыше всего, которого должен был любить больше себя самого. Должен был, по задумке Творца, но на деле, он скорее удавится, чем пожмет отцу руку. Какова была бы жизнь без него? Без страха и побоев? Интересно, какой была бы спокойная жизнь…?       Парню просто хотелось, чтобы все это закончилось. Стив уже, наверняка, свалил через окно его спальни, так что поскорее бы у Нила развязались руки, и Билли сумел бы забыть, что произошло.       Впрочем, долго ждать не пришлось.       Нил толкнул Билли, и тот пролетел спиной вперед. Его падение было прервано ударом спиной о кухонные шкафы, парень почувствовал, как из легких резко вырвался обжегший глотку воздух. С полок с грохотом посыпались какие-то баночки и коробки, раз за разом попадавшие удерживающемуся за шкафы Билли по затылку. Какое-то время он стоял так, - с опущенной вниз головой, раскинутыми во время падения в стороны руками, - зная, что стоит ему поднять взгляд, и отца уже будет не остановить. Это тишина, его тяжелое сопение, жалкий, затравленный, но полной ненависти взгляд Билли – без этого не обходилось ни одно избиение. Это была последняя возможность для парня нахвататься воздуха без примеси к ней тошнотворного запаха крови и мелодия щелчка стартового пистолета для Нила. Билли очень хотелось забыться, пусть это и произойдет под градом ударов, но он все равно не мог заставить себя поднять взгляд. Он ведь знал, будет больно, будет страшно…       Дрожащими руками Билли оттолкнулся от шкафов и подался вперед, наконец твердо встав на ослабевшие ноги. Холодными пальцами откинув с глаз кудри, он посмотрел отцу в глаза. Они были полны гнева. Того, какими они были полны всегда.       Он ведь никогда не любил сына. Начал ненавидеть жену, потому что терпеть не мог ее отпрыска, не мог смотреть в свои глаза на лице ненавистного мальчишки, не мог назвать сыном того, кого бы убил собственными руками. Удивительно, что он до сих пор этого не сделал. Неужели так боялся, что его посадят? Что бы ему было за убийство мальчугана, который любил кататься по волнам на доске и который мог случайно утонуть в море?       Нил в два шага оказался рядом и пнул сына по ноге. Билл упал на одно колено и тут же почувствовал пальцы в волосах – они стягивали кудри в узел, вырывали пряди. Пара ярких вспышек за опущенными веками, ощущение теплых, тянущихся к губам струек крови объяснили Билли все лучше, чем могли бы собственные глаза. Отец пару раз с силой приложил его о столешницу, разбив нос, и, отпустив намотанные на кулак волосы, откинул сына в сторону.       - Я всегда знал, что из тебя, ублюдка, не получится ничего хорошего, но, если бы я знал, что ты станешь пидарасом, то перестал бы кормить тебя, как только ушла твоя мамаша!       Билли пытался подняться на четвереньки, но выходило скверно: голова кружилась после ударов, ноги потряхивало после пинка. Это недолгое промедление позволило Нилу подойти ближе и пнуть сына в живот. Воздух так резко покинул тело, что сочащаяся кровь сорвалась с губы и маленькие капли упали на дощатый пол. От удара Билли отбросило на спину, и, жадно пытаясь вдохнуть воздух, парень смотрел в потолок. Где-то на периферии его взгляда маячил Нил, клянущий сына на чем мир стоит. Билли же понимал лишь обрывки фраз – в голове стало нестерпимо звенеть.       Отец, со временем, казалось, понял, что сын его не слышит и обратил на него горящий взор. Затуманенному сознанию Билли мерещилось, что глаза Нила искрили. Харгров-старший яростно махал руками, вскидывал молящий о чем-то взгляд к небесам, пытался придумать, как отмыть себя от позора, наверняка, уже не в первый раз.       Билли предпринял попытку пошевелиться, и резкая боль в груди стала ярким ответом на это нелепое начинание. Преодолевая неприятные ощущения, он перевернулся на бок, заметил, как отец бешено рванулся к нему, увидев, что сын шевелиться, находится сознании. Удар ногой в лицо в конец лишил Билли возможности осознавать происходящее. Парень прижал ладони к месту удара, всхлипнул от боли, до скрежета сжал зубы, прерывисто задышал. Мысли, желания, понимание спутались в один комок и спрятались за темной пеленой, забиравшей с собой сознание. Это было приятно, не больно, похоже на сон…       Из сладкого забвения Билли вырвал хлопок дверью.       - А, так вот, какой ты, - услышал он голос Стива. – Мне всегда было интересно посмотреть на ублюдка, который избивает сына. – половицы под весом брюнета заскрипели, звук его голоса приближался. – Забавно, ты считаешь сына извращенцем из-за меня, но при этом получаешь удовольствие, избивая его. Тебя в детстве самого папочка нигде не трогал?       Нил, что-то ответил, будто охотник, пытающийся отмахнуться от назойливой букашки во время слежки за серьезной добычей, но Стив не отставал, кидая в сторону Харгрова-старшего все, что приходило в его идиотскую голову. Брюнет открыто провоцировал его, но не врал ни в чем. Он говорил ублюдку все, что всегда хотел сказать.       Билли сглотнул накопившуюся во рту слюну, собравшись с силами, сумел разогнать пелену перед глазами. Где-то далеко, в самой глубине его головы, собственный голос эхом звал Стива по имени, но с губ не сорвалось ни звука. Билли видел, что отца не было в комнате, знал, что спокойно лежит на полу, глотая кровь, пока Нил идет к Стиву, желая разбить о него свои кулаки. Грохот в голове вдруг прекратился, звон в ушах исчез, а тело наполнилось непонятной силой. Боль ушла, будто ее и не было, и лишь мышцы отозвались неприятной слабостью, когда парень стал подниматься на ноги.       Нил прямой наводкой шел к стоящему в дверях Стиву, пережевывая губами какие-то лишь ему слышные звуки. Брюнет облегченно отвел взгляд от поднимающегося Билли, и, нервно переминаясь с ноги на ногу, с вызовом глянул на Нила.       - Слишком уж ты медленно идешь, для человека, который кончает, избивая малолеток. – отплевывался Стив от своего же презрения. Его обычно спокойное лицо подрагивало от злости. – Или у тебя весь запал ушел на Билли?       Нил взметнул руку вверх, прямо к лицу Стива, но брюнет быстро ушел в сторону, подставив под удар стену. Нырнувший под руку Харгрова-старшего Стив метнулся в кухню и уже через пару мгновений нарисовался перед своим парнем.       - Ты как? – спросил брюнет, взяв чужое лицо в свои ладони. Он неосторожно мазнул пальцем по крови на лице Билли, оставив на светлой щеке алый след. Получив в ответ на все вопросы удовлетворительный кивок, Стив развернулся лицом к подходящему Нилу и попятился в сторону, точно увидев, что мужчина идет прямо к нему.       В этот раз брюнету не хватило скорости: Нил наотмашь ударил парня по лицу, отчего тот пошатнулся и чуть было не упал, удержав равновесие только зацепившись за подоконник. Он хмыкнул что-то неясное, попытался подняться, но тут же получил второй удар в скулу и повалился на пол. Нил поднял ногу над его головой, целя каблуком в висок.       Билли оттолкнул его, не позволив нанести этого удара. Отец отлетел в сторону, махая руками в воздухе в поисках равновесия. Когда ему удалось остановиться, удержавшись на ногах, он поднял растерянный взгляд на сына. Билли чувствовал, как с него ручьями лился холодный пот, как дрожали руки, громыхало сердце. Будто все его естество предупреждало его о чем-то страшном.       - Прекрати это. – голос парня был хриплым, лицо – изможденным. Он загородил собой Стива и спиной чувствовал, как парень поднимался, цепляясь за стену. – Ты ненавидишь меня, это общеизвестный факт. Зачем притворяться, что ты волнуешься о том, кто я? К чему делать вид, что ты чувствуешь себя опозоренным, если меня за своего сына и не считаешь? Бери рыжую и воспитывай ее, как пожелаешь, с девчонкой у тебя явно выходит лучше. Оставь меня в покое! Мне уже не пять лет, я взрослый человек…! Давай просто разойдемся навсегда и сделаем вид, что нас никогда не существовало в жизнях друг друга. – к концу монолога голос Билли окреп, стал твердым и решительным. Парень выжидающе смотрел на отца, готовый в любой момент кинуться на него если Нил не пойдет на попятную. Каждая клеточка его тела наполнилась энергией, окрепла, когда он толкнул отца. Это было новое и невероятно приятное чувство, слившись с которым ни за что не хотелось от него избавляться. Господи, почему все эти годы, он терпел побои? Он давно не мальчик, давно может за себя постоять. Он сильный, полный энергии, молодой, а Нил слабый, мерзкий, старый…       - Ты неблагодарная мразь! – выругался Нил, сделав пару неторопливых шагов вперед. Он ставил ногу перед собой, задерживался на пару секунд, тяжело сопел и перетаскивал вперед вторую ногу. – Я растил тебя, чтобы получить это? – он махнул рукой в сторону стоящего за спиной сына Стива. – Это твоя благодарность отцу?       - Был бы в этой комнате мой отец, я был бы ему благодарен.       Нил поджал губы, его ноздри раздулись, он отпрянул, как от удара. Мужчина склонил голову вперед, отвел назад плечо и с криком выкинул вперед кулак. Билли отпрянул в сторону, оттолкнув Стива туда же своей спиной. Парень не стал дожидаться, пока пролетевший по инерции мимо отец развернется к нему лицом, и со всей силы толкнул его прочь с прохода. Нил полетел вперед, в этот раз не сумев поймать равновесия, упал, ударившись головой о стол, и осел, прислонившись спиной к кухонному шкафу.       Ладонь брюнета уже была зажата в руке Билли. Парень сделал пару быстрых шагов в сторону двери, не отрывая взгляд от отца, потащил Стива за собой. Но что-то заставило их остановиться в самых дверях.       Нил совсем не шевелился.       Какое-то время Билли с серьезным видом вглядывался в фигуру отца: его голова упала на грудь, руки лежали ладонями вверх по обеим сторона от тела, одна нога была согнута и упиралась в колено другой. Он подошел чуть ближе, заинтересованно склонил голову, не слыша, быстрого топота Стива, который обежал его и присел около Нила на корточки, из-за стука собственного сердца в ушах. Он заметил, как отблески расплывались на крови в жестких каштановых волосах.       Брюнет медленно протянул два пальца к шее мужчины и прикоснулся к ней. Подождав пару секунд, он поднял взгляд на Билли, но тут же опустил его, отрицательно покачав головой.