Читая письмо

Ночь. За окном на безоблачном небе ярко светят звезды, освещенные светом растущей луны, которая без стеснения заглядывает в окна стоящих внизу домов. В одном таком доме, расположенном недалеко от когда-то полностью уничтоженной Арчибальдом Алдертоном* деревни «Литтл Дроппинг» жило семейство Тонкс. Все члены этой семьи, слава Мерлину особо не пострадавшие в прошедшей войне тихо спали в своих кроватях. Они очень устали за день не сказать физически больше морально. Не каждый день зачитывают завещание совсем юного и дорогого хоть и неродного по крови вам человека. Лунный луч не зная о горьких произошедших событиях игриво проник в одну из спален через практически полностью зашторенное темными шторами окно. Он ловко перепрыгивал с одного уголка комнаты на другой оставляя после себя тени, находящейся в ней мебели, останавливаясь на небольшой деревянной с резными узорами напольной колыбели, где спал немного тревожным сном маленький мальчик всего месяц от роду. И как только лучик попал на личико малыша, он внезапно проснулся, скривился будто впервые попробовал лимон и заплакал. Его крик в одно мгновение раздался по всей комнате заставляя супружескую пару проснуться. Они одновременно привычно зашевелились сонно открывая глаза нехотя приподнялись на локтях. - Спи дорогая, я сам… - подавляя зевок произнес мужчина, садясь на кровати и надевая теплые тапочки цвета умбра. Они мягко коснулись его босых ног препятствуя их столкновение с холодным не везде устеленным ковром полом. Опустив задравшуюся кофту пижамы Римус провел ладонью по лицу пошел к проснувшемуся сыну. Подойдя ближе он наклонился к ребенку осторожно взял его на руки придерживая за головку. Легко ощупав попку, он убедился, что ползунки его были сухими. - Что такое малыш? – с улыбкой на губах мягко спросил отец. – Хочешь кушать? Сейчас все будет. – говоря Люпин быстро взглянул на не большой столик накрытый кремовой скатертью и одной рукой, что б не уронить крепче прижал к себе малыша, второй же взял бутылочку с молоком оптимальной благодаря чарам температуры. Пить молоко Тедди не стал. Делая пару глотков он отворачивался и пускал пузыри, а после вновь начинал хныкать. - Не хочешь значит. – зевая проговорил Римус, оставляя бутылочку в покое и внимательно смотря на сынишку, вздыхая. – Испугался что ли? Не бойся Тедди, папа с тобой. Давай мы лучше успокоимся и будем спать. Завтра у папы очень длинный день. – закончив говорить немного покачивая малыша, как когда-то это делала Лили, когда Гарри был в таком же возрасте и ни в какую не хотел успокаиваться, при этом она пела магловскую колыбельную, которую мужчина запомнил, ведь в тот момент она ему была совсем не знакома, но очень понравилась. Вспомнив о Лили и о Гарри, он погрустнел, но все равно старался держать улыбку на губах, а позже тихонько запел. - Спи, младенец мой прекрасный,** Баюшки-баю. Тихо смотрит месяц ясный В колыбель твою. Стану сказывать я сказки, Песенку спою; Ты ж дремли, закрывши глазки, Баюшки-баю… Пропев несколько раз стоки и заметив, что от его действий Тедди успокоился и уснул, Люпин про себя поблагодарил подругу и осторожно, чтоб не разбудить опустил сына в колыбель, укрывая одеяльцем с вышитыми инициалами. Тедди был очень красивым и необычным ребенком. На его головке росли волосы трех разных цветов, что вызывало улыбку у его матери Нимфадоры. В первый раз увидев их, молодая женщина не смогла удержать слез радости. А на вопросительный взгляд супруга сказала лишь одно слово «Метаморф». В тот день Римус не мог согнать со своего лица счастливую улыбку, ведь у него родился сын. И не смотря на войну, он был счастлив. Пока не наступил день последней битвы, где на его глазах Гарри Поттер единственный сын его лучших друзей, практически его сын сгорел в Адском огне прижимаясь к самому страшному во всех смыслах волшебнику Темному Лорду безжалостному эгоисту помешанному на магии и власти, которую он всеми силами хотел заполучить. А Гарри этот светлый и добрый юноша признавался монстру в любви и так нежно его целовал. Люпин просто не мог в это поверить, не хотел. Он стоял на коленях с опущенными руками во дворе полуразрушенного Хогвартса и невидящими глазами смотрел на пепел, поднимающийся вверх, понимая, что он ничего не смог сделать. Сколько времени это продолжалось мужчина не знал. Очнулся он только от прикосновения рук супруги к свои щекам, осознавая, что плачет. И вот сейчас уложив сынишку спать, он смотрит на стол, где лежит письмо, написанное на пожелтевшей от времени бумаги, в котором Гарри просил у него прощения и извинялся. Римус знал, что такое же письмо получила, и Андромеда его теща, ведь помнит, как та никого не стесняясь стирала с глаз слезы платочком. Как она подошла к дочери и крепко ее обняла прижимая к себе, как разливала по маленьким коричневым кружкам успокоительный чай, добавляя туда ложку меда. Он помнил, как Тонкс… хм Нимфадора его горячо любимая супруга после прочтения письма долго не могла успокоиться, вытирая слезы ладошками и все больше размазывая их по щекам. Римус знал, что они, как и он любили Гарри Поттера и очень горевали от его потери, хоть та и дала им более светлое будущее. И сейчас ложась в кровать мужчина крепче прижал к себе прильнувшую к нему супругу, смотря в окно, где светила луна. Вздохнув он закрыл глаза и постепенно уснул, мысленно прося прощения в ответ.