10 лет снегов и тишины

Диана вернулась домой под покровом ночи и увидев, что Света её не ждёт, а уже смотрит десятый сон, пришла в бешенство. Опять Сурганова всё делает по-своему. Ничего не изменилось. Тихо стянув с тумбочки телефон Светы, она ушла на кухню и, открыв банку охлаждённого пива, открыла их с Мартой переписку, от чего ещё больше взбесилась. Сурганова сама решает, что делать с её дочкой, и вполне мило с ней беседует! А Марта наверняка считает её чуть ли не святой. Сделав пару глотков пенного, Арбенина набрала директору: — Салют! Чё у меня там на ближайшие 2 недели? Сонный голос перечислил даты съёмок и концертов, переносить которые было уже поздно. — Отменяй всё к черту! — прокомандовала Диана и бросила трубку. Допив пиво, Арбенина на цыпочках зашла в спальню, вернула телефон на прикроватную тумбочку, еле дотрагиваясь, провела рукой по волосам Светы и едва слышно прошептала: «Я люблю тебя. Очень сильно. Просто бешусь как дебильный подросток и ревную как глупый ребёнок». Затем так же тихо вышла из квартиры и закрыла дверь. Ночь Арбенина провела в аэропорту Schiphol, пытаясь выспаться на твёрдой скамейке. Не то что спать, лежать на ней было абсолютно невозможно: из-за длинных подлокотников приходилось лежать буквой зю, а твёрдые сидушки больно врезались в рёбра. Как только открылась регистрация на рейс в Москву, Диана подлетела к стойке, но с первой попытки зарегистрироваться не удалось: Арбенина не обнаружила паспорт, который клала в задний карман джинс. Обернувшись, она увидела, как на скамейку, с которой только что встала, сел пожилой африканец бомжеватого вида и раскрыл красный паспорт с двуглавым орлом. «Только бы не разорвал, только бы не выбросил!» — проскользнуло в мыслях. Диана ринулась к негру. В глазах потемнело, будто бы отключили свет за неуплату, а ноги предательски подкосились. Арбенина распласталась по полу, собрав вокруг себя толпу зевак и работников аэропорта. «Ambulance! Doctor!» — закричал кто-то. «No, no, guys, all is okay! Just my passport…» — упавшая звезда вскочила и продолжила марш-бросок к негру и своим документам. Привлекать к себе внимание и медлить с посадкой в самолёт было непозволительно. В аэропорт вот-вот должна была прибыть Сурганова, а встречаться с ней лоб в лоб не входило в планы. Только подсматривать, только преследовать. Только хардкор. В самолёт Диана зашла самой первой и заняла почётное место в хвосте. Время пересадки провела в тесной кабинке одного из туалетов Шереметьево, уткнувшись носом в воротник белой толстовки и переслушивая альбом «Соль» по-настоящему любимой группы. Уже опаздывая на рейс в Магадан, опасаясь, что по громкой связи объявят её фамилию, и догадываясь, что в самолёте наверняка уже сидит Света, рок-звезда заскочила в дьюти фри за пёстрой косынкой с цветочным принтом. Замотавшись в платок, мать рингтонов зашла в самолёт и успокоилась, увидев в салоне Свету, которая отрешённо читала какую-то занудную газетку. «Светка… Света… Светик… Боже мой! Сколько же ты для меня сделала и продолжаешь делать… Вся твоя жизнь подчинена жалкой моей. Я бесконечно перед тобой виновата. Заяц, я обязана перед тобой извиниться. Но сейчас не смогу. Как только — так сразу.» Арбенина устроилась на заднем ряду сидений и, надвинув платок на глаза, занялась самокопанием. А точнее — самозакапыванием. Отложив в сторону газету, Света взяла в руки телефон и перечитала переписку за 2 дня с момента их воссоединения. Всего несколько сообщений, каждое из которых она знала наизусть. Последние 5 — с извинениями и просьбами вернуться — остались без ответа. «Пустота в моей душе» — муравьиной вязью нежного почерка записала Сурганова на белоснежной салфетке. Возможно, через несколько лет эта строка прозвучит в новой песне или стихотворении. А сейчас — пустота.